Она обернулась к Пенелопе, которая буквально из последних сил сдерживалась, чтобы не засмеяться, отчего у нее глаза блестели от непролитых слез.
— Сколько он заплатил тебе, чтобы ты не оставила его наедине со мной?
Пенелопа буквально расхохоталась.
— Прошу прощения, — задыхаясь, сказала она, прикрывая рот рукой.
— О, нет-нет, продолжай, — экспансивно пробормотал Колин, — Ты уже мне и так очень помогла.
— Ты не должен будешь давать мне двадцать фунтов, — сказала она.
— А я и не собираюсь давать тебе деньги.
— Всего лишь двадцать фунтов? — задумчиво спросила леди Данбери, — Хм-м. Мне хотелось бы думать, что я стою, по крайней мере, двадцать пять.
Колин пожал плечами.
— Я третий сын. Я боюсь, у меня не особо много денег.
— Ха! У вас столь же пухлый кошелек, как у трех графов, — сказала леди Данбери.
— Ну, хорошо, может не у графов, — добавила она, после небольшого раздумья, — но я уверена, такой же толстый, как у нескольких виконтов и у многих баронов.
Колин вежливо улыбнулся.
— Вам не кажется, что не вежливо говорить о деньгах в нашей смешанной компании?
Леди Данбери издала какой-то непонятный звук, не то хрип, не то смешок — Колин не был уверен, что же это было — затем сказала:
— О деньгах говорить всегда невежливо, будь то смешанная компанию или нет, но когда человек находиться в моем возрасте, он может говорить обо всем на свете.
— Мне интересно, — размышляла Пенелопа, — Что же нельзя делать человеку, будучи в вашем возрасте?
Леди Данбери повернулась к ней: — Прошу прощения?
— Вы сказали, что такому человеку можно делать все, что он пожелает.
Леди Данбери уставилась на нее с недоверием, затем неожиданно улыбнулась. Колин внезапно понял, что сам уже вовсю ухмыляется.
— Мне она нравиться, — сказала леди Данбери, указав на Пенелопу, словно последняя была обычной статуей для продажи. — Я уже говорила тебе, что она мне безумно нравиться?
— Я полагаю, что вы так уже говорили, — пробормотал Колин.
Леди Данбери повернулась к Пенелопе и сказала с совершенно серьезным лицом.
— Насчет вашего вопроса. Я верю, что вряд ли мне все сошло с рук, если бы я решилась на убийство.
Пенелопа и Колин одновременно буквально расхохотались.
— Э-э? — сказала леди Данбери. — Что в этом такого смешного?
— Ничего, — задыхаясь, сумела проговорить Пенелопа.
Что же касается Колина, то он не смог сказать ни слова.
— Как это ничего? — настаивала леди Данбери, — Я останусь здесь и буду весь вечер приставать к вам до тех пор, пока вы не признаетесь в чем дело. Верьте мне, если я говорю, что вам не стоит так делать.
Пенелопа вытерла слезы.
— Я только что сказала ему, — произнесла Пенелопа, кивая в сторону Колина, — Что ему бы все сошло бы с рук, даже если бы он совершил убийство.
— Только что сказала? — произнесла леди Данбери, задумчиво постучав своей тростью по полу и почесав подбородок. — Знаете, я думаю, вы правы. Лондон еще не видел более очаровательного мужчину.
Колин вопросительно приподнял бровь.
— Почему-то мне не кажется, что вы хотели сделать мне комплимент, леди Данбери.
— Конечно же, это был комплимент, глупая твоя башка.
Колин повернулся к Пенелопе: — В противоположность этому, который мне кажется комплиментом.
Леди Данбери просияла.
— Я заявляю, — сказала она (или точнее заявила), это самое забавное, что я слышала за весь Сезон.
— Рад был помочь, — произнес Колин с легкой улыбкой.
— Это был необычайно унылый год, ты не думаешь? — спросила леди Данбери у Пенелопы.
Пенелопа кивнула.
— В прошлом году тоже было несколько уныло.
— Но в этом году дело обстояло еще хуже, — настаивала леди Данбери.
— Не спрашивайте у меня, — весело сказал Колин, — Меня не было в Англии.
—Хм-м. Я предполагала, что ты скажешь, будто твое отсутствие явилось причиной того, что мы так ужасно скучали.
— Я никогда и не мог мечтать об этом, — сказала Колин с обезоруживающей улыбкой, — Но думаю, если такая мысль пришла вам на ум, то так и есть.
— Хм-м. Тогда, несомненно, я скучала именно по этой причине.
Колин посмотрел на Пенелопа, которая, по-видимому, еле-еле сдерживалась, чтобы не засмеяться.
— Хейвуд! — неожиданно громко позвала леди Данбери, маша рукой джентльмену среднего возраста, — Ты не согласен, со мной?
На лице лорда Хейвуда появилось паническое выражение, и затем, когда стало ясно, что он не сможет убежать, он ответил:
— Я всегда и во всем с вами согласен.
Леди Данбери повернулась к Пенелопе:
— Это у меня воображение разыгралось или, действительно, мужчины стали умнее?
Пенелопа в ответ смогла лишь уклончиво и неопределенно пожать плечами. Колин решил, что она, действительно, довольно умная девушка.
Хейвуд прочистил горло, его голубые глаза неистово заморгали на мясистом лице:
— Э-э, а с чем я только что согласился?
— Что Сезон был очень скучный, — услужливо подсказала Пенелопа.
— Ах, мисс Физеренгтон, — шумно сказал Хейвуд, — Я и не заметил, что вы здесь.
Колин взглянул на Пенелопу и увидел, как ее губы складываются в небольшую разочарованную улыбку.
— Прямо здесь, рядом с вами, — проговорила она.
— Да, вы здесь, — сказала лорд Хейвуд весело, — И да, Сезон был ужасно скучный.
— Кто-то говорил, что Сезон был унылый?
Колин глянул направо.
Еще один джентльмен и две леди присоединились к их группе, страстно выражая свое согласие.
— Просто утомителен, — сказала одна из леди, — Ужасно утомителен.
— Я никогда не посещала более банального приема, — объявила другая леди с эффектным вздохом.
— Придется мне передать матери, — резко сказал Колин, он был одним из самых спокойных людей, но такие оскорбления он не мог просто так оставить.
— Ох, я не имела в виду этот прием, — поспешила исправиться леди, — Этот бал словно светлый лучик в череде темных и мрачных вечеринок. Именно поэтому, я только что сказала —
— Остановитесь сейчас же, — приказала леди Данбери, — пока вам еще хватает воздуха держаться на ногах.
Леди тут же замолчала.
— Это странно, — проговорила Пенелопа.
— Ах, мисс Физеренгтон, — сказала та леди, которая до этого ходила исключительно на темные и мрачные вечеринки. — Я и не заметила вас здесь.
— Что странно? — спросил Колин, прежде тем, как кто-нибудь снова скажет, что он не заметили ее.
Пенелопа благодарно ему улыбнулась, перед тем, как объяснить:
— Довольно странно, как может высший свет казаться весело развлекающимся, и при этом, все вокруг говорят, что они ни капли не развлеклись.
— Прошу прощения? — переспросил Хейвуд, выглядя немного сконфуженным.
Пенелопа пожала плечами.
— Я просто подумала, что многие из вас весело проводят время в разговорах о том как вам всем скучно, вот и все.
Ее комментарий встретила полная тишина. Лорд Хейвуд выглядел еще больше смущенным, а одной леди, казалось, попала соринка в глаз, с такой интенсивностью она начала моргать.
Колин не смог сдержать улыбку. Он не считал, что Пенелопа сказала ужасно сложное и не понятное.
— Единственная интересная вещь — это чтение леди Уислдаун, — заявила леди, которая не моргала, причем с таким видом, словно Пенелопа ничего не говорила.
Джентльмен рядом с ней пробормотал свое согласие.
И тут начала улыбаться леди Данбери.
Колин встревожился. У старой леди был довольно странный вид. Пугающий вид.
— У меня есть идея, — сказала она.
Кто-то закашлялся, еще кто-то застонал.
— Блестящая идея.
— Не то, что любая из ваших идей довольно …, но, — медленно проговорил Колин своим самым дружелюбным голосом.
Леди Данбери утихомирила его, махнув рукой.
— Как много тайн встречается в нашей жизнь, не так ли?
Никто ничего не ответил. Пока Колин не предположил: — Сорок две?
Она его даже не удостоила хмурого взгляда.
— Я заявляю всем, здесь и сейчас…
Все придвинулись к ней. Даже Колин. Было невозможно не поддаться драматичности момента.
— Я всех вас беру в свидетели…
Колину показалось, будто Пенелопа пробормотала: — Ну, же.
— Одна тысяча фунтов, — сказала леди Данбери.
Толпа, окружавшая ее, росла прямо на глазах.
— Одна тысяча фунтов, — повторила она, голос ее становился все громче.
Она, словно, играла на сцене.
— Одна тысяча фунтов…
— Казалось, что весь зал замолк, и почтительно слушает ее.
— …тому человеку, который разоблачит леди Уислдаун!
ГЛАВА 3
Ваш автор будет слишком небрежен, если не упомянет о больше всего обсуждаемом моменте, произошедшем на вчерашнем праздновании день рождения леди Бриджертон. Это не было подъемом бокалов в честь леди Бриджертон (с упоминанием ее возраста), а всего лишь дерзкое и не относящееся к делу заявлении леди Данбери, которая предложила тысячу фунтов тому, кто разоблачит … меня.
А не будет ли вам хуже от этого, леди и джентльмены высшего света? Вы, наоборот, не должны были просить открывать эту тайну.
Светская хроника Леди Уислдаун,12 апреля 1824
Потребовалось не более трех минут, чтобы возмутительное заявление леди Данбери облетело все уголки танцевального зала. Пенелопа точно это знала, потому что, когда это произошло, она стояла лицом к большим (и по утверждению Кэйт Бриджертон, чрезвычайно точным) напольным часам, когда леди Данбери сделала свое заявление. При словах ‘Одна тысяча фунтов тому, кто разоблачит леди Уислдаун’, часы показывали десять часов сорок четыре минуты. Длинная стрелка не успела передвинуться дальше сорока семи минут, как Найджел Бербрук наткнулся на быстрорастущий круг людей, окруживший леди Данбери и объявил ее последнюю интригу “улетной шуткой!”.
Уж если Найджел Бербрук это услышал, значит, это услышал каждый, потому что шурин Пенелопы был известен своим интеллектом, своим долгими паузами во время разговора, и своей способностью слушать.
И, усмехнувшись, подумала Пенелопа, своим словарным запасом. Действительно, ‘улетная’.
— Кто же, по-вашему, леди Уислдаун? — спросила леди Данбери у Найджела.
— Не имею, ни малейшей идеи, — признался он, — Все, что я знаю, так это точно не я.
— Я думаю, мы все это тоже знаем, — сказала леди Данбери.
— Как ты думаешь, кто это? — спросила Пенелопа у Колина.
— Я чересчур часто отсутствовал в Англии, что бы мог предположить, кто это.
— Не глупите, — проговорила Пенелопа, — Совокупность твоего времени проведенного в Англии плюс количество времени, проведенного на вечеринках и приемах, хватит на несколько жизней.
Но он только потряс головой.
— Я, действительно, ничего не могу сказать.
Пенелопа уставилась на него на время гораздо большее, чем это было необходимо, или, если выразиться точнее, принято в высшем свете.
Было нечто странное в глазах Колина. Нечто мимолетное и почти неуловимое. Высший свет его считал не более, чем дьявольский соблазнитель, но он был гораздо умнее, чем показывал окружающим, и она готова была биться об заклад на свою жизнь, что он имел несколько подозрений.
Но, по некоторым причинам, он не желал разделить с ней свои подозрения.
— А ты кого подозреваешь? — спросил Колин, не желая отвечать на ее вопрос. — Ты оказалась в высшем свете, примерно в то же время, когда появилась и леди Уислдаун. Ты, должно быть, уже думала об этом.
Пенелопа огляделась вокруг, и ее глаза сначала остановились на нем, затем перешли на всю остальную толпу.
— Я думаю, это вполне могла быть и леди Данбери, — ответила она, — Вот было бы забавно.
Колин посмотрел на старую леди, которая грандиозно проводила время, разговаривая о своей шутке. Она постукивала тростью по полу, оживленно болтая, и выглядя, как кот, объевшийся сливок, свежей рыбки и целой жареной индейки.
— Это имеет смысл, — глубокомысленно сказал он, — Правда в довольно извращенном виде.
Пенелопа почувствовала, как уголки ее рта подрагивают.
— Она ничего, если не учитывать ее выходки.
Она наблюдала за Колином, смотревшим на леди Данбери в течение нескольких секунд, затем сказала:
— Но ты не думаешь, что это она.
Колин медленно повернулся к ней лицо, приподнял одну бровь в молчаливом вопросе.
— Я могу читать по твоему лицу, — объяснила Пенелопа.
Он улыбнулся легкой улыбкой, которой часто улыбался на публике.
— А я думал, что здесь меня никто понять не может.
— Боюсь, — произнесла она, — Ко мне это не относится.
Колин вздохнул.
— Боюсь, это не моя судьба быть мрачным и задумчивым героем.
— Ты вполне можешь оказаться чьим-нибудь героем, — допустила Пенелопа, — Это для тебя. Но мрачный и задумчивый? — она улыбнулась, — На тебя это совсем не похоже.
— Так плохо для меня, — небрежно сказал он, награждая ее одной из своих улыбок, хорошо известной ей — грешной и немного ребяческой. — Мрачные задумчивые герои привлекают всех женщин.
Пенелопа осторожно кашлянула, немного удивившись того, что он обсуждает такие вещи с ней, не говоря уж о том факте, будто Колин Бриджертон мог иметь хоть что-нибудь непривлекающее женщин.
Он улыбался ей, ожидая ее ответа, а она пыталась решить, что будет правильнее — по-девичьи оскорбиться и смутиться или по-глупому захихикать.
В этот момент к ним подскочила Элоиза и остановилась перед ними.
— Вы слышали новости? — спросила Элоиза, затаив дыхание.
— Ты что, бежала? — спросила в ответ Пенелопа.
Это действительно был подвиг в таком переполненном танцевальном зале.
— Леди Данбери предложила целую тысячу фунтов тому, кто разоблачит леди Уислдаун!
— Мы знаем, — Колин произнес это превосходящим тоном, которым часто пользуется старшие братья.
Элоиза разочарованно вздохнула.
— Вы знаете?
Колин кивнул в сторону леди Данбери, все еще стоящей в нескольких метрах от них.
— Мы были прямо здесь, когда это произошло.
Элоиза выглядела крайне раздраженной, и Пенелопа совершенно точно знала, что та думает в этот момент (что, скорее всего, коснется ее на следующий день).
Это была мысль о том, как же она могла пропустить такое важное событие. Это была мысль о том, почему же один из ее старших братьев умудрился присутствовать при таком знаменательном событии.
— Ладно, люди уже вовсю болтают об этом, — сказала Элоиза. — Разговоры, буквально фонтанируют. Я еще никогда не видела таких волнений.
Колин повернулся к Пенелопе и проговорил:
— Вот поэтому я и покидаю часто нашу страну.
Пенелопа пыталась не улыбнуться.
— Я знаю, что вы говорите обо мне, но я не волнуюсь, — продолжала Элоиза, немного восстановив дыхание. — Я могу сказать вам, что свет просто с ума сходит. Каждый размышляет о том, кто же она. Самые умные и сообразительные не хотят признаться в своих подозрениях. Не хотят, чтобы другие победили благодаря их догадкам.
— Я думаю, — возвестил Колин, — Я не так сильно нуждаюсь в этой тысяче фунтов, чтобы волноваться на этот счет.
— Это большие деньги, — глубокомысленно заметила Пенелопа.
Он повернулся к ней с недоверием.
— Только не говори мне, что ты тоже собираешься присоединиться к этой глупой забаве.
Она наклонила голову в сторону, как она надеялась в загадочной — или, если не в загадочной, то, по крайней мере, немного таинственной манере.
— Я не так хорошо обеспечена, чтобы игнорировать одну тысячу фунтов, — сказала она.
— Возможно, если мы поработаем вместе…, — предложила Элоиза.
— Спаси меня Господи, — пробормотал Колин.
Элоиза проигнорировала Колина, сказав Пенелопе:
— Мы можем потом поделить деньги.
Пенелопа открыла рот, чтобы ответить Элоизе, но неожиданно в воздухе промелькнула трость леди Данбери. Колину пришлось резко отскочить в сторону, чтобы избежать удара по уху.