Позаботилась природа и о затерянном в тропиках безымянном острове. Вся восточная сторона его на протяжении восьми километров представляла собой коралловые рифы в море и непроходимые мангровые заросли на суше. Западный же берег - восьмикилометровый плес белого кораллового песка, обрамленный стройной грядой кокосовых пальм. Пляж идеальный со всех точек зрения, даже по самым высоким райским стандартам. Море здесь прозрачно-бирюзовое: пронизанное лучами жаркого солнца, оно играет и переливается всеми цветами радуги, среди которых преобладают лазурь и золотисто-зеленый. Температура воды не опускается ниже двадцати пяти градусов по Цельсию. Северный торец острова - пятисотметровый шатер давно потухшего вулкана, покрытый девственным лесом, - представляет собой богатое охотничье угодье, где водятся редкие тропические животные, завезенные сюда с материка. Южная сторона острова - каменное плато, сокрытое мягким ковром мохообразной ползучей растительности. Здесь берег высок и скалист, а темная морская пучина изобилует морскими ежами и коралловыми ветками.
О флоре острова, кроме самой природы, позаботился и человек, доставивший сюда семена и саженцы почти со всех континентов. Четырех видов пальмы, облюбовавшие себе западное побережье, были главным украшением острова, его эмблемой.
Вначале на острове, на его западной стороне, на самом берегу моря была воздвигнута трехэтажная вилла из камня и дорогих пород дерева. Центральную часть дома на высоту двух этажей занимал просторный холл с выходом на берег моря и на противоположную сторону - в большой парк с каналами и лебяжьим прудом. В холле пол выложен изящной инкрустацией из полированного гранита четырех цветов - серого, красного, черного и зеленого. Стены холла - гармоническое сочетание дерева и камня. Мебель, лесенки, перила, потолок - черное и красное дерево - резьбы искусных мастеров. Из холла к морю бежит неторопливая белокаменная лесенка в двенадцать ступенек, а оканчивается полукруглой площадкой-причалом, где стоят ярко-желтая яхта и два катера, один из которых находится в ведении Мариана Кочубинского, а другой к услугам Штейнмана и Веземана. Яхтой пользуется главным образом Левитжер.
Резьба по дереву, изобилующая и в комнатах, создает особый уют и теплоту, которую дополняют старинные гобелены, картины и скульптуры даровитых мастеров, когда-то украшавшие художественные сокровищницы европейских стран, побывавших под жестким сапогом гитлеровских оккупантов. Одно крыло здания - его первый этаж - занимает довольно богатая библиотека, составленная из редких изданий мировой науки, литературы, истории и философии. Первый этаж другого крыла - административный. Там кабинеты Левитжера, Штейнмана и Веземана. На втором, "докторском", этаже обиталище Дикса, Куна и Кларсфельда. Весь третий этаж - лаборатория. В подвале уютный бар, где всегда есть холодное пиво, соки, креветки, фрукты, легкая закуска.
В стороне от главного здания на территории парка уже после войны построены четыре коттеджа, нестандартных, различных и по размерам и по архитектуре, и круглая башня в три этажа. Второй и третий этажи опоясывают галереи. Наружные стены башни окрашены в терракотовый цвет. Темно-зеленые перила галереи опираются на белоснежные фигурные столбики-балясины. Они четко рисуются на фоне ярких стен и делают все сооружение легким и празднично нарядным. В башне - штаб-квартира шефа. Вход в нее кому бы то ни было, кроме самого Левитжера, его прислуги мисс Марго, строго запрещен. Впрочем в зимнее время на остров наведываются миссис Левитжер с двумя близнецами - наследниками шефа. Но это бывает не часто, раз в год и того реже. Мисс Марго - маленькая, юркая девица с большой копной огненно-рыжих волос, официально числится личным секретарем шефа. Замкнутая, всегда настороженная, как мышь, она предпочитает уединение и всячески избегает общения с персоналом острова. Самый большой двухэтажный коттедж занимает комендатура. В нем же и квартира Мариана Кочубинского. Штейнман и Веземан живут в одном двухэтажном двухквартирном коттедже, в другом - квартиры Куна и Кларсфельда. Отто Дикс занимает двухэтажный коттедж с башенкой и бассейном на первом этаже. Там же с ним живет и прислуга - сорокалетняя Эльза, сухопарая, стройная, как штык, старая дева, с бледным надменно строгим остроносым лицом, от рождения не знавшим улыбки и, возможно, потому чистым и гладким, без малейшего намека на морщины, и птичьими круглыми глазами, обрамленными тоненькой едва заметной ниточкой пшеничных бровей. Короткая прическа светлых волос придает ее лицу мальчишеское выражение. Общается она лишь с женой Штейнмана Мартой - женщиной ее же возраста, пышногрудой, златокудрой дочерью австрийского банкира, нашедшего убежище в Парагвае. Супругу доктора Куна - техасску Маргарет - обе они игнорируют, называя ее между собой авантюристкой из публичного дома.
Дэвид Кларсфельд, как и Макс Веземан, холост, но к нему в коттедж часто заглядывает Мануэла, что делает беседу между Эльзой и Мартой яркой, конкретной и содержательной. По наблюдению фрау Штейнман Кэтрин тайно влюблена в Веземана, а Эльза считает, что между Максом и Кэт намечается роман, который непременно закончится трагедией.
За территорией парка и тоже на берегу моря расположено еще два дома, один из которых с рестораном на первом этаже занимает семья Хорхе. В другом же, соседнем, барачного типа, живет обслуживающий персонал, вроде садовника Фиделио Гомеса.
И вот этот самой природой созданный рай для блаженства человека силами исчадия ада, цинично именующими себя поборниками свободы, совести и демократии, был превращен в злотворный гадюшник, где самые омерзительные двуногие твари изобретали для человечества тлетворный яд.
3
Выйдя от шефа, Дикс поднялся к себе на второй этаж в состоянии крайнего раздражения. Высокомерие и категоричность Левитжера, его манера разговаривать менторским приказным тоном давно коробила а угнетала Дикса. Ведь формально владельцам острова все еще считался он - Отто фон Дикс, хотя на самом деле и теперь, как и десять лет тому назад, он был всего лишь ширмой, прикрывающей подлинных хозяев. После гибели адмирала Канариса на Остров наложил лапу Гиммлер. Но гитлеровский оберпалач был казнен по приговору Нюрнбергского суда, и американцам не стоило большого труда прибрать к своим рукам этот клочок земли в океане вместе с его фиктивным владельцем, скрывающимся под чужим именем от справедливого возмездия. Американцев он возненавидел с того дня, когда от их бомбы погибли в Дрездене его жена и девочки-близнецы. Именно тогда он был направлен на Остров, где в уединении, надеялся, ему легче будет перенести гибель жены и дочерей. Смерть близких заставила его посмотреть на свою деятельность как бы со стороны. Он вспомнил подопытных советских военнопленных и польских партизан, которых хладнокровно, без жалости, прежде чем отправить на тот свет, подвергал мучительным страданиям. "А ведь у них тоже где-то были родные и близкие", - сказал он себе однажды мысленно, и что-то неприятное неожиданно шевельнулось в нем, и он решил, что это судьба отомстила ему. Первый свой удар судьба метила в него, обрушив на его лабораторию в замке графа Кочубинского всесокрушающий бомбовый удар советской авиации. Замок был, что называется, стерт с лица земли. Накануне бомбежки Дикс уехал в Дрезден всего на четыре дня, и это спасло его от неминуемой гибели. Тогда он не мог и предположить, что его приезд станет последней встречей с женой и дочками, точно он спешил, чтоб проститься с ними. В Берлине он узнал о гибели семьи и о разгроме его лаборатории в замке Кочубинского. В Беловир не поехал, сказав себе, что с этим покончено навсегда. По распоряжению Гиммлера он тогда же направился на Остров, решив для себя никогда больше не возвращаться к своим зловещим опытам. Но по-иному распорядились американские спецслужбы, которые еще до окончания второй мировой войны уже вынашивали имперские планы, мало чем отличавшиеся от гитлеровских замыслов мирового господства. Получив от своего европейского резидента Симонталя сведения о докторе Хаселе, скрывающемся под фамилией Дикса, и его сверхсекретной лаборатории в Польше, американские власти, отбросив всякую деликатность, поставили перед ним ультиматум: либо с их помощью он попадает в руки польского правосудия, где ему гарантирована петля, либо безоговорочно станет работать на Пентагон по своей специальности. Чтоб заставить Дикса работать не за страх, а на совесть, подключили Рейнгарда Гелена, и генерал-шпион направил своего эмиссара Штейнмана на Остров со специальной миссией. Дикс сопротивлялся лишь для вида, чтоб выторговать себе побольше куш, и в конце концов согласился. Потом он будет себя оправдывать: у меня, мол, не было выбора. Правда, нельзя сказать, чтоб он работал на совесть, то есть так, как хотелось бы его новым хозяевам. Душевная рана, связанная о гибелью семьи, кровоточила недолго; чуждый всяких сантиментов, с душой жестокой и оледенелой, он скоро забыл об ударах судьбы, а появление Эльзы и непривычная обстановка в условиях тропиков перевернула новую страницу в его жизни, прикрыв прошлое пеленой тумана. Для него мир опрокинулся вверх дном, и все в нем смешалось и перепуталось, сдвинулось и сместилось. Неприязнь к американцам прочно поселилась в нем, поскольку в новом послевоенном мире правящие крути США претендовали на то, чего не удалось Гитлеру. Это оскорбляло его "патриотизм", Дикс чувствовал себя униженным и нагло обворованным. Более того, его, закоренелого и неисправимого расиста, заставляли скакать в одной упряжке с теми, кто должен был исчезнуть с лица земли с помощью дьявольского оружия, изобретенного тем же Хаселем - Диксом. Какова ирония судьбы: юде Кун и чистокровный ариец Хасель работают рука об руку над изобретением оружия смерти для миллионов. Мог ли он подобное себе представить еще двадцать лет тому назад? Абсурд, абракадабра, но факт, реальность нового мира. Какой-то Адам Кун, который случайно избежал Освенцима, теперь явно старается потеснить его, доктора Дикса, занять его место. И в этом ему способствует Левитжер - типичный представитель нынешних хозяев США. А ведь придется уступить, рано или поздно. Да уж лучше бы рано: пора отрешиться от всяких дел и провести остаток дней в укромном уединении собственной виллы в окружении дивной природы. Оно есть у него - скромное, но уютное жилище, не здесь, конечно, а на побережье океана, в Боливии. Было, впрочем, одно неудобство: уже после того как Дикс купил себе виллу, неожиданно выяснилось, что в том же поселке проживает в собственном доме старый знакомый оберфюрер Курт Шлегель. Они встретились случайно, и Дикс, в отличие от Шлегеля, не испытывал восторга от такого соседства - Шлегеля он всегда считал грязной свиньей, насквозь пропитанной спиртным перегаром. Но оказалось, - об этом Шлегель торжественно уведомил в первую минуту их встречи, - что он бросил пить. Дикс сумел припрятать капиталец на черный день, или, как он говорил, на беззаботную старость. Правда, ни черный день, ни старость еще не наступили, но когда тебе шестьдесят, то и старость и болезнь могут постучаться неожиданно без спроса и твоего согласия. Да черт с ними, кунами и левитжерами, пропади они все пропадом. Хотя от них можно всего ожидать, любой подлости. Они люди без принципов, без идеи. Их идея - деньги, капитал. Он же, Хассель-Дикс служил идее великой Германии. Кажется, этот шустрый щенок Дэвид Кларсфельд во что-то верит - в величие США и ее миссионерское предназначение в современном мире. Наивный юнец, его идея так же фальшива, как фальшиво все в их больной от ожирения и разврата, преждевременно дряхлеющей стране - президенты, конгрессмены, демократия, средства массовой информации. Все ложь, фарисейство, цинизм.
В последнее время ему чего-то не доставало. "Семьи или друзей", - думал он, все чаще испытывая чувство одиночества. Прежде он как-то не нуждался в друзьях, потому что была семья. Эльза не в счет. О чем с ней говорить? Потребность к откровенному разговору с единомышленником появилась у него года два тому назад, но он не видел рядом с собой человека, которому мог бы приоткрыть хотя бы краешек своей черной души. Он исподволь присматривался к Максу Веземану. Немец, ариец, воевал в России в войсках СД. Сдержанный, замкнутый и почему-то холостой. Странно - почему он не обзаводится семьей? Ему сорок пять, еще не поздно.
Штейнману Дикс не доверял. Он хотя и немец, этот Карл Штейнман, и тоже воевал на восточном фронте, но что-то в нем есть неблагонадежное, не твердое. Нет чувства собственного достоинства, гордости, патриотизма нет, оттого и лакейство перед янки.
В большом кабинете бесшумно работал кондиционер, охлажденный им воздух казался искусственным, пресным, как дистиллированная вода. Дикс открыл балконную дверь. Горячий морской воздух обдал приятным теплом. А мысль все еще вертелась вокруг короткого совещания у Левитжера. Адам Кун. Хвастанул перед шефом об окончании работы над "А-7". Доволен. Еще бы: ЦРУ за этот патент дорого заплатит, не поскупится. Для них это будет сильное оружие. Заражай неугодного тебе человека вирусом "А-7", и не позже, чем через шесть месяцев он умирает естественной смертью. "Как бы он не подсунул мне "А-7". От него все можно ожидать. Нет, надо уходить на покой". - "А как же с "А-777", который ждут американцы? - вдруг толкнула его неприятная мысль. - Они не отстанут, будут требовать. Впрочем, ничего, шантажировать уже не посмеют, побоятся огласки и разоблачения. Нет, надо уходить на покой", - твердо решил он, закурил сигару и, закрыв на ключ кабинет, спустился вниз. Рабочий день подошел к концу.
Внизу он встретился с Максом Веземаном. Тот, как всегда, строгий, подтянутый, стоял на беломраморных ступеньках с озабоченным видом, словно решал про себя, куда ему дальше путь держать. Дикс обдал его ароматным дымом сигары, и ледяное лицо его скорчило некое подобие улыбки. В ответ Макс спросил:
- А вы знаете, доктор, последние данные науки по поводу никотина? - И не дожидаясь ответа, сказал: - Сигара в десять раз вредней даже самых плохих сигарет. Берегите свое здоровье.
- Зачем? - спросил Дикс, не вынимая изо рта сигары.
- Здоровье - самый бесценный капитал, не подверженный никаким инфляциям. Между прочим, онкологи утверждают, что табачный дым вызывает рак. Вы с этим согласны?
- Обратитесь к доктору Куну, он специалист по раковым болезням, он даст вам самый исчерпывающий квалифицированный ответ.
В тоне Дикса Макс уловил оттенок иронии и злорадства.
- А что, доктор Кун наконец открыл метод борьбы со злокачественной опухолью?
- Еще чего? Такой задачи он перед собой никогда и не ставил. У него все наоборот.
- Как понимать "наоборот"?
- Вы домой? - вместо ответа спросил Дикс.
- Да.
- Тогда нам по пути.
Дикс дотронулся до обнаженного локтя Макса, словно хотел, но не решился взять его под руку, и они неторопливым шагом направились по дорожке, посыпанной белым коралловым песком. По обеим сторонам прямой, как струна, дорожки тянулись две густые гряды цветущего олеандра: по одну сторону белого, по другую - алого. Густой сладковатый аромат приятно пьянил, и Дикс, сорвав нежно-белый цветок, проговорил:
- Вот еще один парадокс, каприз природы: приятная для глаза, с тонким ароматом, а таит в себе смертельный яд. Где же ваша знаменитая гармония природы?
- Может, в этом ядовитом растении содержится и целебный эликсир, как в змеином яде. Кто знает? Разве что Адам Кун. Кстати, господин доктор, вы не ответили на мой вопрос: что значит "наоборот"?
Дикс исподлобья метнул на Макса загадочно-подозрительный взгляд и снова дотронулся до его локтя, тем самым как бы подчеркивая свое дружеское расположение. Сказал вполголоса с доверительным видом:
- Кун вывел вирус, который, попадая в организм человека, заражает клетки, размножается за их счет и в конечном итоге разрушает их, а человек погибает.
Дикс резким жестом отбросил в сторону цветок олеандра и, чем-то недовольный, ускорил шаг.
- Кому и зачем нужен открытый Куном вирус? - сказал Макс, как бы размышляя. - Для кого он предназначен?
- Наивный вопрос. Мы, не мы, разумеется, а янки, направили на Кубу вирус "С-9", который вызывает лихорадку свиней. У Кастро создается сложность с продовольствием. Туда же заброшены тлетворные грибки, поражающие табак и сахарный тростник. Надеюсь, вы не спросите меня - зачем? Куба для Америки - кость в горле. Фидель Кастро для янки - исчадие ада.
Он замолчал, не желая ставить точки над "i". Наступила пауза, нарушить которую Макс счел нежелательным, - он терпеливо ждал пояснений. Но Дикс вдруг спросил с необычной для него фамильярностью:
- Скажите, Макс, что из себя представляет Мариан Кочубинский? Вы можете не отвечать, если считаете мой вопрос нескромным.
- Нет, почему же, я вам отвечу. Польский аристократ. Отец его, граф Кочубинский, имел имение под Беловиром, во время восточной кампании Мариан сотрудничал с нами.
Макс пытался догадаться, почему Дикса вдруг заинтересовала личность коменданта. Простое любопытство или?..
- Замок графа Кочубинского под Беловиром, - словно что-то припоминая, проговорил Дикс. - Кажется, его русские разбомбили в сорок третьем.
- Возможно. Замки - хорошие ориентиры с воздуха, - уклончиво ответил Макс на скрытый вопрос Дикса и без перехода спросил: - Тогда позвольте мне задать вам аналогичный вопрос: что из себя представляет Дэвид Кларсфельд?
- То же, что и Кун, - не задумываясь проворчал Дикс и прибавил презрительно: - Из одной своры.
Макс подумал: своим вопросом о Кочубинском Дикс хотел узнать, известно ли Веземану об экспериментах на советских военнопленных в замке Кочубинского и знает ли он, что Отто Дикс - это тот же Артур Хасель? Макс ловко вывернулся. Впереди в зелени деревьев белым пятном сверкнул первый коттедж - жилище Дикса. Неожиданно Дикс остановился и, повернувшись лицом к Веземану, спросил, перейдя на интимный тон:
- Вас не тяготит чувство одиночества? Почему вы не женитесь?
- У вас есть на примете невеста? - шутливая улыбка заиграла в лукавых глазах Веземана
- Есть, - серьезно и весело оказал Дикс. - Моя сотрудница Кэтрин. Она славная девушка и будет отличная жена, уверяю вас. К вам она неравнодушна и, как говорит Эльза, безумно влюблена в вас.
- Фрау Эльза… влюблена?
- Не лукавьте. Макс. Женитесь. Не упустите время. Вы рискуете опоздать. Жениться тоже нужно вовремя.
- Мое время упущено, жениться на молодой как-то боязно: а вдруг не справишься с обязанностями мужа?
В глазах Макса играли озорные огоньки. Одна искорка запала в окаменелую душу Дикса, зажечь ее не смогла, но вызвала ответное озорство. Не глядя на Макса, Дикс, как бы что-то припоминая, заговорил:
- Боитесь. А вот Свазиленский король Сабхузой второй не боится. У него семьдесят жен и несколько сот детей.
- На то он и король. Впрочем, можно посочувствовать его женам, - сказал Макс. - И сколько же лет этому Сабхузою?
- Надо полагать, немало, если принять во внимание, что правит он своим крошечным королевством на юге Африки уже полсотни лет. - Дикс резко вскинул голову и, глядя на Макса в упор, предложил: - Может, зайдете ко мне? У Эльзы найдется бутылочка виски.
Приглашение было неожиданным. Макс заколебался. Он никогда не был в доме Дикса, да и не только он. И вдруг… Было любопытно, что скрывается за этим приглашением. Чувство одиночества толкает его к общению или что-то другое?
- Благодарю вас, доктор Дикс, сейчас я не могу. Как-нибудь в другой раз я с радостью отведаю вашего виски. Хорошо?
- Как знаете, - сухо ответил Дикс и скрылся в парадном.
"Обиделся, - решил Макс. - Возможно, он хотел о чем-то поговорить, что-то рассказать. Нельзя было отказываться. Но обстоятельства вынуждали".