Эван приподнял брови.
— Проституция?
— Боюсь, что да. Эти женщины обслуживали фермеров и дровосеков в окрестностях Джонстауна, пока полиция не выслала его из штата. Кто-то — я не знаю кто — ввел в употребление название Вифаниин Грех в честь сомнительной славы этого человека. Это имя закрепилось, хотя мы уже давно пытаемся изменить его.
Эван пожал плечами.
— Зачем менять? Думаю, это очень интересное название.
— Однако совсем не тот образ, который нам хотелось бы донести до населения штата. — Она вновь улыбнулась своей улыбкой богомола. — И, конечно же, не тот, о котором должны знать по всей Пенсильвании.
— Это был лишь замысел, — заступилась Кэй.
— Это идея, над которой я работаю, — поправил он ее. — Потом снова взглянул на миссис Джайлз. — Каким образом вам удалось узнать это?
— Недвижимость — это мое дело. Я искала старые записи о владениях в Джонстауне и случайно наткнулась на некоторые… бумаги Джорджа Вифании. Они хранятся в подвале муниципального здания. Во всяком случае, они были там три — нет, четыре года назад. Сейчас их может там и не быть.
— Мне надо будет как-нибудь посмотреть.
— Что ж, удачи. — Миссис Джайлз дотронулась до обрубка руки своего мужа и начала поглаживать его. — Хотя, должна сказать, я надеюсь, что ваша статья останется ненаписанной. Боюсь, что жители деревни не так простодушны, как вы могли подумать.
Что она хотела сказать? — недоумевал Эван, глядя на ее невыразительное непроницаемое лицо. То, что меня и Кэй могут вымазать дегтем, вывалять в перьях и выставить из деревни? То, что мы станем социальными изгоями? Каково бы ни было наказание, завуалированная угроза прозвучала. Она была интересна сама по себе. Эван взял Кэй за руку. Думаю, нам надо присоединиться к остальным гостям, — сказал он миссис Джайлз. — Было очень приятно снова встретиться с вами. И очень приятно с вами познакомиться, — он кивнул Дэвиду Джайлзу и заметил в глазах этого человека необъяснимый и тревожащий мрак. Он уже видел раньше такой пустой взгляд, и он поискал его в своей памяти. Да, конечно. Глаза Гарриса Демарджона. И глаза людей, которые были заперты в бамбуковых клетках во вьетконговском лагере для военнопленных. Что у них могло быть общего?
Эван повел Кэй к внутреннему дворику.
— В чем дело? — спросила она его, когда они вышли наружу. — Ты ведешь себя странно.
— А? Что?
— Ты кажешься чересчур задумчивым. И ты был немного груб с миссис Джайлз, не так ли?
— Я не знал этого, — ответил он. — Если я был груб, то сожалею об этом.
— И ты так смотрел на руку ее мужа, как будто никогда до этого не видел ампутированных конечностей.
Эван нахмурился.
— Эта та неприятность, — тихо сказал он, — которая всегда со мной. Она смотрела на него с недоумением. Его взгляд помрачнел, и она быстро отвернулась, чтобы не видеть этих странных, терзающих вещей, всплывающих из тайников его души. Не здесь! — мысленно велела на ему. — Пожалуйста, ради Бога! Не здесь!
Он обнял ее за талию.
— Я в порядке, — сказал он, словно почувствовав ее нарастающий страх. — На самом деле в порядке. — Это было ложью. Часовой механизм его мозга вращался, натыкаясь на углы вопросов, смутных предчувствий, чувств, от которых он был не в состоянии избавиться. Я не могу допустить, чтобы она это увидела, сказал он себе. Мне следует держать себя под контролем.
И неожиданно в просторном, обнесенном перилами из кованого железа внутреннем дворике перед ними оказалась еще одна пара. Мужчина был меньше ростом, более крепкого сложения и, возможно, на несколько лет старше Эвана; у него были длинные рыжеватого цвета волосы и живые осмысленные и выразительные глаза. Во рту он держал незажженную курительную трубку из вереска. Рядом с ним стояла симпатичная невысокая женщина, блондинка с волосами цвета меда и привлекательными зелеными глазами, в которых отражался свет фонарей с деревьев. Каким-то образом они, казалось, очень подходили друг другу, хотя Эван с первого взгляда заметил полные противоположности их характеров: он был общительный и открытый, она более чувствительная и задумчивая.
— Мне кажется, мы знакомы? — спросил мужчина, весело, чуть насмешливо глядя на Кэй.
— Не думаю…
— О, да, я вспомнил! Вы новый преподаватель математики в колледже Джорджа Росса, не так ли?
Она кивнула, его лицо действительно показалось ей знакомым. И затем, увидев эту старую залатанную трубку, она вспомнила.
— Конечно же! Однажды автомат для кока-колы в комнате отдыха преподавателей проглотил ваши деньги. Вы профессор…
— Классики, — сказал он и улыбнулся, оборачиваясь к Эвану и подавая ему руку. — Я Дуг Блэкбурн, а это моя жена, Кристи. — Эван пожал ему руку и представился. — Они все еще не отдали мне обратно мои деньги, обратился Блэкбурн к Кэй. — Эти проклятые ублюдки выворачивают наши карманы. Вы еще не ели в кафетерии? Если нет, позвольте мне вас предупредить. Не ходите туда, не прихватив с собой врача. И удостоверьтесь, что он взял с собой шланг для промывания желудка. А еще лучше — приносите второй завтрак с собой из дома! — Они засмеялись, и Блэкбурн посмотрел на других гостей во внутреннем дворике. — Здесь так много людей, но не слишком-то много тех, с кем мы знакомы. — Он обнял жену за талию. — А где вы живете?
— В Вифаниином Грехе, — ответил Эван.
— Мы проезжали ее несколько раз, — сказала Кристи. — Это очень красивая деревенька.
— Вы живете недалеко отсюда? — спросила их Кэй.
— В Уиттингтоне, — ответил Блэкбурн. — Там чертовски скучно. Тротуары пустеют к пяти часам. Итак, — он умолк на несколько секунд, пока разжигал свою трубку, — у вас все в порядке с занятиями?
— Это все достаточно непрочно, — объяснила она. — Если август пройдет нормально, то думаю, что все будет в порядке.
— Будем надеяться, что мы все переживем август. Эти маленькие ублюдки в моем восьмичасовом классе сводят меня с ума. Никогда не занимаются внеклассным чтением, никогда не отвечают на вопросы во время занятий; они не узнали бы и Горгоны, если сама Медуза посмотрела бы на них своим глазом. Я собираюсь провалить на экзамене каждого из них. Нет, лучше не делать этого. По крайней мере это ничего не даст. — Он разжег еще одну спичку и раскурил трубку.
— Мифология? — спросил Эван. — Это один из ваших предметов?
— Верно. Мифология. История Древнего Рима, латынь и греческий. Вы интересуетесь этим?
— Да, в некоторой степени. Я увидел гравюру в библиотеке Вифаниина Греха; на ней изображена женщина с луком и стрелами на фоне леса. Это какое-то древнегреческое божество, и я подумал…
— Это Артемида, — сказал Блэкбурн. — Но она также известна и под другими именами: Диана, Кибела, Деметра.
— Вот как. Что же это за богиня?
Блэкбурн улыбнулся и пожал плечами.
— Всего понемножку. Знаете, у этих греков была тенденция все усложнять, включая и силу своих богов. Артемида была богиней и защитницей женщин, хранительницей урожая и богиней луны. Но наиболее широко она известна как охотница.
— Как… охотница? — тихо спросил Эван.
Кэй взяла его под руку.
— О чем вы разговариваете? Зачем это все? Я не подозревала, что ты интересуешься мифологией.
— Я и не интересовался до самого недавнего времени.
— Тогда вам лучше поговорить с Катрин Драго, — сказал Блэкбурн. — Она не один раз загоняла меня в угол. И поскольку вы живете в Вифаниином Грехе, я не удивлен, что вы интересуетесь Артемидой.
Эван помолчал несколько секунд. Наконец он сказал:
— Я не понимаю.
— Музей в Вифаниином Грехе, — сказал Блэкбурн. — Артемида была богиней…
— А, вот вы где, — прозвучал чей-то голос, и подошедшая к Эвану фигура взяла его под руку. — Я искала вас, — доктор Драго кивнула в знак приветствия Блэкбурну и его жене. В руках у нее был хрустальный бокал, наполненный густым темно-красным вином. — Доктор Блэкбурн, как я вижу, вы и ваша жена познакомились с Рейдами?
— Да, и мы как раз разговаривали о предмете, в котором вы должны быть заинтересованы, — тут же сказал Блэкбурн. — Мистер Рейд спрашивал о богине Артемиде. Вы еще не устроили ему подробную экскурсию по вашему музею? — Он слегка улыбнулся.
Доктор Драго некоторое время молчала, чуть покачивая бокалом с вином. Зловещее молчание. Эван почувствовал, как между ней и доктором Блэкбурном нарастает враждебное напряжение, и он знал, что Кэй тоже это чувствует, потому что мышцы ее лица напряглись. — Вы смеетесь надо мной, — тихо сказала Драго. — Не уверена, что мне это нравится.
Блэкбурн стоял совершенно неподвижно, словно завороженный. Возможно, он чувствовал то же самое, что и Эван: присутствие чего-то опасного внутри этой женщины, что могло неожиданно выпрыгнуть без предупреждения.
— Ваше личное мнение — это ваше дело, — спокойно проговорила женщина. — Но когда вы желаете сделать его достоянием общественности и в моем доме, то вы встаете на опасный путь. Доктор Блэкбурн, для интеллигентного человека вы удивительно… близоруки. Может быть, этой осенью мы обсудим эту тему.
— Мне кажется, что мы уже начали это сейчас? — сказал Блэкбурн, беспокойно поглядывая на обступивших их гостей.
Драго улыбнулась. Ее глаза казались ослепительными кусочками синего стекла, только что вынутого из печи и все еще светящегося безудержной силой. Но от них не исходило никакого тепла, а наоборот, веяло мертвящим холодом.
— Я уничтожу вас, — сказала она. — Вы держитесь за ваши убеждения, но у меня есть доказательства.
— Доказательства? — Блэкбурн недоверчиво покачал головой. — Что за доказательства? Эти фрагменты и то оружие, которое вы поместили под стекло в вашем музее? Конечно же, нет!
Вокруг них собралась группа людей, привлеченная словесным сражением мужчины и женщины. Кэй обнаружила, что так уставилась на голову Блэкбурна, словно хочет разглядеть его череп.
— За мной правда, — сказала Драго.
— Нет. Только мифы. И еще сны.
Драго наклонилась к мужчине. На мгновение Эвану показалось, что ее рука, которая все еще сжимала его локоть, начала усиливать свое пожатие. Он ощутил силу ее пальцев, казавшихся металлическими стержнями, покрытыми кожей и плотью.
— В пещере на берегу Черного моря, — сказала она очень тихо, но все присутствующие смогли расслышать ее голос, с низкими и угрожающими интонациями, — я обнаружила то, что искала в течение всей жизни. Не сны. Не мифы. Но действительность. Я касалась холодных стен этой гробницы, доктор Блэкбурн. И ни один человек на земле не может потешаться над тем, что я считаю истиной. — Ее глаза сверкнули.
Эвану показалось, что круг людей увеличился. Взглянув на них внимательнее, он удивился тому, что все они были женщинами.
— Я не потешаюсь над вашими убеждениями, — настаивал доктор Блэкбурн, хотя жена уже тянула его за рукав, — и, конечно же, ваши раскопки на Черном море важны по любым критериям. Но как профессор классических наук, говорю вам, что у вас нет базиса, на основании которого…
— Нет базиса! — Женщина говорила резко, и, как показалось Эвану, с горечью. Он почувствовал в ней кипение эмоций, и видно было, что она сдерживает себя ценой огромных усилий. — Более десяти лет я пыталась доказать свои убеждения, — сказала она. — Я несколько раз ездила в Грецию и Турцию, чтобы проследить за цепью информации, какую мне удавалось раздобыть…
— Что ж, опасаюсь, что вы зашли с этой информацией в тупик. Просто-напросто не существует надежных доказательств.
Озноб пробежал по спине Эвана. Конечно, он не понимал, в чем суть спора, но испытывал страх и чувство внезапной необъяснимой паники. Музыка все еще доносилась из дома, но теперь она казалась удаленной на многие километры отсюда. Группа женщин, окружившая их из чистого любопытства, теперь казалась угрожающей. Кэй затрясло. Доктор Драго выпустила его руку, и он был уверен, что от ее пожатия остались синяки.
— Вы полнейший глупец, — сказала она мужчине, стоявшему рядом с ней. — Все мужчины закрывают глаза на правду, которую я открыла, и это очень опасная вещь.
— Опасная? — Блэкбурн почти улыбался. — Каким же образом?
Эван наблюдал за кольцом женщин. Некоторых из них он видел раньше, в деревне; других совсем не знал. На всех лицах было одинаковое зловещее выражение, освещенное мерцающим сиянием фонарей, окружающих внутренний дворик. Их глаза горели темным пламенем, мышцы лица казались напряженными. И когда он взглянул в сторону, он понял, что Кэй уставилась в затылок Блэкбурну с той же интенсивной, едва сдерживаемой враждебностью. Он повернул голову и поймал взгляд другого мужчины, стоявшего в конце внутреннего дворика. Мужчина казался зачарованным, и когда глаза Эвана встретились с его взглядом, он тут же отвернулся и уставился в бокал, который держал в руке. Эван почувствовал в этих женщинах растущую ненависть, излучающуюся из глаз, из пор кожи и направляемую на доктора Блэкбурна. Неожиданно ему стало страшно пошевельнуться, словно он стоял посреди стаи диких зверей.
Волна оторопи прокатилась по Кэй, атрофируя ее мозг и лишая возможности отреагировать. Она хотела позвать Эвана, но обнаружила, что у нее нет голоса. Страх переполнил ее, когда она осознала, что больше не контролирует свое собственное тело. Она не могла шевельнуться, не могла дышать, не могла схватить Эвана под руку и сказать: пойдем домой, здесь что-то не так, что-то ужасным образом не так. Казалось, словно кто-то другой, кто-то чужой, незнакомый и страшный, проскользнул через кожу в тело и схватил ее душу своими древними руками. Она хотела закричать. И не могла. Ее глаза — но были ли они сейчас ее глазами? или глазами кого-то еще? — измеряли размер черепа доктора Блэкбурна. Ширину его шеи. И в следующее мгновение она осознала, что она — или что-то внутри нее, одевшее ее тело словно платье, — думает об убийстве.
Ее правая рука медленно поднялась.
Медленно. Вытянулась вперед.
Эван смотрел на нее удивленными глазами и открыл рот, чтобы что-то сказать.
Но в этот момент доктор Драго тоже потянулась к доктору Блэкбурну, и отблеск огня заиграл на бокале, который она держала. Ее рука с длинными пальцами напряглась, затем раздался резкий звук «крак!», который заставил Блэкбурна моргнуть и отдернуть голову назад.
— Господи! — озадаченно сказал он.
Держа руку над его шеей сзади, Кэй чувствовала, что ненависть, кипящая внутри нее, вышла из-под контроля и разбрасывает по сторонам искры, словно обнаженный электрический кабель под порывом ветра. Мысленно она охватывала своей протянутой рукой его затылок и сжимала до тех пор, пока не раздавался резкий треск ломающейся кости, обнажающей мозги. Но вместе с движением Драго сила, кипящая в ней, стала ослабевать, оставляя холодную пустоту, словно отрывая частицу души своими кровожадными отвратительными когтями. Неожиданно она вспомнила, где находится — на вечере у доктора Драго — и кто она такая — Кэй Рейд — и что человек, стоящий рядом, пристально наблюдает за ней. Она медленно опустила руку и стала разглядывать свою ладонь, ее пересекающиеся линии, отмеченные точечными капельками пота.
Доктор Драго разжала руку, ее стакан со звоном разбился о каменный пол. Вино забрызгало ее платье и просочилось в лощинку между ее грудями наподобие густых капель крови. Жидкость стекала с кончиков ее пальцев на землю, и Эван увидел несколько царапин от стекла на ее ладони.
— Господи, — еще раз повторил Блэкбурн, пристально глядя на нее. Вы… поранились.
Выражение ее лица не изменилось. Она почти улыбалась ему, хотя взгляд оставался жестким, без тени снисхождения или сожаления.
— Боюсь… что дискуссии такого рода одерживают победу над моим темпераментом. Простите меня.
Блэкбурн оставался неподвижен в течение минуты, затем, увидев обступивших его женщин, завертел головой, словно животное, ищущее выхода из ловушки. Эван заметил, что и с ними тоже произошла перемена, такая же, как и с его собственной женой; их лица теперь были спокойным и больше не отражали ненависть Драго к Блэкбурну. Миссис Джайлз подошла к доктору Драго и взяла ее за руку.
— Пожалуйста, — сказала она, — позвольте мне сделать вам перевязку.
— Нет, — сказала Драго, отнимая свою руку. Кровь забрызгала камни у нее под ногами.