Она вышла в полутемный коридор, притворила за собой дверь и зашла в ванную. Холодная вода освежила ее, но сразу заболела голова. Слишком уж дешевый был портвейн, даже утра ждать не пришлось. Она с трудом дошла до своей комнаты, повернула ключ изнутри, упала на постель. Сон сморил ее сразу, несмотря на головную боль. Последним вялым движением Лиза стянула с себя платье, бросила на стул.
Какие-то длинные водоросли снились ей, они липли к лицу, цеплялись за руки, Лиза сбрасывала их с себя, но водорослей было так много, что невозможно было избавиться от них…
Ее разбудил стук в дверь, неожиданный и осторожный. С трудом вынырнув из липкого сна, не понимая, в чем дело, Лиза вскочила с дивана и, даже не набросив халат, открыла дверь.
Ринат обнял ее прямо на пороге, одной рукой сжимая Лизину талию, другой поворачивая ключ в замке.
– Кто это, ты что? – вскрикнула Лиза, пытаясь освободиться из его крепких рук.
– Не кричи ты, не бойся, я это, – прошептал он – так, словно Лиза ждала его. – Не кричи только, ну пойдем, пойдем же…
Лиза уперлась руками в его грудь, но вырваться ей не удалось. Словно вальсируя, Ринат провел ее через всю комнату и повалил на постель.
Рубашка его была расстегнута, и Лиза почувствовала прикосновение жестких волос на его груди. В нее вжималось его мускулистое тело, его губы жадно искали ее губ… Она отворачивалась, пыталась оттолкнуть его, задыхалась в его частом дыхании – и неожиданно обмякла, перестала сопротивляться…
Она сама не понимала, как это вдруг произошло и почему. Всем телом своим она почувствовала, какой он крепкий: мускулы его подрагивали, весь он изогнулся, вжимаясь в нее.
Неожиданно Лиза поняла: она не хочет сопротивляться ему, ей передается его нетерпеливая страсть, ей хочется, просто бешено хочется ощутить в себе это напряженное тело. Весь он был такой же властный, как его губы…
Больше года прошло с тех пор, как она ушла от Арсения, первого и единственного своего любовника, и с тех пор ни один мужчина не поцеловал ее, не говоря уже о большем. И вот теперь все ее тело задрожало в объятиях этого случайного мужчины, вошедшего ночью…
Лиза не заметила, когда Ринат успел снять рубашку, сбросить брюки. Он скользнул к ней в постель как-то мгновенно. Раздвинул ее ноги, быстро опустил вниз руку – и Лиза застонала, почувствовав торопливое прикосновение его гибких пальцев.
Впрочем, он не терял времени на ласки: обхватил Лизины плечи, приподнялся – и ей показалось, что он обрушился на нее сверху, потом задвигался размеренно и ровно. В глазах у нее потемнело, она приподнялась ему навстречу, вжалась в него снизу и изогнулась под ним, едва сдерживая вскрики.
Наслаждение пришло к ней почти мгновенно; Ринат еще двигался, пронзая ее тело собою, потом и он задрожал, потом грузно опустился на нее, вдавил в постель.
Лиза не могла прийти в себя после всего, что произошло так стремительно. За окном уже светало – она не знала, сколько времени спала до его прихода, – и в предрассветных сумерках Лиза видела его профиль на подушке: Ринат уже лежал рядом с нею. От него сильно пахло водкой, но, как ни странно, он совсем не казался пьяным.
– Хорошо… – выдохнул он. – Ох и сладко же, давно так не было с бабой. А ты, видно, давно без мужика?
Лиза не ответила. Ей стыдно было смотреть в его сторону, она едва не плакала. Она с удовольствием выставила бы его за дверь, но как теперь это сделать – после того, как сама отдалась ему? Скорее бы он ушел или хотя бы замолчал!
– Я у тебя досплю, – вдруг пробормотал Ринат. – Там Пашка наблевал, Ольга спит, я у тебя досплю…
Этого только не хватало! Лиза затрясла его за плечо, но Ринат уже отвернулся к стене и захрапел, не дожидаясь ее разрешения.
Лиза быстро соскользнула с дивана, набросила халат. Отвращение к нему, к себе, ко всему на свете охватило ее.
«Господи, да как же это могло произойти со мной! – мелькало в голове. – Совершенно незнакомый человек, да я и думать о нем не думала, как же это?»
И это пронзительное, животное какое-то удовольствие… Неожиданная мысль поразила ее, заставила вздрогнуть: а ведь он всего несколько часов назад был с Ольгой, даже в ванную, наверное, не зашел после этого… Лиза вскочила, бросилась из комнаты. Струи горячей воды обрушились на нее, она терлась мочалкой с таким остервенением, как будто собиралась смыть собственную кожу.
Душ немного успокоил ее. Вернувшись в комнату, Лиза взглянула на спящего Рината без прежнего содрогания. В конце концов, при чем здесь он? Он просто пришел к понравившейся женщине, как сделал бы любой мужчина, живущий так, как живет он. И женщина пустила его к себе в постель, как пускала его к себе Ольга, и все произошло так, как он и ожидал.
«Это я опустилась в такое убожество, что дальше некуда», – подумала Лиза.
Зачем было приложено столько усилий, зачем было уезжать из Новополоцка? Чтобы здесь, в Москве, жить той жизнью, какой живут на самом дне, в сизом сигаретном дыму, в запахах водки и потного тела, в тусклых коммунальных коридорах заброшенной квартиры?..
Неужели это она, Лиза, сидела с Виктором в директорской ложе Большого, читала Флобера в тишине комнаты на Воротниковском, ожидая, когда придет с работы Арсений? А уж Германия, поездка в Шлезвиг с влюбленным Паулем – это вообще невозможно было представить…
Лиза взглянула на часы: половина восьмого. Она достала из чемодана нераспечатанную пачку французских таблеток. Их однажды подарила Розали, потрясенная рассказом о Лизином аборте. Лиза выпила таблетку, удивляясь собственному спокойствию, – точно аспирин приняла.
Она надела платье, собираясь уходить. Ринат по-прежнему храпел в ее постели. Неизвестно, когда он проснется, но не оставаться же здесь, дожидаясь этого! Было воскресенье, Инга не ждала ее сегодня, и Лиза решила поехать к брату. Только там, в уютной квартире, среди любящих ее людей, она вспоминала, что существует другая жизнь…
Но не успела она дойти до порога комнаты, как дверь сама распахнулась ей навстречу. Ольга, полуодетая, с черными пятнами туши под глазами, ворвалась в комнату как вихрь.
– Ты-ы! – закричала она. – Сука, стерва, парня моего вздумала отбивать?!
С этими словами она вцепилась Лизе в волосы, одновременно выталкивая ее в коридор. Лиза настолько не ожидала появления Ольги, что не успела даже отшатнуться от нее.
– С ума ты сошла, что ты делаешь?! – вскрикнула она, пытаясь освободиться из цепких Ольгиных рук.
– Я с ума сошла? Нет, вы гляньте на эту блядь, я же еще с ума сошла! У кого он в койке спит, а?! Думаешь, я выпила, так теперь все можно?! Я тебе, паскуде, волосенки-то повырву!
Наверное, Лиза не смогла бы избавиться от разъяренной Ринатовой возлюбленной, действительно рвавшей ее волосы, если бы не его собственное неожиданное вмешательство. Ольгин визг способен был разбудить мертвого, и Ринат вскочил, точно подброшенный пружиной. Одним прыжком он оказался рядом с женщинами и быстрым, коротким ударом отбросил Ольгу от Лизы.
– Взбесилась, сучка?! – крикнул он. – Мало тебе? Кто тебя сюда звал, твое какое дело, с кем я сплю?
От его удара Ольга отлетела к стене, сползла на пол, зажимая рукой подбитый глаз.
– Ты чего, Ринатик, чего? – заплакала она. – Или тебе меня мало, чего ты к ней побежал? Хочешь, хоть сейчас можешь трахнуть, хоть сейчас!
Это зрелище – униженная женщина, ползающая у ног разгневанного мужчины, – так потрясло Лизу, что, не помня себя, не оглядываясь, она побежала по коридору к входной двери. Вслед ей неслись Ольгины рыдания.
Глава 4
Лиза долго бродила по городу, прежде чем поехать к Николаю в Крылатское. Она не могла прийти в себя, в ушах стоял Ольгин пронзительный визг, перед глазами – злобно прищуренные Ринатовы глаза, его мускулистая рука, готовая к новому удару…
«Я во всем виновата, только я! – думала она. – Как можно было допустить все это? Еще внимание на него обратила – „вы“ он, видите ли, говорил… Сама раззадорила его, права Ольга, что на меня набросилась!»
Лиза медленно шла по Страстному бульвару. Первая прозрачная зелень клубилась в теплом воздухе, воскресная, поздно просыпающаяся Москва начинала новый день.
«Отчего меня так манил этот город? – думала Лиза, остановившись у детской площадки. – Ведь всегда тянуло меня сюда: из Новополоцка, из Германии… Особенно из Германии, хотя я ведь знала, что никто не ждет меня здесь, что нет здесь у меня ничего прочного, реального. Почему же?»
Вечером, сидя за чаем на кухне у Николая с Наташей, Лиза с тоской думала о том, что придется вернуться в комнату в Газетном переулке. Кажется, все заметили, что она чем-то расстроена.
– Слушай, Лизушка, может, все-таки обратно к нам переберешься? – спросил Николай. – Ну, подумаешь, центр! Крылатское тоже район хороший. Неужели тебе у нас так плохо, что тебя в какую-то коммуналку тянет?
– Правда, Лизочка, – подхватила Наташа, – разве у нас тебе не нравится?
– Вы не понимаете, – авторитетно заявил десятилетний Андрюшка. – Ей хочется самостоятельности, и я вполне ее понимаю. Мне тоже хочется.
Лиза улыбнулась привычному Андрюшкиному резонерству. Все было по-прежнему в этом уютном доме…
– Я сегодня у вас переночую, – сказала она. – Не хочется ехать на ночь глядя.
Но вернуться в ненавистную квартиру было необходимо. Не убегать же, бросив все, ведь она даже комнату свою не закрыла, все вещи там. Да и вообще: не по ней это – жить у Коли, точно подростку, ведь ей не просто хочется самостоятельности, как Андрюшке, она уже давно другая, совсем не та, что приехала в Москву два с лишним года назад…
Лиза поехала в Газетный прямо от Инги – благо, та жила неподалеку, на Маяковке. Она постаралась незаметно проскользнуть по коридору к себе в комнату. Кажется, Ольги не было дома, свет не пробивался из-под ее двери.
В комнате все было на месте. Вид измятой постели заставил Лизу покраснеть. Она торопливо скрутила постельное белье, бросила на пол.
Дверь открылась так тихо, что Лиза увидела Ольгу, когда та была уже в комнате. Отшатнувшись в угол, она смотрела на соседку.
– Что, боишься? – невесело усмехнулась Ольга. – Не бойся, нападать больше не буду.
Вид у Ольги был ужасный: правый глаз совсем заплыл, губа рассечена. Наверное, Ринат не ограничился одним ударом.
– Ну, чего смотришь? – зло спросила она, поймав сочувствующий Лизин взгляд. – Конечно, разукрасил, не без этого. Они, татары, все такие яростные. Не любят, чтоб против ихнего делали.
Не дожидаясь Лизиного приглашения, Ольга села на стул, охнула:
– Чуть ребро не сломал, сволочь!
– Зачем же ты с ним, Оля? – осторожно спросила Лиза.
Впрочем, она уже знала, какой услышит ответ. С самого детства она наслушалась рассказов матери о несложившихся женских судьбах, нагляделась на растрепанных, рыдающих соседок, среди ночи выбегающих на улицу под пьяный мат супругов. Все эти женщины на следующий день со вздохом говорили: что ж, куда денешься, все они такие, где ж лучшего найти, а мой хоть получку приносит…
– Зачем, зачем… – ответила Ольга, потирая бок. – Люблю его, вот тебе и зачем!
Это было сказано так по-детски, что Лиза едва не заплакала. Можно уйти от человека, с которым связывает привычка, можно уйти от того, кто приносит получку, но как оставить того, кого любишь?
– А он что, всегда такой? – спросила она.
– Да нет же, что я, дура – если б он всегда такой был!.. Только как выпьет или как бабу новую увидит.
– И часто пьет? – Лиза едва сдержала улыбку.
Ольга не ответила. Взгляд у нее был совсем потухший, уголки блеклых, ненакрашенных губ горестно опустились.
– Господи, ну что за жизнь у меня такая горемычная? – вдруг запричитала она, как простая деревенская баба. – Никак мне счастья нету, куда ни кинься!
Она упала головой на стол и зарыдала – громко, со всхлипами. Лиза растерянно смотрела на нее. Чем тут утешишь? Вдруг, так же мгновенно, как начала, Ольга прекратила рыдать и биться, вытерла слезы ладонью.
– Думаешь, я психопатка? – спросила она. – Просто жизнь нервная была. А он – моя первая любовь, – сказала она все с той же полудетской серьезностью. – А что ты думаешь? Конечно, мне не шестнадцать, и замуж сходила, и ребенок имеется, а Ринатка – первая любовь, вот хоть убей!
Ольга достала из кармана сигареты, закурила, стряхнула пепел в стоящую на столе чашку.
– Не куришь? – спросила она. – Да ты садись, чего стоишь?
Лиза послушно опустилась на диван, понимая, что никуда не деться от долгого рассказа.
– Ты не обижайся, что я на тебя накинулась, – примирительным тоном произнесла Ольга. – Я ж понимаю, ты не виновата, он на все бросается, что только шевелится. Такой парень ебучий, жуть! И как мне его не любить? Он хоть трахает – и видно, что хочет. А другие – только выпить, ничего им больше не надо. А Ринатка – он добрый вообще-то и не жадный: духи подарил, в кафе водил однажды. Так-то, конечно, с собой приносит, а однажды водил. Я ведь не старуха, мне двадцать семь всего, тоже ласки хочется. Шесть лет лимитой на заводе отпахать – это как? Шесть девок в комнате, каждая мужиков водит, на каждой койке сопят – сдуреешь! И никто тебя за человека не считает, чуть что не так – каждому давай. А комендант – так тот просто повадился, если и все так, все равно требует. А то, говорит, вылетишь у меня в два счета из Москвы, напишу, что ты наркоманка. Замуж вышла, думала, теперь отвяжутся. Так нет, куда там, сам же законный супружник, если на ночевку записывать не хотят, говорит: пойди, дай коменданту – запишет.
– Как это – на ночевку записывать? – спросила Лиза.
– Ну, как, очень просто: женское ведь общежитие. Спасибо еще, ребенка разрешают держать. А если муж хочет на ночевку остаться, за две недели надо записываться, и очередь еще. Все ведь хотят, а общага не резиновая.
«Господи, какой кошмар! – подумала Лиза. – Да как же можно так жить? И зачем?»
– Но ведь это твой муж! – воскликнула она. – И ребенок, говоришь, у вас. Как же можно, чтобы кто-то мужа на ночевку записывал? И что же, он тоже это терпел?
– А чего ему? – равнодушно произнесла Ольга. – Ему еще и лучше, алкашу. У него так и так не стоит, чего ему лишний раз залупаться с комендантом?
– А теперь он где?
– Сидит, – ответила Ольга. – Ножом пырнул одного по пьянке, теперь сидит – туда ему и дорога.
– А ребенок?
– У матери, во Мценске. Знаешь такой город?
– Знаю. Леди Макбет Мценского уезда…
– Кто?
– Да никто, так просто. Почему же ты ребенка сюда не заберешь?
– Ой, ну куда мне еще ребенка брать? Я и так Бога молю, что прописку себе вырвала наконец, думаешь, само собой это далось? Еще и ребенка… Как прописку постоянную в паспорт поставили – все, в тот же день с завода ушла, дворничихой вот устроилась, комнату получила. Теперь, если пятнадцать лет отработаю, комната моя будет считаться, пока что служебная. Я вот думаю, если с Ринатом сладится у меня, может, и заберу Витьку. Я ж, конечно, скучаю, а он вроде к детям ничего, нормально…
Страшная, беспросветная жизнь подступила Лизе, казалось, к самому горлу. Пятнадцать лет работать за убогую комнату, терпеть издевательства мужчины, которого любишь, жить в разлуке с сыном… Неужели все так живут?
Наверное, Лиза произнесла это вслух, потому что Ольга ответила:
– Конечно, все, а куда денешься? Ты вот вроде интеллигентная, чистенькая такая, а тоже ведь так живешь, разве нет? Если больших денег нет, чтоб красиво жить, или лапы волосатой, чтоб толкала, – никуда и не денешься.