– А как быть тем несчастным, которые не смогли заранее записаться на прием? – вызывающе спросила Сьерра. – Вроде Расса или меня, а также отвергнутых тобой дам?
– Тебя трогает судьба тех, которые уже отвергнуты, или тех, кому еще предстоит это пережить?
Выражение его лица оставалось каменным. Даже уголки рта не тронула улыбка. Почему в ее присутствии он терял присущее ему чувство юмора? Отчего ему непременно хочется доказать свою правоту, начиная с самой первой встречи? Зная, какое впечатление – исключительно педантичного человека – он произвел на нее в тот раз и насколько этот образ малопривлекателен, Ник испытывал непонятную и ничем не объяснимую досаду. Никто прежде, не считая очень близких друзей, не мог задеть его за живое. Он умел держать людей на расстоянии, но Сьерра Эверли каким-то таинственным образом пробивала эту невидимую броню. При этом ему доставляло странное удовольствие выводить ее из себя, видеть непосредственное проявление чувств, неумение держать себя в руках, вспыльчивость.
– Впрочем, мы отступили от темы, – спохватилась Сьерра. – Кстати, раз уж зашел разговор о твоей приемной, скажи: как там поживает Юнис?
– Прекрасно. Она просила передать тебе привет.
– Ты лжешь, Николаи. – Темные глаза Сьерры сверкнули от негодования. – Ей бы в голову не пришло такое.
– Но она в самом деле просила передать тебе привет, – пожал плечами Ник. – Ей очень неловко, что она сразу не сообразила, с кем имеет дело, что отнесла тебя в ту категорию, к которой ты не имеешь никакого отношения. Юнис чрезвычайно гордится своими профессиональными способностями и испытывает досаду, что заставила тебя так долго ждать и напрасно потерять массу времени.
– Можешь передать, что я не держу на нее зла. На нее уж точно.
– У меня создалось впечатление, что у вас есть общая тема для разговоров и вы не нуждаетесь ни в обществе Орчиды, ни в моем, – заговорила Изабелла. – Сьерра, я позабочусь о туристах. Встречу и проведу их по обычному маршруту, а сейчас, пока автобус еще не приехал, доставлю Орчиду домой.
– Бабушка, мне бы хотелось, чтобы ты осталась, – обратилась Сьерра к Изабелле, которая уже направилась к выходу в сопровождении кошки. И в самом деле, одна только мысль о том, что она сейчас останется один на один с Ником, вызывала у Сьерры приступ страха. – Пожалуйста!
Но Изабелла вышла, словно отключила звук и не слышала, о чем ее просит внучка.
– У бабушки превосходный слух. Но когда она не хочет чего-то слышать, то делает вид, что туговата на ухо, – вздохнула Сьерра.
– Иногда это очень удобно, – согласился Ник. – Как это ей удалось выдрессировать кошку, что она ходит на поводке? Никогда не видел таких покладистых сиамских кошек. Насколько я знаю, это самые непослушные существа на свете.
Поскольку вопрос коснулся отвлеченной темы, Сьерра испытала некоторое облегчение. Разговаривать о том, что не имело к ней лично отношения, намного проще.
– Да, обычно кошки, как в той сказке Киплинга, любят гулять сами по себе. Они свободолюбивые существа. Но бабушке каким-то образом удалось приучить Орчиду к ошейнику, когда та была еще котенком. Но Орчида не признает никого, кроме бабушки. Стоит кому-то другому взять поводок в руки, как она превращается в исчадие ада, начинает царапаться, кусаться и вырываться.
– Мне показалось – правда, за весьма непродолжительное время знакомства, – что Орчида не выносит тех, кто обращается с ней свысока.
– Да, Орчида – это личность. Под стать своей хозяйке, – улыбнулась Сьерра.
Ник стоял неподвижно, как статуя, и смотрел на нее. Почему эта улыбка трогает его так сильно и задевает так глубоко, что он постоянно вспоминал ее лицо? О чем бы ни разговаривал в своем бюро, какие бы важные разговоры он ни вел, ее образ постоянно возникал в памяти. Даже когда Боб Фаско докладывал о новой версии компьютерного вируса, Ник с трудом сдерживал невольную улыбку, что растягивала его губы. И когда ему надо было высказать свое мнение, вдруг понял, что пропустил доклад мимо ушей. Эротическое возбуждение, вызванное мыслями о Сьерре, стерло из памяти все остальное.
Неслыханно! Он никогда не позволял себе так распускаться. Сьерра оказывала на него то же самое действие, что и вирусы на компьютерные программы. Ее образ, словно фильтр, отсеивал все, что не имело к ней отношения тем или иным образом.
Счастье, что никто в бюро не заметил его растерянности и смущения. Только благодаря ореолу загадочной и непостижимой личности, который создался вокруг него на фирме, молчание было принято не за рассеянность, а, напротив, за глубокую сосредоточенность.
Одна только Юнис догадывалась, где витали его мысли, пока он смотрел в окно. Что он при этом размышлял не о технических новинках, которые стоит внедрить в их конторе, а находился совсем в другом месте.
– Я пригласила сегодня друзей на вечеринку и хотела узнать у тебя: подходит ли это вино к лазанье, Ник? – спросила его Юнис, поставив перед ним бутылку вина. – С виноградников Эверли. Ты ведь не виделся с Ади целую вечность. Почему бы тебе не съездить в Эвертон?
– Юнис, твоя хитрость шита белыми нитками, поморщился он.
– А я и не скрываю этого, – легко согласилась Юнис. – Правда, если ты хочешь, я могу сделать вид, что ничего не замечаю. Но будет лучше, если ты начнешь действовать. После того как Сьерра ушла отсюда, чуть не испепелив нас взглядом, ты себе места не находишь. Я тебя не узнаю, Ник. Поезжай в Эвертон, повидайся с ней, – посоветовала Юнис. Она всегда предпочитала называть вещи своими именами.
Но Ник все же решил уточнить, правильно ли он ее понял:
– Ты считаешь, что мне стоит поехать туда и еще раз попытаться навести мосты…
– Начать вести свою игру, Ник! – перебила его Юнис.
– От тебя ничего не скроешь. Ты меня видишь насквозь. Впрочем, я рад, что ты обошлась без намеков и не стала прибегать к обходным маневрам, а сказала прямо, что думаешь, – отозвался Ник, разглядывая этикетку на бутылке.
– Итак, ты летишь к ней? – уточнила Юнис.
– Разве это похоже на меня, – поморщился Ник, – бросить все и помчаться вслед за женщиной? Когда это в последний раз я позволял себе так увлекаться, что забывал про дела?
– Точнее, когда в первый раз ты себе это позволил? – засмеялась Юнис. – На моей памяти это случилось, когда тебе исполнилось тринадцать. А мне тогда было семь лет. И я многому научилась, наблюдая за тобой. Только благодаря этому, когда я встретила Брайана, я уже знала, что надо сохранять выдержку, и только поэтому сумела увлечь его.
– Брайану повезло с тобой. – Голос Ника потеплел. Он протянул ей бутылку. – Не сомневайся, к лазанье это вино подойдет. Что же касается Ади, я и в самом деле не виделся с ним целую вечность. Давно пора проведать его и узнать, все ли у него в порядке.
– Продолжаешь играть в кошки-мышки? Как хочешь. – Юнис явно забавлялась его смущением и, подхватив серьезный тон Ника, закончила: – Поехав в Эвертон, ты убьешь сразу двух зайцев. Ознакомишься с тем, как работает винзавод, и повидаешься с Ади.
– Неплохая идея, Юнис, – кивнул Ник.
– А то, что заводом управляет Сьерра, не имеет никакого значения, – все же не удержалась от укола Юнис. – Ты едешь туда по делам и повидаться со старым другом. А что касается дел в агентстве, – тут она и в самом деле посерьезнела, – то тут никак не скажется твое отсутствие. Все здесь давно отлажено, каждый знает, что ему надо делать, какие перед ним стоят задачи. Так что можешь лететь с легким сердцем.
Убедив самого себя, что он собирается всего лишь навестить старого друга, а заодно посмотреть, как обстоят дела на винзаводе, Ник отправился в Эвертон.
Но сейчас, стоя рядом со Сьеррой, он забыл и про Ади, и про винзавод, словно они вообще не существовали на свете. Ему хотелось стоять и не сводить с нее глаз.
Наряд Сьерры – шорты и блузка из легкой ткани земляничного цвета – подчеркивал ее стройную фигуру с высокой грудью и тонкой талией. Темные густые волосы она собрала в «конский хвост».
Ник снова почувствовал, что его неудержимо тянет к ней. Желание было столь явным, что было бы глупо пытаться отрицать его. Тело требовало утолить жажду обладания ею.
Под его пристальным взглядом Сьерра почувствовала, будто тает, как шоколад на солнце. Но в отличие от Ника она никак не желала признаться самой себе, что испытывает сексуальное влечение. Ей было проще назвать это чем угодно, только не зовом плоти.
– Если ты собираешься сделать мне замечание по поводу того, что я опять оделась не так, как полагается одеваться деловой женщине, то лучше оставь свои замечания при себе, – сразу ощетинилась она. – Знаю, что тебе такая одежда не по душе. И должна сознаться, что несколько минут я даже колебалась: не надеть ли мне черный костюм, когда услышала, что ты собираешься прийти на завод. Но потом поняла, что пытаюсь подделаться под тебя. Этого не будет – я не собираюсь менять своих привычек, так и знай. Одеваться как на похороны, чтобы добиться успеха в делах, – это законы твоего мира, но не моего.
– Как ты могла бы и сама заметить, это я изменил своим привычкам и явился в Эвертон не в костюме и галстуке, а в джинсах.
– Очень разумно. Самая подходящая одежда для экскурсии по заводу и виноградникам. Иначе ты выглядел бы как пугало. Впрочем, ты всегда действуешь расчетливо и никогда не ошибаешься.
– Значит, ты расценила мой поступок как расчет?
– И я права, разве нет? Не думаю, что тебе нравится такая одежда. То ли дело костюм, который всегда можно застегнуть на все пуговицы. Но ты взвесил все и счел, что так будет лучше. Главное – добиться успеха, так ведь?
– Не надо обвинять меня в таких вещах! – предупредил Ник, протянул руку и сжал ее ладонь. – Может быть, лучше продолжим экскурсию?
Его сильная теплая рука была такой большой, что ладонь Сьерры буквально утонула в ней. И снова внутри что-то задребезжало, сердце забилось, словно Ник взял его в горячие ладони и сжал. Эта сладкая боль заставила ее поспешно выдернуть руку.
– Никаких дружеских рукопожатий? – вскинул брови Ник.
– А ты позволяешь себе такие «дружеские рукопожатия», когда ведешь переговоры в своем офисе? – ответила вопросом на вопрос Сьерра и смерила его уничижительным взглядом. – Или ты позволяешь это себе только потому, что я женщина?
– Как вовремя ты напомнила мне об этом. И какое счастье, что ты женщина!
Улыбка промелькнула на его лице, и сердце ее забилось еще сильнее. То, что она так бурно отзывалась на его улыбку, означало одно: ей придется быть начеку постоянно.
– Не можешь пропустить ни одной женщины, не пофлиртовав с ней? – произнесла она язвительно, чтобы Ник знал: с ней этот номер не пройдет.
– Как правило, переговоры я веду исключительно в деловом ключе. Эмоции в таких случаях ни к чему. В нашем деле чувства – непозволительная роскошь. – Серые глаза Ника смеялись. – Но тебе нравится выставлять меня роковым соблазнителем. Почему?
– Потому что Расс, к счастью, успел предупредить меня. И к тому же я имела возможность видеть, как ты обращаешься с одной из своих поклонниц.
– Ты о Рори? – вздохнул Ник. – Неужели ты посмеешь меня обвинить, что я флиртовал с ней?
Сьерра нахмурилась. И в самом деле он держался строго и холодно с этой красоткой, но даже одно упоминание имени топ-звезды вызвало в ней ревность. И это тоже встревожило Сьерру. Она никогда не замечала, что ревнива. Считала себя свободной от этого чувства. И вдруг… Нет, нет! Это не ревность. А что-то совершенно иное, чему она пока не может подобрать названия. Во всяком случае, ей очень не нравилось быть таковой.
– Может, оставим в покое твою личную жизнь? Какое она имеет отношение к делу? – перевела Сьерра разговор на другую, более безопасную, тему. – Ты ведь собирался осмотреть завод и виноградники? Вот и будем придерживаться намеченного плана.
И она направилась к виноградникам. Тропинка вывела их на покатые холмы, окружившие со всех сторон живописное озеро. С вершины холма, на который они поднялись, хорошо были видны расположенные неподалеку от виноградников дома, выстроенные в викторианском стиле.
– Мне довелось бывать на виноградниках в Калифорнии, – сказал Ник, – и так странно видеть здесь, в Эвертоне, который расположен намного севернее, такие же виноградники.
– Не совсем такие, – поправила его Сьерра. – И почва и климат в нашем штате резко отличаются от калифорнийских. Не говоря уж о том, что у нас сезон созревания намного короче, чем у них. Вот почему здесь растут те сорта и гибриды, которые приспособлены для нашей местности. Рислинг и шардоне уместны в Калифорнии, но не здесь, – произнесла она многозначительно.
– Попытаюсь, отказавшись от всех своих пристрастий и предубеждений, просто смотреть и слушать, – улыбнувшись, пообещал Ник.
И эта улыбка, и свет, промелькнувший в его серых глазах, не оставили ее равнодушной. Стараясь изо всех сил сохранять между ними приличную дистанцию, Сьерра подняла голову и посмотрела на серые облака, клубившиеся в небе.
– Похоже, что собирается дождь, – встревожилась она. – Метеорологи всю эту неделю обещали грозу, но я надеялась, что они ошиблись.
– Почему? – спросил Ник, шагая следом за ней между кустами.
– Потому что виноград только недавно зацвел. А чтобы гроздья оформились, требуется дней десять– пятнадцать. И если в это время идут дожди, нам не видать урожая.
– Да, помнится, Уиллард рассказывал, что однажды выдался такой год, когда дождь шел беспрерывно и все виноградники покрыла плесень, точнее ~– ложномучнистая роса, – подхватил Ник. – И весь урожай погиб. Это случилось еще до твоего рождения.
– Да, но рассказы об этом бедствии я слышала всю свою жизнь. И мой отец, и дедушка, как только в июне появлялись кучевые облака, начинали вспоминать этот неурожайный год. – А теперь и ее взгляд, обращенный к небу, выражал беспокойство. – В этом месяце и без того выпало немало дождей. Еще один ливень – это уже чересчур.
– А чем опасна плесень? – поинтересовался Ник.
– Пораженные ею гроздья уже никогда не созреют до нужной степени, – хмуро отозвалась Сьерра. – Они придают вину неприятный привкус. Обработка кустов раствором медного купороса помогает с нею бороться, но беда в том, что сильный дождь смывает раствор.
– И никакой другой защиты нет?
– Нет, до тех пор, пока мы не научимся управлять погодой. – Она непроизвольно коснулась пальцами крошечных белых цветов. – Только если уберечь их от дождя – и, упаси господи, от заморозков, – гроздья смогут сформироваться к концу месяца. В августе они пожелтеют или покраснеют. Только тогда начинается окончательный процесс созревания, и закончится он окончательно в сентябре или октябре.
Ник тоже протянул руку и прикоснулся к цветкам.
– Я привык к тому, что на моей основной работе погода никак не сказывается. Наверное, это очень трудно – оказаться в зависимости от чего-то, что не поддается контролю. Весь годовой труд может пойти насмарку только оттого, что дождь выпадает не тогда, когда это требуется.
Глядя, как его длинные пальцы нежно скользнули по цветам, Сьерра испытала странное возбуждение.
– Изготовление вина – процесс, известный еще с древности. В сущности, он чрезвычайно прост. Намного проще, чем все эти электронные хитрости, которые вы разрабатываете в своем агентстве, – произносила она какие-то стандартные фразы, только чтобы отвлечься и не думать о его пальцах.
– Но это не означает, что в виноделии нельзя использовать современные методы и технологии, – возразил Ник. – Например, стальные цистерны.
– Ты имеешь в виду ферментированные вина? – чуть ли не с ужасом спросила она. – Нет, нет… Выкинь из головы эту бредовую идею! Забудь о ней.
– В стальных цистернах процесс ферментации можно ускорить и навсегда забыть об этих громоздких бочках. Держу пари, что они появились во времена Римской империи, и не думаю, что мы обязаны придерживаться этой устаревшей во всех смыслах технологии.
– Такому динамичному человеку, как ты, трехлетний процесс выдержки, конечно, кажется бесполезной тратой времени и сил. В том, что касается компьютерных дел, – это верно, но в процессе приготовления вина совсем другие подходы.