Глава 8
Эли проснулся и застонал от боли. Нога ныла. Стопа посинела и распухла. К счастью, кости были целы. Голова раскалывалась. Горло саднило. Во рту пересохло. Дышать было трудно.
Мэгги и Лайт нашли гоншей, приготовили питье с виски и патокой. Мэгги протянула Нильсену кружку:
– От этого станет легче горлу, Эли.
Он медленно пил горячий напиток, пока Мэгги толкла гоншей. Смешанная с небольшим количеством воды, трава превратилась в густую кашицу, из которой юная целительница приготовила припарку. Как только рану перевязали, боль в ноге немного утихла.
Все время, пока Мэгги возилась с его ногой, Эли глаз не сводил со своей странной спутницы. Кожа у нее была молочно-белая и гладкая, как шелк, на щеках румянец. Когда она говорила, между алыми губами поблескивали ровные белые зубы. Ресницы были длинные и густые. Про такую хочется сказать: взмахнула ресницами, – мелькнуло у Эли. Но больше всего завораживали ее необычайные изумрудные глаза. Выражение их было наивным и мудрым одновременно.
Эли судорожно вздохнул.
– Ой! Тебе больно?
– Нет, мэм, – пробормотал он и опустил глаза.
Лайт сидел на пне и снимал кору с тонкого ствола гикори, чтобы сделать из него новый шест для плоскодонки. У него было ощущение, будто за ним кто-то наблюдает. Следопыт несколько раз переставал работать, внимательно осматривался и прислушивался.
Его позвали есть. Не успел он взять тарелку, как тут же отставил ее в сторону и схватил ружье. Мужчины недоуменно смотрели на него. Мэгги, которая без слов понимала мужа, мгновенно приготовилась к действиям: взяв лук и стрелы, она встала рядом с ним.
– Что случилось? Поль тоже поднял ружье.
– Кто-то приближается.
– Индейцы? – спросил Эли.
– Нет.
Лайт пошел вдоль деревьев, Мэгги – за ним. Поль остался рядом с Эли. Воцарилась напряженная тишина. Через некоторое время послышался какой-то шум. И тут же путешественники различили мужской голос. Звуки приближались. И вот из-за кедровых деревьев показался мужчина с двумя спутниками. Сделав несколько шагов, все трое остановились. Мужчина поднял руку:
– Привет! Как дела?
– Привет! – отозвался Поль.
– Мы нарочно шумели. Не хотели появляться неожиданно.
– Подходите ближе.
Пол-лица мужчины скрывала борода. Его полуседые вьющиеся волосы были небрежно стянуты сзади. Он носил мешковатые парусиновые штаны и тканую рубашку. За пояс был заправлен пистолет.
Рука его, державшая кремневое ружье, казалась огромной. Эта ручища одним ударом быка уложит.
Мужчина подошел к костру. Его голубые глаза под тяжелыми мохнатыми бровями пристально рассматривали незнакомцев.
– Меня зовут Джеймс Макмиллан.
– Поль Дешанель. – Француз протянул руку. – Эли Нильсен. Мистер Лайтбоди и его жена.
Макмиллан поклонился Мэгги. Теперь трое незнакомцев подошли совсем близко, и она смогла рассмотреть двух пареньков. Их широкополые шляпы были надвинуты на самые лбы. Парусиновые брюки были несоразмерно большими для тонких, как тростинки, тел. Каждый держал ружье. За плечами у них были рога с порохом, а у пояса – мешочки с дробью.
– Это мои дети: Эй и Би. У меня еще трое: Си, Ди и И. Эф пока в животе у мамы, но, когда он появится, мы будем звать его Фрэнком. – Все это мужчина произнес совершенно серьезно.
Мэгги придвинулась к Лайту поближе и тронула его за руку. Следопыт посмотрел на жену.
– Они не мальчики, – прошептала та. Лайт понял это с первого взгляда: узкие плечи, длинные тонкие пальцы. Ружья, поставленные прикладами на землю, были почти ростом с хозяев. Темные прямые брови и высокие скулы говорили, что в их жилах течет индейская кровь.
«Тоже полукровки», – подумал Лайт.
Мэгги отпустила руку мужа и направилась к девушкам. На плече у нее висел лук, за спиной – колчан. Кожаный ремень стягивал талию, подчеркивая мягкую грудь. Полы юбки колыхались.
– Я – Мэгги.
Она остановилась перед девушками. Одна из них смотрела прямо на нее, вторая так низко опустила голову, что Мэгги видна была только тулья ее шляпы.
– Я – Эй.
– Какое смешное имя. Мэгги пошла вокруг девушек.
Эй поворачивалась, не спуская с нее глаз.
– Боишься, что я на тебя нападу сзади? – спросила Мэгги.
– А почему я должна тебе доверять? Мэгги пожала плечами. Она завершила круговой обход и кивнула в сторону второй девушки:
– Она старше тебя?
– Нет.
– Она всегда молчит?
– Иногда.
– Какие на вас уродливые шляпы!
Видно было, что Эй разозлилась. Но ничего не сказала.
– Ты не чисто белая, – заметила Мэгги.
– Я этого не стыжусь! – гневно выпалила Эй.
Мэгги улыбнулась.
– Мой муж – индеец. – Повернувшись, она указала на Лайта. Тот внимательно слушал Макмиллана. – У него мать из осейджей, а отец – француз. Мы с Лайтом поженились на холме недалеко от Сент-Чарльза.
Эй взглянула на мужчину, о котором говорила Мэгги. Он стоял в стороне от ее отца и остальных. Девушка с первого взгляда поняла, что он полукровка, но теперь, узнав, из какого он племени, Эй смотрела на него с нескрываемым любопытством.
Мэгги не нравилось, что девушка так долго разглядывает Лайта.
– Он мой муж! – резко произнесла она.
Эй перевела взгляд на нахмурившееся лицо Мэгги и хмыкнула:
– Мне он не нужен.
– А если бы и был нужен, ты бы все равно его не получила.
Эй подумала, что ей трудно соперничать с этой молодой особой. Ведь Мэгги такая красивая, что просто больно на нее смотреть. Вот только ведет себя странно. Может, так ведут себя все женщины, которые живут в поселениях? Эй за все свои семнадцать лет видела не больше дюжины белых женщин. О мире она знала только то, что рассказывали ей родители.
– Я вижу, из лука и ружья ты стрелять умеешь. А кнутом?.. Я, например, могу сбить веточку вон с того пня. – Мэгги указала на пень, находившийся примерно в десяти футах от них.
– Если хочешь – покажи. – Эй с напускным равнодушием пожала плечами.
– Я покажу, а ты снимешь эту гадкую шляпу и покажешь мне свои волосы.
В карих глазах девушки опять засветился гнев. Она сдернула шляпу с головы и швырнула на землю. На плечи упали две толстые темно-каштановые косы.
– Миз, ты меня начинаешь злить!
– Меня зовут Мэгги. – Молодая женщина ничуть не смутилась. – Какая ты хорошенькая!
Эй оторопела. Вот так на! Эта красавица называет хорошенькой ее? Эй?
– Ты… ты смеешься?
– Еще чего! Ты, пожалуй, самая хорошенькая женщина из всех, что я видела, – ответила Мэгги.
Девушка удивленно смотрела на нее.
– Ты видела много-много женщин?
– Больше, чем хотелось. Большинство женщин – злюки. А ты, кажется, нет.
– Почему?
– Не знаю. – Мэгги пожала плечами. – Лайт… Так зовут моего мужа. Его имя – Батист Лайтбоди, но все зовут его Лайт… Он велит мне держаться подальше от гадких людей и показал, как пользоваться кнутом, если меня загонят в угол. А теперь я действую им лучше, чем он. – Мэгги рассмеялась. Ее смех был похож на трель соловья. Она опять взглянула на мужа. – Это – единственное, что я делаю лучше, чем он. У Лайта все получается лучше всех. Видели бы вы, как он метает нож! Мой отец говорит, что он может сбить коготь с лапы орла.
– Не! Этому я не поверю!
Время от времени поглядывая на жену, Лайт внимательно слушал разговор, который вели мужчины. Поль предложил Макмиллану сесть.
– Женщина сегодня рано утром собирала гоншей. Поэтому я решил, что у вас кто-то ранен.
Лайту очень не понравилось, что он не заметил наблюдателя. А ведь он был очень осторожен и не мог не найти следов.
– Ему коряга ногу защемила, – объяснил Поль.
– Подводные коряги – штука гадкая. Могут сильно покалечить. Хорошо, что вы снялись с отмели. Вода в том месте быстро спадает. Остались бы на сухой косе. Со мной один раз такое случилось. Долго бился, пока стащил лодку с мелководья.
– Все замечаешь, а?
– Если бы не замечал, не продержался бы здесь пять лет.
– Пять лет?! – Эли был потрясен. – Ты был здесь, когда Кларк возвращался вниз по реке?
– Конечно, был. Ну и удивился же он, когда увидел, как я тут обжился! – Макмиллан хохотнул. – Я уже тогда здесь торговал.
– Вот как? – проговорил Эли. – И чем ты торгуешь? Может, мы с тобой обменяемся.
– Бобрами, ондатрами, оленьими шкурами, виски, солью. Нашел в одной пещере богатую жилу. Когда-нибудь тут будут соляные копи. Людям всегда нужна соль. Для некоторых она на вес золота. Трапперы с ее помощью выделывают кожу. И индейцы тоже от нее не отказываются. Говорят: «Мясо и рыба долго есть можно». Поселенцы свинину солят, овощи. Кофе тут вообще бесценен. Вы тоже торгуете?
– Угу, – ответил Эли. – Инструменты, ткань, виски и соль.
Макмиллан улыбнулся:
– Я надеялся, что у вас табачок найдется. Давно сижу без любимого дымка.
– Табак у нас тоже есть.
– Вот как? Ну, тогда, может, и сторгуемся. Поль снял шляпу и вытер лоб.
– Мсье, а не слишком вы близко от делаваров поселились?
– Близковато. Но они нас почти не тревожат. Боятся этих мест. Время от времени я даю им соли и немного виски. У меня рядом с домом посажен ячмень и есть перегонный куб. – Макмиллан повернулся к Лайту: – А у тебя жена красавица. Мои девицы так и рвались ее увидеть. Им редко приходится встречаться с белыми женщинами.
– Откуда вы, мистер Макмиллан? – спросил Эли.
– Мои родители приехали откуда-то из Огайо, когда я был еще совсем мальцом. Па обожал жить один. Я, наверное, весь в него. Выбрал себе женщину, переехал через реку и какое-то время кочевал с ее народом. Потом мы встретились со старым Дэниелом Буном и осели рядом с ним. А потом стали появляться поселенцы, и мы оттуда убрались. Старый Дэниел еще жив?
Эли и Поль посмотрели на Лайта.
– Не слышал, чтобы он умер, – ответил следопыт, глядя не на Макмиллана, а куда-то ему за спину.
Макмиллан тут же обернулся, готовый дать отпор нападающему. Но никто на него не нападал. Просто из-за деревьев появился еще один человек.
Крюгер, с топором на плече, стоял словно завороженный, устремив взгляд на Мэгги и девушек.
Макмиллан внимательно разглядывал Отто. Почему следопыт так насторожился? Почему все остальные тоже замолчали? Чем дольше поселенец смотрел на немца, тем больше тот ему не нравился. Что-то в этом человеке было не так. Но что? Лысый? Толстый? Это еще ничего не значит. И тут Макмиллан понял. Толстяк смотрел на его дочерей и жену метиса так, словно…
Макмиллан сжал ружье. После минутного, очень неловкого, молчания поселенец заговорил:
– Мистер, мне не нравится, как ты смотришь на моих дочерей.
Крюгер вздрогнул.
– А-а, у нас нофый люти! – тут же нашелся немец. – Страстфуйте, страстфуйте. Я тумаль, мы тут отни. А тут такие прекрасный парышни. У нас на опет путут полуинтейки?
Макмиллан выругался:
– За полуиндеек я тебе язык оторву!
– Сачем ясык? Расфе я не праф? Кто же они, как не полуинтейки?
– Крюгер! Будь ты проклят! Молчал бы! – Эли попытался встать.
Макмиллан взвел курок. Эй бросилась к отцу и схватила его за руку:
– Он того не стоит, па. Уйдем отсюда. Похотливо блеснувшие глазки Крюгера снова обшарили фигурку девушки. Он что-то пробормотал на немецком, бросил на Макмиллана вызывающий взгляд и повернулся к нему спиной.
– Этот сукин сын – твой человек? – обратился Макмиллан к Эли.
– Это один из моих гребцов. Я прошу прощения за его грубость.
– Если он будет увиваться за моими девочками, я ему башку снесу. – Помолчав, Макмиллан угрожающе добавил: – Мне это не впервой.
– Не волнуйся. Мы уедем отсюда, как только починим лодку.
– Проклятые речные отбросы! – проворчал поселенец, не отводя взгляда от того места, где стоял Крюгер.
– Па. Па! – Эй тряхнула руку отца. – Не забудь: ма сказала, что мы можем пригласить их к нам завтра поесть… если они приличные люди.
– Ну да, сказала. Женщина решила, что малышкам надо повидать побольше людей, – объяснил он Эли. – Я уже давно не мог пригласить к нам никого.
– Мы могли бы пригнать каноэ для… него. – Эй бросила быстрый взгляд на Эли и сразу же отвернулась.
– Благодарю за приглашение, но я останусь с моим товаром. – Нильсен потер больную ногу.
– Думаешь, кто-нибудь его стащит? По этой реке никому не проплыть так, чтобы мне не стало известно. Откуда, по-твоему, я знал, что вы здесь?
Эй набралась храбрости и обратилась к Лайту и Мэгги: