— Милый, хочешь цветочек?
Нет, он издевается! Кто? Ну не цветочек же!
— Хочу, — мрачно констатирую непреложный факт я, — но только с корнем и непременно целым!
— А что мне за это будет? — Кокетливая гримаса просто прет из-под термоткани!
— Да что хошь!
Легкомысленно отмахиваюсь. Вполне могу себе это позволить, кстати. Паркер-то и не подозревает, насколько глубоко в почву должна уходить корневая система местных растений, чтобы достичь драгоценной влаги. Пусть помучается на досуге, ежели таковой представится.
Наполовину пересечь плато и впрямь оказалось несложно.
Появление из-за пригорка того самого жилища-механизма предварялось особенно щедрым ляпом краски на тропе и парой конфетных оберток. Вечером, что ли, жевали? Здесь разве что по утрам и вечерам можно от термокостюма отдохнуть, благо состав атмосферы пригоден для кое-какого функционирования человеческого организма.
— Привал! — скомандовал Рэнди, как только мы очутились на утоптанной каменной крошке небольшой площадки. Здесь фантиков оказалось куда больше.
— На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы от конфет, — пробормотал Морган.
Одно радует — бездыханных тел мы не обнаружили. Пока. А то — у моего напарника уже и версия возникла: мол, развели на ночевке костер, кинули в него неизвестную науке пакость, и каюк! Остроумная догадка, правда, была слегка омрачена моей скептической репликой, что они просто обязаны были бросить в огонь какую-нибудь пакость, ибо уж чего-чего, а дров в субальпике не водится по определению. На то она и субальпика, даже на Челесте. Поджечь, конечно, можно даже воду, но зачем жечь траву? И все же гипотеза до самого появления пункта назначения лично мне покоя не давала, за неимением лучшей. Может, просто надышались испарений какого-то растения в час вечернего блаженства?
Артефакт и впрямь оказался не подлежащим логическому анализу — довольно простая конструкция наподобие цельнометаллической (или кристаллической?) будки с четырьмя пятигранными «окнами» и остроконечной «крышей» безо всяких следов интерьера внутри. Дом? А где тогда двери? Или прежних обитателей континента такие мелочи не беспокоили? Интересно, что строение так вросло в скалу вокруг него, а площадка выглядела каменистой проплешиной в обрамлении редких волос растительности, что даже не поддавалось раскачиванию. Рэндольф честно пытался. Некоторое время мы с Мо лицезрели две зеркальные картины: Доусон, с явным мышечным напряжением трясущий массивную будку, и на расстоянии десяти шагов от него Паркер, с аналогичным усилием подкапывающий и дергающий из земли какой-то стебель, довольно чахлый на вид.
— Этюдничек бы… — мечтательно тянет Морган.
— Камеру! — возражаю я.
— Лопату! — Раздраженное пыхтение Джея выводит нас из состояния, максимально приближенного к медитации. Дошло, наконец!
— А лучше динамит. — Рэнди бухается рядом с нами и делает попытку отереть пот со лба, что в данный момент не менее сложно, чем повергнуть оземь его недавнего противника. — Отдохнем и двинемся дальше? Можно уже и перекусить. Да и все остальное — тоже.
Собственно, на еду, питье и жалкие попытки соблюсти личную гигиену у нас оказалось около часа. И так будет два раза в день! В прочее время о еде лучше не мечтать, пить можно, но лишь из трубочки, змеящейся под тканью костюма через весь торс к двум набедренным контейнерам, которые, кстати, тоже нуждаются в регулярном пополнении. Остальное тоже делать можно, хотя и жутко неудобно с непривычки. И все же отведенного природой времени на все наши потребности едва хватило. И когда мы окончательно закоченели, но были готовы продолжить путь, уже начало смеркаться. С окрестных вершин наползла какая-то пелена, вполне возможно и не имеющая отношения к водяным парам, составлявшим обычный туман. По данным разведки, опасности она не должна была представлять, но воняла премерзостно. Радость от облачения в термо- и прочую защиту оказалась на удивление неподдельной.
— Да, господа, идти сегодня, по-хорошему, не следует, — выразил общие сомнения Рэнди.
— Тем более что трава дальше примята гораздо слабее. И сами заблудимся, и людей не спасем.
Передвижение по незнакомой местности в темноте и впрямь не должно являться излюбленным приемом спасателей, я так считаю!
— А сколько до тех скал, что должны быть впереди? Тоже часа полтора?
— По темноте, спотыкаясь, все три, Джей, все три… — Доусон опустил вещи с плеча на землю. Остаемся?
— Тогда зачем мы снаряжались? — подал голос молчавший доселе Кейн.
— А какая разница? Или ты собирался отходить ко сну переодевшись в ночнушку? — съязвил Паркер.
— Нет, но я не собирался в этом случае упаковывать спальник на дно!
— На фига тебе спальник, и в костюме не замерзнешь!
— На фига мы тогда вообще их брали?!
— Чтобы твой рюкзак был не слишком легким!
— Кажется, больше следовало бы беспокоиться о твоем рюкзаке!
Так-так, а ведь в нормальных условиях прекрасно ладят! Налицо полярная болезнь. Только этого нам не хватало. Грызутся с первой минуты высадки на планету, честное слово!
— Господа, спокойнее, а то вас Амано быстренько направит ромашки собирать! Для сублимирования избыточной энергии.
— А спальник нужен, чтобы спалось сладко! — с умным видом внес свою лепту я. И впрямь, зачем нужны спальники на Челесте? Так, по привычке. Разве они такие уж тяжелые?
Челеста, Риэйа, Плато Диаметр, поздний вечер.
— Ну и кто одарит нас сказкой на сон грядущий? — зевнул Рэнди справа от меня.
— А мы что, уже совсем-совсем спим? — Невинный голос Джея, и его голова, выглядывающая из-за разделяющего нас, подобно мечу Тристана, Доусона! — И никто даже не поцелует меня и не пожелает сладких снов?
— После моего поцелуя, детка, ты заснешь так сладко, что уже не разбудят. — Добрые интонации в моем голосе вроде бы утихомирили капризного Паркера. Напарник где-то слева под боком хихикнул, видимо, представив себе процесс в пикантных подробностях. Тот еще извращенец, хотя и тщательно это скрывает! — И вообще, хорошо вам, мерзавцы! Я вот толком и не высплюсь. Имейте в виду, если наши поиски затянутся еще на двое суток, мне придется хотя бы на одну ночь поменяться с кем-нибудь костюмом. И этим кем-то будет Паркер, как наиболее близкий мне…
— Человек?
— По росту и весу, балда!
— А! — с демонстративным разочарованием протянул мой ходячий кошмар.
— Ты не готов идти на жертвы ради… э-э-э… высоких чувств?
А это кто еще у меня под боком острит? Ну, Морган, погоди!
— А жертвенная чаша никого не минует, не переживайте! — счастливым тоном перебил я начавшиеся, было излияния блондина. — Ты, Рэнди, брат мой, возьмешь на себя перенос самых больших тяжестей, а также руководство отрядом, если у меня рука отвалится от термокоррекции раз в десять минут. А ты, Морган… — Я сделал зловещую паузу, давая предателю время подумать над своим поведением. — Ты, дорогуша, будешь меня развлекать по ночам!
— В смысле? — осторожно переспросил Паркер. Рэнди прыснул, прекрасно понимая, что у сказанной мною чуши просто обязано быть двойное дно. Кейн же, кажется, элементарно потерял дар речи.
— Ну как же! — Я решил еще чуточку потянуть котенка за хвост. — Развлекать самым противоестественным в данной ситуации образом: быть блюстителем тепла моего тела.
— Анекдоты травить? — озарило моего напарника.
— Почти угадал. Кто здесь говорил про сказки?
— Обратился по неверному адресу, — буркнул Мо. — Я их отродясь не знал.
— Ну о сказках — это я фигурально. Всякие там истории, приключившиеся с тобой. В детстве, юности, в Архиве…
Кажется, мой финальный выпад попал в цель. Отдышавшись, мое второе «я» задало закономерный вопрос:
— И почему ты меня не убил? Тогда?
— Когда выяснил? — засмеялся я. — Поздно было. Совместные занятия диггерством вообще связывают людей навеки, а уж в канализации, сам понимаешь, процесс настолько глубоко интимен, что расстаться с человеком, нет, только не это! Как говорится, эта связь навсегда!
— Что-то я совсем не понял, — подозрительность решила прочно обосноваться в голосе Паркера, — где это и чем вы занимались? — Ага, парню не знаком термин «диггерство».
— Тебе, Джей, лучше об этом не знать! — поддел я. Еще бы, зачем хозяину небесно-голубого Микки, единственного представителя породы Межгалактическая, знать все факты биографии своего питомца?
— Тогда расскажите что-нибудь другое, — надулся в ответ наш оскорбленный ревнивец.
— Да-да, Морган, давай, — присоединился к беседе Доусон. — Пятнадцать минут позора — и можешь спать спокойно. Остаток ночи наш Амано проворочается уже без твоего участия.
— Вот привязались! Не о чем мне рассказывать!
— Как же? Да хотя бы о том, как ты полгода назад заявился в Управление с мелированной шевелюрой. Сколько я допытывался, никакого эффекта! Но теперь не отвертишься…
— Я не собираюсь рассказывать вам такое.
— О, даже так? Значит, все еще любопытнее, чем я полагал… Морган!
— Нет! Я ничего не помню!
— Да, Мо-тян, да!
— Нет! И не смей меня щекотать!
— Считай это массажем, восстанавливающим память! Держите его, ребята! Не смей царапать термоткань, ирод! Хуже Микки… В перчатках все равно не доцарапаешься!
Через полчаса он во всем сознался.
Эпизод 19
КАРДИНАЛЬНОЕ ИЗМЕНЕНИЕ ИМИДЖА
Морган Кейн.
И все равно, получаса явно было мало. Для чего, спросите? Разумеется, для того чтобы, быстренько пробежав мыслями по оставшимся в памяти подробностям, решить, каковые из них годятся для выставления напоказ, а какие нельзя обнародовать ни при каких условиях.
Да еще эта чертова щекотка! Ненавижу. И сам процесс, и его исполнителя. Хотя… Нет, все равно ненавижу! Амано прекрасно знает мою патологическую нелюбовь к публичным выступлениям, и с его стороны я ожидал подлянки меньше всего. Правда, начал-то атаку Рэнди. Зря это он. Если собирается со мной породниться, конечно, в чем периодически возникают сомнения. У кого? И вовсе не у того, о ком вы подумали! У Лионы. Возраст все-таки юный, в голове ветер, желание брать на себя ответственность стремится к нулю. Да и парней вокруг тьма-тьмущая, а сестренке с ее внешностью найти пару легче, чем нос почесать. Зато некоторым индивидуумам пришлось бы идти на крайние меры, чтобы вызвать к себе интерес. Правда, гораздо хуже, когда интерес вызывается сам, без спроса.
Пятнадцать минут позора, говорите? Ой, сомневаюсь.
Сиреневая улица, 2 августа 2103 года, незадолго до полудня.
Начиналось все совершенно безоблачно. В самом прямом смысле этого слова. Была чудная солнечная пятница…
Так вот, утром законного выходного дня, точнее, ближе к полудню я вразвалочку шагал по Сиреневой улице. Спросите, какой черт понес меня в этот район? Тот же самый, что виноват во всех остальных моих несчастьях.
Дело в том, что чужие примеры действуют на меня заразительно, волшебным образом заставляя совершать необдуманные поступки. Вот и сейчас я просто намеревался «срезать путь», как всегда делали мои сестры. Клянусь, на незнакомой местности я бы ни за что не решился, потому как могу заплутать в трех комнатах, но глотать пыль на центральном проспекте мне в тот день не хотелось.
Барбара — наш шеф и по совместительству моя сводная тетушка — попросила (читай: приказала) встретить полуденный рейс. Кто-то там прилетал: то ли сватьи, то ли братья, то ли дядья ее дальних знакомых. А я, значит, должен был сопроводить их в гостиницу и, в зависимости от пожеланий, убраться восвояси или торчать с ними до самого вечера, когда соизволит прибыть Барбара. Перспектива убить таким образом выходной не радовала, но я давно смирился с ролью мальчика на побегушках. В основном потому, что спорить с тетушкой смерти подобно.
Я шагал по Сиреневой улице, уворачиваясь и от комочков жеваной бумаги, которыми меня норовили обстрелять из трубочек малолетние хулиганы, и от огромных баулов, которые кочевали в руках дюжих торговок на близлежащий рынок.
Что-то заставило меня остановиться. Всего на несколько секунд. Сейчас уже не вспомню, что именно — то ли внезапно посетившая голову дельная мысль, то ли я кого-то пропускал, но это и неважно. Важно другое: как только я собрался продолжить движение, откуда-то сверху на меня обрушился кратковременный ливень. Погода, кстати, стояла ясная и солнечная, но об этом я, кажется, уже успел поведать.
Ливень был явно искусственного происхождения, густой и дурно пахнущий. Кроме того, помимо жидкостной основы он содержал и твердые включения.
— Упс! — раздалось сверху.
Я тоже сказал несколько слов, в массе своей нецензурных. Наверху смущенно ойкнули, фыркнули и попросили прощения.
Я, по-прежнему не слишком цензурно, намекнул, что одних извинений маловато. Наверху задумались и после недолгой паузы предложили:
— Поднимайся! Девятая квартира.
Я принял приглашение. Одергивая штанины, которые норовили при каждом шаге прилипнуть к ногам, поднялся на второй этаж. В дверном проеме меня уже ждала моя обидчица: девчушка лет двенадцати, хорошенькая, как куколка: даже заляпанный фартук и сбившаяся с белокурых кудряшек косынка, не могли испортить впечатление ангелочка.
— Прости, пожалуйста! Я варила гуляш на обед и оставила его на балконе доходить, а потом споткнулась и… — Она улыбнулась так бесхитростно и искренне, что я не нашел в себе сил ее отчитать.
— Давай постираю! — с энтузиазмом предложила девочка.
Я критически осмотрел испорченную одежду, прикидывая размеры нанесенного ущерба. Ну, брюки эти мне никогда не нравились, а вот кашемировый свитер, тонкий и мягкий, как шелк… Сомневаюсь, что стирка поможет. Но зачем разочаровывать ребенка?
— Конечно, постираем! — с преувеличенным воодушевлением согласился я. — Да и голову бы помыть не мешало.
Стирал я в одиночестве, зато моими волосами девчонка занималась исключительно сама: приволокла какой-то пахучий шампунь и долго елозила маленькими пальчиками по моему черепу. В конце концов, насухо вытершись и завернувшись в полотенце, я покинул ванную комнату.
Квартирка, кстати, была вполне пристойной, хоть и небогатой. Чистенько прибрана, — вероятно, стараниями все этой же малышки.
Содержимое моих карманов сиротливо ожидало хозяина на краешке стола: носовой платок, кредитка, какая-то мелочь, брелок с ключами от рабочего стола, — и куда мне все это девать? К тому же, даже если одежда быстро высохнет, я буду похож в таком виде на бродягу, сбежавшего из психиатрической лечебницы. Хорошо, хоть кроссовки избежали «дегустации».
На робкую просьбу: нет ли чего-нибудь на смену? — девочка охотно нырнула в недра платяного шкафа, некоторое время возилась там, вздыхая и бормоча под нос. В результате я стал счастливым обладателем чего-то напоминающего шорты (она сказала, что это юбка-брюки) и женского, хм, свитера. Вполне приемлемый спереди, оный предмет одежды сзади щеголял глубочайшим вырезом и декоративной шнуровкой, которая как ни старалась прикрыть спину, все равно была не в состоянии. Скрепя сердце я облачился в предложенный комплект (все равно мужских вещей, как и женских, моего размера в шкафу не нашлось) и заглянул в большое зеркало, стоящее в углу комнаты.
Гы. Ну коротенькие штанишки, куда ни шло: ноги у меня более-менее прямые и не слишком волосатые, свитер штука более пикантная, да. Переведя взгляд повыше, я на несколько секунд онемел. Потом заорал:
— Что ты сделала с моей головой?!
Чудесные каштановые волосы, которые я только пару месяцев назад начал отращивать заново, пропали. То есть волосы-то остались на месте, но вот цвет… Под страхом смертной казни так бы не выкрасился: пряди переливались оттенками от темно-русого до светло-серебристого. Кошмар.
Девочка не поняла причины моего негодования:
— Тебе не нравится?
Я не успел сказать, что мне нравится, а что — нет, потому что из прихожей раздался грозный рык: