Я допускал возможность второго выстрела, но его не последовало. В самом деле, зачем? Проще приписать убийство Линн моим корявым рукам. В порыве огорчения, так сказать. А следы гравитационного воздействия полностью перекроются повреждениями от удара о землю. Если вообще будет, на чем следы искать.
Несколько секунд спустя мой номер заполнила поднятая по тревоге охрана отеля. К тому моменту я вполне собрался с мыслями и не стал протестовать, когда меня же и сочли виновным в смерти миссис Корт. Как хотите, ребята, а мне сейчас безопаснее находиться под стражей, чем на свободе.
Когда Амано удалось затесаться в ряды доблестных охранников, меня уже упаковали в наручники и собирались препроводить в близлежащее отделение полиции. И голубые глаза напарника спросили: «Это ты?».
Мне вдруг стало холодно. Очень. Внутри.
Если Амано не уверен… Лучше и в самом деле отправляться в следственный изолятор.
Морена, близлежащее отделение полиции, 17 февраля 2104 г., ночь.
Следователь был молодой и горячий. Нет, не так. Следовательница была молодой и решительно настроенной. Я даже поймал себя на желании усмехнуться: интересно, почему, как только речь заходит о преступлении, совершенном против женщины, для расследования охотно назначают особу женского пола? Наверное, потому, что все женщины горой стоят друг за друга. Особенно против «этих похотливых сволочей».
Инспектор Веласко (имени я так и не узнал — кто ж преступнику представляется по полной программе?) нацепила на свое хорошенькое, разве что с чуть резковатыми чертами личико маску сурового негодования пополам с праведным гневом и по окончании стандартной процедуры ознакомления с правами и обязанностями рванула с места в карьер:
— Почему вы убили миссис Корт?
Сдерживаться не получилось, и я фыркнул, чем еще больше уменьшил свои шансы на успех у дамы, облеченной властью.
— Я сказала что-то смешное?
— Отчасти. Ошибки иногда бывают очень смешными.
— Ошибки? И в чем же я ошибаюсь? — Темные глаза опасно вспыхнули.
— Вы твердо уверены, что она погибла от моей руки?
— Есть основания полагать иначе?
— Мне думается, есть.
— А свидетели происшествия и записи камер наружного наблюдения говорят об обратном. — Гордое заявление победительницы.
— Свидетели?
— Несколько десятков постояльцев отеля, наблюдавших вашу ссору.
— Ах, мы ссорились?
— И вы поднялись в свой номер не в самом спокойном состоянии.
— Ну-ну…
— Миссис Корт хотела помириться, заказала два бокала очень дорого напитка и отправилась к вам. Видимо, ее старания успеха не имели: оказавшись наедине, вы дали волю своим чувствам и…
— Мэм, если бы я дал волю чувствам, я бы ни в коем случае не стал швырять красивую женщину через перила. Скорее, мы бы воспользовались спальней. Хотя… Порки Линн тоже заслуживала.
— Порки? — Глаза инспектора слегка округлились.
— Это не имеет отношения к убийству.
— Ах, все-таки убийство?
— А как еще можно назвать выстрел, произведенный с яруса служебных помещений с помощью громоздкого сооружения, в армейских каталогах обычно помещающегося на задних страницах?
— Что вы имеете в виду?
— В миссис Корт стреляли из «Грейси».[23]
— Откуда вы знаете?
— Помните, я ведь там был.
— Да, но…
— Собственно говоря, если ваши судмедэксперты возьмут на себя труд по осмотру моего тела, они обнаружат в его правой части большое количество лопнувших кровеносных сосудов. А если вы затребуете графики поведения гравитационных защитных контуров, легко обнаружатся колебания контура на том этаже, с которого и упала миссис Корт. Или вы полагаете, что у меня хватило бы сил ее сбросить?
— Пожалуй, нет. — Взгляд инспектора Веласко обрел завидную осмысленность. — Может, вы еще скажете, кто стрелял?
— Я похож на волшебника? Увы, мэм. Не знаю. Скорее всего, стрелок успел скрыться.
— По сигналу тревоги системой слежения было зафиксировано местоположение всех постояльцев отеля.
— По псевдоплантам?[24] Хорошо. А прислуга? Ее фиксировали?
— Возможно.
— Тогда попробуйте установить, кто шлялся в трех этажах над моим номером. Но думаю, рыбку уже поздно ловить.
— Вы слишком хорошо осведомлены насчет охранных систем… С чем это связано? Занимаетесь их разработкой? Или…
— Или постоянно их обманываю, хотите сказать? О нет, мэм. Я не совершаю преступления. Скорее…
— Он их раскрывает. Как умеет, — закончил за меня Амано.
Мило. Напарник оправдывает свою репутацию пробираться куда угодно за считаное время. Впрочем, сейчас ему даже не надо было особенно стараться: достаточно показать удостоверение, окантованное серебристой полоской, — и перед тобой открываются любые двери. Довольный до жути. Интересно — почему? Может, попытаться слегка испортить ему настроение? Так сказать, чтобы сравнять с моим?
— А умею плохо, ты это имеешь в виду?
— Плохо, неплохо… Сам-то что скажешь?
— Ничего. Мне надо показаться врачу.
— О, ты как раз по адресу! Жаль только, я не специализировался на психиатрии… — И сожалеет-то как искренне. Тьфу. А все из-за чего? Из-за симпатичной мордашки инспектора. Ох, чует мое сердце, отправятся они после смены в ближайшее кафе. Ну и скатертью дорога. У меня куча других проблем.
— Шут гороховый. Больно, между прочим!
Беззастенчиво вру. Ну, больно немного, но гематома не такая уж большая будет — за неделю рассосется. Самое любопытное, что и Амано, похоже, это знает. Или догадывается. А если так, мне не приходится ждать пощады. Получу сейчас по полной программе.
— Голова болит? От умственного перенапряжения?
Умильно-счастливый взгляд. Как всегда, когда неприятности позади. Понимаю, может показаться, что он надо мной издевается. Есть немного. А еще он на меня злится, и, в общем-то, имеет полное право. Посему спустя пару часов мне предстоит очередной серьезный разговор на тему: «Как бороться с последствиями собственного кретинизма». Представляю, что он пережил, пока не разобрался в ситуации! Нет, не думайте, что он поверил в мою виновность, хотя… Буду думать, что не поверил. Беда в другом: Амано прекрасно знает, как меня может заклинить и заклинивает при каждом удобном случае. И где гарантия, что очередной «аффект» не мог затуманить мой рассудок на несколько мгновений, потребных для убийства? Вполне мог. Временами я сам себя боюсь.
— Не угадал. Болит плечо. От неудавшегося покушения. То есть покушение удалось, но не на меня.
— А на миссис Корт, разумеется! Знаю. Парень свалил.
— Парень?
— По записи в журнале некто «М. Пэйн, служба клининга».
— Очень остроумно.
— Действительно, неплохо, — согласился Амано.
— Приметы? Карточку на него заводили?
— Представляешь, не успели! Кто-то заболел, и его вызвали на замену. Из фирмы по предоставлению этих самых услуг.
— Заболел. Угу. И получил на счет кругленькую сумму. В счет оплаты больничного.
— Скорее всего. Местные копы сейчас выяснением деталей занимаются.
Инспектор Веласко переводила растерянный взгляд то на меня, то на моего напарника.
— Вы, собственно, кто?
Облегченно перевожу дух:
— Первый разумный вопрос за все время. Мы…
— Комический дуэт, призванный поднимать настроение милым барышням! — Амано продемонстрировал одну из своих «особых» улыбок.
— То есть?
Пришлось перехватывать инициативу:
— Мы работаем в Управлении Службы Безопасности. Отдел Специальных Операций. Вы мое удостоверение смотрели?
— Н-нет. Его… не нашли.
— Конечно, не нашли! Я успел первым, — гордо сообщил Амано, продолжая атаковать девушку улыбками.
— Ну ты и гад! Зачем айдишку спер?
— Чтобы полицейский народ угомонился, конечно же. Да и для общего настроения было полезно: преступник вроде схвачен, волноваться не о чем.
— Ага. А я вынужден был…
— Проводить время с совершенно очаровательной дамой.
Все, понеслось. Становлюсь лишним. Или мне это только кажется? В любом случае выходить за дверь под ручку с напарником как-то боязно. Почему? Потому что к больному плечу скорейшим образом присовокупится ноющая челюсть. Хотя нет. До рукоприкладства Амано не опустится. Будет читать нотации, и мою челюсть сведет совсем по другим причинам.
— Может, если все объяснилось, уладим формальности и отпустим меня восвояси?
Они не были против. Оба.
Даллес, улица Роз, дом Руни, 18 февраля 2104 г., вторая половина дня.
Улица Роз целиком и полностью оправдывала свое название, утопая в белых, розовых и желтых махровых бутонах. Милое местечко. Тихое. Приятное. А вот цель моего визита воодушевления не вызывает.
Вообще-то Амано не хотел отпускать меня одного. Пришлось отговариваться «семейными делами» Насилу удалось. Если бы не Диана… Да, та самая инспектор. Она очень мне помогла. В деле отвлечения напарника от наблюдения за моей скромной персоной.
Так, кажется, здесь. Узенькая калитка. Двор, залитый последним солнечным светом. И тоненькая фигурка на террасе.
— Приехал все-таки… папочка. А мамочку где забыл?
— Твоя мама умерла.
— Круто. А ты, конечно, и не подозревал о моем существовании?
Бывают моменты, когда правда хуже отъявленной лжи. Но солгать? Не смогу. Даже во имя всеобщего блага. Если начинать строить отношения на лжи, ничего хорошего не получится. А мне с этой козявкой нянчиться. Лет шесть. По минимуму.
— Не подозревал. Собственно, и сейчас еще можно все вернуть вспять. Я просто закрою калитку с той стороны. А ты будешь считать, что меня нет на свете.
Такие же светлые, как у Линн, глаза настороженно сощурились. Весь мыслительный процесс был виден как на ладони. Вот сейчас девчонка думает: «Ага, как же — уйдет, и все? Нет уж, не позволю. Пусть помучается за все те годы, что не желал меня видеть!» В принципе я пережил бы и такой хамский ответ, но воспитание пересилило, и упрямо поджатые губы дрогнули:
— Ладно уж, заходи в дом. Я тебя с тетей Мэри познакомлю.
Слова «тетей Мэри» были произнесены с неслабым нажимом. Девочка хочет повоевать? Что ж. Пусть воюет. Только она не знает одного: я не сражаюсь с женщинами. Я всегда им уступаю. И на этот раз уступлю. Хотя бы потому, что волю умершего человека нужно исполнять. Если питаешь уважение к живым.
Эпизод 24
ПОЗДРАВЛЯЮ: ВЫ СТАЛИ ПАПОЙ!
Амано Сэна.
Ул. Строителей, дом 12, 18 февраля 2104 г., вечер.
— Морган! — рявкнул я в буквальном смысле этого слова. С пустого журнального столика, украшающего гостиную Кейна, видимо, одним своим присутствием, слетело облачко пыли. Когда напарник по окончании рабочего дня остановил меня и извиняющимся тоном пригласил в гости — беспрецедентное явление, — я знал, что судьба готовит мне очередной сюрприз, но такого не ожидал.
Ребенок, и так замерший напротив нас, напряженный, как натянутая струна, взвился со своего места. Мне даже показалось, что звон, висящий в воздухе на протяжении недолгого и сумбурного монолога моего напарника, взорвался оглушительным хлопком. По моим нервам. Или это у меня в ушах? С голосом, впрочем, я быстро справился.
— Прости, малыш, мы сейчас вернемся.
Улыбнувшись, я потрепал обретенное чадо по шейке и потянул Моргана вон из комнаты. Куда-нибудь. А точнее, в спальню. Сидели мы в гостиной, она же прихожая: не на кухню же идти, у которой двери нет как явления? Там я припер наглого вруна к стенке и долго, очень пристально и, надеюсь, весьма выразительно на него взирал. Отрешенности и вместе с тем проникновенности моего взгляда мог позавидовать сам Будда, клянусь! Никогда еще ни один мой напарник не держал меня за идиота… настолько доверчиво. Сие зрелище я решил запечатлеть в памяти до конца своих дней.
— Потрясение оказалось для вас настолько сильным, капитан Сэна, что лишило остатков и без того гибнущей морали?
Я с трудом подавил в себе желание оглядеться в поисках Барбары. Какая замечательная ледяная едкость! Злимся, значит…
— Морали? Кто бы говорил!
— Ах, какие мы щепетильные! Думаешь, за тобой ни одного такого, внебрачного, не числится?
А? Э? Вот он о чем! Ну, просто гениальный актер театра. Но… нет, театра Мо! Живое национальное достояние!
Я отпустил плечи тяжело дышащего Кейна и устало плюхнулся на постель.
— Морган, скажи, я и впрямь выгляжу таким кретином, каким ты меня считаешь?
Вопрос из разряда любимых Паркером, и мой собеседник, не будучи кретином сам (вопреки явной личной убежденности в обратном), не рискнул склониться к положительному либо отрицательному ответу. А значит, надо закрепить достигнутый результат:
— Или ты полагаешь меня некомпетентным специалистом?
— Да это-то здесь каким боком?!
— Правым верхним! Если не замечаю известных мне различий между двумя межгалактическими расами, я — полный придурок. Если их вообще не знаю, то — человек, некомпетентный в своей области науки. Так кто я? — Угрожающее шипение возымело, наконец определенный эффект.
— Да что ты городишь, не понимаю!
Его дыхание снова сбилось. А про инцидент с любвеобильным аксианцем, недавнее доказательство одного из двух вышеупомянутых заявлений, он даже и не вспомнил, что не может не радовать. Впрочем, их-то как раз от людей без поллитры и не отличишь.
— Что ж, скажу прямо, и хватит увиливать! Как твоя дочь может быть существом, не принадлежащим к твоей расе?!
Все-таки хорошо, что кроватка близко. Какой же он впечатлительный у меня. Не в меру. Так реагировать на свое разоблачение! Нет, Мо, рановато я тебе актерские лавры посулил. Надеюсь.
— Да с чего ты взял?!
Водруженный на собственное ложе, мой оппонент опомнился. Я решил, от греха подальше, сползти на коврик рядом. Во избежание возможного выяснения неуставных отношений проверенным некогда способом. Вам смешно, а вдруг он меня убьет спинкой от кровати?
— Ты вообще видел улыбочку своего, гм, «отпрыска»?
— Можно подумать, меня этой улыбкой удостаивали! — Ответ сквозь зубы.
— А вот я был удостоен! — торжествующе заявил я и, проигнорировав раздраженное «Еще бы!», продолжил: — «Такая сладкая улыбочка, что все моляры было видно! Все восемь!».
— Было видно что? — побледнел, а затем почему-то покраснел Морган. Я всегда говорил: дурные мысли от безграмотности!
Приоткрыв рот, я прищелкнул ногтем по верхнему клыку.
— Вот это. Можешь посчитать свои. Лично у меня их четыре. Искренне надеюсь, что у тебя пока — тоже. Скажи-ка «сыр»!
— Сгинь!
Судя по сосредоточенности, воцарившейся на лице Кейна, парень сам, всерьез и надолго, погрузился в сверку дентальной собственности.
— У них и зубы мудрости раньше появляются! И затылочная кость более выпуклая, — решил добить я. — И много других, не менее интересных отличий от нас. Будем продолжать семинар по сравнительной анатомии гоминидных рас или пора раскалываться, радость моя?
— Знать бы в чем, — пробормотал помрачневший Кейн. — Я думал, это мое личноe дело… ну и не только мое. А ты точно уверен, что она чистокровная импа?[25]
— Чистокровней некуда. Если б мы скрещивались, давно бы проблем не было. А больше им и не с кем.
На деле-то мы, конечно, скрещиваемся, да еще как, но потомство, увы, нежизнеспособно. Я решил не вываливать на Моргана дополнительные генетические сведения. Хватит ему на сегодня. А вот мне — нет.
— Так как там насчет чистосердечного признания, которое, как известно, смягчает… — Но что именно смягчает означенное признание, я не договорил, потому что в повестку дня самым наглым и непроизвольным образом ворвался другой интересный вопрос: — И кстати, почему — она? Разве у тебя, м-м-м, не сын?