Когда Степа прибежал к деду, тот сидел и чинил старый сапог.
— Дедушка, Антек снова в деревне!
— Что?
Дед Иван встал, поглядел в окно.
— Вот что, — повернулся он к Степе: — Я тебе доверяю очень важное дело. Ты пойдешь к батьке Мирону и сообщишь, что к нам приехали полицейские.
— А кто такой батька Мирон?
— Командир партизанского отряда.
— А-а. А как мне найти его?
Дед Иван растолковал, как найти отряд батьки Мирона, и Степа бегом подался туда. Всего-то один раз и обернулся он, минуя крайнюю избу. Обернулся и увидел высокую ладную фигуру деда Ивана, который шел по двору в сопровождении двух полицейских.
Сердце у парнишки сжалось от тревоги. Он сперва бежал огородами, а потом по кустам пробирался к лесу. И все равно, как он ни спешил, на то, чтобы разыскать партизан, у него пошло гораздо больше времени, чем он рассчитывал. Поэтому батька Мирон решил не нападать на полицейских в деревне, а устроить засаду на дороге.
Полицейские не ждали засады и страшно растерялись, когда в передний мотоцикл из-за кустов полетела граната и вслед за взрывом послышался сухой треск выстрелов.
Грузовик остановился. Антек, который сидел рядом с шофером, дрожащими руками открыл дверцу и метнулся в кусты. Полицейские, заметив, что их начальник удрал, тоже, отстреливаясь, побежали в лес. Но уйти удалось немногим…
— А как фамилия того мальчика, что сообщил партизанам про налет полицейских? — прервал рассказ Зинаиды Антоновны Витя Капустин.
— Фамилия его Казимиров, Степан Казимиров…
— А-а! — воскликнул Витя. — Это его дневник нашли наши ребята?
— Верно, его дневник, — ответила вожатая.
— Зинаида Антоновна! А какое отношение имеет Степан Казимиров к бумагам доктора Долохова? — спросила звеньевая Катя Спиридонова.
— Да-да, — поддержали ее ребята. — Расскажите нам про доктора Долохова и его бумаги…
— Ладно, слушайте…
НАВСТРЕЧУ ТРУДНОСТЯМ
Однажды августовской ночью в дверь к учительнице Людмиле Андреевне, Женькиной матери, кто-то нетерпеливо постучал. Хозяйка вскочила с постели. Кто бы это мог быть? Опять фашисты? Прислушалась. Нет, те колотят в дверь сапогами или прикладами автоматов. Это кто-то свой. Она проворно оделась, зажгла лампу и подошла к двери.
— Кто там?
— Отворите, это я, — послышался хрипловатый голос.
— Кто?
— Доктор Долохов.
Женщина торопливо принялась отбивать ладонью задвижку.
Людмила Андреевна давно знала Корнея Прокофьевича. Сразу же после воссоединения западных областей Белоруссии с восточными в Ляховцах прошел слух, что к ним в деревню приедет доктор. «Не может этого быть, — не поверили сперва люди. — В нашей деревне — и вдруг доктор! Да этого никогда не бывало». Однако слух оказался верным. Однажды в Ляховцы приехал на автомобиле невысокого роста, пожилой, но на диво подвижный человек в пенсне. Это и был доктор Долохов. Он занял небольшую комнатку в доме Людмилы Андреевны.
Со временем Корней Прокофьевич узнал, что местные жители лечат туберкулез особым грибком, который живет на коре дуба. А дубов в ближних лесах было очень много. Тогда доктор решил как следует изучить целебные свойства грибка и незадолго до войны поехал в Минск, где ему была предоставлена хорошо оборудованная лаборатория.
…И вот доктор Долохов вернулся.
Пропустив гостя вперед, Людмила Андреевна заперла дверь и, войдя в комнату, растерянно проговорила:
— Корней Прокофьевич, как же это вы, зачем же это?.. Тут ведь фашисты лютуют…
— Знаю! — сказал доктор, снимая плащ и присаживаясь на край кушетки.
— Да что вы здесь делать-то будете?
Корней Прокофьевич глянул на окно, завешенное одеялом, потом на Людмилу Андреевну.
— Вы спрашиваете, что я буду делать?.. Я приехал сюда, чтобы… сражаться с врагом.
Он отпорол подкладку пиджака и достал аккуратно сложенный листок бумаги.
— Это воззвание подпольного обкома, — торжественно произнес он и протянул листок Людмиле Андреевне. Она проворно развернула его, просмотрела и сказала со светлой улыбкой:
— Я уже читала… — потом тихо добавила: — Партизанский отряд в нашем районе уже создан.
— Знаю, — улыбнулся и Корней Прокофьевич.—
А я в этом отряде буду врачом. Меня направил обком…
— Это хорошо, очень хорошо, — возбужденно заговорила учительница. — А как у вас дела с опытами над противотуберкулезным грибком?
— С опытами? — переспросил доктор. — Если будет возможность, намерен их продолжать. Собственно, из-за этого я и попросился в отряд, который базируется вблизи вашей деревни. Чтобы быть поближе к дубовому лесу, так сказать, к моей сырьевой базе.
— Вам лучше было бы в Москву поехать и там продолжать опыты, — заметила Людмила Андреевна.
— Тут я нужнее, особенно сейчас, когда разгорается партизанская война.
— Это верно, — кивнула головой учительница. Корней Прокофьевич достал из кармана платочек
и протер пенсне.
— Людмила Андреевна, а где тут живет дед Иван?
— Дед Иван, школьный сторож?
— Он самый.
— Я вас завтра утром отведу к нему. А сейчас давайте поужинаем.
— Нет-нет, благодарю. Мне нужно увидеть его сейчас же.
— Ну, тогда пойдемте. Они оделись и вышли.
Ночь была светлая, и идти улицей Людмила Андреевна побоялась. Двинулись огородами.
— Вот жизнь настала, — вполголоса пожаловалась учительница. — По своей родной деревне идти боишься. А сколько людей гибнет — хороших людей. Ох, как трудно стало жить…
— Правда ваша, Людмила Андреевна, — так же. тихо отозвался Корней Прокофьевич. — Только разве советские люди боятся трудностей?
Они подошли к избе, где жил дед Иван. Учительница осторожно постучала в окно. Немного погодя послышался голос:
— Кто там?
Людмила Андреевна назвала себя. Дед Иван открыл дверь, и они вошли в избу. Дед Иван сразу узнал доктора Долохова. Он долго и радостно пожимал ему руку.
— А мы вас уже давно ждем, — сказал дед.
— Значит, вас предупредили?
— Выходит, так. Людмила Андреевна, — обратился дед к учительнице. — Позовите, пожалуйста, сюда Степу.
— Хорошо.
Людмила Андреевна вышла.
— Кто этот Степа? — спросил Корней Прокофьевич у деда Ивана.
— Парнишка тут один. Из Москвы сам. У тетки Насты живет.
— А зачем вы его зовете?
— Проводит вас в отряд. Через него я с ребятами связь держу. Дюже смекалистый хлопец. Сам я не ходок уже, а до отряда неблизкий свет, — сказал дед Иван, словно оправдываясь.
— А кто командует отрядом?
— Мирон Иванович Дубатовка.
— Это тот Дубатовка, что председателем колхоза был?
— Он, он… Только теперь у него новое имя — батька Мирон. Нашего батьку Мирона фашисты ого как знают! Правда, людей у него еще маловато, да ведь, почитай, каждый день отряд пополняется…
Тихо отворилась дверь, и в избу вошли Людмила Андреевна и Степа.
— Ну вот, будьте знакомы, — Степан Казимиров, — представил Степу дед Иван. — Наш самый молодой партизан.
— Очень приятно, очень, — пожимая руку парнишке и улыбаясь, проговорил Корней Прокофьевич. — А ты волков не боишься?
— Я ничего не боюсь, — спокойно ответил Степа на шутку доктора.
— Молодчина, если так. Люблю смелых людей! — И Корней Прокофьевич похлопал Степу по плечу.
— Тебе, Степа, придется проводить доктора Долохова в отряд, — сказал дед Иван.
— Сейчас пойдем?
— Да, сейчас.
— Я готов. А как доктор?
— А доктор всегда бывает наготове. Такая уж профессия, — улыбнулся Корней Прокофьевич.
Они распрощались и пошли. Впереди шагал Степа, за ним — Корней Прокофьевич.
Партизанский лагерь был расположен в глухом углу леса. Почти со всех сторон его обступали болота. Единственная дорога, которая вела к лагерю, и мост через речку надежно охранялись партизанами. Была еще и тропинка, о которой знали немногие, — через болота. Вот по этой тропинке Степа и повел Корнея Прокофьевича.
Доктор Долохов оказался очень нужным человеком в отряде батьки Мирона. Он организовал в лесу настоящий госпиталь, где лечились не только партизаны, но и жители окрестных деревень. Иногда, когда поблизости не было оккупантов, доктор Долохов сам выезжал в деревни, лечил больных, делал операции…
— Зинаида Антоновна! — На этот раз вожатую перебила Нина Бурейко. — А доктор Долохов кончил опыты над этим самым грибком?
— Кончил, и очень успешно. Он получил противотуберкулезный препарат и начал его применять. О препарате Корнея Прокофьевича, который он назвал антикохеином, узнали фашисты и решили во что бы то ни стало поймать доктора.
— И им удалось его поймать? — не выдержал Витя Капустин.
— К сожалению, удалось… — печально проговорила Зинаида Антоновна. — И вот как это было…
Доктор выпрямился, с презрением посмотрел на позеленевшего начальника полиции и твердо ответил:
— Я человек, а не собака. А если вы умеете разговаривать только с собаками, то пожалуйста: вон во дворе конура, там лежит Жучок — идите и беседуйте с ним.
Антек так и затрясся от злости.
— Пан Антек, прошу не горячиться, — все тем же медовым голосом заговорил капитан Вагнер. — Нужно дать господину доктору подумать, у нас есть время, мы можем подождать…
— А мне, к сожалению, некогда… Меня ждут больные, — сказал Корней Прокофьевич и неторопливо начал одеваться.
Капитан сделал знак рукой. Двое полицейских, которые топтались у порога, схватили доктора. Вагнер подошел к Корнею Прокофьевичу, стал его ощупывать.
Корней Прокофьевич показал глазами Людмиле Андреевне на желтый саквояжик, что стоял на скамье. Та незаметным движением сбросила с плеч платок, чтобы прикрыть саквояжик. Антек, внезапно обернувшись, заметил это.
— А ну, покажи, что ты там прячешь! — заревел он, срывая платок. Он увидел саквояжик, дрожа, как в лихорадке, раскрыл, достал пухлую рукопись и вслух прочел надпись на обложке: «Мои суждения относительно получения и лечебного применения антикохеина».
— А это что? А? — ткнул Антек рукопись в лицо Корнею Прокофьевичу.
Доктор молчал, только глаза его гневно пылали.
— Теперь ты нам не нужен! Расстрелять! — отдал приказ Антек.
— Нет, он еще может быть полезным, — возразил капитан Вагнер. — Возьмем его с собой.
— Вы не имеете права забирать бумаги доктора! — попробовала протестовать Людмила Андреевна. — Отдайте!
Антек грубо оттолкнул женщину и обратился к капитану Вагнеру:
— Зачем он нам? Разве вы не знаете этих людей? Доктор вам все равно ничего не скажет, хоть вы его озолотите. Наоборот, при первой же возможности он сожжет свою рукопись. А ведь в рукописи есть
все, что нам нужно, смотрите: «Природные условия произрастания грибка», «Разведение грибка», «Как получить препарат».
— Ладно! — махнул рукой капитан Вагнер. — Делайте с ним, что вам угодно. Дайте мне эту рукопись.
Со всех концов деревни к избе учительницы сбегались люди.
— Палачи, людоеды… Такого человека загубили! — слышались взволнованные голоса крестьян.
Тело Корнея Прокофьевича внесли в горницу. Рядом с ним положили и двоих партизан, которые погибли в неравной схватке с полицейскими. Голосили женщины, скорбно молчали старики.
— За что это они его? — допытывались у учительницы.
— Не хотел отдать им свое изобретение…
— Надо бы партизанам сообщить, — предложил кто-то.