заплясал на лице мальчика.
– Вохин гейст ду?.. Куда идти? – коверкая русские слова и мешая их с немецкими, спросил часовой.
– Из деревни, – ответил Витя.
– Варум?
Витя знал, что по-немецки «варум» означает «почему».
– Ходил за дер бротом, – ответил он.
Солдат поправил на груди автомат.
– Дер брот? Варум?
Неизвестно, сколько бы еще продолжался этот разговор, но в это мгновение солдат вдруг схватился за голову, взвыл и, пробежав несколько шагов, тяжело привалился к перилам.
Витя тут же кинулся на мост. Впереди уже бежал Коля. Быстрей!.. Только бы достигнуть другого берега!..
Однако крик солдата, очевидно, привлек внимание патруля. Кто-то уже бежал вслед за ребятами, громыхая по доскам настила тяжелыми сапогами. Ударила автоматная очередь.
Совсем близко чернели кусты. Коля бросился в них и вдруг услышал позади себя Витин стон. Он сразу же вернулся. Витя лежал на дорожке и плакал.
– Что с тобой?..
– Меня ранили...
– Куда?
– В руку...
Коля схватил Витю за плечи:
– Ну, Витенька, встань!.. Отбежим подальше!.. Я тебя перевяжу!
Витя с трудом поднялся, и Коля повел его напрямик по кустам, которые больно хлестали оголенными ветвями. Солдаты стреляли наугад, но не решились отойти от дороги. Наконец погоня отстала.
Достигнув темного поля, ребята остановились, измученные до предела. Витя без сил упал на землю.
– Где, где рана?.. – спросил Коля.
– Вот здесь!..
Пуля пробила левую руку Вите выше локтя, рукав насквозь пропитался кровью.
– Потерпи, я перевяжу!
Коля снял с себя рубашку, разорвал ее на полосы, а потом засучил рукав на Витиной руке и туго перевязал ее.
– Теперь можешь идти?
– Могу, – слабо отозвался Витя.
– Иди, иди, Витенька. Я очень тебя прошу!..
Свой хлеб Витя где-то обронил, но, к счастью, у Коли сохранилось полбуханки; он отломил от нее большой кусок и заставил Витю есть.
Они опять шли всю ночь, временами останавливаясь, чтобы Витя собрался с силами. Рассвет застал их вблизи Стрижевцев.
Ребята сразу узнали деревню по высокой силосной башне. День они провели в старой каменоломне. Витя очень страдал от раны, и Коля боялся, как бы у него не началось заражение крови. Когда же вечером они наконец достигли леса, силы совсем оставили Витю. Он прислонился к дереву и долго стоял, глубоко и тяжко дыша.
Теперь Коля нес его на своих плечах. Пронесет немного, остановится, посидит рядом, потом опять подставляет спину. Витя здоровой рукой обнимет его за шею, а Коля подхватит его за ноги и тащит, тащит!..
До лагеря они добрались к середине следующего дня.
Увидевшие их издали дозорные сначала не поняли, что за странное существо о двух головах, покачиваясь, медленно двигается по тропинке. А когда разглядели, ахнули и побежали навстречу.
Витю сразу же отнесли в лазарет, и им занялся Михеев, которому помогала Мая.
А Коля, превозмогая усталость, направился к Колеснику. Он вошел в землянку в тот момент, когда Колесник что-то горячо доказывал начальнику штаба, водя карандашом по карте. Увидев Колю, они оба умолкли. Привычные ко всему – и к страданию и к горю, – знающие цену подлинному мужеству, они по тому, как он вошел, сутулясь и волоча ноги, по безразличному, усталому движению, которым он бросил на табуретку бесформенный обломок черствого хлеба, по измученному, уже не детскому лицу поняли все.
Присев в углу, Коля долго расшнуровывал ботинок негнущимися пальцами, а Колесник молча следил за его усталыми движениями.
Наконец Коля стянул ботинок и вытряхнул стельку. Вместе с ней выпала бумажка, которую он тут же поднял и бережно расправил.
– Вот, отец прислал, – сказал он.
Колесник долго и сосредоточенно рассматривал план. Ему, военному человеку, были понятны значки, разбросанные в кажущемся беспорядке. Доты, минные поля, надолбы; названия деревень точно указывают их расположение.
Но, конечно, это лишь часть укрепрайона, и, может быть, не очень большая. Но и то, что удалось сделать, – подвиг.
Однако война есть война, и никому не дозволено нарушать приказы. Колеснику хочется обнять Колю, но он сдерживает чувство. Прежде нужно сказать суровые слова, которые заслужил этот паренек.
– Где же ты пропадал? – спросил Колесник, откладывая бумажку в сторону с таким видом, словно она не представляла для него никакого интереса. – Ходил в лагерь?
– Ходили! – хмуро ответил Коля.
– А кто разрешил? Что было приказано?.. Тебя история со старостой ничему не научила!.. Где Виктор?
– Ранен!
– Ранен?! – Колесник вскочил на ноги. – Где он?
– Здесь! Я его привел.
– Иди! – строго сказал Колесник.
И, протиснув свою огромную фигуру в узкую дверь блиндажа, он устремился в лазарет...
А несколько дней спустя на полянке, при всех партизанах, перед строем он вручил Коле и Вите ордена Красного Знамени.
В этот замечательный для обоих мальчиков час не было с ними ни Геннадия Андреевича, ни Феди Куликова – самых близких им людей. Неделю назад они с отрядом отправились в дальний рейд.
Глава тридцать первая
ЖДАТЬ И ВЕРИТЬ!
Коля и Витя лежат рядом в небольшом окопе, надежно прикрытом сверху ветвями. Витина рана совсем зажила, и он может делить с другом долгие часы ожидания. Тепло. Пряно пахнет сеном. Под головой у Коли вещевой мешок. В правый бок уткнулся немецкий автомат. Хоть и не очень удобно, но ощущение того, что оружие при тебе, придает уверенность.
Вот уже десять дней дежурят ребята на этой лесной опушке. А отца все нет... Каждая ложбинка здесь ими изучена. Каждый кустик знаком. Уже и рассказывать друг другу больше нечего. Обо всем переговорено в эти томительные дни. И, кажется, терпения нет больше ждать. А ждать надо.
Если бы Коля был один, он бы, наверное, совсем пал духом. Но рядом Виктор, преданный, испытанный товарищ.
Прежде Коля относился к нему как к младшему и более слабому. Он старался опекать его. Испытания, через которые они вместе прошли, не только сблизили мальчиков, но как-то изменили и их отношения. Незаметно для себя Виктор возмужал, душевно окреп. И сейчас, когда Колю охватывали сомнения, Витя так спокойно и твердо произносил одно короткое слово «ждать», что снова возвращал Коле уверенность.
...Который теперь час, ребята не знают. Ночь наступила уже давно и тянется, тянется, кажется бесконечной. Где-то в глубине леса воют волки. Изредка ветер врывается в чащу, раскачивает верхушки деревьев. И снова тишина.
Коля вздыхает, вертится на своем неудобном ложе. Сейчас его очередь спать, но в голову лезут разные думы... Ведь здесь, в этом лесу, он когда-то гулял с отцом и очень боялся отстать от него и заблудиться. Смешно!.. Кажется, именно на этой полянке он нашел целое семейство подосиновиков с огненно-красными шляпками. Они были такие красивые, что даже рвать их было жалко! Когда отец и сын принесли домой полную корзину, мама залюбовалась. Она любила все красивое...
– Чего ты не спишь? – спросил из темноты Витя.
Коля поднялся и нащупал флягу с водой.
– Пить хочешь? – спросил он.
Витя не ответил. Коля отпил глоток и снова лег.
...Наверное, скоро придет дозор. Он навещает мальчиков дважды в ночь. Только после долгих просьб Колесник разрешил ребятам дежурить на опушке. Он понимал, как это важно для Коли. Но он приказал, чтобы дозорные наблюдали за ними...
Вдалеке снова закричала сова.
– А ты сов не боишься? – спросил Коля.
– Раньше боялся, – поспешно отозвался Витя. Он словно устал от долгого молчания и заговорил скороговоркой: – Меня бабка всегда пугала: «Как не будешь долго спать, так сова тебя в лес утащит!» Я дурачок был, верил...
– А меня бабка трубочистом пугала: «Схватит тебя трубочист и посадит в черную трубу...» – Коля засмеялся.
Они говорили, а сами прислушивались. Таинственные шумы темного леса пугали.
Вот треснула ветка. Как будто кто-то кашлянул... Ребята невольно сжали свои автоматы. Хотя они и ожидали дозора, но кто его знает, что там.
Невдалеке три раза громко свистнули. После небольшой паузы свистнули еще четыре раза.
– Пошли! – шепнул Коля. – Это наши!
– Ребята, где же вы? – нетерпеливо окликнул их знакомый голос.
Федор!.. Наконец-то он вернулся из рейда! Мальчики выскочили из окопа и устремились на голос с такой быстротой, что Федор невольно отскочил в сторону.
– Вот, дьяволы, как напугали! – воскликнул он. – А я подумал, что на засаду нарвался.
– Они тут обжились, – сказал пришедший вместе с Федором Харитонов. Он закуривал самокрутку, привычно укрывая огонек согнутой ладонью. – У них теперь свой партизанский лагерь.
– Ну как, ребята, все ждете? – спросил Федор.
– Ждем, – ответил Виктор.
– И долго еще будете?
– Пока не дождемся.
Федор помолчал.
– А может, это дело безнадежное? Уже почти две недели прошло.
– Отец сказал, что придет, – твердо произнес Коля.
– Ну ладно, – проговорил Федя. – Мы еще к вам под утро зайдем. Сейчас некогда.
– А где Геннадий Андреевич? – спросил Коля.
Федор ответил не сразу:
– Уехал.
– Куда?
Федор снова помедлил.
– В дальнюю командировку... – совсем тихо ответил он и вдруг заторопился: – Ну, мы пойдем, ребята...
В том, как Федор оборвал разговор, Коля почувствовал какую-то неправду.
– Когда же вернется? – настойчиво спросил он, стараясь в темноте заглянуть Федору в глаза.
– Когда вернется? – переспросил Федор. Голос его вдруг охрип. – Пожалел вас, хотел соврать... Не вернется, ребята. Геннадий Андреевич... совсем не вернется.
Перед смертью вас вспоминал. Горевал, что свидеться не удалось...
Коля хотел спросить, как погиб Геннадий Андреевич, но не смог: перехватило горло. Он услышал рядом всхлипывания и понял: это плачет Витя.
Большая рука Федора опустилась на Колино плечо.
– Держитесь, ребята, – только и нашел он что сказать мальчикам, сердцем понимая, какую тяжелую рану он им сейчас нанес.
...Мальчишки не спали всю ночь. Постепенно отчетливей стали проступать очертания дальних кустов: занимался рассвет. И, хотя небо было закрыто тучами и солнце не могло позолотить своими лучами верхушки деревьев, день побеждал медленно и настойчиво.
Внезапный выстрел, прорезавший лесную тишину, заставил Колю и Витю вскочить на ноги. Автоматная очередь!.. Еще одна!..
– Оставайся здесь, а я побегу за Федором к ключу! – крикнул Коля, рванувшись из окопа.
Но бежать уже не было необходимости. Голоса Федора и Харитонова звучали где-то близко.
– Кто стреляет? – Взволнованный Федор подбежал к ребятам. По его правой щеке сочилась кровь: впопыхах наткнулся на острый сучок.
– Опять!.. И ближе!.. – прислушался Харитонов. – Надо укрыться!..
Они притаились за деревьями, тревожно вглядываясь через поле в дальние кусты. За кустами шла дорога, и стрельба доносилась оттуда.
– Там! Там! – вдруг вскрикнул Витя.
Из глубины кустов вышли люди. Их было человек десять. Они бежали через поле к лесу. При первом же взгляде можно было определить: это не солдаты. Только последний из них был в немецкой шинели. Он бежал прихрамывая и часто останавливался.
Коля искал глазами отца, но никто из бежавших не походил на него. Виктор пристально глядел на человека в немецком мундире; что-то знакомое показалось ему в этом человеке: маленькая голова, нескладная фигура, длинные руки...
«Это же Петька! Полицай!» – внезапно понял он.
В этот момент и Коля узнал полицая. Он бросился к Федору, который лежал за другим деревом.
– Они из концлагеря!.. Наверное, из концлагеря! – задыхаясь от волнения, зашептал он. – Их послал отец!.. Можно я крикну, чтоб бежали к нам?..
– Не смей! – оборвал его Федор. – Надо лучше распознать их...
Но у Коли уже не было никаких сомнений. Это наши! Товарищи отца из концлагеря! У них нет оружия. На них рваная одежда. Вот уже видны их измученные, бледные лица.
Ну зачем же медлить, Федор?.. Надо скорей встретить их, спросить об отце...
Коля снова рванулся вперед, но Федор удержал его:
– Без приказа ни с места!
Наконец бежавшие достигли леса и скрылись за деревьями. Коля теперь уже был уверен: отца среди них нет.
– Федя, я к ним, можно? – Колю бил озноб нетерпения. – Они ведь ищут нас... Они знают, где отец!..
Но Федор не отвечал. Вдруг он весь подался вперед. В лице его появилось что-то жесткое, упрямое... Коля взглянул из-за дерева и вдали увидел двух людей. Они отстреливались, перебегая от одного куста к другому. Стреляли они по направлению дороги. В ответ на их выстрелы со стороны дороги неслись автоматные очереди.
Один из этих людей был невысокого роста, коренастый, в расстегнутой гимнастерке, другой... Коля невольно до боли стиснул зубы; невозможно, чтобы у другого были такие знакомые движения, словно наперед знаешь, как он сейчас поднимет худощавую, с острым локтем руку, как побежит. Он узнал бы его среди тысяч людей!
– Папочка!.. Папа!.. – крикнул Коля и, сложив руки рупором, поднес их ко рту, чтобы усилить звук голоса.
Но сильный удар заставил его тут же опустить руки.