Рав Исаак говорил:
– Всю землю Ханаанскую Господь свернул, как сворачивают свиток папируса и, положив ее под изголовье Иакова, сказал:
– Землю, на которой ты лежишь, я отдам тебе и потомкам твоим. (
Тончайшими благовониями умащенная, облаченная в роскошнейшие одежды свои, вся осыпанная драгоценными каменьями, притаилась Зелика в одном из покоев, мимо которых должен был пройти сейчас Иосиф. Опьяняющим ароматом корицы и ладана, мирры и алоэ был насыщен воздух кругом… Послышались шаги. Вдали показался Иосиф… Вот он остановился… По тишине, стоявшей кругом, по необычному обилию и изысканности ароматов от курильницы он понял, кто стережет приближение его… Быстрым движением повернулся он назад… Но Зелика одним прыжком очутилась возле него, судорожно ухватилась за одежды его… Молнией сверкнуло лезвие кинжала в руке ее… «Ты пойдешь ко мне!» – подобно шипению раздался грозный шепот над ухом его… Одно мгновение – один порыв – фигура Иосифа исчезла вдали, а в руке у Зелики остался разорванный плащ его… (
И вот, после того, как волхвы Египта и мудрецы его истощили все свое искусство, нисколько не облегчив угнетенной души фараона, тогда был призван Иосиф; и повелитель Египта сразу увидел все ничтожество прежних снотолкователей. (
XII. Братья Иосифа в Египте
Когда сыновья Иакова собрались в Египет для закупки хлеба, отец им сказал:
– Дети мои, все вы одарены от Господа и силой, и красотой. Дабы не возбуждать лишнего любопытства, не входите вместе в одни ворота и, вообще, не держитесь близко один к другому.
Предание от рав Иегуды бар Симона:
– Иосифу известно было, что братья его идут в Египет для закупки хлеба, и, дабы узнать немедленно о их прибытии, он у всех ворот поставил особых людей, которым поручено было вести ежедневные записи, по имени и отчеству, всем приезжим, а вечером списки представлять Иосифу. Убедившись таким образом, что братья его все на лицо, хотя они и входили через разные ворота и находились в разных местах в городе, Иосиф повелел закрыть все зерновые склады и оставить открытым единственное зернохранилище. Дав заведующему список имен десяти братьев, Иосиф приказал, когда явятся эти люди, немедленно задержать их и доставить к нему.
Прошло три дня, а братья к зернохранилищу не являлись. Пошли их разыскивать и нашли по одиночке, бродящими по городу из одной улицы в другую, с одного базара на другой; задержали их всех и доставили к Иосифу.
«Узнал их Иосиф, но сделал вид, будто не знает их» – как человек им чужой, иноплеменный. Взял он в руки кубок, постучал по нему пальцами и, прислушиваясь к звону металла, сказал:
– Кубок этот говорит, что вы соглядатаи.
– Мы люди честные, – ответили они.
– Если вы честные люди, почему вы входили, как бы крадучись, по одиночке в разные ворота, и зачем в продолжении трех дней слонялись по базарам?
– Мы отыскивали пропажу.
– Какую такую пропажу? Мой кубок говорит мне, что двое из вас разрушили большой город.
– Назови, кто именно из нас?
Постучав по кубку, Иосиф сказал:
– Имена их: Симеон и Леви.
– Господин, – начали они, пораженные чудесной силой кубка, – нас, рабов твоих, двенадцать братьев…
– Но вас здесь только десять; где же двое остальных?
– Меньший – при отце, а одного не стало.
– Это самое я и говорил вам и утверждаю: вы – соглядатаи. И вы не выйдете отсюда, пока не приведете меньшего брата вашего.
И, взяв Симеона, приказал связать его. Но, зная необыкновенную силу Симеона, Иосиф ввел семьдесят испытанных воинов, которым повелел наложить кандалы на Симеона и отвести его в темницу. Едва воины приблизились к Симеону, последний крикнул с такой силой, что все они повалились как подкошенные, и зубы выскочили у них из челюстей и рассыпались по полу.
При Иосифе в это время был сын его, Манасия.
– Возьми ты его, – сказал Иосиф.
Встал Манасия, одним ударом оглушил Симеона и, наложив на него кандалы, отвел в темницу.
– Этот удар, – говорил Симеон братьям, – не удар египтянина: такие удары наносить умеют только люди нашего рода.
Великий страх пал на братьев, и они отправились к Иакову поведать ему о происшедшем.
Нелегко было убедить отца отпустить с ними Вениамина.
– Отец, – убеждал его Иуда, – если Вениамин пойдет с нами, то, неизвестно еще, может быть, его и не заключат в темницу; без него же мы не можем явиться к фараону, и всем нам неизбежно придется умереть с голода. Наконец, я беру на себя ответственность и ручаюсь за его безопасность. (
Громко и горестно зарыдал Иуда, говоря:
– Как мне пойти к отцу моему, когда отрока не будет со мною?
– Хорошо, – сказал Иосиф, – рассудим спокойно дело наше; чего ты требуешь от меня?
Иуда уже не слушал его. «Нефтали, – крикнул он, – иди узнай, сколько в городе кварталов?» Быстрый, как серна, Нефтали вернулся и сказал: «Двенадцать».
– Братья, – крикнул Иуда, – три квартала разрушу я, да каждый из вас – по одному кварталу, чтоб ни души в живых не осталось.
– Иуда, – заговорили братья, – Египет не Сихем: разрушить Египет – все равно, что разрушить весь мир.
Почувствовал Иосиф, что не выдержать ему дольше, и крикнул: «Удалите от меня всех и оставьте меня одного с этими людьми».
Удалились египтяне, и снова заговорил Иуда:
– Ты поклялся жизнью фараона нечестивого, а я жизнью праведного отца моего клянусь: стоит мне только извлечь из ножен меч мой, и Египет наполнится трупами.
– Обнажи свой меч, – отвечал Иосиф, – и я узлом завяжу его на шее твоей!
– Огонь Сихема пылает во мне!..
– Не огонь ли Тамары, Иуда? Так я потушу его!
Гневу Иуды в это мгновение не было пределов. Слитки железа изгрызал он, превращая их в опилки.
– Все улицы я кровью обагрю! – гремел голос его.