Тут следует кое?что прояснить. Дело в том, что окна наших покоев располагались сосем невысоко над землёй. Поэтому вместо того, чтобы переодеваться где?нибудь в кустах, рискуя быть застигнутым за этим занятием, Арман предпочитал забираться через окно, благо это было не слишком сложно. В вечерние часы, как предварительно как следует оглядевшись, риск оказаться замеченным хоть и существовал, но был не слишком высок. Ну, а определённой степени риска его игра требовала в любом случае.
— Привет, дорогая! — воскликнул он, плюхаясь в кресло, скидывая шляпу и отклеивая рыжеватые усы.
В мою кровать этот герой — любовник, к счастью, не лез, иначе погнала бы его оттуда поганой метлой, в таком?то виде.
— Привет, неверный муж! — благодушно откликнулась я. — Судя по твоему настроению, девушка всё ещё продолжает тебя терпеть?
— Представь себе да.
Арман вальяжно вытянул ноги.
— И тебе хватает наглости после всего заявляться в спальню законной супруги! — попеняла я.
— Я не виноват, что окно именно твоей спальни выходит в сад, — высказался в собственную защиту 'муж'. И вдруг, что?то вспомнив, хищно подался вперёд. — И вообще дорогая, прежде чем предъявлять претензии, проверь: вдруг мужу тоже найдётся, что тебе предъявить.
Я вопросительно изогнула брови. Неужто до Армана дошли сведения о моих развлечениях с Рэмом?
— До меня дошли слухи, что на днях ты играла в карты, — обличительно заявил 'супруг'. — Азартные игры это не то, чем должна увлекаться высоконравственная замужняя дама. В придачу, я ещё и слышал, что тебе невероятно везло! Знакомые мне все уши прожужжали шуточками, дескать, у нас с тобой семейные проблемы, ведь в карты везёт тем, кому не везёт в любви.
— Чепуха, — фыркнула я.
— Про любовь?
— Нет. Про то, что мне везло в карты.
— А что же, мне солгали? Разве ты не выиграла кучу партий?
— Выиграла. Но везения в этом не было ни капли.
— Ну, в картах всегда играет роль везение, — не согласился Арман.
— Только в случае, когда играет дилетант, — возразила я.
— А ты, стало быть, профессионал?
Я ухмыльнулась.
— А что, разве я похожа на дилетанта?
Полагаете, такое открытие вызвало в дипломате чувство презрения или брезгливости? Совсем наоборот, он смотрел на меня с таким выражением, будто перед ним стоял сундук с нежданно — негаданно обнаруженным кладом.
— Послушай, Аделина, поделись со мной своими секретами! — воскликнул он.
Я даже отвечать на это не стала, просто громко расхохоталась.
— Ты на меня работаешь! — Арман оказался не из обидчивых и попытался подойти с другой стороны.
— В мои обязанности не входит обучение клиента игре в карты, — напомнила я.
— Хорошо, я заплачу тебе за это отдельно. Сколько ты хочешь?
— Нисколько. Я не имею привычки делиться своими секретами.
— Аделина, пойми, мне это буквально необходимо! — На сей раз Арман попытался надавить на жалость.
— Зачем? — изогнула брови я. — Ты же дипломат, а не рыцарь туза и валета.
— В том?то и дело, что дипломат! Ты представляешь себе, какие можешь сейчас открыть для меня профессиональные горизонты?
— При чём тут дипломатия? — изобразила удивление я. — Ты ведь хочешь попасть в альтинг. Как, скажи на милость, ты собираешься использовать там умение выигрывать в карты? Что, будете играть с коллегами на новые законы? Все поддерживают тот указ, который предложит победитель? Хотя… — задумчиво протянула я. — Если припомнить некоторые законы, не исключено, что именно так их и принимают.
— Ладно, — сменил тактику Арман, — в таком случае давай сыграем?
— Не имею ничего против, — пожала плечами я. — Во что?
Поскольку нас было двое, истанс отпадал.
— В шута? — предложил Арман.
— Годится.
В шута было вполне реально играть вдвоём.
Мы сели за столик.
— На что играем? — осведомилась я.
— Просто на интерес? — предложил Арман.
— Э нет, — покачала головой я. — Профессионалы никогда не играют на интерес.
— Ладно, тогда на десять золотых? — резко поднял ставки Арман. — Если я проигрываю, добавляю их к твоему гонорару. Если выигрываю — вычитаю.
— Идёт.
Партия оказалась довольно?таки короткой и разгромной — последнее, разумеется, для моего партнёра.
— Ещё раз! — хлопнул ладонью по столу Арман. — Я выведу тебя на чистую воду.
Я благодушно передёрнула плечами. Добавляй каждый раз по десять золотых, и я готова играть с тобой хоть до утра.
— Но как?.. — Арман хмурился и шевелил губами, глядя на лежащие на столе карты.
Ясное дело, результат второй партии был таким же, как и в прошлый раз.
— Хочешь продолжить? — улыбнулась я, собирая карты и начиная их тасовать.
Арман, прищурившись, откинулся на спинку стула.
— У тебя карты краплёные! — выдал гениальное предположение он.
— Естественно! — рассмеялась я. — Об этом можно было догадаться прежде, чем расставаться с двадцатью золотыми.
Арман выхватил у меня из рук несколько карт и принялся пристально рассматривать рубашки. Ничего не нашёл и, хмурясь стал подносить карты одну за другой поближе к свету свечи.
— Смотри не сожги, — предупредила я. — Мне пришлось потратить на них кучу времени.
— Я ничего не вижу! — в раздражении воскликнул Арман. — Ты что, по запаху, что ли, их различаешь?!
И он действительно стал подносить карты к носу. Я весело рассмеялась.
— Можешь не сомневаться: запах тут ни при чём, — заверила я.
— А что же тогда?
— Даже и не пытайся, всё равно не скажу.
В действительности на рубашку каждой карты были нанесены помогавшие опознать её пятна. Вот только делалось это специальным прозрачным раствором, в результате чего их можно было разглядеть лишь при определённом освещении и под определённым углом.
— Я знаю! — воскликнул вдруг Арман.
И, непоследовательно откинув карты на стол, выскочил из комнаты.
Некоторое время спустя он вернулся, держа в руках новую колоду.
— Посмотрим, как ты справишься теперь, — заявил он.
Я только ухмыльнулась. Подавшись вперёд, осведомилась:
— На что будем играть на этот раз?
— Всё то же? — неуверенно пожал плечами Арман.
— Мне надоело играть на деньги, — капризно сказала я. — Скучно. Давай на какую?нибудь вещь. Дорогую или нет, мне всё равно. Ну, скажем… — Я обвела его оценивающим взглядом. — Скажем, вот эта подвеска?
Арман без колебаний снял с камзола упомянутую мной вещицу и положил на стол.
— Что ставишь ты?
Я промолчала, с улыбкой предоставляя ему оглядеть мой наряд.
— Например, серьги? — предложил он.
— Собираешься носить их сам? — сострила я. — Впрочем, ладно, если захочешь, можешь подарить Лидии. — Я сняла серёжку и повертела её в руках. — Хотя… Знаешь ли, эти серьги мне всё?таки дороги. Люблю этот оттенок зелёного. Если не возражаешь, я принесу другие.
Арман не возражал. Через пару минут я возвратилась со шкатулкой, в которой хранилась пара серёжек — тех самых, что я надевала накануне, в форме цветов.
— Устраивает? — уточнила я.
После того, как Арман кивнул, захлопнула крышку и отодвинула шкатулку, чтобы она не мешала играть.
Распечатав колоду, Арман принялся тасовать карты. Поручить это занятие мне он не рискнул. В принципе, конечно, правильно делал. Вот только главное он уже пропустил. Ибо, отодвигая шкатулку, я незаметно надавила на пружину, запустив бесшумно работающий механизм. Поверхность крышки частично сдвинулась внутрь шкатулки, заменившись на другую, зеркальную. Благодаря нынешнему расположению шкатулки я видела отражение сдающихся карт.
Партию, разумеется, выиграла.
— Эти карты никак не могли быть краплёными, — пробубнил Арман, сверля меня взглядом.
— Никогда не будь в этом уверен, даже если покупаешь новую запечатанную колоду — посоветовала я, принимая подвеску.
Нет, данная конкретная колода была на момент продажи 'чиста'. Вот только к моменту окончания партии я успела пометить приличную часть карт. Так что теперь потребности в зеркале не было, и, едва она отпала, я так же осторожно нажала на пружину во второй раз, возвращая шкатулке прежний вид.
— Хочешь сыграть ещё? — поинтересовалась я у Армана.
— Пожалуй, с меня хватит, — мрачновато ответил тот.
Расстраивал его не столько проигрыш, сколько отсутствие разгадки. Но там я ничем ему помочь не могла. Я не раскрываю своих секретов.
Глава 7
Широкий балкон, на который я вышла из гостиной, объединял несколько комнат второго этажа. Он был таким просторным, что отчасти походил на зал, расположенный под открытым небом и лишённый одной из стен. И мебель здесь была вполне внушительная, хоть и отличалась от установленной во внутренних помещениях. Отличалась главным образом материалом, который был более устойчив к сырости. Но это влекло за собой и различия в стиле.
Потолок не отсутствовал совсем, скорее прикрывал площадь балкона только на треть, и был украшен искусной резьбой. Кроме того, его якобы подпирали декоративные в действительности колонны, обвитые лианами. Последние хоть и нарисованные, но исполнены настолько натурально, что смотрятся, как живые.
— Любуетесь красотами?
Рэм подошёл бесшумно и теперь остановился рядом, опираясь локтем о бортик и окидывая сад небрежным взглядом.
— Решила немного отдохнуть в одиночестве.
Интересно, поймёт ли он намёк?
Конечно же, не понял. Или не захотел понять.
— Вы не выглядите усталой. — Что это, констатация или комплимент? — У вас, напротив, цветущий вид.
— Да, я знаю, он у меня такой всегда, — заверила я, приглядываясь к его собственному лицу. — А вот вы выглядите не очень. Что с вами приключилось? Неужели пчела ужалила в губу?
Царапина уже заживала, хотя по — прежнему просматривалась на щеке тончайшей полоской. А вот укус на нижней губе был виден вполне отчётливо.
— Ещё какая пчела.
Теперь обе его руки покоились на бортике, а сам он, чуть наклонив голову, разглядывал не сад, а меня.
— Наверное, вы это заслужили, — хмыкнула я.
— Не будьте так жестоки, — притворно огорчился он. — Я же побитый жизнью, изломанный человек.
— О! — впечатлилась я. — И откуда вы так хорошо осведомлены о содержании разговоров, ведущихся на женской половине? Что, подслушивали, согнувшись в три погибели перед замочной скважиной? Или какая?то придворная дама, вхожая в этот тесный круг, регулярно пересказывает вам все подробности? Впрочем, можете не отвечать: уверена, что верно второе.
— Всех подробностей я бы не вынес, — рассмеялся Рэм. — Но не могла же она пропустить такое. Однако мы отвлеклись. Теперь мы знаем, что я страдаю от душевного излома и, значит, со мной следует обходиться трепетно.
Говоря всё это проникновенным голосом, он взял мою руку в свою и принялся потихоньку перебирать пальцы.
— Не льстите себе, — фыркнула я. И, ласково ему улыбнувшись, добавила: — Вас ещё можно ломать и ломать.
После чего извлекла свою руку из его пальцев и демонстративно положила её на бортик.
— А я?то думал, вы меня пожалеете, — разочарованно вздохнул Рэм. И подмигнул: — Чисто по — женски.
— Увы. Вы не подходите на роль жертвы, лорд Монтерей. — Мой тон приобрёл бОльшую серьёзность. — Кстати сказать, так же, как и я. Мы с вами не из тех, кого жалеют. Есть люди, к которым начинают испытывать сочувствие ещё прежде, чем с ними хоть что?то случится. Оберегают, отгоняют мух, окружают заботой. Причитают и смотрят глазами, полными тревоги. А уж если что?то действительно случится, и вовсе сбиваются с ног. Но если что?то плохое случается с такими, как мы с вами, люди просто пожимают плечами и говорят: они сами виноваты. Так что лучше нам на чужую жалость не рассчитывать. И решать свои проблемы самостоятельно.
— Любопытно. — Рэм изучающе смотрел на моё лицо, склонив голову набок. — Леди Аделина, а как насчёт того, что бы встретиться, ну, скажем, завтра за лёгким ужином и поговорить?
— Поговорить? — изумилась я. — Вы хотите сказать, что с вами можно ещё и РАЗГОВАРИВАТЬ?! — Я восхищённо всплеснула руками. — Граф, вы буквально открываетесь передо мной с совершенно новой стороны. Сказать по правде, даже не верится. Впрочем, кажется, я догадываюсь! Наверное, 'поговорить' — это просто такой тайный код. Секретное слово, означающее совершенно другое. Помнится, пару раз вы уже обозначали это 'другое' словом 'поговорить'.
— Можете не беспокоиться, — хмыкнул, ничуть не обидевшись, Рэм. — Вы здесь недавно и потому, возможно, не в курсе, но завтра мой День Воина. Так что это будет исключительно разговор. Даже есть будете только вы. А я разве что выпью стакан воды.
Вот оно что. Действительно не знала. Для каждого человека, имеющего воинское звание, священнослужители действительно определяют День воина — один день в году, когда человек должен поститься и всячески себя ограничивать, посвящая эти двадцать четыре часа богам. Запрещено не только есть, но и пить что?либо, кроме воды, играть в азартные игры, охотиться, танцевать и так далее. Недопустимы практически любые развлечения. И, уж конечно, заниматься любовью запрещено категорически. Нарушение правил такого дня грозит гневом богов. Как правило, воины не рискуют расположением высших сил.
К слову, когда?то День Воина был единым для всех. И именно в этот день, ближе к вечеру, враги вторглись на территорию Эсталии, рассудив, что это удобнее всего будет сделать, когда защитники королевства ослаблены постом. Отбить атаку в итоге удалось, но больше эсталийцы решили не рисковать. Действовавший тогда кардинал лично объявил об изменении правил. И вот, как только что выяснилось, завтрашний день ограничивал непосредственно Рэма.
— Так что, — повторил миньон, — я действительно приглашаю вас поговорить. Так как? Придёте?
— Почему бы и нет? — ответила я, встретив его взгляд.
— Ты что, собираешься на свидание? — поинтересовался Арман, с любопытством наблюдая за тем, как я изучаю собственный гардероб.
К данному вопросу я подошла серьёзно. Дверца шкафа (в моей спальне это был предмет мебели, а не отдельная гардеробная комнатка) распахнута, несколько платьев разложены на кровати, остальные я то и дело вытаскивала, разглядывала, перевешивала и сравнивала с висящими по соседству. На той же самой кровати, бесцеремонно сдвинув часть нарядов, нагло расположился и 'супруг'. Полулёжа, он следил за процессом нелёгкого выбора.
— Ты очень умный, — сказала я. И, когда Арман самодовольно ухмыльнулся, веско добавила: — Такие долго не живут.
— И кто он такой? — прокашлявшись, полюбопытствовал 'рогатый муж'.
— Тебе?то какая разница? — удивилась я.
— Что значит 'какая'?! — возмутился он. — Муж хочет знать, какие у его жены интересы, чем она живёт, как проводит время! Что тут плохого?
— Знаешь, из нас с тобой действительно могла бы получиться отличная семья! — отметила я. — Ладно, так и быть. Я иду на свидание к Монтерею.
— Что, к кардиналу? — хмыкнул Арман.
— А вот за такие шуточки можно сгореть на костре, — предупредила я. — Говорила же: ты долго не проживёшь. Кардинал, да будет тебе известно, давал обет безбрачия. К тому же, хоть он и красивый мужчина, мы принадлежим к слишком разным возрастным категориям. Нет, я встречаюсь с его племянником.
— И как же ты его называешь? — с искренним интересом спросил Арман. — Рэм или Ринольд? Или, может быть, формально, 'лорд Монтерей'?
— Никак не называю, — фыркнула я. — Зачем мне?
— Понятно. — Арман откинулся назад и подпёр голову ладонью. — Очень трогательные и глубокие отношения.
— Если хочешь читать мораль, переодевайся в платье и ступай на женскую половину, — посоветовала я. — До Лидии вряд ли доберёшься, но леди Милони и леди Крэнбери расцелуют тебя в обе щеки.
Впечатлённый угрозой, Арман ненадолго притих, и это позволило мне окончательно определиться с выбором одежды. Оставаться дождаться времени встречи.
— Леди Аделина, — галантно проговорил Рэм, встретив меня на пороге… и замер.
Глаза миньона расширились, потом сузились, а губы сжались в узкую и весьма недовольную полоску. Подать мне руку он не успел, а теперь явно не соберётся, поэтому я самостоятельно прошла к накрытому столу, на котором стояли блюда с лёгкими закусками, ваза с тюльпанами и два бокала — один наполнен вином, другой водой.