— И кем же ты намерен стать, когда вырастешь?
— Экспертом, разумеется.
— По керамике и фарфору?
— Это основное, — ответил Энди Маклауд, с трудом сдерживая улыбку при воспоминании о годах напряженной учебы и труда. В Мэгги сразу ощущается чувство собственного достоинства, врожденная гордость, но вряд ли ей больше, чем двадцать один. И она наверняка ничего не смыслит в таинственном мире драгоценных и редких предметов. Очень немногие становятся экспертами по керамике и фарфору одновременно, но Энди был весьма амбициозен и надеялся, что у него все получится.
— Исполнительного директора или начальника отдела всегда можно заменить, — сказал он Мэгги, — а в экспертах нуждаются постоянно, и им весьма неплохо платят. Могу ли я теперь узнать хоть что-нибудь о вас, мисс Хорват, если я уже удовлетворил ваше законное любопытство?
— Мои родители умерли, — быстро заговорила Мэгги, — никаких братьев и сестер, меня вырастили знакомые, у меня нет денег для продолжения обучения, я ни с кем не помолвлена и совершенно свободна. — Она сознательно копировала его телеграфный стиль. Это было идеально. Девушка с легкостью умолчала о том, о чем рассказывать не хотела.
— Ты закончила школу? — Энди показалось, что она напускает на себя излишнюю таинственность. Ее можно было принять за инопланетянку. Но все в ней — походка, жесты, манера разговаривать, поведение, — все ее существо выдавало в ней девушку того же класса, к которому принадлежал и сам Энди.
— Это была простая сельская школа, — Мэгги улыбнулась с чувством ностальгии, словно она училась в каком-нибудь сарае в Небраске.
— И как давно ты работаешь временной секретаршей?
— О, совсем недолго. — Мэгги произнесла это так, словно у нее за спиной была успешная и интересная карьера. С такой же гордостью солдат удачи мог бы вспоминать о своем боевом прошлом.
— А чем ты занималась до этого? — Энди решил во что бы то ни стало добиться от своей спутницы каких-нибудь конкретных деталей. Она буквально сводила его с ума.
— Я была журналисткой, но это оказалось не по мне. — Учитывая факт работы для школьной газеты, это можно считать абсолютной правдой, решила Мэгги.
— А как насчет любовных приключений?
— Это тебя не касается, — последовал резкий ответ. Барни в счет не шел, он был ее старинным другом, партнером в страсти и смятении. Но между ними не было ничего романтического. Любовным приключением это никак не назовешь. — Допрос с пристрастием окончен или еще нет? — поинтересовалась она.
— Господи, я применил к тебе третью степень, верно? Прости меня, это было слишком грубо, но ты такая… Как насчет еще одного стаканчика шерри? Или ты умираешь с голоду?
— Как ни странно, нет, — сказала Мэгги. Она все решила для себя. — Я бы сейчас с радостью… выпила чашечку кофе.
— Джо, рассчитай нас, пожалуйста.
Они доехали на такси до высокого дома. Неужели Энди все еще живет вместе с родителями, думала Мэгги, пока они быстро шли по красивому вестибюлю к лифтам.
— Я снимаю квартиру, — Энди словно прочитал ее мысли, открывая дверь. Мэгги не успела ничего разглядеть, потому что Маклауд сразу же повернул ее к себе лицом.
— Можно? — спросил он, наклоняясь и заглядывая ей в глаза.
— Только если снимешь очки, — и Мэгги быстренько сама сняла их с Энди, дрожа от возбуждения. — Я помню, как ты говорил, что не следует откладывать удовольствие. Жизнь слишком коротка, а ужина пришлось бы долго ждать.
— О Мэгги, неужели ты настоящая?
— А ты проверь, — прошептала она, обнимая его за шею.
«Да, — подумала она, когда Энди поцеловал ее снова и снова, — о да». Она прикрыла глаза и позволила Энди отвести себя в другую комнату и усадить на край кровати. Она сама сняла сапоги и колготки, легла на спину, крепко зажмурив глаза. Кто бы мог подумать, что у него окажутся такие требовательные губы? Кто мог ожидать, что он так быстро разденется и ляжет рядом с ней? Кто мог представить, что он с такой ловкостью снимет с нее одежду? И это мужчина, неспособный собрать кофеварку!
— Мэгги, почему ты не хочешь взглянуть на меня?
— Нет, не сейчас.
— Но почему?
— Я хочу, чтобы ты удивил меня, — еле слышно произнесла Мэгги, прижимая его голову к своей груди. Контраст между мягкими волосами, которые ласкали ее пальцы, и жесткой щетиной, коснувшейся ее груди, подсказал ей, что с ней мужчина, а не мальчик. Он хотел ее, но полностью контролировал себя.
Он ласкал ее соски, заставляя желать большего, прикасался к грудям, пока они не порозовели, а соски не стали совсем твердыми.
Слишком быстро, подумал он, слишком быстро. Он сжал ее бедра коленями еще крепче, покрывая поцелуями все ее тело, не обращая внимания на ее попытки вырваться и приникнуть к его губам. Она хотела, чтобы он ее удивил, что ж, он постарается.
Теперь, когда голова Энди оказалась слишком далеко от ее пальцев, Мэгги ласкала его плечи, ощущая мощные мускулы. Во рту у нее пересохло от желания, губы приоткрылись в немой мольбе. И тут она почувствовала, что Энди ускользает от ее рук, спускаясь ниже по постели, раздвигает ее бедра локтями, и его язык погружается в нежные розовые складки.
Мэгги едва сдержала крик, выгнулась, задохнулась. Она читала об этом, мечтала об этом, но реальность и мечты не имели ничего общего. Теплый язык, ласкавший нежнейшую кожу, возбуждал ее до такой степени, что Мэгги даже не представляла, что такое возможно. Все ее чувства необыкновенно обострились. В тишине спальни слышалось только приглушенное дыхание Энди, но неожиданно Мэгги вскрикнула, ее накрыла волна наслаждения, тело выгнулось на постели.
Мэгги лежала спокойно, только мелкая дрожь пробегала по ее телу. И тогда Энди вошел в нее, неторопливо, медленно, ища собственного удовлетворения.
Неожиданно он резко остановился.
— Мэгги? — Он отодвинулся от нее.
— Да, — вздохнула она, улыбаясь самой себе.
— Господи, Мэгги, ведь ты девственница!
— Я говорила тебе… Это тебя не касается, — легко выдохнула она.
— Но…
— Прошу тебя, — прошептала Мэгги, приподнимая бедра и бесстыдно лаская пальцами его мошонку. — Не останавливайся сейчас, я этого не вынесу.
— Ты думаешь, я могу? — Энди, охваченный острым желанием, осторожно, но твердо вошел в нее, а потом, словно наказывая себя за свое незнание, долго ласкал Мэгги, пока она не захотела принять его снова.
25
Жизнь Полли Гильденштерн давала столько поводов для слухов и домыслов, что она редко интересовалась тем, чем занята ее соседка по квартире. Но даже она не смогла не заметить, что на праздники Мэгги Хорват явно нигде не ждали. Она ни разу не выразила никакого сожаления о том, что не может навестить родных. Но Мэгги не выглядела подавленной, она отсыпалась все долгие свободные дни, суетилась на своей маленькой кухне, прочитывала стопки книг, отправлялась одна в кино и с благодарностью поглощала то, что Полли приносила из гостей.
Полли задумалась: уж не сирота ли Мэгги? Она знала, что у Мэгги есть любовник или любовники, потому что она много раз не ночевала дома. Так почему бы кому-нибудь из них не пригласить ее на семейный обед в праздник? И что случилось с кузеном Барни? Если, как говорила Мэгги, они вместе выросли, то куда подевалась его семья? Вся эта история казалась весьма загадочной.
В Мэгги чувствовалось какое-то глубокое душевное одиночество, и Полли, неизвестно почему, ощущала себя виноватой. Но не в ее правилах было вмешиваться в чужую жизнь, особенно если ее не приглашали это сделать. Единственное, что ей оставалось, — это почаще звать Мэгги поужинать с ней. Пусть девочка знает, что есть хотя бы одно место на свете, где для нее всегда накрыт стол.
Постепенно Полли и Мэгги подружились. Мэгги по-прежнему работала в фирме «Скотт и Скотт» временной секретаршей, поражая Полли растущим объемом знаний о том, как функционирует этот крупный аукционный дом. Как-то раз Мэгги рассказала ей и об Энди Маклауде.
Но даже когда в январе 1989 года Мэгги стала еженедельно получать заказные письма, Полли продолжала молчать, выслушивая жалобы почтальона на то, что ему всякий раз приходится карабкаться на шестой этаж, и молча клала письма под дверь Мэгги. Она обратила внимание на то, что все письма приходили из адвокатской конторы «Батлер, О'Нил и Джоунс». Проверяя потом собственный ящик, Полли видела те же самые конверты с широкой надписью поперек: «Вернуть отправителю». Неужели Мэгги преследует закон? Как бы спросить ее об этом, чтобы бедняжка не подумала, что Полли за ней шпионит?
Как-то днем ее домофон мелодично тренькнул, возвещая о приходе некой мисс Робинсон из компании «Батлер, О'Нил и Джоунс», желавшей видеть мисс Мэри Маргарет Хорват.
— Она на работе, — ответила Полли.
— Господи, только не это! Мне приказали не возвращаться, если я не встречусь с ней лично. Мне совершенно необходима ее подпись. А сегодня такой снег, хуже и быть не может. Мне придется ждать, пока она не вернется, даже если я превращусь в сугроб. Но, может быть, вы скажете мне, где она работает?
Полли взвесила все «за» и «против». Она не собиралась сообщать незнакомке, где работает Мэгги, но и позволить женщине с таким очаровательным голосом стоять под снегом на улице она тоже не могла.
— Почему бы вам не подняться? Возможно, я смогу вам помочь.
— О, благодарю вас!
«Полли Гильденштерн, ты просто сгораешь от желания узнать, что происходит», — сурово отчитала себя Полли, ставя чайник на огонь. Но даже ее прелестный курносый носик и бархатная лента в волосах дрожали от любопытства.
Джейн Робинсон оказалась симпатичной молодой особой. Она оставила сапоги на лестнице, потом в прихожей сняла тяжелое пальто, познакомилась с Тото и с благодарностью приняла чашку горячего чая.
— Это моя первая работа, — объяснила она Полли. — Я только что закончила юридический колледж, и, если я не добуду подпись мисс Хорват, мистер Батлер, вполне возможно, меня уволит. Это самая лучшая фирма на Уолл-стрит. Боже мой, что же мне делать? Три недели подряд мисс Хорват возвращает нам документы не читая. Вот они и прислали меня. Ваш чай просто спас мне жизнь, не знаю, как и благодарить вас.
— Попробуйте печенье, я сама его делаю.
— Да благословит вас бог! Мне сегодня не удалось поесть. Мистер Батлер устроил настоящую истерику, когда увидел, что письмо снова вернулось нераспечатанным. Он буквально вытолкал меня на улицу, не обращая внимания на снегопад. Ой, шоколадное, мое любимое! Можно еще штучку?
— Съешьте хоть все, сделайте одолжение. И можете называть меня Полли.
— Вы просто ангел! Какая божественная мастерская! А вы выглядите совсем как Алиса в Стране чудес. Как бы мне хотелось иметь талант художника. Но, увы, мой удел юридический колледж и мистер Батлер. Ох, Полли, если бы вы только знали, что это за тиран. Эти документы вероятно, станут моим смертным приговором.
— А что за документы?
— Очень важные. Прежде чем будет оглашено завещание, фирма должна получить подпись мисс Хорват. Об этом шепчутся в конторе. Покойный был их самым крупным клиентом.
— Почему бы одному из них не прийти к мисс Хорват лично, раз это так важно? — Полли отметила про себя слова «завещание» и «покойный». Какая удача, что она пригласила Джейн Робинсон подняться.
— Что вы, Полли, — мисс Робинсон была шокирована. — Такие персоны не станут бегать за клиентами. Это моя работа. Послушайте, может быть, я могу оставить письмо вам, а вы попробуете убедить мисс Хорват подписать его и только потом отправить обратно?
— Полагаю, что я могу сделать вам такое одолжение, Джейн. А что, если Мэгги откажется даже взять письмо в руки?
— Боюсь, мистер Батлер станет ловить ее на рабочем месте. Причем сделает это лично. Ей будет трудно объяснить происходящее своему работодателю. Мистер Батлер не из тех, кто умеет вести себя тихо и незаметно.
— Но как же он сумеет ее найти?
— Мистер Батлер просто наймет еще одного частного детектива.
— Еще одного?
— Разумеется. А как бы иначе фирма смогла узнать адрес, по которому следует отправлять письма? Мисс Хорват просто исчезла.
Полли буквально потеряла дар речи. Мэгги исчезла? Сбежала? Но откуда? Частный детектив провел расследование и выяснил, что она снимает комнату у некой мисс Гильденштерн? Невероятно!
— Господь всемогущий, — еле слышно пробормотала она, когда к ней снова вернулся голос.
— Моя бабушка в таких случаях говорила: «Веселенькая история!»
Полли и Джейн смотрели друг на друга во все глаза. Они оказались в самом центре какой-то запутанной интриги, и им обеим это ужасно нравилось.
— Джейн, — Полли наконец прервала затянувшееся молчание, — Мэгги появится дома не раньше чем часа через четыре, если она вообще придет ночевать. Очень часто она проводит ночь не здесь. Вам не жарко во всем этом кожаном?
— Иногда бывает жарковато. И здесь у вас так уютно. Мне так хорошо, вы были так добры ко мне, Полли. Одна только мысль о том, что придется возвращаться в контору под таким снегом да еще с пустыми руками…
— Почему бы вам не отдохнуть здесь подольше? Стоит ли спешить и огорчать мистера Батлера?
— Что ж… Возможно, вы и правы… Такси в такую погоду не поймать, а автобусы так забиты, что даже не останавливаются.
— Если вы снимете жакет и брюки, я принесу вам одеяло, и вы сможете немного вздремнуть на диване, — как ни в чем не бывало предложила Полли.
— А может быть, лучше я очень, очень медленно сниму с тебя одну за другой все эти очаровательные, изящные кружевные штучки. И о сне можно будет забыть.
Полли фыркнула. Интуиция не подвела ее.
— Мне этот вариант нравится больше. Тогда я смогу как следует разглядеть твою весьма интересную татуировку, край которой виден из-под манжета.
— Я надеялась, что тебе этого захочется…
На следующий день ближе к вечеру, когда Мэгги наконец добралась домой, проведя предыдущую ночь с Энди, Полли выглянула из своей мастерской. На носу у нее красовались очки с толстыми стеклами, которые она всегда надевала во время работы.
— Не хочешь поужинать вместе со мной? Я приготовила курицу под горчичным соусом.
— Ты спасаешь мою жизнь, я вымотана до предела, у меня совсем не осталось сил. Эта проклятая погода! Чтобы добраться домой, уходит несколько часов. Я только приму горячую ванну и присоединюсь к тебе. Само небо послало тебя, Полли!
Полли разрезала курицу и налила Мэгги вина. Они наслаждались приятной тишиной, не нуждаясь в словах, — Теперь, когда ты наконец сыта, — начала Полли, когда Мэгги расправилась еще с двумя кусками яблочного пирога, — я должна исполнить свой долг. Я не хотела портить тебе аппетит.
— Что такое?
— Это очередное заказное письмо, — Полли вложила конверт в руку Мэгги. — Его принесли вчера. Посыльный сказал, что ты должна в обязательном порядке вскрыть его, прочесть и расписаться. И мне пришлось пообещать, что я заставлю тебя это сделать. Мне очень жаль, Мэгги, но я не могу больше видеть страдания нашего почтальона. У него будет сердечный приступ, и его смертъ ляжет на твою совесть.
— Проклятие! — Мэгги метнула яростный взгляд на конверт.
— Господи, да что там может быть такого ужасного? Ты даже не открыла его!
— Я знаю этих юристов и знаю содержание письма Будь они все прокляты, как они меня разыскали? Мне казалось, если я напишу на конверте «вернуть отправителю», то они решат, что я здесь не живу.
— Частный детектив узнал твой адрес. И что еще хуже, если ты не подпишешь, то один очень крупный адвокат-монстр явится за подписью к тебе на работу.
— Что? — Из глаз Мэгги брызнули слезы гнева и отчаяния. — Кто тебе это сказал?
— Я немного побеседовала с посыльным. Провела свое небольшое расследование.
— О, — Мэгги продолжала плакать. Ее рыдания стали громче. — Ну почему она не может оставить меня в покое? Я же сказала, мне не нужны эти деньги, я к ним не притронусь, неужели этого не достаточно? Теперь она натравила на меня детектива. О господи, Полли, я не знаю, что мне делать!