— Отлично! Я думаю, нам нужно разделиться на некоторое время. Мы с тобой пойдем собирать дрова для костра, а Макс и Лена займутся шашлыками.
— И всем остальным, — сказала Светлана. — Мы еще овощей купили, луку, зелени, пепси.
— Что значит «всем остальным»? — усмехнулась Лена, поглядывая на Данилова. Он был совершенно спокоен.
— Тем, что у нас есть, — пояснила Светлана.
Данилов улыбнулся и добавил:
— В сумках и пакетах.
— Ну да, — подтвердила Светлана и вдруг рассмеялась, глядя на подругу. — А ты думала — где?
Лена выразительно покрутила пальцем у виска.
— Какие вы разные, — заметила она, когда Алтухов и Света удалились в поисках сучьев для костра.
— Одинаковых людей не бывает. — Данилов принялся доставать из сумки бутылки с вином, кастрюльку с маринованным мясом, хлеб, кетчуп. — Ты, похоже, обиделась, когда я упомянул про учительницу. Извини, я просто хотел сказать…
— Ну вот еще! — перебила его Лена, тоже вытаскивая продукты из пластикового пакета. — Я и в самом деле учительница. Бедная. Получаю триста тысяч в месяц, но в сентябре обещали прибавить. Живу с мамой, шумных компаний не люблю, и вообще — «синий чулок». Но богатого мужа не ищу.
— Женщине трудно одной, — посочувствовал Данилов. — Но я тебя понимаю больше, чем кто-либо другой. У меня была богатая жена, к счастью, мы расстались. Выходит, мы бедные, а те, кто занят поисками дров, — богатые? Интересный расклад.
Как просто и спокойно он говорил об этом. И вряд ли — серьезно. Интересно, кто он на самом деле? Похоже, не такой уж бедный и скромный, как пытается казаться. Лена посмотрела на него и улыбнулась.
— Не только бедные и богатые.
— Что же еще?
— Они светлые, а мы темные.
— Да? Действительно. А я как-то не обратил на это внимания. Ну что ж, Алу нравятся блондинки, а мне — брюнетки.
— Это что, намек?
— Нет, просто констатация факта. Кстати, ты очень красивая… учительница.
«Началось», — подумала Лена, но почему-то это даже понравилось ей. Однако Данилов больше ничего не сказал, молча нанизывая куски мяса на шампуры. Лена резала овощи и ждала, что же он еще скажет? Или, может быть, предпримет? Наконец, не выдержав затянувшейся паузы, она спросила:
— А почему вы разошлись с женой?
— Она была выше условностей. Делала то, что хотела. Но когда укатила в Женеву с директором банка, в котором работает, я собрал самое необходимое и ушел. Теперь снимаю угол, но ничуть не жалею о том, что сделал.
— А она? Я слышала, хочет вернуться к тебе?
— Теперь, когда у меня вышла книга, да. Но это исключено. Не потому, что я такой гордый, просто… — Он посмотрел ей в глаза, невесело усмехнулся. — Просто я не люблю ее.
И этот взгляд, и спокойный голос, в искренности которого трудно было усомниться, понравились Лене.
— Наверное, трудно было?
— Нет.
— Странно… Ты что, женился из-за денег? А потом, когда встал на ноги, преспокойно ушел?
— Нет. Я любил ее. Трудно было жить вместе последние месяцы. Больно, обидно. Но когда ушел, я по пятнадцать часов в сутки писал роман и так увлекся работой, что ни о чем больше не думал. Все эмоции остались на бумаге, в том самом романе, который сейчас продается.
Данилов был не совсем искренен, «Рассвет над розовой вуалью» он написал спустя несколько месяцев после того, как ушел от Марины, а боль свою заглушал работой над другим романом, но говорить о том, что «Рассвет…» его третья книга за последний год, было нельзя. Он ведь представился бедным писателем, который медленно работает и мало получает.
— Я обязательно куплю и прочту твою книгу, — сказала Лена и, не удержавшись, спросила: — А сколько она стоит?
— Я подарю тебе. — Данилов невозмутимо укладывал шампуры с мясом на полиэтиленовый пакет. — С автографом. Прекрасной учительнице от бедного писателя Данилова.
Лена старательно отрезала зеленые «вершки» редиски, складывая на тарелку сочные красные «корешки». Последние слова Данилова не понравились ей, показались насмешкой. Она резко встала, повернулась к нему, собираясь сказать, что не нуждается в подарках и, если нужно будет, сама купит книгу. В то же самое мгновенье поднялся с корточек и Данилов. Что он хотел сказать, она так и не поняла, потому что совсем неожиданно их губы оказались в сантиметре друг от друга, и (а вот это почему-то не показалось Лене неожиданностью) Данилов нежно поцеловал ее.
Тем не менее Лена возмутилась.
— Это еще что значит? — сердито спросила она. — Думаешь, если писатель, так тебе все можно?
— Нет, — он улыбнулся, покачал головой. — Извини, но… я просто не мог удержаться. Это получилось… — Он развел руками, смущенно улыбнулся. — Как-то само собой. А тебе… это было противно? Ты совсем не хотела этого?
— Не хотела, — отрезала Лена и тут же поняла, что сказала неправду. Не ждала, что он поцелует ее через пятнадцать минут после знакомства, — да. А вот сказать, что это было противно, — язык не поворачивался. — Пожалуйста, больше не надо, — неуверенно добавила она.
— Хорошо, — согласился Данилов.
Его темные глаза смотрели на нее, с нежностью, и взгляд этот был сродни поцелую. Лена опустила ресницы.
— Есть много причин, их знает каждый воспитанный человек, — сказала она. — Стоит ли перечислять?
— Официальных, — уточнил Данилов. — И на каждую причину есть контрпричина, опровергающая ее. Этот невинный поцелуй сделал меня счастливым, так хорошо я давно себя не чувствовал. Правда-правда. Разве это плохо — сделать человека счастливым?
— Это хорошо, но не любым способом. А мои чувства, мое отношение ко всему этому как-то учитываются или нет?
— Разумеется. Если тебе не нравится, я не почувствую себя счастливым… Но вот же — чувствую.
— С тобой трудно спорить, — улыбнулась Лена.
— А зачем?
Его губы снова потянулись к ней, но на сей раз она со смехом отстранилась.
— Надо еще посмотреть на твое поведение, стоит ли делать тебя счастливым или лучше оставить все как есть.
— Давай попробуем что-то изменить? Господи, мне так хорошо с тобой. Хоть бы Ал и Света еще час-другой собирали дрова!
— А вот дрова, кому дрова? Меняю на шашлыки, готовые к употреблению! — раздался с тропинки зычный голос Алтухова.
Лена еще пуще залилась смехом.
— Чтобы приготовить шашлыки, нужны дрова! — воскликнула она. — Иначе как же они станут… готовыми к употреблению?!
— Запросто! — уверенно сказал Алтухов. — На огне страсти можно приготовить любое блюдо! У вас как, уже есть этот огонь или еще нет? Что-то, я вижу, намечается, но пока что не огонь. Так что придется отдать вам дрова за просто так. Правильно я говорю, Света?
— Учитывая то, что у тебя скверный характер, я довольна твоим поступком, дорогой, — улыбнулась Светлана.
По ее сверкающим глазам и чуть припухшим губам Данилов понял, что большую часть времени они с Алом целовались. Но дров принесли достаточно — неподалеку стояло наполовину засохшее дерево, и Алу ничего не стоило наломать толстых сучьев.
— У меня еще и вредных привычек много, — сказал Алтухов, сбрасывая сучья рядом с шампурами. — Я вижу, Лена уже приготовила неплохую закуску, так, может, мы немного выпьем?
— Я — за! — будто примерная школьница, подняла руку Светлана и посмотрела на подругу.
— Если только понемножку, — неуверенно пожала плечами Лена.
Данилов достал из сумки две бутылки, одну с «Хванчкарой», другую с «Кремлевской де люкс», и пластиковые одноразовые стаканчики.
— «Если женщина просит…» — вспомнил он слова популярной некогда песни, выразительно поглядывая на Лену.
— Ну и хитрец же ты, Макс, — покачала головой Лена и легонько шлепнула его по плечу.
Алтухов одобрительно улыбнулся.
Прозрачные, голубоватые язычки пламени лениво колыхались над ярко-красными углями. Розовые куски мяса аппетитно поджаривались на стальных шампурах. Время от времени Данилов обрызгивал мясо белым вином «Вазисубани», купленным специально для этого. После рюмки водки, которая на самом деле оказалась полным пластиковым стаканчиком, Алтухов изъявил желание искупаться, и Светлана охотно составила ему компанию. Приглядывать за шашлыками оставили Данилова, как специалиста по этому блюду — краснодарец, южанин, следовательно, знает, как приготовить мясо. Данилов не возражал, купаться ему не хотелось, а вот побыть наедине с Леной — да. Если, конечно, она не уйдет купаться вместе со светловолосой парочкой. И она осталась.
Это было похоже на обещание.
— Давай помогу тебе, только скажи, что делать, — попросила Лена.
— Хорошо здесь, правда?
— Хорошо, — Лена задрала голову, разглядывая верхушки деревьев на фоне синего неба. — А делать-то что? Можешь дать мне какое-то поручение?
— Могу. Но вначале небольшое предисловие. Во-первых, готовить мясо — дело мужчины, и не следует поручать его женщине. Во-вторых, мне хочется постараться для тебя, надеюсь, ты оценишь мои кулинарные способности. А вот теперь и поручение: сиди, наслаждайся погодой, природой, чистым воздухом и жди, когда будут готовы шашлыки.
— Но я не привыкла сидеть и ждать, — настаивала Лена.
— Ты не просто сидишь и ждешь, ты еще и доставляешь мне несказанное удовольствие своим присутствием. Хочется работать за троих и сделать много-много хорошего.
— Несказанное… — задумчиво повторила Лена. — Надо же, слова-то какие. Я уже отвыкла от таких. А вот скажи мне, Макс, если бы Светлана была свободна, кого бы ты выбрал из нас двоих?
— Тебя, — не раздумывая ответил Данилов.
— Почему?
— Не знаю, — честно признался Максим.
— Но ты же писатель, должен понимать природу человеческих чувств. Попробуй, объясни себе и мне, только честно, почему ты обратил внимание на меня? Только потому, что это было запланировано заранее?
— Нет. Это — честно. Я не хотел идти на этот… пикник. И пошел лишь потому, что Ал говорил.
— Надо же, и я не хотела идти, и меня упросила Светка. Ну вот мы встретились, и что ты увидел?
— Красивую смуглолицую женщину с каштановыми волосами. Мне не нравятся блондинки.
— А если бы мы обе были смуглолицыми? — продолжала допытываться Лена.
— Светлана тоже красивая женщина. Я рад за Ала, но видишь ли… мне никогда не сможет понравиться женщина, которая ищет приключений, отыскивая в газетах объявления о знакомствах. Тем более идти на встречу по такому странному объявлению. Не знаю, что ею движет: деньги или страсть к приключениям, но принять этого не могу. Вот с тобой мы встретились случайно, и это замечательно.
Лена задумалась. Это категоричное заявление расстроило ее. В общем, она и сама так думала, но ведь в данном случае Светка пошла на встречу с Алом ради нее, выходит, это она, Лена, готова была познакомиться по объявлению, сулящему богатого приятеля! Если он узнает…
— А мне не нравятся писатели, которые пишут всякую белиберду под псевдонимами ради денег, — с усмешкой сказала она, чтобы, упрекнув его друга, оправдать подругу. — Я бы никогда не стала встречаться с таким. Если уж он свой талант продает, значит, и все что угодно может продать. Мне нравится, что ты, Макс, пишешь о том, что сам пережил, и не стараешься угодить читателям.
Теперь уже Данилов задумался. Серьезное заявление! Слышал бы ее Ал, надулся бы от гордости, несмотря на то, что камень был брошен как бы в его огород. Она же, сама того не подозревая, высказала его мнение о творчестве. Хорошо, хоть Лена всей правды не знает, нужно будет предупредить Ала, чтобы ни в коем случае не рассказывал Светлане о том, кто есть кто.
Между тем Алтухов, шумно отфыркиваясь, карабкался наверх по прибрежному обрыву. И, высунув голову, нос к носу столкнулся с Биллом, наблюдающим за своей хозяйкой с тропинки.
— Не бойся, он своих не трогает! — со смехом сказала Светлана, приглаживая мокрые волосы и ожидая, когда Алтухов подаст ей руку и втянет наверх.
— Это я своих не трогаю, — заявил Алтухов, выбравшись на тропинку. Он встал на четвереньки, сломал ветку, приставил ее к собственному копчику и, покачивая ею, посмотрел на Билла так, будто хотел сказать: «А ты кто такой?»
Теперь Алтухов и Билл были примерно одинакового роста. Светлана захохотала, а пес, похоже, решил, что общаться с подобными существами — ниже его собачьего достоинства, и, презрительно зевнув, затрусил на свое место в кустах.
Данилов и Лена улыбались, наблюдая за Алтуховым.
У всех было прекрасное настроение.
18
— Почему она скрывает, где живет, почему?! — в который уже раз повторил Алтухов, стуча кулаком по журнальному столику.
— Телефон свалишь, Ал, — лениво откликнулся Данилов. Он сидел в другом кресле, прикрыв глаза. — И не пей больше, завтра будет голова болеть. Допил водку — и хватит. Оставь «Вазисубани» на завтра, опохмелишься.
— Нет, Макс, ты мне скажи, почему она не позволяет проводить себя? Ведь все так замечательно было: посидели, выпили, шашлыки — высший класс, водка, зелень, а женщины!.. Особенно Светлана! А потом как-то быстро все кончилось. Это неправильно!
— Все было действительно прекрасно. И расстались мы нормально.
— Это ты — нормально! Проводил свою Ленку до подъезда, узнал, в какой квартире она живет, телефон, договорился, что завтра позвонишь… А я — нет! Я, получается, тоже провожал не Свету, а Ленку.
— Не передергивай, Ал. Ты провожал свою Светлану, просто она решила заглянуть в гости к Лене, и мы проводили их обеих. Конечно, они могли бы пригласить нас в гости, но теперь я думаю, все было сделано правильно. Мы познакомились, получше узнали друг друга, и, кажется, все остались довольны. Теперь нужно подумать об этом, решить, как вести себя дальше. Нормально.
— Ничего подобного! — закричал Алтухов и потянулся к бутылке с «Вазисубани», но Данилов вовремя убрал ее подальше. — Я до сих пор не знаю номер телефона Светланы. Не знаю, где она живет, чем занимается! Сказала, что служит в какой-то фирме. Ну и что? Если в фирме, то зачем откликнулась на объявление?! В фирме и без писателей можно заработать прилично. Я ничего не понимаю, Макс!
— А раньше о чем думал? Выяснил бы все сразу.
— Раньше думал о том, как бы еще раз увидеть ее. Кем бы она ни была, пусть даже самой последней шлюхой, только бы увидеть, услышать ее, понимаешь? И — ни о чем больше. А теперь чувствую — она хорошая, умная, добрая, она любит меня, и я влюбился, Макс, по уши. И хочу понять ее. Не для того, чтобы выведать какие-то тайны, плевать мне на них, а для того, чтобы знать: может что-то или кто-то помешать нам быть вместе? Если да, я уже сейчас пойду и уничтожу это препятствие. В щепки разнесу! Может, у нее муж есть, а?
— Может, и есть, — кивнул Данилов.
— Заткнись, Макс! — в ярости заорал Алтухов. — Думай, что несешь!
— Ты спросил, я ответил, — спокойно сказал Данилов. — А почему это тебя пугает? Светлана действительно влюблена в тебя, это заметно невооруженным глазом. Что бы там ни было — сейчас она твоя. Но пока не хочет, чтобы об этом кто-то знал. Причины могут быть самые разные, в том числе и наличие мужа. Тут все ясно, а вот Лена… Слушай, как здорово, что ты уговорил меня пойти на этот пикничок! Прекрасная женщина. Кажется, и я начинаю пробуждаться…
— Да что Лена, — махнул рукой Алтухов. — С нею все ясно. Ты ей понравился, где она живет — знаешь, телефон знаешь. Учительница, с виду тихая, скромная, но в тихом омуте черти водятся.
— Что ты имеешь в виду? — Данилов выпрямился в кресле, уставившись на приятеля.
— Не дергайся, ничего плохого. Страстная женщина, горячая, но долгое время скрывала это. Если растормошишь ее — в Сибирь за тобой побежит. Опять у тебя все просто и ясно, а у меня сплошные загадки, черт побери!
— Я и сам такой, меня тоже растормошить нужно, и, похоже, она уже сделала это. — Данилов снова откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза.
— Вот позвонишь ей завтра, и начнете тормошить друг друга. А Светлана не такая. Она простая, открытая, естественная. Тем более странно, что я завтра не могу позвонить ей! Не могу пригласить к себе. Кошмар! Так здорово было на берегу, так хотелось продолжить это, не только мне, и ей хотелось! И вдруг — взяли и расстались. Это ты со своей деликатностью виноват, я бы что-нибудь обязательно придумал.
— В следующий раз придумаешь. Кстати, Лене не нравится, когда писатели сочиняют ради денег. Так что ты, пожалуйста, не проболтайся о трех моих романах. Она так серьезно об этом говорила. Учительница, филолог!