Когда они вернулись домой, ей пришлось рассказать маме все, что произошло. Та жадно слушала и хотела знать все, что король сказал Виктории и что Виктория ответила ему. Было нелегко удовлетворить требованиям мамы, потому что когда наслаждаешься, сказала она, то не думаешь о том, что говоришь, и не стараешься запомнить то, что говорят другие.
– Я думаю, мама, что дядя король – самый обаятельный джентльмен в мире.
Самый обаятельный джентльмен в мире! – подумала герцогиня. Он старается завоевать ее. Для чего? Для чего же, как не для того, чтобы отобрать ее у матери, потому что каким бы обаятельным он ни был с Викторией и корректным в обращении с герцогиней, он не мог совсем скрыть того факта, что не любит ее.
О, скорей бы вернуться в сравнительно безопасную атмосферу Кенсингтонского дворца! Теперь, когда Виктория растет, их со всех сторон подстерегают опасности.
Злой герцог Камберленд – доверенное лицо короля. Он способен на все. Негодяй, распутник… и даже убийца!
Какие замыслы готовятся против ее драгоценной Виктории?
* * *
Король поставил себе задачу сделать визит Виктории в Виндзор памятным событием. Надо, сказал он, придумать для нее развлечения. Чем можно скорее всего развлечь ребенка? Чем-то веселым и красочным, музыкой, танцами.
Надо организовать вечеринку в зимнем саду, пригласить труппу танцоров. Виктория должна сидеть рядом с ним, и он сделает все, чтобы она наслаждалась этим представлением.
Девочка наслаждалась. Это было замечательно. Время от времени она смеялась от восторга. Король смотрел на нее с колоссальным удовольствием. Уже давно он не был так весел.
Ей очень понравился оркестр, и она подумала: «Когда я стану королевой, я буду держать оркестры во всех своих домах, и они все время будут играть». Одно Виктория ясно поняла во время своего визита: как здорово быть повелителем. Все хотят доставить тебе удовольствие, и ты можешь сделать всех счастливыми, устраивая прогулки и вечера.
Король склонился к ней.
– Я думаю, тебе нравится музыка.
– Да, спасибо, дядя король.
– В нашей семье это обычай. Даже мой отец любил музыку.
«Даже? – подумала Виктория. – Почему даже?» Его отец, это ее дедушка, но она слышала о нем очень мало. Он был королем, когда она родилась, значит, не так давно. Нужно не забыть спросить фрейлейн Лезен, почему та не рассказывает больше о короле Георге III. По крайней мере теперь ясно, что дедушка любил музыку.
– Но он слушал только Генделя. В нашей семье всегда очень любили этого композитора.
Она это знала, так как ее тоже учили любить Генделя – только это называлось ценить его.
– А теперь скажи мне, – обратился король, – что бы ты хотела, чтобы оркестр сыграл? Они исполнят все, что ты хочешь.
– Я хочу послушать, как они сыграют «Боже, храни короля».
Король порозовел. Она знала, что сделала правильный выбор, и была очень счастлива.
– Принцесса Виктория попросит оркестр исполнить то, что ей больше всего хочется услышать, – сказал король, и все приготовились выслушать ее желание.
– «Боже, храни короля», – сказала девочка очень чистым голосом.
Король наклонился к ней и сжал ее руку.
– Это, моя дорогая, – сказал он, – прекрасная мысль. Просьба Виктории вызвала радостное удивление в зимнем саду.
– Принцесса Виктория – готовый дипломат, – шептали гости.
* * *
Такой замечательный визит не мог продолжаться вечно.
Прощальная церемония очень походила на церемонию встречи. Король сидел в кресле рядом с леди Конингхэм. Виктория сделала свой реверанс.
– А теперь скажи мне, – попросил король, – тебе понравился визит?
– Это был самый волнующий визит в моей жизни, – ответила Виктория искренне.
– Скажи мне, какая его часть понравилась тебе больше всего?
Ей не нужно было думать долго.
– Лучшая часть, – сказала она, – была, когда я гуляла с мамой, а вы подъехали в вашей великолепной коляске и сказали: «Подсадите ее».
– Неужели я действительно это сказал?
– Да, вы действительно сказали. «Подсадите ее», сказали вы, и меня подсадили. – Виктория засмеялась, и король засмеялся вместе с ней. – И мы поехали кататься к Вирджинии Уотер, и мы ехали быстрей, чем я когда-либо ездила, и уздечка звякала, и экипаж был такой великолепный, и мы разговаривали и смеялись – что и сделало эту прогулку лучшей частью моего визита.
Ни у кого не осталось сомнений в том, что Виктория знала, как очаровать короля, так же хорошо, как он знал, как очаровать ее.
ЛОРД-АДМИРАЛ АНГЛИИ
После смерти Фредерика Уильям стал вести себя странно. Он высказывал самые бестактные замечания, и не оставалось сомнений в том, что сам факт, что он стал очевидным наследником престола, ударил ему в голову. Герцог свободно говорил о том, что сделает, став королем. Он постоянно осматривал дом, строившийся для него, и через день ездил туда из Буши посмотреть, как продвигается строительство. Уильям был зачарован новым домом. Это будет здание с ионическими и дорическими колоннами и тремя впечатляющими этажами.
Он мечтал о доме, который был бы еще более величественным, чем Карлтон-хаус, но только без восточных украшений внутри. Это должен быть прекрасный дом, великолепный дом, но в то же время дом моряка.
Единственная тема, способная отвлечь его мысли от королевского величия, которым скоро он будет наделен, были дела его детей. Август только что стал священником, и это немного вывело его из равновесия.
Он обсудил этот вопрос с Аделаидой, которая готова была говорить о чем угодно, кроме его восшествия на трон.
– У Августа не тот характер, чтобы стать священником, – сказал он.
– Я уверена, из него выйдет хороший священник, – настаивала Аделаида. – Ведь не обязательно быть грустным, чтобы стать священнослужителем. И если Август немного беззаботен, то это все же лучше, чем быть печальным.
– Моя дорогая Аделаида всегда видит самую светлую сторону явлений, – сказал Уильям.
– Уверена, что за это ты меня не винишь.
– Только восхищаюсь тобой, моя дорогая, как всегда. Но необходимо мысленно представлять себе все варианты. Когда рассматриваешь состояние правительства теперь и что произойдет, если король умрет…
Аделаида быстро перебила его:
– Меня немного тревожит Амелия.
– Амелия. Что случилось с Амелией? – Одна только мысль о том, что что-то случилось с кем-либо из детей, могла изгнать все остальное у него из головы.
– Мне кажется, что в последнее время она стала немного озабоченной.
– Озабоченной. И что ты думаешь? Ты думаешь, что она влюбилась.
– Это не единственная возможность.
– Я с ней поговорю.
– Может быть, лучше это сделать мне?
Могло показаться странным, что Амалии легче разговаривать с Аделаидой, мачехой, чем с собственным отцом, однако Уильям прекрасно знал, что это так и есть.
– Да, поговори с ней, – попросил герцог. Если что-то не так, он хочет знать все.
* * *
Амелия расплакалась, когда Аделаида начала разговор. Она влюбилась, хочет выйти замуж, однако уверена в том, что ее выбор не будет одобрен.
– Но почему же нет? – захотела узнать Аделаида.
– Он вдовец. У него есть дети, и он намного старше меня.
– Ни одно из этих препятствий нельзя считать непреодолимым. Твой отец на много лет старше меня. – Она могла бы добавить: «А если он и не был вдовцом, когда я вышла за него замуж, то, может быть, все выглядело бы более респектабельно, если бы он им был».
– Но понимаете, Гораций беден.
– Гораций?
– Гораций Сеймур.
– Он из семьи Хертфордов?
– Да.
– Ну что ж, тогда я уверена, что никто не будет возражать против того, чтобы ты вышла замуж за члена такой семьи.
– Но у него нет средств. Он завещал все своим детям. Я уверена, что будут возражения.
– Мы могли бы сначала выяснить, будут они или нет, прежде чем утверждать, что будут.
– Аделаида… вы не поговорите с папой?
– Ну конечно поговорю.
* * *
Ничто не могло бы доставить Уильяму большего удовольствия, чем приглашение поговорить о семейных делах.
Значит, Амелия влюбилась и боится сказать своему отцу. Ей пришлось использовать мачеху, чтобы подступиться к нему. Его и радовало, что Аделаида пользуется доверием его дочери, и огорчало, что Амелия не смогла прийти к нему сама.
Но, как сказала Аделаида, разве это имеет значение, если она пришла к одному из них?
Дело в том, что Амелия влюбилась в бедного вдовца, а дочь герцога Кларенса не может выйти замуж за бедняка. Все ее братья и сестры хорошо устроились; Амелия должна сделать то же самое. А если она так серьезно влюблена в этого человека и хочет выйти за него замуж, независимо от того, есть у него деньги или нет, то необходимо найти какой-то способ достать деньги.
Уильям считал, что решение зависит от лорда Хертфорда, главы семьи Сеймура. Следовательно, он напишет Хертфорду, объяснив, что его дочь, леди Амелия Фицкларенс хочет выйти замуж за Горация Сеймура и что он даст свое согласие на этот брак при условии, что лорд Хертфорд назначит содержание Горацию, что позволит ему жениться на дочери герцога. Он с уверенностью ожидал, что лорд Хертфорд немедленно согласится на это. Ведь Гораций женится на одном из членов королевской семьи – хотя и внебрачном.
Лорд Хертфорд был одним из самых гордых пэров в стране. Он подружился с королем – тогда принцем Уэльским, – во время рассмотрения дела Мэри Сеймур, когда он, как глава семьи, взял под свою опеку эту маленькую девочку – ведь она все же была его племянницей – и передал ее в руки миссис Фитцерберт, сделав это исключительно для того, чтобы доставить удовольствие принцу Уэльскому. В результате этого жена лорда Хертфорда стала очень близкой подругой принца и оставалась с ним в интимных отношениях на протяжении его регентства, пока ее не сменила леди Конингхэм. Тот факт, что умную, утонченную леди Хертфорд заменили глупой леди Конингхэм, вряд ли мог внушить Хертфордам любовь к королевской семье.
Более того, лорд Хертфорд не считал, что незаконная дочь даже герцога королевской крови, достойна выйти замуж за одного из Сеймуров, и потому прямо ответил, что не намерен ничего делать, чтобы способствовать этому браку.
Уильям был поражен. Когда он получил письмо Хертфорда, то прочитал его Аделаиде, а затем воспылал гневом на Хертфорда.
– Как он посмел пренебречь родственными узами. Разве он не понимает, что Амелия моя дочь? Значит, он презирает родственную связь с королем?
– Возможно, он не хочет давать деньги, – сказала Аделаида.
– Не хочет давать деньги. Почему? Он один из богатейших людей в стране. Нет, это оскорбление моей дочери. Ну, погоди. Я не забуду. Осталось ждать недолго, всего несколько месяцев… – Аделаида в ужасе слушала, как он переходит на крик. Муж вернулся к старой теме. – Я скоро стану королем.
Она старалась утихомирить его, и до некоторой степени ей это удалось, но он беспрестанно говорил о том, что сделает, когда его брат умрет и он станет королем.
Нужно было успокоить и бедняжку Амелию. Бедную красивую и грустную Амелию! Аделаида сделала все, что смогла. Она сказала Амелии, что она молода, что ее счастье с мужчиной, который намного старше ее, было бы недолгим. Надо немного подождать, и если, скажем через год, она будет по-прежнему любить Горация Сеймура… ну что ж, средства еще найдутся.
Так и получалось, что Аделаида утешала Амелию, а сама в то же время думала о Уильяме.
Быстро надвигались перемены. Мирные дни в Буши подходили к концу. Простые деревенские развлечения не могли продолжаться вечно. Оставалось мало времени на встречи с соседями, приезжавшими в гости во времена хозяйствования Дороти Джордан, и с флотскими друзьями Уильяма, с которыми он поддерживал связь. Как же они отличались от модной толпы, вращавшейся в придворных кругах. Их вкусы были проще, дружба искренней. Они вели разговоры о сельскохозяйственных культурах, о погоде, о своих садах и семейных делах. Кроме того, их часто навещали супруги Фицкларенсы со своими детьми, а по вечерам иногда устраивалась небольшая вечеринка, либо никто не приезжал, и они собирались, чтобы поиграть в «папессу Иоанну».
Но так было до того, как Уильям стал смотреть на себя как на короля.
* * *
Джордж Каннинг приехал в Виндзор-Лодж, чтобы поговорить с королем о герцоге Кларенсе.
Каннинг был человеком, к которому король питал большое уважение, несмотря на тот факт, что одно время тот считал себя стойким сторонником Каролины. Он пришел к власти совсем недавно, когда у лорда Ливерпуля случился удар, и король считал, что правительство находится в надежных руках.
Каннинг приехал обсудить не вопросы высокой политики, а чисто семейное дело с назначением на должность герцога Кларенса.
Каннинг сразу же перешел к делу.
– Его доход увеличен, сир, но ему нужна какая-то руководящая должность. Нам не следует забывать, что в результате безвременной кончины герцога Йоркского он занял очень важное положение.
– Судя по тому, что я слышу, – сказал король, – он все больше осознает это положение.
– Так и должно быть, – ответил Каннинг. – Герцог наследник престола, и хотя мы надеемся, что он сохранит этот титул еще много лет, сам титул требует определенного величия. До сих пор Его Высочество не часто попадал в поле зрения народа. Он вел удивительно незаметную жизнь. Я считаю – и я знаю, что Ваше Величество разделяет мою точку зрения, – он должен занять видное место.
– Полностью согласен, – сказал король. – И вы имеете в виду пост лорд-адмирала. Возможно ли возродить этот пост?
– Как известно Вашему Величеству, он был упразднен при принце Георге, муже королевы Анны. Не вижу причин и я уверен, что кабинет Вашего Величества тоже не увидит никаких причин, по которым этот пост не может быть восстановлен.
– В таком случае давайте восстановим его. Однако я буду откровенным до конца, – продолжал король. – Мой брат не обладает опытом работы на такой должности. Он может оказаться немного… легко возбудимым.
– Я об этом думал, сир, – сказал Каннинг. – Титул лорд-адмирала не предусматривает никаких обременительных обязанностей. При адмиралтействе будет создан совет, который будет заниматься этой работой. По существу такой совет уже собран под руководством сэра Джорджа Кокберна.
Его Высочество станет лишь номинальной главой военно-морского флота. Титул даст тот статус, который ему необходим. Он выведет его из несколько провинциального образа жизни, который он вел так много лет и который, каким бы приятным он ни был, не подходит для наследника престола.
Король кивнул. День был не самым удачным для него. В такие дни смерть, кажется, подходила совсем близко. И когда подобное происходило, у него возникало огромное чувство ответственности. Он хотел сделать так, чтобы дом Ганноверов продолжал править и править хорошо. Но когда он думал обо всех ловушках, подстерегающих монарха, ему становилось страшно за Уильяма. И все же рядом с ним есть чуткая разумная Аделаида. Хорошая жена оказывает помощь, и людям нравится домашний уют – как он это познал на своей шкуре.
И есть Каннинг. Он смотрел на этого человека, блестящего государственного деятеля, одного из великих людей своего времени. Но Боже мой, каким же больным он выглядит! Прекрасная пара, чтобы обсуждать дела Англии – пара дышащих на ладан людей.
Георг сказал Каннингу, что оставляет вопрос о назначении на его усмотрение, потому что знает, что он решит наилучшим образом.
После этого они перешли к более важным государственным делам, чем предоставление герцогу Кларенсу синекуры в виде поста лорд-адмирала Англии.
* * *
Уильям гордо прохаживался перед Аделаидой в своем адмиральском мундире. Его глаза сияли от счастья, лицо помолодело, и он выглядел как мальчишка, получивший игрушку, о которой давно мечтал.