Тила тоже встала. Сердце у нее щемило. Она была потрясена и растеряна. Пальцы онемели, голова кружилась.
Девушка постаралась овладеть собой. Вдруг взгляд ее упал на яркое пятно возле дерева. Нахмурившись, она устремилась вперед. Там спиной к ней лежал семинол в темных бриджах, в рубахе с ярким рисунком и в высоких сапогах из оленьей кожи. Кровавое пятно расплылось по его спине.
Подавив рыдание, Тила бросилась к нему, опустилась на колени и потянулась, чтобы убрать густые черные вьющиеся волосы с его лица.
Слава Богу! Она с облегчением вздохнула. Это не Джеймс, хотя тоже метис с тонкими чертами лица. Воин, тяжело раненный в левое плечо, еще дышал.
Девушка хотела позвать доктора Брэндейса, но слова замерли у нее на губах.
Из-за деревьев к ней направлялся Джеймс. Он простоял там все время, наблюдая за Тилой. Его коричневые бриджи и зеленая рубашка были неразличимы на фоне земли и травы.
Листва шелестела на ветру, казалось, напевая какую-то песню, пока Тила смотрела на него — высокого, сильного, стройного. Ей до боли хотелось прикоснуться к этому человеку, могучему, способному бросить вызов всей армии белых и противостоять любому воину-семинолу. Его лицо выражало неукротимую решимость.
Джеймс подошел к девушке, которая смотрела на него, но не могла двинуться с места.
Не дотронувшись до Тилы, он присел на корточки возле раненого воина.
Девушка облизнула пересохшие губы.
— Доктор Брэндейс очень опытный. Он лечит семинолов так же, как и белых.
— Ш-ш-ш, присядь. — Настороженно взглянув на берег, где все еще стояли солдаты, Джеймс тщательно осмотрел воина. Тот очнулся от его прикосновений, и Джеймс, быстро приложив палец к губам, что-то сказал ему. Воин кивнул.
Тила подавила крик и отвернулась, увидев, что Джеймс проник пальцами в рану и вытащил пулю.
— У тебя есть сера. Дай мне.
Удивленная, девушка тотчас подала Джеймсу маленькую бутылочку с серой, и он насыпал ее на рану.
Раненый не издал ни одного звука, и Тила поняла, почему он молчит. Воин потерял сознание.
— Брэндейс позаботился бы о нем, — прошептала девушка. — Он хороший человек. Даже среди военных есть хорошие люди!
— Я и не отрицаю этого. — Джеймс, разорвав свою рубаху на полосы, перевязал воина. Делая это, он все так же внимательно наблюдал за солдатами.
— Ты должен оставить его…
— Я не могу оставить его. Это Йохола, известный белым как Томас Артейн. Он поклялся, что скорее умрет, чем покинет родину.
— Но…
— Твой добрый военный доктор заштопает раненого и отправит на запад вопреки его воле. Оставь эту тему и объясни, какого черта ты делаешь здесь?
— Я…
— Я же велел тебе уехать отсюда, покинуть Флориду!
— Это не так просто…
— Это очень просто, — отрезал он. — Что за игру ты ведешь? Стычка произошла совершенно случайно: солдаты не стремились к ней и индейцы тоже. А что, по-твоему, произошло бы с тобой в серьезном бою? Что, если бы индейцы стали при тебе уничтожать солдат?
— Я хотела помочь…
— Черт побери! Ты не можешь помочь! Ты не имеешь никакого отношения ко всему этому. Отправляйся домой!
— Ты же остаешься, — с вызовом заявила она. — Вот и я так решила.
— Ты уедешь!
Девушка покачала головой, внезапно осознав неуместность подобного разговора.
— Ты должен поскорее уйти, — сказала она. Джеймс горько усмехнулся:
— Мне известно, что ходят слухи о том, что я помог бежать семистам индейцам, а перед этим похитил белую девушку и творил с ней Бог знает что.
— Никто не верит этому…
— Кое-кто верит.
— Ты должен уйти! — настойчиво повторила Тила, понимая, что он Прав.
Джеймс сердито погрозил ей пальцем:
— Это ты должна уйти. И будь уверена, я позабочусь об этом.
— Замолчи, Джеймс, это глупо. Нельзя, чтобы тебя схватили в самой гуще схватки.
— Но я и так в самой гуще, — заметил он. — И здесь мы явно по разные стороны.
— Джеймс…
— Брэндейс! — вдруг громко позвал он.
— Тише! Что ты делаешь? Ведь кто-то наверняка услышит! — Девушка вскочила и настороженно посмотрела, не устремились ли солдаты на звук его голоса. Однако никто, видимо, не услышал Джеймса.
Между тем он взвалил воина на плечо, вероятно, желая показать ей, сколь ничтожна и смертельно опасна грань между двумя мирами.
— Твой друг нуждается в помощи! — сердито воскликнула Тила.
— Я присмотрю за ним.
Девушка чуть не вскрикнула, когда Джеймс шагнул к ней, схватил ее за руку и прижал к себе. Она потупилась, не желая показывать ему, что испытывает от его прикосновения, а особенно от того, что он жив и здоров. Потом украдкой взглянула на него.
Джеймс явно злился и, возможно, презирал ее.
— Отпусти меня. Иди и займись своим другом!
— Я, конечно, займусь им, но также и вами, мисс Уоррен. Проклятие! Держи свою прелестную белую попку в Симарроне или вообще убирайся из Флориды, иначе я займусь тобой. Предупреждаю тебя: больше никогда не появляйся на поле битвы.
— Но, Джеймс…
— Помни: белые не всегда побеждают в сражениях, а меня может не оказаться поблизости. Хорошие или плохие индейцы захватят тебя и убьют!
Он отпустил ее руку, но глаза его угрожающе полыхали. С этими словами Джеймс скрылся за деревьями.
И Тила осталась одна.
Глава 12
Когда сторожевой корабль подошел к причалу Симаррона, Тила вдруг поняла, что вновь совершила опрометчивый поступок. У причала стояли крайне встревоженные Тара и Джаррет. Тара заключила в объятия забрызганную кровью девушку.
Джаррет, однако, не скрыл неудовольствия.
— Тила Уоррен, неужели вас нужно держать под замком? Мы поклялись позаботиться о вашей безопасности, а вы безрассудно рискуете собой! А ведь я дал слово чести. Кроме того, вы заставили нас волноваться и до смерти напугали.
— Простите, мне очень жаль! — Спрятавшись за спиной Тары, Тила презирала себя за трусость и глубоко раскаивалась в содеянном. — Простите, но я сама так испугалась…
— Так испугалась, что кинулась прямо в бой? — осведомился Джаррет.
— Я… я должна была увидеть… — пробормотала она. Видимо, Джаррет понял, что девушкой руководил страх за Джеймса. Или страх найти его мертвым.
— Что сделано, то сделано, — устало проговорил он. — Но когда Джон Харрингтон и доктор Брэндейс спустились по трапу, в голосе Джаррета звучало возмущение:
— Джон!
Джон Харрингтон покраснел.
— Джаррет, я не собирался брать ее, честное слово не собирался.
— А я вот очень рад, что девушка оказалась у нас на борту! — Брэндейс пожал руку Джаррета. — Мисс Уоррен была просто незаменима. Думаю, наши раненые выживут благодаря тому, что она оказала им и мне неоценимые услуги.
— Если бы только такие услуги могли сохранить жизнь, — недоверчиво бросил Джаррет.
— Но все уже позади, — заметила Тара. — Тила выдержала крещение кровью: посмотри на нее. Идемте в дом. — Она обратилась к девушке:
— Ты примешь горячую ванну и выпьешь чаю с бренди. Джон, вы с нами?
Тот покачал головой:
— Спасибо, Тара. Мы останемся у причала почти до рассвета, позаботимся о раненых, а потом быстро направимся к заливу Тампа, поскольку многих нужно доставить в госпиталь в форт Брук.
— Полевая хирургия — это лишь тактика выживания, не более, — заметил доктор Брэндейс. — Мисс Уоррен, позвольте сказать, что на поле боя вы куда полезнее, чем ваш отец.
Джон Харрингтон бросил на него многозначительный взгляд:
— Такое может сказать лишь тот, кто хочет попасть под трибунал или получить пулю в спину.
Это ничуть не обескуражило Брэндейса. Он наклонился и поцеловал руку Тиле.
— До свидания, прекрасная леди. Если когда-нибудь надумаете помочь в уходе за нашими бедными ранеными, буду очень рад снова поработать с вами.
— Благодарю вас. — Тила испытывала к нему глубокую признательность и никак не предполагала, что кто-то в этот день заставит ее улыбнуться.
— До свидания, дорогая, береги себя. — Джон приблизился к ней. Девушка закрыла глаза, когда он запечатлел у нее на лбу целомудренный поцелуй.
— Милости прошу к нам, господа, если у вас появится время, — сказал Джаррет мужчинам.
Поблагодарив его, те вернулись на корабль.
— Пойдем. — Тара взяла Тилу за руку и направилась к дому. Джаррет, стоя у причала, задумчиво смотрел на реку и корабль.
Тилу охватила дрожь. Теперь, когда все кончилось, она не понимала, отчего это — то ли от ужасов, увиденных ею, то ли потому, что там появился Джеймс. А что, если она чем-то навредила ему, приехав туда? Белые военные, знакомые с ним, и его друзья во Флориде не верили, что он способен на предательство.
А вот подчиненные Майкла Уоррена сделали Джеймса изгоем.
Возле крыльца Тара усадила девушку в кресло-качалку.
— Я велю приготовить ванну. Твое платье испорчено: пятна крови ничем не вывести.
— Не важно.
— Да, это не важно, — согласилась Тара. — Одежда — мелочь, а вот жизнь бесценна.
Она направилась в дом. Тила же сидела в кресле, глядя на закат солнца. Вскоре вернулся Джаррет и, бросив на девушку мрачный взгляд, вошел в дом. Встревоженная, Тила быстро поднялась, желая извиниться перед ним и объяснить свой поступок. Не найдя его в коридоре и гостиной, она постучала в дверь библиотеки и открыла ее.
Сложив руки за спиной, Джаррет смотрел на угасавший в камине огонь. Он стоял в той же позе, что и его брат в тот вечер, когда Тила впервые увидела его. Когда девушка вошла, он не повернулся. Он знал, что это она.
— Закройте дверь, мисс Уоррен. — Джаррет скользнул по ней взглядом. Смущенная тем, что щека перепачкана засохшей кровью, она растерянно потерла ее.
— Как вы относитесь к моему брату, мисс Уоррен? — спросил он.
— Простите?
— Вы ведете какую-то игру?
— Прошу прощения, сэр, но подобные вопросы скорее следует адресовать вашему брату.
Он покачал головой:
— При обычных обстоятельствах — да. Но сейчас все иначе. Мой брат — метис, и для него настали тяжкие времена. Его вполне может уничтожить любая из сторон еще до того, как все закончится. В лучшем случае ему придется скрываться в лесу и болотах, всецело сосредоточившись на том, чтобы сберечь тело и душу. Джеймс не допустит, чтобы молодая женщина, охваченная желанием завести мимолетную интрижку с загадочным краснокожим мужчиной, отвлекала его от намеченной цели. Поэтому я вновь спрашиваю вас: как вы относитесь к моему брату?
Тилу охватил гнев. Она не понимала, чего хочет от нее Джаррет. Она прищурилась и вздернула подбородок:
— Мои поступки не были продиктованы желанием завести мимолетную интрижку, сэр.
— Почему вы убежали и, как маленькая дурочка, угодили под обстрел?
— Потому что стреляли близко от Симаррона. Близко к Дже… Я должна была… знать!
— И стоило ли это нашей тревоги? А вы подумали, что будет, если это дойдет до вашего отца? Скажите, вы получили ответы, которые искали?
— Да! Да! Да! Я видела его невредимым. Я знаю, что он жив.
Джаррет вздохнул:
— Вы видели его сегодня? Девушка кивнула:
— Другие не видели Джеймса. Он взвалил на плечо раненого друга и исчез. Сам Джеймс цел и невредим.
— Не хочу обидеть вас, но он мой брат. У меня нет выбора.
— Он ваш брат, но при этом взрослый человек, отвечающий за свои поступки. Я не… Джаррет улыбнулся:
— Вы не одна затеяли это? Я знаю, однако боюсь за вас обоих, ибо в состоянии предвидеть, к чему это может привести.
— Полагаю, что ваш брат не заглядывает так далеко.
— А не допускаете ли вы, что ему просто нечего предложить вам? Кстати, вы размышляли над этим? Почувствуете ли вы себя счастливой молодой женой, продираясь сквозь чащу и убегая со всех ног от солдат, преследующих вас? А ведь при этом вы можете носить под сердцем его ребенка!
Типа залилась краской. К чему притворяться, что между нею и Джеймсом нет ничего серьезного? Джаррет застал ее с ним. Ни он, ни Тара не осуждали ее. Но сейчас Джаррет говорил откровенно и резко.
— Конечно, если бы солдаты преследовали вас, то, заметив рыжие волосы, возможно, остановились бы. Но уверяю вас, что я давно слежу за этой войной и знаю, как она безжалостна. Семинолы ведут тяжелую жизнь. В лесах и болотах жара достигает порой ста градусов[3]. А на севере температура иногда падает ниже тридцати. Семинолы переходят бурные реки, часто по горло в воде.
Джаррет украдкой наблюдал за девушкой.
— По-моему, ваш брат не стремится продолжить наши отношения, — с наигранным спокойствием заметила Типа.
— А по-моему, Джеймс считает, что сейчас должен быть один, ибо быть рядом с ним — значит подвергать свою жизнь смертельному риску. Вам следует подумать об отъезде домой.
— Подумаю. А здесь я больше не ко двору? Джаррет покачал головой:
— Вам здесь всегда рады, но я хочу, чтобы вы поняли ситуацию, поскольку мне страшно за вас обоих.
— Я уже взрослая.
Он наконец улыбнулся:
— Да, взрослая и полная огня. Однако вы совсем не представляете подстерегающих вас здесь опасностей. Для вас опасен и Джеймс.
— Куда бы она ни вела, эта дорога, — задумчиво проговорила Тила, — но у меня, похоже, нет иного выбора, как следовать по ней.
— Ах ты, дурочка! — Эти слова прозвучали очень мягко. — Да ты влюблена в него!
— Неужели?
— Похоже на то.
— А ваш брат? — выдохнула она.
— Не знаю. Он все еще скорбит о жене и ребенке, страдает за свой народ. Сейчас война занимает все его помыслы. Иначе и быть не может. Пока Джеймс не совладает с собой, для него не начнется новая жизнь.
Девушка гордо, почти с вызовом смотрела на Джаррета.
— Ступай наверх, — сказал он. — Твоя ванна уже, наверное, готова. Смой с себя чужую кровь.
Джаррет повернулся к камину, а Тила, закусив губу, поспешила наверх.
В комнате она застала Тару и двух слуг — стройного негритенка Джейка и мальчика чуть постарше, ирландца Шона. Они носили огромные чайники с горячей водой и наполняли деревянную лохань с обитыми металлом краями.
— Достаточно, мальчики, — сказала Тара. Когда они ушли, она обратилась к Тиле:
— На столике горячий чай с бренди. Полотенца и мыло возле лохани. — Выходя, Тара добавила:
— Думаю, тебе лучше побыть сегодня одной. Не спеши. Спустись, когда соскучишься по общению.
— Спасибо. — Тилу глубоко тронули доброта и чуткость Тары. Девушка подошла к ней, но, вспомнив, что она вся в крови, только повторила:
— Спасибо.
Тара кивнула и закрыла за собой дверь.
Тила подошла к трюмо, стоявшему возле кровати. Сейчас она походила на жертву убийства в театральном спектакле. Но она видела не спектакль, а настоящие жертвы, настоящую и очень жестокую смерть. Коснувшись своих щек, девушка вздрогнула и начала быстро раздеваться. Бросив одежду возле камина, она с наслаждением опустилась в горячую воду. Потом, вынув шпильки, погрузилась в воду с головой. Как старательно ни мылась Тила, ей казалось, что этого мало. Наконец, убедившись, что кровь смыта, она опустила голову на край ванны, над которой поднимался горячий пар.
Крик замер у нее в горле, когда внезапно чья-то сильная рука зажала ей рот. Она вцепилась в эту руку, пытаясь оторвать ее и посмотреть на напавшего.
При виде Джеймса девушка остолбенела. Он отнял руку и прижал палец к губам.
Джеймс явно пришел оттуда, где Тила видела его в последний раз. Полуобнаженный, с заплетенными в косичку волосами. Нож в чехле все так же висел на боку. В руке он держал ружье. Мокрые сапоги свидетельствовали о том, что Джеймс добирался до Симаррона по реке.
— Что ты здесь делаешь?! — испуганно спросила она и обхватила колени, инстинктивно желая хоть как-то прикрыть наготу.
— Корабль Джона все еще у причала. В доме есть солдаты?
— Нет. Даже Джон остался на корабле.
— Почему?
— Они собираются доставить раненых в госпиталь форта Брук.