– А я вот в Кулиге была, только прибежала. Тетку проведывала – женщина вытерла руки о передник, смахнула невидимую пыль с лавки – садитесь, чайку налью. Вас?то Семеном Николаевичем зовут, ну а я, Мария Ивановна, можно просто Мария.
– Очень приятно, – отозвался Уваров. – От чайку не откажусь. А то у меня наверно, вся влага потом вышла.
– Угощайтесь – хозяйка пододвинула к Уварову стеклянную вазочку с мелко наколотым сахаром и щипчиками. Налила из самовара в стакан кипятку, заправила густым чаем из заварного чайника и подала гостю.
Уваров поблагодарил Марию и с наслаждением принялся за чай. В соседней горнице, слышно было, как прибирается Анна. Она на мгновенье высунула голову, тоже поздравила отца с легким паром и тут же скрылась.
– Сейчас Савелий придет – пропела хозяйка. – И мы, Аннушка, пойдем с тобой.
Савелия пришлось немного подождать. Он пришел распаренным в накинутом на голое тело полушубке. Получив от жены грубое холстяное полотенце, растерся им, накинул полотняную рубаху и присел за стол.
– Ты, Мария, чой?то припозднилась – выговорил он жене.
– Да, заболела тетка Дуся, и пришлось ей воды натаскать, со скотиной обрядиться. То, да се, вот и задержалась.
– Ну, ладно, бери девку?то, да идите в баню. Только не запарь ее там.
Вышла Анна с бельем, поздравила хозяина с легким паром, подождала, пока оденется хозяйка и обе ушли в баню. Отец проводил дочь опасливым взглядом – И в правду, не упарилась бы – подумал он.
Ужинать решили, как придут из бани женщины. Уваров ушел к себе, прилег на кровати и незаметно задремал.
Уварова разбудила дочь.
– Папа, вставай, ужинать зовут.
Он проснулся легко и чувствовал себя прекрасно.
– Как, Аннушка помылась?
– Ой, папа, это сказка. Я как заново родилась.
Стол был богатым и вызвал аппетит. Посреди стоял чугунок с белой, рассыпчатой картошкой. Рядом с ним разрезанный пирог со щукой. Вперемежку лежали тарелки с салом, тушеным мясом, солеными груздями. Украшала стол тарелка с крупно нарезанными ломтями семги и сигами.
Уваров, оглядев стол, одобрительно заметил:
– А северяне живут вроде ничего.
– Да, – жить можно, – ответил хозяин, – ежели не лениться. Картошка у нас родится хорошо, а по вкусу так ей и равных нет. Мясо вырастить, вон какие луга за рекой.
– Ну кто ружьишком балуется, можно и лося к зиме завалить. Рыбка в реке водится. Вон с мужиками на паях неводок держим и почитай вся деревня с рыбой живет. Осенью грибов насушим, насолим. В бору?то за рекой белых грибов бывает хоть косой коси. Бабы летом по ягоды ходят. Тут тебе и клюква и брусника, черника, малина, смородина. Лес?то у нас богатый. Да, что я говорю, соловья баснями не кормят.
Савелий взял бутылку устюжской, хрустнул в его руках сургуч, заливавший бумажную пробку, забулькала по стаканам водка. Хозяин поднял свой стакан:
– С новосельем вас и за знакомство.
Все чокнулись. Савелий, запрокинув голову, вылил содержимое стакана в рот, крякнул, поправил ладонью бороду и усы, подцепил вилкой соленый груздь и отправил его вслед за водкой.
Уваров последовал его примеру, но далось это ему не так легко. Женщины тоже немного пригубили. Хотелось есть и все молча принялись за еду. Хозяйка радушно угощала постояльцев. Мужики выпили еще. Бутылка опустела.
– Как, Семен Николаевич, может уговорим вторую бутылочку?
– Нет, нет, хватит – поторопился сказать Уваров.
– Да и мне, пожалуй, хватит, – согласился Савелий – Я к водочке отношусь как к лекарству – вовремя и в меру. Многие через нее, голубушку, жизнь себе испортили. Вроде и вещь безобидная, а горе через нее много бывает.
– Савелий Григорьевич – вмешалась Анна – расскажите про ваши места. Мы плыли на барже, там такие глухие леса. Как вы тут живете?
– Ты, Анна Семеновна, зови меня просто Савелий, а я тебя буду звать Аннушкой. Согласна?
– Конечно согласна, – улыбнулась Анна.
– Вот и хорошо. А как живем? Живем, потому что жить надо. И деды наши жили здесь и дай бог внуки жить будут. Народ здесь разный и предки наши были разными. Тут и беглые крепостные были и арестанты с каторги сюда бежали, старообрядцы со своей верой тут обосновывались. Кто от царского гнева бежал, кого купцы Строгановы, что в Сольвычегодске были, специально расселяли. Кое?кто пришел сюда от Ермака. Селились?то в основном по берегу Двины, Вычегды, а кто поопасливей, на берегах малых рек, что из глухих болот текут. Строили заимки, землянки, а потом и дома. Нужда заставляла все самим делать. Дома строили без единого гвоздя. Жизнь наших предков учила, и мы кое?что у них переняли.
Лес?то для домов летом на бору отбирали и засекали, а уже зимой санями возили. Посуду деревянную, да глиняную делали, скот разводили. Овчину выделывали, шубы шили, землю распахивали, что у леса отвоевывали. Лен растили, холст ткали, валенки катали. Приспосабливались люди, но и Бога не забывали. Церкви строили, иконы писали. Обычаи свои появлялись и блюли их строго. Конечно мы далеко от большого мира, и многие еще паровоза не видели. Ездят иногда на ярмарки в Сольвычегодск, в Великий Устюг, в Архангельск. Излишки кое?какие продавать, что необходимо покупать.
Савелий потянулся со стаканом к самовару. Уваровы с интересом слушали его. Хозяйка, убирая лишнюю посуду, добродушно проворчала:
– Ты, отец, лучше бы потчевал гостей, чем разговорами?то заниматься.
– Нет, нет, нам интересно, – чуть не в один голос, возразили Уваровы.
– А чего тут интересного, – отхлебнув из стакана чая, проговорил Савелий. – Тяжело нам было, но уже и работали сами на себя. Подать?то, конечно, платили. Куда денешься. Но по божески. А помещиков здесь отродясь не было. Кого тут было крепостить – народ вольный с характером.
Росли деревни, люди плодились, край обживался. Опять же кое?кто и худо жил, но это уже от себя, от своей лени, от пьянства. Кому просто не подфартило. Да и по моему разумению, не могут все одинаково жить. Так уж нас Бог создал. Сейчас вот новая власть решила всех уровнять, колхозы создаст. А я вот думаю, что дай мужику волю, землю, и сыта будет Россия?то.
– Ну, ты. отец, совсем разболтался, – недовольно заметила от печки Мария.
– Молчи, мать, – отозвался Савелий – Эти люди сами на себе все испытали. Вон куда их закинуло?то. Помешали, видать, властям?то. По?моему пониманию, хорошее дело силой не делается. Народ?то ведь тоже, чай добра для России хочет, – Савелий допил чай, опрокинул стакан вверх дном на блюдце и отодвинул его. – Ладно об этом, давайте о чем?нибудь другом поговорим.
Разговор в доме шел допоздна. Анна уже ушла к себе. Хозяйка тоже забралась на печь, а Савелий с Уваровым все еще беседовали. Разговор шел о рыбалке, охоте, что у обоих вызывало особый интерес.
XIV
На другой день, Уваровы с утра ушли в контору леспромхоза. Анну сразу же оформили на работу и проводили на коммутатор. Уварову надо было ждать пару часов прибытия парохода, на котором должен был приехать инспектор здравотдела. Время Уваров убивал, прогуливаясь по поселку. Недалеко от клуба он встретил коменданта. Силин, увидев комендант, остановился и, не здороваясь, упрекнул его:
– Что же это, гражданин Уваров, получается? Почему без моего согласия изменили место проживания. Непорядок.
Уваров спокойно выслушал Силина и так же спокойно ответил:
– Во?первых, в пределах определенного населенного пункта я могу перемещаться без вашего ведома, во?вторых, я уведомляю вас об изменении места проживания, что по?моему не поздно сделать и сейчас. Будем считать, что эту ночь я провел в гостях, и у вас нет повода для беспокойства.
– Все равно не порядок. – Не сдавался Силин, но голос ею звучал уже неуверенно.
Почувствовав это, Уваров перешел в наступление.
– А теперь извольте мне объяснить, каким это образом, моя дочь Анна, оказалась в списках ссыльных?
– Это вопрос не ко мне. – ответил Силин, пряча глаза от Уварова – В списки она была занесена в Котласе, вышестоящим начальством. Видимо, у них были какие?то основания, и я советовал бы вам принять это.
Проговорив это Силин обошел Уварова и направился к конторе леспромхоза, где ему был отведен стол в кабинете отдела кадров. Чувствовал он себя после разговора с Уваровым неуютно. «Надо было. – думал он. – резче оборвать этого фельдшеришку, а то вроде бы я перед ним оправдывался. И дочка, видишь ли от меня нос воротит. Ничего, я терпеливый, подожду. Но меры какие?то надо принимать».
Позднее вечером, оставшись один в кабинете, Силин возьмет лист бумаги, напишет отчет своему начальству, и в конце допишет:
«Прошу сделать запрос по месту прежнего жительства Уварова Семена Николаевича и его дочери Анны, для доскональною изучения их личностей и предупреждения возможных антисоветских действий с их стороны».
Запечатав конверт. Силин усмехнется, удовлетворенный сделанным, довольно потрет руки.
Он не сомневался, что рано или поздно Анна выберет его. Жених где?то далеко и помешать их сближению у Силина были все возможности. Сам Силин, считал себя отличной парой для Анны. Холостой, с приличной должностыо и положением. Собой видный. Где она еще здесь такого найдет. Да и долго оставаться в комендантах он не думал. Можно сначала поработать мастером в леспромхозе, а впоследствии получить должность начальника вновь создаваемого лесопункта. Вот там он сможет развернуться и показать, на что способен.
Силина не смущало, что объект его воздыхания, является ссыльной. В крайнем случае, можно обратиться к Сычеву в ОГПУ и вопрос решиться в его пользу. Тем более, что Сычев в курсе, почему Анна оказалась в эшелоне и за ней ничего, заслуживающею внимания не значилось. Да и ее отец, не ясно было по какой причине, был сослан. Обыкновенный фельдшер. В сопроводительных документах, указывалось, что ссылается, как пособник кулачества. А вот в чем заключалось пособничество Силину и хотелось выяснить. Имея на руках компрометирующие материалы на отца Анны, у Силина были бы мощные рычаги давления на нее. Если та вздумает ломаться. А там, стерпится, слюбится. Откровенно говоря, увлечение Анной, не было прихотью Силина. Она как заноза засела в сердце коменданта. Силин испытывал непонятное ему чувство к Анне. Его тянуло к ней, он желал ее, он хотел, чтобы она всегда была рядом с ним. Хотел от нее детей и семейного уюта.
Силин в последнее время, стал часто рисовать себе такие картинки, как он в длиннополом кожаном пальто, при шляпе в хромовых сапогах с калошами на легкой бричке в обнимку с красивой молодой женой въезжает к себе в деревню. В бричке ящик вина, кульки с конфетами. Он собирает мужиков, угощает их вином, баб и детишек одаривает конфетами. И все это рядом с отцовским домом. Пусть поглядит. А потом он еще подумает, зайти в дом или нет. Мать, конечно, ни в чем не виновата, можно повидать ее. А младших брата и сестренку, он вообще плохо себе представлял.
Эти картинки правились Силину, он иногда вносил в них какие?то детали, менял их, перестраивал, но менялось единственное – добиться этого, во что бы то ни стало.
XV
Уваров слышал, как к пристани подошел пароход и, выждав около часа, направился к больнице, благо она была недалеко. Больница была тоже в виде барака, но белые занавески на окнах, наличники и крашенный пол придавали ей благопристойный вид. Уваров вошел в дверь и остановился в вестибюле, рассматривая наклеенные на стене плакаты с призывами мыть руки, стирать белье, бояться тифа.
Минут через несколько в вестибюле появилась девушка в белом халате. На вид ей было немного за двадцать, но выглядела она моложе. Круглое, с ярким румянцем лицо с рассыпанными на нем веснушками. Большие зеленые глаза, небольшой курносый носик и сочные губы придавали лицу привлекательность.
Она с любопытством смотрела на стоящего в вестибюле мужчину и спросила:
– Вы не Уваров Семен Николаевич?
Уваров не мог не улыбнуться. «Ну, чисто солнышко» – подумал он, глядя на девушку, но тут же спрятал улыбку и ответил:
– Да, я Уваров Семен Николаевич.
– А я Валя – местный фельдшер. Вас там ждут из здравотдела. Ой, как хорошо, что вы будете у нас работать. Я вся извелась, ничего не успеваю, да и опыта мало – щебетала она, провожая Уварова в свой кабинет.
Там за столом сидела сухонькая в годах женщина в толстой вязаной кофте с очками на длинном остром носу. Перед пей лежала пепельница с дымящей папиросой. Уваров представился и, получив приглашение, присел к окну на стул. Инспектор усталым, сиплым голосом назвала свою должность и фамилию. Она дотошно просмотрела все бумаги, имеющиеся у Уварова, задала – несколько вопросов общего порядка и, как бы подведя итог, сказала:
– Здравотдел принимает вас на работу фельдшером. К работе приступайте с завтрашнего дня – она помолчала и с нажимом отметила – Мы при приеме вас на работу учли просьбу руководства леспромхоза, хотя у здравотдела и остаются кое?какие сомнения. Надеюсь, что эти наши сомнения напрасны и вашей работой мы будем довольны.
Уваров изъявил желание познакомиться с больницей сразу же, сейчас. Довольная Валя повела его в процедурную.
Вооружившись бумагой и карандашом, Уваров изучал состояние больницы долго. Результатом осмотра явился длинный список необходимых лекарств, инструментов, которые срочно нужны были больнице для ее автономного существования. Инспектор здравотдела бегло пробежала глазами список, составленный Уваровым, и пообещала рассмотреть на месте. Хотя дала понять, что возможности здравотдела ограничены и не все по списку будет получено.
Так был решен вопрос с трудоустройством Уваровых. Семен Николаевич с головой ушел в работу и допоздна пропадал в больнице. Анна освоила коммутатор быстро и работала самостоятельно. Работа ей не очень понравилась. Тянуло к детям в школу, но пока об этом оставалось только мечтать. А пока надо мириться с тем, что есть. На жизнь надо как?то зарабатывать.
Единственное, что ее беспокоило, это участившиеся визиты Силина на коммутатор во время ее дежурств. Он приходил всегда франтовато одетым, насколько позволял гардероб. По?хозяйски усаживался на стул и заказывал по телефону, ни чего не значащие разговоры. Между делом он завязывал с Анной беседы на отвлеченные темы, при этом, стараясь подчеркнуть свою значимость.
Анну тяготило его присутствие, но она понимала свое положение, свою зависимость от этого человека и старалась явно не показывать свою неприязнь к нему.
После той первой просьбы, узнать адрес, Анна, почувствовав реакцию Силина, поняла, что от него она ничего не узнает. А может даже наоборот? он попытается противодействовать этому.
Анну никогда не покидали мысли об Алексее. Как только она обустроилась на новом месте и начала работать, она стала предпринимать собственные усилия по розыску Алексея. Но эти усилия успеха не имели. Да и что она могла предпринять? Писать в ОГПУ не имело смысла, обратиться за помощью к Зорину она посчитала большим нахальством после того, что он для них сделал.
Единственное, что она сделала, это попросила своих сменщиц?телефонисток, у которых имелись кое?какие связи, помочь ей найти Колосова Алексея, отправленного куда?то вверх по Вычегде. Подруги пообещали помочь и посоветовали набраться терпения.
Анна очень беспокоилась за Алексея. Смерть отца, разлука с ней незадолго до свадьбы, ссылка с родных мест. Как он это все перенесет. К тому же и работа очень тяжелая. Анна часто бывала в бараке у своих односельчан и видела, как они приезжают с работы из леса. Измотанные, усталые. Нормы очень высокие и трудновыполнимые. Ствол дерева пилили двуручной поперечной пилой. Один толкал, направляя падение его в нужную сторону. Потом обрубали топорами сучки, кряжевали пилой на бревна, которые вагами по покатам грузили в штабеля и вывозили потом лошадьми на берег Курьи, где и плотили плоты. Вся работа делалась через пупок. Стол, который собрал для них в первый вечер Савелий, мог себе позволить далеко не каждый. Полки в магазинах были довольно скудными – пшено, сахар кусковой, масло растительное в железных бочках, треска соленая в деревянных бочках. Вот, пожалуй, и весь основной ассортимент. Кое?что прикупалось у местного населения, кое?что бывало появлялось в магазине. Многие решили весной раскопать огороды. Петрович ладил купить телочку.