– Ира? Что ты здесь делаешь?!
Мне было трудно поверить, что тихоня Ира Терентьева – дочь этой разъяренной фурии. Правда, познакомившись с отцом, я поняла, в кого она пошла. Мать теперь вопила на дочь за то, что та не прополоскала как следует белье, вытерлась не тем полотенцем, не туда положила вилку и все в том же духе. Старший лейтенант пытался вступиться за дочь, но, конечно, не тянул против супруги. И тут во мне проснулся педагог.
Я взяла ситуацию в свои руки, приказав Терентьевой-старшей замолчать и покинуть пределы моей квартиры, старшему лейтенанту – зайти в дневное время, если у него еще остались к нам вопросы, а Ире с подружкой – проходить.
Терентьева-старшая не привыкла получать отпор, но, натолкнувшись на мой ледяной взгляд, как-то сразу сникла.
– Ирочка, ты за нами пришла? – спросил тем временем отец.
– Нет, я к Марине Сергеевне. У нас с Алисой вопрос по французскому. Марина Сергеевна – наша учительница.
Почему-то слово «учительница» вызвало новый всплеск эмоций у госпожи Терентьевой. Она попыталась схватить меня за волосы, но я увернулась, а Терентьева, потеряв равновесие, рухнула на пакет со старой дяди-Ваниной обувью. Я тем временем предложила девочкам пройти на кухню и подождать нас там. Они кивнули и юркнули в указанном направлении. Ольга Николаевна и Анна Николаевна последовали за ними. Сережка, Иван Петрович, старший лейтенант и я остались в прихожей. Терентьева-старшая пыталась подняться, но это оказалось не так-то просто. На помощь же ей никто не приходил. Кот решил попрыгать через препятствие.
Входную дверь я еще закрыть не успела и увидела, как по лестнице поднимается какая-то стильная высокая дама в брючном костюме. Поскольку идти она могла лишь к нам, у меня возникли подозрения, что она тоже присоединится к честной компании. И оказалась права. Дама обвела собравшихся отсутствующим взглядом. Боже! Это же она сидела в джипе, только сейчас была без шляпки. Тем временем вновь прибывшая спросила ровным, без всяких эмоций голосом, где Марина.
– Здесь я, – приподнялась Терентьева-старшая. – А чего надо-то?
Я молчала, не в силах вымолвить ни слова. Вот теперь я ее вспомнила. Мне доводилось встречаться с ней два раза (если не считать тех случаев, когда она сидела в джипе): в первый – у Жени, во второй – у Стрельцова. Дочь бизнесмена, единственная наследница какой-то империи, прихватившая бывшего, когда он устанавливал системы видеонаблюдения у ее отца. Я тогда приезжала к Жене за алиментами, а эта дамочка бросила мне свысока несколько фраз с единственной целью – унизить. Видимо, унижение слабых и хуже устроенных в жизни, чем она, доставляло дамочке большое удовольствие. Кайф ловила, садистка чертова. Женя мне потом ее в красках расписывал… Говорил, что хуже, чем все его предыдущие, вместе взятые. Но она его давно бросила. Что ее сейчас-то сюда принесло?
Или это она из-за Стрельцова?! У него дома она меня не узнала, не ассоциировала с Жениной бывшей женой. Да и кто я ей? У Стрельцова она со мной даже не поздоровалась, не удостоила ответом мое приветствие. Посмотрела свысока: какая-то репетиторша, недостойная даже кивка царственной головы. Саша, сын Стрельцова, потом за ее спиной рожицу скорчил, признался, что эту тетю Раю терпеть не может, и сказал, что у них с папой какие-то дела. Подросток, по-моему, был уверен, что не постельные. А если все-таки постельные и она каким-то образом узнала или увидела, как я от Стрельцова выходила после распития кофеев? Теперь пришла указать мне на мое место. И во дворе следила за Олегом Вениаминовичем?
Итак, я не могла вымолвить ни слова, узнав даму. Наши жильцы тоже молчали. Только моя тезка призналась, что она Марина.
Вновь прибывшая дама окинула нас всех ледяным взглядом, который, задержавшись на Марине Терентьевой, стал еще и презрительным. Потом она взглянула на меня. В ее глазах промелькнула такая ненависть, что мне стало страшно… Значит, узнала меня? Но почему она меня так ненавидит? Может, думает, что я пытаюсь увести у нее Стрельцова? Или Женя и ей звонил насчет выкупа, а она пришла… Зачем? Правда, смотрела она на меня не больше секунды, затем посмотрела на старшего лейтенанта и заявила:
– Вы мне больше не нужны. Я зря потратила на вас столько времени.
После чего развернулась на каблуках и пошла вниз. На меня она больше не смотрела. «Сумасшедшая», – промелькнуло у меня.
– Кто эта тварь?! – завопила Терентьева; она наконец поднялась на ноги, схватила лежавшую на полу гардину и, держа ее, как копье, бросилась вслед за дамой.
– Надо вызвать милицию, – с усталым видом проговорил старший лейтенант. – Мне одному не справиться.
– А чего справляться-то? – резонно заметил Иван Петрович. – Пусть бабы сами между собой разбираются. Пойдем-ка выпьем. У меня есть. Тебя как зовут-то?
Старший лейтенант, которого звали Сашей, удалился вместе с Иваном Петровичем в комнату последнего – пить горькую и плакаться на судьбину. Он бросил мне через плечо, что это и есть гражданка Белоусова, готовая выложить за моего бывшего двадцать пять тысяч «зеленых». Значит, Женя позвонил и ей. Или сейчас вспоминает всех своих бизнесменш в надежде, что хоть одна по старой памяти его выкупит? А Белоусова – самая хитрая и решила подключить всех, кого можно: меня, чтобы получить часть суммы; милицию, чтобы, может, вызволить Женю бесплатно. Но, как показала практика, в данном случае ни от меня, ни от милиции в лице старшего лейтенанта Терентьева толку никакого.
Я мысленно позлорадствовала, подумав, что Марина Терентьева выплеснет на Белоусову все свои отрицательные эмоции. Так ей и надо. Марина, как я поняла, уже успела огреть ее гардиной, не выясняя, зачем Белоусовой потребовался Терентьев.
Я заперла дверь на все замки и отправилась на кухню к девочкам. С лестницы доносились отзвуки сражения.
Старушки Ваучские уже поили моих учениц чаем. Ира Терентьева поясняла, что мама всегда такая. Я поинтересовалась, где работает Ирина мама.
Мама была чем-то вроде бригадира в группе «челноков», командовала и закупщиками, и продавцами. А также мужем и дочерью.
– Папа не уходит к тете Наташе только из-за меня, – поясняла девочка. – Он не может меня оставить на маму, тогда мне вообще житья не будет. А у тети Наташи нам вместе с папой жить негде. У нее еще маленький ребенок и родители. Так что папа говорит, что дождется, пока я замуж выйду…
Ситуация с тетей Наташей показалась мне до боли знакомой.
– Это ты про Наталью Леонидовну? – спросила я.
Ира кивнула. Речь шла о моей подруге, которая уже давно крутила с каким-то милиционером. Правда, мы со Светкой его никогда не видели, знали только, что он женат и все никак не решается уйти из семьи. Наташка объясняла это бесхарактерностью, а не наличием любимой дочери.
– А Наташка, то есть Наталья Леонидовна, знает, что ты – папина дочь?
Ира покачала головой и попросила меня ей об этом не рассказывать. Не по годам взрослая девочка сказала мне, что она будет лишней в семье папы и тети Наташи, – если у них получится. А она хочет, чтобы у папы получилось. И у Иры имелся план, как ускорить процесс ухода папы к тете Наташе.
Ирина и ее подруга Алиса узнали, что я была переводчицей на просмотре талантов в «Жар-птице». Девчонки давно собирались туда обратиться, да все никак не решались. Теперь жалеют, что не пошли раньше. Они хотели попросить меня посодействовать им в получении зарубежного контракта. Они хотят уехать работать за границу, чтобы заработать побольше денег и начать самостоятельную жизнь. Семья Алисы находится в бедственном положении, а Ира одновременно хочет и вырваться из дома, и подзаработать.
Я глубоко вздохнула. Я стояла перед дилеммой. Я – учитель и не могу толкать девчонок на то, к чему они стремятся. Я должна попытаться их отговорить. С другой стороны, я им сочувствовала, особенно после знакомства с Ириной мамочкой. Я честно сказала, что, по моему мнению, ожидает их в случае выезда за границу по контракту с «Жар-птицей», и не сообщила девчонкам ничего нового.
– А отец, Ира? – сделала я последнюю попытку. – Если он узнает? Подумай, каким это будет для него ударом.
– Я что-нибудь придумаю, Марина Сергеевна.
– Но он же работает в милиции! Да я бы на его месте…
– Вы не на его месте, Марина Сергеевна, – сказала Ира. – И вы сильная, а он – слабый. Вас даже Рашидов признал. Об этом сейчас все говорят.
Ольга Николаевна тут же поинтересовалась, кто такой Рашидов – ведь я его в своих рассказах именовала папой Сулейманом. Анна Николаевна же заметила, что мне с такой славой лучше в школу не возвращаться. Не надо, наверное, было соглашаться на последнюю работу.
– То есть как не возвращаться?! – воскликнула Ира. – А мы?!
Она что, забыла? Ведь говорила о намерении уехать. Я поинтересовалась, откуда девчонки-то знают о существовании папы Сулеймана. Я лично узнала и его, и о нем совсем недавно.
– Да вы что, Марина Сергеевна?! – искренне удивились Ира с Алисой.
Мне пояснили, что папа Сулейман – хозяин нашего района (это я уже слышала от Стрельцова) и что все фирмы, бары, рестораны, торговые точки и ночные клубы, расположенные в округе, платят ему дань. Если кто-то открывает тут дело – должен вначале сходить на поклон к Сулейману Расимовичу, иначе ничего не получится.
Судя по словам девочек, выходило, что Стрельцов с Волконским – нанятые папой Сулейманом люди. У них, конечно, есть какие-то проценты в деле, но большая часть акций принадлежит Рашидову, и, следовательно, он имеет больше всех с каждого из направлений деятельности «Жар-птицы». Стрельцов с Волконским не определяют кардинальных линий политики. После беседы со Стрельцовым у меня сложилось несколько иное впечатление о «Жар-птице» – или он попытался его создать? Я решила, что Стрельцов – главный партнер. А может, Олег Вениаминович просто рисовался передо мной, показывая себя таким крутым, – просто как мужик перед женщиной?
Ольга Николаевна тем временем поинтересовалась, не знают ли девочки чего про некоего Валерия Павловича, он же Могильщик. Девочки переглянулись, наморщили лобики, а потом покачали головами, но обещали поспрашивать, если нас он интересует.
Мы попросили узнать все, что только удастся. Я же скрепя сердце обещала поговорить со Стрельцовым, а если получится, то и прямо с папой Сулейманом, но собиралась сделать это только в отношении Алисы. Насчет Иры я намеревалась поговорить с Наташкой.
Внезапно мы услышали во дворе вой милицейской сирены и выглянули в окно. Вооруженные дубинками люди в форме вбегали к нам в парадное. Наверное, кто-то из соседей их вызвал, увидев или услышав, что происходит на лестнице.
Мы припали к окну.
К моему удивлению и ужасу, из нашего парадного вывели не только Терентьеву и Белоусову, но и Светку с Наташкой, тоже каким-то образом ввязавшихся в драку.
Мне ничего не оставалось, как позвонить Родиону Степановичу Безруких, чтобы помог вызволить двух учительниц своего сына.
Капитан Безруких усмехнулся в трубку, когда я вкратце изложила просьбу – и свое понимание событий, – и велел мне вместе со старшим лейтенантом Терентьевым проследовать в наше районное отделение милиции.
Старший лейтенант уже обнимался с Иваном Петровичем, от которого мы с дочерью Ирой его с трудом оторвали. Алиса пошла домой, а мы с Ирой повели папу под белы рученьки к его коллегам. Старший лейтенант высказывался в том смысле, что его женушке только пойдет на пользу ночь в «обезьяннике». И дочь и я были с ним полностью согласны. Судьба моей тезки Терентьевой волновала меня очень мало, мне хотелось вызволить Светку с Наташкой.
Когда мы дружною толпою ввалились в отделение, там все гоготали, слушая задержанных. Безруких был уже на месте и добавлял какие-то детали. Нас встретили с распростертыми объятиями. Саше Терентьеву коллеги начали задавать вопросы насчет того, как он такую бабу терпит. Набравшийся смелости старший лейтенант заявил во весь голос, что он разводится и уходит к Наташеньке; он указал на мою подругу, сидевшую в уголочке с оплывшим глазом.
Супруга Терентьева, в присутствии которой было сделано заявление, разразилась колоритнейшими эпитетами в адрес моей подруги и своего мужа. Досталось и мне, и родной милиции, и дочери, которую мамочка уже успела заметить, и госпоже Белоусовой со Светкой в придачу.
Госпожа Белоусова, которая менее часа назад показалась мне исключительно стильной дамой, теперь выглядела неважнецки. Терентьева над ней хорошо поработала. Вещдок – дяди-Ванина гардина лежала тут же. У Белоусовой была разбита бровь, расцарапаны обе щеки, растрепаны и выдраны волосы, ранее гладко зачесанные назад, в «хвост», порвана одежда, теперь висевшая клочьями. Достойного сопротивления моей тезке она оказать не смогла. Приемами не владела, а по массе уступала примерно вдвое. На ее счастье, в парадном появились Светка с Наташкой, решившие забежать ко мне, чтобы просто поболтать после окончания всех дел с Валерием Павловичем. Подруги знали, что я днем отправила француза, следовательно, можно было это дело отметить. Светка с Наташкой шли ко мне с бутылочкой вина, которую пришлось разбить о голову Терентьевой, защищаясь от разъяренной фурии. Терентьеву это не остановило, а вот содержимое бутылки вылилось. От жены старшего лейтенанта теперь во все стороны несло алкоголем, а по ее лимонно-желтой кофточке растеклись разводы.
Можно сказать, что Белоусовой повезло, а то неизвестно, осталась бы она в живых: Терентьева переключилась на Наташку, как только ее увидела. Светка вступилась. Белоусова больше в драке не участвовала, а лежала на лестничной площадке, отходила. Но Светки с Наташкой против Терентьевой было явно недостаточно.
Вопли на лестнице побудили соседей со второго этажа вызвать милицию.
Среди сотрудников отделения нашлись родители наших со Светкой и Наташкой учеников. Так обычно и бывает: куда ни ткнешься в нашем микрорайоне – везде родители учеников или бывшие ученики, школа-то у нас одна. Просто спасу нет никакого. Наверное, после этого лета придется уходить из школы. А то как мы там появимся первого сентября? Пожар с трупами, я – участница отбора живого товара для отправки за рубеж, Светка с Наташкой задержаны милицией за участие в драке. Новости-то по округе разносятся с поразительной быстротой. На меня на улице скоро пальцем показывать начнут.
В отделении мы провели около двух часов, от души повеселив его сотрудников, изнывающих от скуки. В конце концов Светку с Наташкой отпустили, а Терентьеву с Белоусовой оставили. Белоусова пыталась возмущаться, требовать адвоката, но лучше бы она права не качала. Ее, конечно, тоже отпустили бы, если бы она сидела, как мышка, и не возникала, но она при виде меня как-то ожила и стала поливать меня грязью. На пару с трезвевшим Терентьевым мы ввели сотрудников районного отделения в курс дела относительно моего бывшего и требуемого за него выкупа. Сотрудники правоохранительных органов очень оживились, узнав, что гражданка Белоусова готова выложить за мужика двадцать пять тысяч «зеленых». Поэтому решили еще немного с ней побеседовать.
Когда Наташка со Светкой услышали, что Женю кто-то взял в заложники и требует за него такие деньги, они были поражены до глубины души и твердо заявили, что его с кем-то перепутали. Я была на все сто согласна с подругами, потому что не оценила бы бывшего и в сотую часть требуемой за него суммы, о чем поведала родной милиции. В любом случае у меня таких денег в наличии не имелось и в обозримом будущем не намечалось (если только клад не найдем, но не на выкуп бывшего же его тратить?).
Районное отделение было в курсе свалившихся на меня несчастий и поинтересовалось, как у меня с ремонтом. Я ответила, что дело продвигается очень медленно, да и не знаешь, с кого компенсацию требовать. Я тут же полюбопытствовала, не выяснили ли органы, кому принадлежал спрятанный у соседей скелет. К великому сожалению родной милиции, сделать они пока ничего не смогли. Того и следовало ожидать. Дело по угоревшим и взорвавшимся художникам было уже закрыто. Как мило. С этим, как мне объяснили, все было ясно. Кому как, подумала я, но промолчала. В любом случае Вася на момент гибели был без документов, да и станет ли областная милиция связываться с городской? Как я предполагала, Андрея тоже в живых давно нет.