Опомнился Витя только тогда, когда они пробежали полпути к коновязи.
— Да не спеши ты так! — жалобно сказал он. — У меня болит спина.
— Ишь ты, какой неженка! — усмехнулся Коля. — Старик в девяносто лет!..
— Посидел бы ты, согнувшись в три погибели.
— Ладно! Нечего болтать! — строго сказал Коля. — Мы идем на боевое задание!..
— Брось врать!
Коля даже приостановился, так его возмутил тон этого увальня.
— Ты свой колпак лучше сними… Вот скажу Дудникову, что ты трус!..
— Я — трус?! — И Витя полез на него грудью.
Кулаки у него были покрепче, чем у Коли, и неизвестно, что произошло бы дальше, если бы ребят не окликнул Дудников:
— Эй, мальцы! Идите сюда! Подержите коней!..
Мальчики повернулись и побежали к нему. Дудников дал каждому из них поводья и куда-то исчез.
Коле досталась та самая лошадь, которую он только что чистил. Она стояла покорно, глядя на него большими влажными глазами. Коля потрогал крепкое желтое седло и представил себе, как будет мчаться на ней через лес. Витин конь, высокий, рыжий, на тонких ногах, все время беспокойно приплясывал и норовил укусить его. Витя то и дело испуганно дергал поводья и кричал:
— Стой, чертов коняга!.. Я тебе сейчас!..
— Крепче держи, — поучал Коля тоном опытного кавалериста. — Пусть чувствует руку…
Витя пыхтел и кружился вокруг коня. Наконец он нашел выход: подвел его к кусту, и конь стал рвать листья своими желтыми зубами.
Они прождали минут десять. Вдали мелькала худощавая фигура Дудникова, он заходил то в одну землянку, то в другую, за ним, тяжело переставляя ноги, двигался Куликов, грызя черный сухарь.
Наконец все дела были сделаны, Дудников вручил партизану туго набитый вещевой мешок и повел его к ребятам.
— Приедешь, накорми хлопцев, — сказал он, когда, на радость Вити, Куликов отобрал у него строптивого коня. — Поезжайте!..
— А куда мы едем? — спросил Витя.
— На задание, — ответил Дудников, наблюдая за тем, как Коля тщетно пытается вскарабкаться на лошадь: стремя оказалось слишком длинным, и он никак не мог забросить на нее другую ногу. — Ну, давай подсажу! В седло-то когда-нибудь садился?
— Нет, — признался Коля.
— А если бы соврал, все равно бы не поверил.
Дудников подтянул ремни и подсадил Колю.
— Не гони! — строго сказал он. — Будешь ехать за Куликовым.
— А ты садись на попону позади меня! — сказал Куликов Вите. — Вот так! Держись крепче. Поехали!..
Вдруг Коля обернулся:
— А оружие?
Но Дудников только помахал им рукой.
Против указанного ему времени Куликов задержался всего на двадцать минут. Он доставил обоих ребят, мешок с продовольствием и еще кое-что нужное для успешного выполнения замысла.
Вскоре Куликов и ребята выехали на поляну, где их ждали Колесник и Геннадий Андреевич.
Коля, изловчившись, спрыгнул с седла на траву. Витя, которого порядочно потрясло на острой спине любящего подтанцовывать коня, попытался сползти, но, под общий смех, мешком рухнул на землю.
— Ну, теперь я вижу, что прибыли в полной исправности, — сказал, посмеиваясь, Колесник. — Отдохните, поешьте, а потом мы вам все расскажем.
Для того чтобы соблюсти полную конспирацию, обоих пастушков увели в лес и оставили там под охраной одного из партизан. Было решено отпустить их после того, как операция будет завершена.
Когда Коля и Витя поели, Геннадий Андреевич рассказал им о том, как задержали деревенских ребят, дал мальчикам посмотреть документы пастухов, показал корову, привязанную к дереву, невдалеке от дороги.
— Что же мы должны делать? — нетерпеливо спросил Коля.
— Вы возьмете хворостины, погоните корову на станцию и сдадите ее коменданту.
— Только и всего?
— Нет, — вмешался в разговор Колесник, — самое главное впереди… Вон видите там, вдали, желтые кубики?
Коля и Витя взглянули в сторону станции, где в ярких солнечных лучах золотились, словно нарисованные, квадратики.
— Видим, — сказали они в один голос.
— Что это, по-вашему?
— Сено, — догадался Коля.
— Правильно. Так вот, это сено должно загореться! Видите, сколько рядом эшелонов? Они наверняка взлетят на воздух…
— А как же это сделать? — спросил Витя. — Поджечь спичкой?
Колесник покачал головой.
— Нет, спички для такого дела не годятся. Там вокруг часовые. Не успеешь зажечь спичку, как тебя на месте ухлопают. У нас тут одна игрушка припасена. — И он протянул на ладони обычный спичечный коробок. — Он заряжен. Через час загорится сам по себе, и пламя его будет такое сильное, что сможет прожечь насквозь даже кровельное железо…
Коля взял коробок и взвесил на ладони: коробок был тяжелый. Он протянул его Вите — тот опасливо коснулся пальцами стертой этикетки, но в руки не взял.
— Когда будете пересекать переезд, — сказал Колесник, — один из вас — ну, хотя бы ты, Витя, — должен сильно хлестнуть корову, да так, чтобы она побежала к ближайшей платформе с сеном. Когда корова ткнется мордой в сено, вы станете ее оттаскивать. Один из вас заслонит другого. И тот должен ухитриться засунуть коробок в сено… Конечно, если к этому времени не подоспеет часовой. Рисковать не надо! — повысил голос Колесник. — В случае опасности бросайте коробок, вот и все… Понятно?..
— Понятно! — сказал Коля.
Витя, насупившись, молчал. Геннадий Андреевич тревожно взглянул на него:
— Ты чего, Витя? Боишься?..
— Я не согласен, — сказал мальчик.
— Не согласен?
Все посмотрели на него.
— Я могу только корову гнать, — проговорил он, не поднимая головы, — а коробок вы Коле отдайте… У меня всегда все из рук валится.
Геннадий Андреевич облегченно вздохнул.
— Ну конечно, Витя, коробок понесет Коля.
— Вот и все. — Геннадий Андреевич поднялся. — Сейчас я вам скажу, кто вы такие. Ты, Коля, теперь Семен Бушуев. Повтори.
— Семен Бушуев, — повторил Коля.
— А ты, Витя, — Василий Ломакин.
— Василий Ломакин, — повторил Витя.
— Семка и Васька, — сказал Геннадий Андреевич. — Вот вам документы. Не забудьте получить расписку на накладной… Теперь я вам расскажу про ваших родных, старосту и деревню, откуда вы идете…
Через полчаса оба мальчика уже знали наизусть свои новые биографии. Партизаны притащили хворостины, брошенные на дороге пастушками. Однако, когда ребята взяли их в руки, сразу вдруг стало заметно, что одеты они не по-деревенски. На Коле был пиджачок, а на Вите — новая клетчатая рубашка.
Опытный глаз Колесника сразу это подметил.
— Надо переодеться, — сказал он.
Все согласились. Ребятам пришлось подрожать на холоде, пока партизаны меняли одежду у задержанных парнишек, но зато через несколько минут Коля и Витя неузнаваемо преобразились.
Коля спрятал коробок в карман брюк.
— Ну, ребята, желаю вам удачи, — сказал Геннадий Андреевич и расцеловал обоих. — Главное, действуйте осмотрительно. И не торопитесь… Помните, вас послал староста, а до остального вам дела нет!.. Мы будем вас ждать…
— Не забудь, Коля, — напомнил Колесник: — через час коробок взорвется. Если не удастся засунуть его в сено, бросай, не держи…
— Ладно, помню. Мы пойдем, — сказал Коля.
Он повернулся и заскользил по склону вниз, к дороге. За ним с меньшей ловкостью пополз Витя. Колесник подмигнул Куликову, и тот побежал вслед за мальчиками.
Все молча следили за ребятами: вот они спустились вниз, вышли к дороге и остановились. Куликов отвязал корову от дерева и толкнул ее в бок. Мотая головой, она вышла на дорогу и также остановилась в ожидании. Тогда Коля хлопнул ее по холке хворостиной. Корова повернулась и покорно поплелась по дороге к станции. Это была старая, унылая корова грязно-белого цвета, с провалившимися боками, на которых темнели коричневые плешины. Видно, староста был ловкий шельмец, если решался всучить немцам такую старую и худую скотину. Корова шла медленно, понуро, будто догадываясь о своей печальной участи.
Некоторое время мальчики молчали. Жутковато было идти по этой дороге в чужой одежде, с чужими документами, погоняя чужую корову, прямо в руки к врагу. Хотя колхозные ребята и сказали, что на станции их никто не знает, но мало ли что может случиться! Вдруг староста возьмет да и приедет сюда, чтобы выслужиться перед начальством, или еще что-нибудь вроде этого произойдет. Разве все предугадаешь в таком деле!
— Ну, Витя, — сказал Коля, — а самого-то главного мы и не узнали.
— Чего? — приостановился Витя.
— Как зовут корову.
Но шутить Витя был не склонен.
— Иди ты! — сказал он. — Лучше помни, как тебя зовут. Тебя зовут Семка. Один раз ошибешься и погибнешь ни за что…
— Ничего, Вася! Живы будем, не помрем…
— А я не хочу помирать, — сказал Витя. — Я еще инженером хочу быть…
— Тише ты! — одернул его Коля. — Раз идешь на задание, только об этом и думай… Говори о коровах…
— А чего мне о коровах говорить? — обиделся Витя. — Что ты из себя умника строишь! Думаешь, я хуже тебя?
— Хуже не хуже, а от коробка отказался.
Витя тяжело вздохнул и ничего не ответил. Коля тоже приумолк. Корова вела их к перекрытому шлагбаумом переезду, и теперь уже были видны часовые, внимательно смотревшие на них.
Когда до шлагбаума осталось метров двести и часовой в сером мундире вышел вперед, поправляя на груди черный автомат, Коля занял свое место впереди коровы. Он все время чувствовал тяжесть в кармане. Казалось, этот несчастный маленький спичечный коробок весил пудов пять.
«Только быть спокойным, — говорил себе Коля. — Я подхожу, вынимаю документы, предъявляю их часовому, а потом Витя бьет корову в правый бок…»
Чем ближе шлагбаум, тем виднее, как просто осуществить этот план. Действительно, последняя платформа с сеном почти нависает над переездом.
Коля облегченно вздохнул. Разыграть все это ему казалось не так сложно. Он оглянулся и тихо сказал Вите:
— Подходим!..
Витя угрюмо взмахнул хворостиной, и это получилось у него как-то устало и безразлично: будь что будет!
Немецкий солдат весело взглянул на них из-под своей железной каски и окликнул почти миролюбиво:
— Хальт!..
Потом он подошел поближе, погладил корову по шее, почему-то заглянул ей в нос и сокрушенно покачал головой. Наверное, ему не понравилась ее худоба. Потом он опять неторопливо обошел ее вокруг, заметил плешины на левом боку и что-то проговорил, на этот раз с укоризной. Очевидно, решив растолковать ребятам свою мысль, нагнулся, сорвал с обочины дороги пучок травы и протянул его корове. Она взяла траву мокрыми губами и стала неторопливо жевать.
Всякий раз, когда солдат проходил мимо Коли, ему казалось, что тот внимательно смотрит на его карман. Молодое, с черными усиками лицо солдата казалось ему непроницаемым и весь он, затянутый в ремни с вороненым автоматом на груди, — таинственным и непонятным.
Наконец солдату надоела эта игра, он взял из рук Коли документы, бегло проглядел их и, очевидно ничего не понимая в русском языке, признал совершенно удовлетворительными.
Главным пропуском для него была корова. О том, что ее должны были пригнать, он, видимо, уже знал.
Он отдал Коле документы и отошел, чтобы поднять шлагбаум. Наступил решающий момент. Коля видел, как посерело лицо Вити, да и сам он ощущал кисловатый вкус во рту. Все поплыло перед глазами. Была только корова, желтая громада прессованного сена, возвышающаяся на платформе, и отчаянно тяжелый груз спичечного коробка в кармане.
Шлагбаум заскрипел и стал медленно подниматься. Коля стал рядом с Витей, а тот поднял хворостину, чтобы хлестнуть корову. Оттуда, где они стояли, до платформы было не больше десяти шагов.
И вдруг в одно мгновение весь их детально разработанный план разлетелся вдребезги! С противоположной стороны на середину переезда вышел другой солдат, огромного роста, с кинжалом на боку, и что-то крикнул часовому, тот со смехом ответил. Тогда пришедший подошел к корове, схватил ее за рог и, громко хохоча, потащил за собой.
Ребята поплелись следом. Все было потеряно. Оставалось только покориться судьбе. Самое большее, что они смогут сделать, — это принести назад расписку на накладной. Так много пережить, для того чтобы все кончилось провалом!..
Они миновали переезд, и солдат свернул к станции. Подойдя к дому, он что-то крикнул. Тотчас же из окон высунулись головы других солдат. Он крикнул, очевидно, что-то смешное, потому что ему ответили дружным смехом.
Дело, несомненно, касалось коровы. Ее сразу же окружили несколько солдат: они рассматривали ее и потешались.
Вдруг на верхних ступеньках лестницы показался высокий, худощавый офицер. Даже не взглянув на ребят, которые, всеми забытые, стояли в сторонке, он подошел к корове и брезгливо осмотрел ее. Обойдя несколько раз вокруг коровы, офицер движением пальца подозвал ребят к себе.
— Сволошь! — сказал он. — Скажить староста, что я бить палка!
— Понял, господин офицер, — сказал Коля.
Офицер опять повернулся к корове.
— Шулик! Прислать дохлый коров!.. — Он постоял немного, сокрушенно покачивая головой; вдруг у него возникло какое-то сомнение — он круто повернулся к Коле и сказал:
— Покашить документ!..
Коля протянул ему пропуск и накладную, смятые в его потных руках. Офицер долго читал, с трудом разбирая русские слова. Он тщательно сличил номер на пломбе, висевшей на шее у коровы, с номером, значившимся в накладной. Нет, все правильно. Подмены не было. И это еще больше взбесило офицера.
— Шулик!.. Его надо верьевка!.. — И он протянул Коле документы.
Но Коля вернул ему накладную обратно.
— Господин офицер, — сказал он, — здесь надо расписаться…
— Што-о?..
— Здесь вот надо расписаться! Поставить вашу подпись… А то нам попадет… Будут бить!..
Офицер кашлянул, вынул перо и быстро расписался, плотно и зло сжав тонкие губы.
— Старост надо верьевка!.. — повторил он и бросил накладную на землю.
Коля поднял накладную, тщательно расправил и спрятал за пазуху.
— Мы пойдем, — сказал он.
Офицер молча кивнул головой.
Мальчики отошли на несколько шагов, и вдруг Коля повернул назад.
— Господин офицер! — жалобно начал он. — Мы целый день ничего не ели. Дайте хоть кусочек хлебца.
Офицер удивленно и внимательно взглянул на мальчиков, и лицо его смягчилось. Пусть русские не думают, что немецкому воину трудно накормить голодного ребенка. Он что-то сказал солдату, который стоял к нему по ближе, и тот скрылся за дверью. Через минуту солдат вернулся с ломтем хлеба.
Взяв его, Коля низко поклонился офицеру и почему-то даже заплакал. Витя смотрел на него и ничего не понимал. Зачем им хлеб, и с чего это Коля стал вдруг унижаться перед немцами?
Жадно набивая рот хлебом, Коля быстро пошел вперед, и Витя старался от него не отстать. Так они дошли до вагонов.
— Рви у меня хлеб, рви!.. Отними и беги! — вдруг тихо сказал Коля. — Ну, хватай!.. И беги…
Рассуждать было некогда. Витя подскочил и вырвал хлеб из Колиных рук. Тут же Коля так стукнул ему под глаз, что у него все вокруг закачалось.
— Ты чего? — прохрипел Витя, не понимая, что происходит.
— Беги, тебе говорят! — зло прошипел Коля.
И Витя бросился бежать.
— Ах, так! — закричал ему вдогонку Коля и, схватив камень, со всей силы кинул его, намереваясь угодить в спину.
Поняв, что Коля не шутит, Витя рванул вперед что было мочи, а камни все летели и летели ему вслед.
Вдруг на его пути возник часовой. Растопырив руки, он схватил Витю:
— Хальт!.. Юнге!
Тотчас же подбежал Коля и вцепился в Витю:
— Отдай!.. Отдай!..
— Да ты что, сумасшедший! Возьми свой хлеб! — И Витя бросил хлеб на землю.
Их окружили солдаты. Часовой рассказал им, в чем дело, и они недобро поглядывали на ребят. Коля поднял хлеб, очистил его от земли и засунул в карман, всем своим видом показывая, что хлеб принадлежит ему и что он не намерен ни с кем делиться.
Часовой надавал им обоим крепких подзатыльников, перевел через переезд и строго приказал, чтобы они скорее убирались.
— Ты что, с ума сошел? — крикнул Витя, когда они отошли метров на двести и никто не мог их услышать. — Ты меня чуть не пришиб.
— Ничего, — усмехнулся Коля, — до свадьбы заживет! А знаешь, где коробок?