Я приготовила для вас обеих сюрприз. Би и Фил выжидающе уставились на нее, а Милли, наслаждаясь моментом, засмеялась.
— Нипочем вам не догадаться, какой, -поддразнила она.
— Не хотите же вы сказать, что пошли и купили квартиру в Монте-Карло?-с подозрением спросила Би.
— Нет, конечно. Я ведь уже являюсь гордым обладателем виллы «Мимоза». Большего и желать нельзя.
— Ну, давай, Милли, -нетерпеливо произнесла фил, -не томи нас.
— Я собираюсь стать матерью, — Милли взвизгнула от смеха, увидев, с каким недоверием подруги смотрят на нее. Затем она рассказала о телефонном звонке из Огайо.
— Их зовут Скотт и Джулия Ренвик. Девять и семь лет. Вам не кажется, что имена просто превосходны? Этот нахальный поверенный спросил, когда я буду дома, чтобы он мог отправить их самолетом в Нью-Йорк. Хотелось бы мне посмотреть, какая у него была рожа, когда я сказала, что «дом» теперь прямо здесь, на Ривьере. «Они могут приехать сюда и посещать местную школу», -сказала я ему.-«Если она достаточно хороша для принцессы Каролины, то сгодится и мне». Кроме того, -тут Милли сочувственно прижала руку к сердцу, -я подумала, что бедным крошкам после всего, что с ними произошло, будет полезно сменить обстановку. Но я предупредила его, что неделю или две им придется подождать. Пока не закончатся работы на вилле.
— Неделю или две?-слабо проговорила Би, вспоминая виллу, совершенно ободранную, пустую, как скорлупка, и кровельщиков, плотников и маляров, работающих не покладая рук. Там, где должен был быть новы» бассейн, зияла огромная яма, а садовники все еще выкапывали сорняки и укладывали слой свежего дерна.
— Ну, может, чуть подольше, -согласилась Милли. — Но я позвонила этому надутому дизайнеру по интерьеру и потребовала, чтобы он пошевелился. На все про все дала ему один месяц. В конце концов, -тут она умоляюще поглядела на Фил, -не могу же я заставить этих бедных ребятишек жить в гостинице. Это после долгого путешествия и всего, что выпало на их долю! Им нужен нормальный дом, и он у них будет. Представьте, меня, Милли Ренвик, в роли матери! После стольких-то лет.-При этой мысли Милли вновь зашлась смехом. — Этого не удалось добиться ни одному из моих никчемных мужей. Я всегда говорила, что во всем виноваты они.
Судьба Скотта и Джулии Ренвик стала основным предметом обсуждения за ужином, и лишь позднее, когда они остались одни, Би смогла показать Фил «документ» и письма Нэнни Бил.
Фил сказала, что Махони считает, что кто-то рассказывал Би о вилле.
— Это единственное логическое объяснение, -заметила она.-И тот же человек рассказывал тебе историю о том, как отец вернулся за ребенком. Поэтому ты ее помнишь.
— Раз так. Фил, почему я столь сильно чувствую это? Откуда это ужасное чувство, что я сама сижу на ступеньках и вижу, как рушится мой мир?
— Может, это был близкий тебе человек?
— Ты имеешь в виду человек, которого я любила? Но как можно забыть человека, которого так сильно любишь?
Фил покачала головой:
— Мой тебе совет, Би:не оглядывайся назад. Живи будущим. Прошлое само позаботится о себе. Когда-нибудь все само всплывет в голове, так же как запах мимозы в больнице, и ты все вспомнишь. Вспомнишь, кто ты такая.
Карие с медным отливом глаза Би в отчаянии глядели на Фил. Только Фил могла знать, как ужасно не знать, кто ты, и почему кто-то пытался тебя убить. Несмотря на то, что она понимала правоту Фил, Би жаждала узнать, что случилось с Нэнни Бил и маленьким Джонни Леконте, оставшимся на острове со злодеем отцом.
Ник заметил, что в газетной статье о смерти Марии-Антуанетты ее мужа постоянно называют месье Леконте, и он отправился в «Кафе дю Маран Бле», чтобы найти журналиста Маркана и спросить, знает ли тот, почему муж взял фамилию жены.
— Иностранец принял фамилию Марии-Антуанетты потому, что так было завещано ее отцом, -пояснил Маркан. — Отец сказал, что если Мария-Антуанетта когда-нибудь сменит фамилию, то потеряет права на наследство. Конечно, он пытался сделать так, чтобы она не вышла замуж. Ему была ненавистна мысль о том, что он может потерять дочь, пусть даже после смерти, и он решил, что, по крайней мере, она сойдет в могилу, нося его имя. Все, как видите, из-за наследства. И я уверен, что иностранец вернулся за своим сыном по той же причине, -добавил месье Маркан. — Поймите, друг мой, во Франции все еще действуют наполеоновский закон о наследовании, по которому муж не может получить всего имущества супруги. Прежде всего идут дети. В случае с Леконте оставался один ребенок, Джонни, и он автоматически наследовал половину состояния матери. Иностранец наследовал вторую и выплачивал налоги. Кроме того, у Леконте была недвижимость. Вилла «Мимоза» и квартира в Париже составляли лишь малую ее часть, и туда была вложена уйма денег. По закону, муж не мог продать ее сразу. Ему было необходимо дождаться восемнадцатилетия сына. Тогда недвижимость могла быть продана, а деньги поделены между ними.
— Я думаю, что когда иностранец понял, что обойти французские законы о наследовании ему не удастся, он вернулся и забрал сына как залог будущих доходов. Этот человек много тратил, -задумчиво произнес месье Маркан, — я готов спорить, что за пять лет он истратил большую часть своей доли наследства. Денег у Марии-Антуанеты оказалось меньше, чем он рассчитывал. Должно быть, ему понадобились деньги мальчика.
Ник позвонил в Лондонский банк и договорился о встрече на следующее утро с управляющими «Фондом Нэнни Бил».
— Может, теперь мы узнаем, что произошло с маленьким Джонни Леконте на далеком острове, -с надеждой сказал он провожавшей его в аэропорт Би.
Глава 19
Когда Фил через несколько дней вернулась в Париж, ее комната в гостинице выглядела так, словно туда вторгся продавец цветов. На каждом столе стояли душистые букеты, а на подушке лежала гирлянда из белых орхидей в гавайском стиле-леи. Там же была записка:
«Я по тебе соскучился. Прости, пожалуйста. Брэд». Она разделась, приняла прохладный душ и, обернув орхидеи вокруг шеи, позвонила Брэду:
— Спасибо за экстравагантную встречу, -улыбаясь, сказала она.
— Это была еще и попытка попросить прощения. Я не надеялся, что ты позвонишь. Я не заслужил этого. Мне кажется, я просто ревновал.
Покачав головой. Фил вздохнула:
— Но Брэд, ты ведь знал, что я собиралась не на свидание с другим.
— Я ревную ко всему, что отнимает тебя у меня. Повинуясь неожиданной вспышке прежней холодной независимости, она поинтересовалась:
— Разве это не безрассудно?
— Да. Но я безрассуден… когда дело касается тебя. Она засмеялась, дотронувшись до орхидей у себя на груди, и услышала, как он облегченно вздохнул, когда она пригласила его к себе.
Через полчаса она, обнаженная, если не считать орхидей, распахнула перед ним дверь. Волосы дымным облаком спадали ей на плечи. Фил размышляла, не изменились ли ее чувства к нему: ведь в разлуке у нее было время все обдумать. Но он был все так же обаятелен, хорош собой и самоуверен, как и раньше. Он медленно обвел ее взглядом, затем, недоверчиво покачав головой, сказал ей, что он-самый счастливый из всех живущих мужчин. Подхватив ее на руки, он отнес ее в постель.
Утром Фил отменила вылет домой и все встречи, назначенные на следующей неделе в Сан-Франциско. Она сдала номер в отеле и поселилась у Брэда.
Целую неделю они почти не выходили из дома, лишь иногда выбирались в бистро на углу или гуляли, держась за руки, по бульварам, не отрывая друг от друга глаз, в которых то и дело вспыхивало желание.
Фил ни о ком больше не могла думать. Она знала, что первый раз в жизни ведет себя безответственно, но ничего не могла поделать с этим. После долгих лет затворничества «ледяная девушка» стала чувственной женщиной, женщиной, чье тело восторженно откликалось на любовь Брэда.
И все же она понимала, что, хотя ей прекрасно знаком каждый дюйм его тела, человек этот остается для нее тайной. Брэд Кейн для нее чужой, они знакомы лишь несколько дней.
Иногда у нее появлялось чувство, что их занятий любовью ему мало, что он хочет идти дальше, к тем опасным играм, играть в которые она не желала. Как психиатр. Фил отчетливо сознавала, что в нем таятся скрытые чувства, желания, побуждения. Необоснованная вспышка ревности по поводу ее поездки уже это продемонстрировала. Но она была так увлечена им, что не обращала на это внимание. Она убедила себя, что не желает анализировать поведение своего любовника, а хочет лишь наслаждаться моментом.
Однажды, когда после занятий любовью они лежали, измученные, на постели, Брэд принялся рассказывать о своей семье.
Он сказал, что его дед, Арчер Кейн, был американским авантюристом. Арчер в тринадцать лет ушел из дома и отправился на Запад.
— Мой дед искал золото, копал уголь, собирал фрукты, работал на ранчо, делал все, что только может прийти в голову, -гордо сказал Брэд, улыбаясь.-В конце концов он оказался в Сан-Франциско, откуда и отплыл на Гавайи на судне, перевозившем на Большой Остров лошадей и коров. Ему было всего девятнадцать, когда он встретил свою будущую жену.
Фил повернулась к нему и, опираясь на руку, восхищенно слушала рассказ о невесте Арчера.
— Ее звали Лаилаи, что по-гавайски означает «Изящная». Она была любимой дочерью благородной гавайской семьи. Они с неохотой дали согласие на ее брак со светловолосым чужестранцем, да и то лишь после того, как семнадцатилетняя красавица пригрозила, что умрет, если ее сердце будет разбито.-Мой дед рассказывал, -продолжал Брэд, -что бракосочетание было очень пышным, как и подобает девушке с положением и достатком Лаилаи. Празднества и танцы длились четыре дня. Подавали луалу и печеную свинину, лососину «помиломи», гупий, галлоны «пои» и много чего еще. На невесте был ярко-голубой саранг, гирлянды из великолепных перьев, орхидей и мальвы. Венок из душистых цветов пакалана украшал ее блестящие черные волосы, спускавшиеся, по словам деда, ниже колен, словно переливающийся водопад.
— Арчер был очень красивым мужчиной. На нем была яркая цветастая рубаха, тоже увешанная множеством гирлянд. В качестве свадебного подарка он преподнес своей прелестной невесте ожерелье из жемчуга-некрупного, говоря по правде, но очень красивого цвета.
Брэд рассмеялся и разрушил волшебное очарование своего рассказа, цинично вставив:
— Неизвестно, где Арчер взял деньги для столь ценного подарка-все знали, что он не из богачей. Но они были простыми гавайцами и, в отличие от Арчера, понятия не имели о закоулках и улицах, куда может отправиться мужчина, чтобы за ссуду в несколько сотен долларов заложить свое будущее, и даже душу.
Арчер был сообразительнее, чем они: в обмен на жемчужное ожерелье он получил остров. Он был мал, но находился у побережья Мауи. Семья невесты владела им еще со времен короля Камеамеа. Это был их свадебный подарок молодой чете. Они надеялись, что Арчер сколотит там состояние, выращивая ананасы и сахарный тростник.
После того, как четырехдневные празднества завершились, жених и невеста отплыли на свой остров в каноэ. Часть пути их сопровождали сотни ярко украшенных каноэ гостей, певших традиционные прощальные песни «алоху». Дед рассказывал, что это было восхитительное зрелище. Он говорил, что и в самом деле почувствовал себя королем.
Вскоре аромат их венков из мальвы был поглощен резким соленым запахом Тихого океана. А когда другие каноэ повернули к родным берегам, Арчер увидел, что у его жены, машущей на прощание родным, слезы навернулись на глаза. Он нетерпеливо заставил ее повернуться и смотреть на их остров, на их будущее. Гавайское бракосочетание утомило ее. Арчер уже подсчитывал прибыли, ждущие его, когда он засеет остров и снимет урожай.
Брэд понимающе усмехнулся:
— Таким был мой дед Арчер. Я думаю, ты сочтешь его прагматиком.
— Я считаю, что это был жесткий человек, -сказала Фил, думая о романтичной юной невесте» такой прелестной и такой грустной: ведь ей пришлось оставить любящих родных.
— Верно, -согласился Брэд. Повернувшись к ней, он улыбнулся.-Тебе не скучно? Я столько раз слышал эту историю. Это часть семейных преданий Кейнов, передающихся из поколения в поколение.
— Нет, нет. Рассказывай дальше. Она уютно свернулась в его объятиях, уткнувшись лицом в его шею. Ей нравился его запах, его кожа, его мягкий голос.
— Тогда я расскажу тебе о нашем острове. Это сердце нашей семьи, ее душа, можно сказать. Если, конечно, она у нас есть. — Он резко, цинично рассмеялся. — Представь, как жадно вглядывалась Лаилаи в свой остров, скалистые очертания которого выступали из океана. Она увидела, что он мал, всего двенадцать миль в ширину и, может, лишь семнадцать в длину. У северо-восточной оконечности острова волны яростно бились о высокие отвесные скалы. Там были опасные подводные течения, способные за несколько секунд затянуть неосторожное каноэ в глубь океана. Но тихий юго-восточный берег был обрамлен пляжами с песком, белым, словно тальк. Там росли пальмы, морской виноград и всевозможные цветы.
По центру острова, словно позвоночник, бежала цепочка маленьких конусообразных гор вулканического происхождения. Разделив восточную и западную части острова, они задерживали идущие с Тихого океана штормы и дожди, выпадавшие на западе. Пологие горные склоны густо заросли гибискусом, и его красные, желтые и оранжевые цветы оживляли их. Лаилаи подумалось, что они похожи на гирлянды-ожерелья на шее Пеле, богини вулканов. Она была уверена, что дух богини витает здесь, ожидая нужного момента, чтобы появиться снова.
Западная сторона островка, за горами, была изрезана глубокими ручьями и перекатывающимися водопадами. Там росли высокие деревья, увитые лозами и лианами. Свободные пространства поросли густой травой, среди которой попадались участки, залитые блестящей черной лавой, которая много лет назад вытекла из вулканов и застыла, образовав каменную реку, тянущуюся до самого океана.
Более нежная восточная часть острова была бы пустынна, если бы какой-то древний исследователь не разбросал семена растущих в его родном краю сосен.
Эти невысокие деревья защищали долину от яростных лучей солнца. В их тени превосходно росли травы и плодовые деревья, питаясь водой, которая в изобилии стекала со склонов после дождей.
Ступив из каноэ на землю острова, юная Лаилаи схватила своего светловолосого красавца мужа за руку. Она оглядела извилистый белый пляж, высокие пальмы, яркие цветы на горных склонах и конические горы вулканического происхождения, похожие на груди богини Пеле. От счастья она даже вздохнула. «О, муж мой, -тихо молвила она, -мы должны назвать его Калани-небеса, ибо он такой и есть».
Фил взглянула на Брэда. В ее глазах стояли слезы. Он лежал на спине, подложив руки под голову, и глядел на потолок так, словно видел там этот божественный остров.
— Это самая романтическая история, которую мне довелось слышать, -прошептала Фил.
Скептически посмотрев на нее, он встал и налил стакан бренди. Он предложил и ей выпить, но она отказалась.
— Не думал, что женщина с научным складом ума будет так потрясена мыльной оперой, -насмешливо сказал он.-На самом деле романтика уже закончилась. Арчер Кейн получил, что хотел. Он был доволен и горд: он обладал своей землей. Первым делом он организовал гавайцев-безработных островитян — помочь ему построить небольшой дом из камня и дерева коа с крышей из пальмовых листьев.
Первый год он напряженно трудился, но урожай был плох. Арчер был нетерпелив и зол. Он думал, что остров заложит краеугольный камень в его состояние, но оказался неправ. Тогда он отправился в Гонолулу и принялся гулять со шлюхами на побережье, стараясь забыть свои проблемы. Он все еще был там, когда, через год с небольшим, ему рассказали о его жене.
Слуги видели, как Лаилаи надела свой свадебный саранг, на шею-гирлянды из мальвы и вплела в волосы ароматные цветы плюмерии. Бушевал яростный шторм, вздымая огромные волны. Лаилаи одна вышла в море в своем каноэ в эту ураганную ночь…-В светло-голубых глазах Брэда была тайна. — Больше ее не видели, -тихо закончил он.