— В прошлом, в одно из посещений моей долины, тебя сопровождала некая Лейла. Но она была совсем не старая…
— Все равно. Наши пути расходились и пересекались много раз, ее положение аналогично моему, в смысле обратного хода возраста.
— Она не участвовала в твоих совместных операциях с с Чедвиком?
— Нет, хотя она была в курсе.
— Кто-нибудь из вас имеет понятие, к чему ведет ваша странная жизнь в обратную сторону?
— Лейла, кажется, считает, что это лишь фаза более широкого цикла существования.
— А как считаешь ты?
— Понятия не имею. Возможно.
— А Чедвик все это знает?
— Да.
— Может быть так, что ему об этом известно больше, чем тебе?
Рэд покачал головой:
— Как тут определить? По-моему, все возможно.
— Отчего он так на тебя напустился?
— Когда мы расторгли деловые отношения, он очень горевал, потому что я испортил ему отлично налаженное дело.
— А ты действительно испортил?
— Думаю, да. Но он сам виноват — изменил образ операций, и мне стало скучно. Я бросил все, запутал дела и убежал.
— Но он по-прежнему богатый человек?
— Очень богатый.
— Тогда я подозреваю, что здесь кроется другой мотив, не только финансовый. Возможно, зависть к твоему благополучию.
— Возможно. Впрочем, нам это ничего не дает. Меня больше интересует его цель, а не мотивы.
— Я просто пытаюсь понять врага, Рэд.
— Знаю. Но больше мне добавить нечего.
Он проехал сквозь туннель и повернул к въезду на Дорогу. Тень, упавшая на машину, не покинула ее, когда она выехала на солнце.
— В твоей комнате все было вверх дном сегодня утром, — заметил Мондамей.
— Да. Так всегда бывает.
— А что это за знак, напоминающий китайский иероглиф, выжженный на двери? Он тоже всегда появляется?
— Нет. Это был… всего лишь китайский иероглиф. Он означает «желаю удачи».
— Как ты объяснишь его появление?
— Никак. Не знаю. Очень странно. Мондамей тонко засвистел.
— Помню, ты однажды оставил мне какие-то книжки… с картинками, тебе пришлось еще объяснять их мне.
— Боюсь, что…
— Карикатуры с подписями. Рэд снова зажег сигару.
— Не смешно, — сказал он.
Странная тень прикипела к кузову грузовика. Мондамей снова засвистел. Цветы начала петь.
Глава 2
Рэнди наблюдал, как замедляется пульсация бледного неба: каждый цикл становился все продолжительнее, пока наконец над ними не появилось серое небо дождливого утра. Они въехали на площадку обслуживания. С золотых и красных кленовых листьев падали капли, крыши домов покрыла изморозь.
Машина остановилась у топливного насоса.
— С ума сойти, — сказал Рэнди. — Ведь сейчас лето, а не осень.
— Здесь — осень, и если ты вдруг поедешь по ближайшему въезду, а потом двинешься на юг, то попадешь под огонь армии Конфедерации — или республиканцев, смотря где остановишься.
— Не шутишь?
— Нет.
— Да, наверное. К сожалению, я начинаю тебе верить. Но что тогда мешает людям генерала Ли сделать обход по обочине этой Дороги и захватить Вашингтон времен, скажем, Кулиджа или Эйзенхауэра?
— А ты когда-нибудь что-нибудь слышал о Дороге?
— Нет.
— Вот Только малое число людей и машин могут найти ее и воспользоваться ей. Я не знаю почему. Дорога — как бы живой организм.
— А если бы я не принадлежал к числу пригодных для путешествия?
— Возможно, мне все равно удалось бы вывести тебя на Дорогу. Очень много зависит от проводника.
— Значит, до сих пор не ясно, смогу ли я путешествовать самостоятельно?
— Да.
— Хорошо. Теперь предположим, один из офицеров Ли узнал о Дороге и научился перемещаться по ней. Что тогда?
— Те, кто знают секрет, не спешат поделиться им с остальными, как ты сам скоро увидишь. Но представим, что такой человек действительно проник на Дорогу. Представим, что ты все-таки воспользовался тем съездом, как я тебе предлагала, и задавил Джексона.
— Ну представим, и что?
— И после этого ты развернулся и приехал в начальную точку. Окажется, что на Дороге образовалось разветвление, «вилка», которой не было раньше. Теперь ты можешь двигаться либо по тому маршруту, где это событие имело место, либо по тому, где оно не произошло. Первый путь окажется весьма ухабистой дорогой, и, если по нему не часто будут ездить, он постепенно совершенно исчезнет. И наоборот — если только по нему и будут ездить, тогда тот, основной, практически перестанет существовать. Это крайне маловероятно, но произойди такое, и тебе станет все труднее ориентироваться. На таких боковых Дорогах легко затеряться и вообще не найти пути назад.
— Тем не менее следы старых маршрутов все равно остаются, хотя и стершиеся, почти невидимые из-за редкого использования?
— Теоретически да, они остаются — заросшие придорожной травой, пересеченные реками, заваленные оползнями. Попробуй, однако, их найди.
— А не легче ли заново открыть их, исправив первоначальное вмешательство каким-то новым воздействием?
— Попробуй. Вернись на старое место, которое уже выглядит совершенно незнакомым и отдели старое от нового. Обратного изменения основного события уже может быть недостаточно. И само новое изменение может иметь неожиданные побочные эффекты, это зависит от твоего подхода. Скорее всего, ты просто создашь новый маршрут, хотя он очень будет похож на первоначальный и, вероятно, тебя удовлетворит.
— Погоди, дай мне переварить все это. Позже я еще раз расспрошу тебя. Кстати, почему мы здесь остановились? Бензина у нас пока хватает.
— Потому что это заправочная на самообслуживании. Если ты раскроешь меня на 78-й странице и положишь текстом вниз — вон в тот ящик возле шоссе, я смогу послужить в качестве кредитной карточки, переводя деньги со счета моего прошлого хозяина. Действует ли еще его счет — это я узнаю, когда ты уложишь меня в ящик. Возможно, мне удастся определить, где он заправлялся в последний раз, и мы направимся туда.
— Хорошо, — сказал Рэнди, поднимая Листья с сиденья и открывая дверцу. — А скажи, пожалуйста, на чье имя открыт этот счет?
— На имя Доракина.
— Гм-м… что это за имя?
— Не знаю.
Рэнди обошел машину, положил книгу в указанный ящичек. Внутри загорелся свет.
— Можешь заливать бак, — донесся приглушенный голос Листьев. — Счет по-прежнему действует.
— Получается, что мы вроде как воруем?
— Проклятие, если он действительно твой родитель, то по крайней мере бензина-то может для тебя купить!
Рэнди снял крышку с горловины бака, вставил в отверстие носик шланга и опустил рычаг.
— Последний раз он заправлялся на стоянке в раннем В-16, — сказала Листья. — Туда мы сейчас и направимся, расспросим людей.
— Кто присматривает за всеми этими станциями и стоянками?
— Это странный люд: изгнанники, беглецы — все, кто не может или не хочет вернуться в родное время или приспособиться к новой эпохе. А также пресыщенные бродяги — они побывали везде и теперь предпочитают вот такие тихие местечки вне времени и места.
Рэнди хмыкнул:
— Может, где-то поблизости пишет очередную книгу Амброс Бирс?
— Собственно…
Счетчик щелкнул, Рэнди извлек наконечник крана и завинтил крышку.
— Ты сказала В-16. Как я понял, это шестнадцатый век?
— Да. Большинство тех, кто выезжают по Дороге за пределы своего сектора, вскоре осваивают своего рода торговый жаргон — дорожное линго, искусственный, известный повсюду язык.
Рэнди поднял крышечку ящичка, вытащил книгу.
— Ты не поучила бы меня, пока мы будем ехать? — попросил он. — Я всегда интересовался языками, а этот, похоже, может пригодиться.
— С удовольствием. Они сели в машину.
— Листья, — сказал Рэнди, усаживаясь за руль, — у тебя ведь есть какие-нибудь оптические сканнеры?
— Да.
— Между последней страницей и обложкой лежит фотография. Ты видишь ее?
— Нет, она повернута в другую сторону. Положи ее в любое другое место. Лучше всего на страницу семьдесят восемь…
Рэнди вытащил снимок, сунул в середину книги, плотно прижал страницы. Прошло несколько секунд.
— Ну как?
— Я рассмотрела снимок.
— Это он? Доракин?
— Да… скорее всего. Если и не он, то кто-то очень на него похожий.
— Тогда отправимся в путь и найдем его. Рэнди завел мотор.
— А чем занимался Доракин?
Последовала долгая пауза, потом Листья сказала:
— Я не совсем уверена, но довольно долго он перевозил разные грузы. И зарабатывал приличные деньги. Большую часть этого времени он был партнером одного человека по имени Чедвик, который впоследствии переместил операции в верхние секторы Дороги. Этот Чедвик стал чрезвычайно влиятельной фигурой, очевидно, в результате своих операций, и партнерство распалось. Это произошло примерно в то самое время, когда он… забыл меня, неожиданно уехал. В общем, определенно можно сказать лишь то, что он занимался перевозками.
Рэнди кивнул.
— Но я часто задумывалась… — продолжала Листья.
— О чем?
— Не относится ли он к той категории людей, которые не могут найти Дорогу домой. Он все время, как мне казалось, что-то искал. И я не знала точно, откуда он родом. Он очень много времени проводил на боковых ответвлениях. Затем я поняла, что он действительно пытается… изменить ход событий в том или ином месте. Вот только воспоминания о прежнем ходе событий у него сохранились какие-то неполные, словно произошло это очень и очень давно… Да, он много поездил.
— Ну, уж в Кливленд он точно заглянул. По крайней мере, недолго… Что это был за человек?
— Трудно сказать. Неугомонный — если попробовать выразиться одним словом.
— Я хотел спросить… какой по натуре? Честный или наоборот? Славный парень или так, ничего стоящего?
— В разные времена бывало по-разному. Его характер вдруг иногда изменялся. Хотя позже, уже в самом конце, он явно стремился свернуть себе шею.
Рэнди покачал головой:
— Наверное, мне придется подождать, пока мы не найдем его самого. Как насчет урока языка?
— Отлично. Начнем.
Глава 1
Рэд вдруг повернул вправо, не снижая скорости.
— Ты что делаешь? — спросила Цветы.
— Двенадцать часов за рулем — слишком много. Мне нужно поспать.
— Откинь спинку, а я буду вести. Рэд покачал головой:
— Хочу вылезть из кабины и немного отдохнуть по-настоящему.
— Тогда регистрируйся, пожалуйста, под липовым именем.
— Регистрироваться здесь негде, никаких гостиниц нет. Мы разобьем лагерь. Вокруг все спокойно.
— Мутанты, радиация, ловушки?
— Ни того, ни другого, ни третьего. Я здесь уже бывал, все чисто.
Он притормозил, нашел поворот, выводивший на узкую неровную дорогу. Небо пропульсировало до фазы розово-багряной вечерней зари.
В отдалении виднелись озаренные лучами заходящего солнца руины города. Рэд снова повернул.
— «Беги же от земной болезнетворной гнили…» — отметила Цветы. — Ты намерен расположиться на ночлег в музее смерти?
— Вовсе нет.
Теперь они ехали по проселочной дороге. Дорога некоторое время петляла по склону горы, потом скрипучим мостом пересекала узкое ущелье, огибала обрыв и выводила на равнину, опять в виду руин города.
Рэд вывел пикап в поле, там и сям усеянное кратерами и ржавеющими останками наземных и воздушных машин. Он затормозил на обширном свободном участке. Необычных очертаний тень, что лежала теперь на крыше грузовичка, начала принимать форму некой рептилии, темнеть и густеть.
— Измени внешний вид автомобиля, чтобы он не выделялся на фоне всех остальных обломков, — сказал Рэд.
— Временами все же у тебя возникают трезвые мысли, — заметила Цветы. — Мне понадобится пять или шесть минут. Не выключай мотор.
Когда начались изменения, тень сократилась в размерах, превратилась в круг, соскользнула с крыши пикапа и быстро метнулась к разбившемуся неподалеку самолету.
Рэд и Мондамей огораживали территорию лагеря. Воздух, встревоженный их деятельностью, был сух, в нем уже ощущалось предвестие надвигающейся прохладной ночи. На востоке собирались кучи облаков. Где-то жужжало насекомое.
Тем временем кузов грузовичка стал ржаветь, появились вмятины и пробоины. Ржавого цвета пятна поползли по голубой краске. Машина накренилась на один бок.
Рэд вернулся к пикапу и вытащил пакет с едой и спальный мешок. Мотор стих.
— Готово, — доложила Цветы. — Ну как, нравится?
— Отлично. Безнадежная развалина, — ответил Рэд, растягиваясь на разложенном спальном мешке и открывая пищевой контейнер. — Благодарю.
Подошел Мондамей, сказал тихо:
— Я не обнаружил ничего, что представляло бы непосредственную опасность в радиусе десяти километров.
— Что значит «непосредственную»?
— Вокруг нас большое число неразорвавшихся бомб и неиспользованного боеприпаса — оружие разрушенных машин.
— Непосредственно у нас под ногами ничего нет?
— Нет.
— Радиация? Отравляющие газы? Бактерии?
— Отсутствуют.
— Тогда ситуация признается удовлетворительной. — Рэд начал опустошать контейнер.
— Ты говорил, что долго пытался изменить события во многих местах, — произнес Мондамей. — В соответствии со своими воспоминаниями?
— Да.
— Исходя из того, что ты рассказывал о природе твоей памяти, уверен ли ты, что узнаешь верную ситуацию, даже если случайно наткнешься на нее?
— Совершенно уверен. Я теперь помню еще больше.
— И если обнаружишь искомую дорогу, то вернешься по ней домой?
— Да.
— Что это за место?
— Не могу тебе сказать.
— Как же ты его тогда опознаешь?
— Если увижу, узнаю…
— Узнаешь? Тебя трудно понять.
— До конца я и сам себя не понимаю, но постепенно все становится яснее.
Небо успело потемнеть, выставляя напоказ свое звездное богатство. На востоке всплыл осколок луны. Стояла кромешная тьма, не считая сигары Рэда. Он потягивал греческое вино из глиняной амфоры. Поднялся прохладный ветер. Цветы что-то наигрывала едва слышно — кажется, Дебюсси.
Тень, чернее ночной черноты, проскользнула к вытянутой ноге Рэда.
— Белквинит, — тихо промолвил он — и ветер будто затих, а какая-то примесь в сигаре заставила огонек зашипеть и вспыхнуть на мгновение.
— Ну его к дьяволу, — сказал Рэд через минуту.
— Что именно? — спросил Мондамей. — Что к дьяволу?
— Чедвика.
— Я считал, что мы уже все обсудили. Ни один из альтернативных вариантов не показался тебе достаточно привлекательным.
— Игра не стоит свеч. Не стоит свеч этот толстый болван. Он даже драться не станет сам.
— Болван? Ты ведь сказал, что он очень умный.
— Умный! — фыркнул Рэд. — Пока дело касается черной десятки, он достаточно умный. Ну и что из этого?
— Что же ты намерен делать?
— Найду его и выясню некоторые вещи. Кажется, он знает обо мне больше, чем я думал. И он мне расскажет, что ему известно и чего не знаю я сам.
— Это твои новые воспоминания?
— Да. И, возможно, ты прав. Я…
— Здесь что-то есть. Рэд вскочил на ноги.
— Близко?
Тень метнулась за грузовик.
— Нет. Но оно двигается в нашу сторону.
— Животное, растение, минерал?
— Машина. Приближается осторожно… Скорее в грузовик!
Заворчал мотор, Рэд плюхнулся на сиденье. Дверцы хлопнули, началась обратная трансформация.
Цветы вслух повторила переданные ей слова Мондамея:
— Какая великолепная машина-убийца! Хотя во многих отношениях ее портит органический придаток. Тем не менее весьма искусная конструкция!
— Мондамей! — крикнул Рэд, когда грузовичок вздрогнул. — Ты обо мне не забыл?
— Конечно, Рэд. В такой момент я не мог бы о тебе забыть… Ого, однако и скорость же у нее!
Грузовик скрипел и дергался. Мотор два раза закашлялся. Дверца открылась и захлопнулась.
— Что это за штука?
— Большая машина, вроде танка, с потрясающим набором оружия, и управляется отделенным от тела человеческим мозгом — похоже, немного спятившим. Не знаю, прятался ли этот агрегат где-то здесь или его привезли специально, чтобы ждать твоего прибытия. Тебе подобные создания знакомы?