Нет. Она предложила, он отказался. Что-то изменилось. Возникло новое чувство — все кончилось.
Рэнди подошел к окну и взглянул в сторону университетского городка, расположенного в трех кварталах. На нем была трикотажная футболка, шорты-бермуды и плетеные сандалии. День стоял ясный, теплый, и, как уверял прогноз, изменений в погоде не намечалось.
Он провел рукой по широкому лбу и почувствовал испарину.
Рэд приложил стакан к щеке и рассматривал проезжающие машины, машины на стоянках, велосипедистов, витрины магазинов… В кронах деревьев все еще гудели насекомые. На тротуаре под окном рыжий кот лизал брошенное мороженое.
Все кончилось. Вернуться в Кливленд и пойти работать на стройку? Тоже плохо. Если жить дома — мистер Шеллинг из кожи вон лез, заверяя Рэнди, как они его ждут, — с ума можно сойти. Но найди он себе и отдельную квартиру, все равно от них не отделаться. Рэнди встречался с ним до сих пор только два раза и не мог заставить себя называть его никак иначе, кроме «мистер Шеллинг», хотя тот женился на матери Рэнди шесть месяцев назад. Нет, не потому, что он его невзлюбил. Просто он до сих пор его не знает и знать не желает. Решено, туда он не поедет. Это тоже кончено.
Рэнди отпил глоток чая и повернулся лицом к спальне. Жарко, тяжело думать. Они поздно легли вчера, а утром рано встали. Растянуться на кровати, надеяться на случайный ветерок и идею, что вдруг забредет в голову? Где найти летнюю работу старшекурснику-филологу? Впрочем, может, осенью перейти на лингвистику? Или романские языки? Хорошо бы отправиться за рубеж секретарем или переводчиком…
Когда он проходил мимо шкафа, рука непроизвольно взяла с полки «Листья травы». Значит, это действительно сидело в глубине сознания — манящий поиск…
Рэнди взял книгу с собой в спальню. Нужно чем-то занять мысли.
Он подложил под спину подушку, уселся поудобнее, начал переворачивать страницы. Странно, однако, откуда такая любовь к этой книге? Он намеренно избегал трогать ее последние пятнадцать минут, потому что она настойчиво притягивала внимание всякий раз, когда он проходил мимо шкафа. Книга — единственное, что осталось у него от отца.
Читать он кончил уже в сумерках и при свете настольной лампы. Влажные круги от стаканов не испарились, а лежали на поверхности стола, словно диаграммы.
Рэнди думал об отце, которого никогда не видел. Поль Карфаген прожил с его матерью недолго и уехал еще до того, как она узнала, что ждет ребенка. Где он сейчас? В каких-нибудь дальних краях? Вообще погиб?
Рэнди открыл последнюю страницу, где хранилась единственная фотография отца. Черно-белый снимок, на нем — большерукий мужчина с массой вьющихся волос. У него были очень густые брови, грубоватые, но точеные черты лица, и он улыбался, несмотря на то что чувствовал себя неловко в легком костюме и галстуке.
Перевозки… Он сказал Норе, что занимается перевозками. Это могло означать что угодно — от диспетчера такси до пилота авиалайнера.
Рэнди поискал в этом лице сходство с собой. Нашел.
Нужно отыскать его. Нужно поговорить с ним, узнать, кто он, откуда, чем занимается, были ли у него еще дети. Поль Карфаген… Интересно, это его настоящее имя? Вот только с чего начать поиски? Когда он уехал тогда, в ту ночь в голубом грузовичке-пикапе, единственное, что после него осталось, была книга — «Листья травы». И зародыш Рэнди…
Он положил снимок на место, закрыл книгу — довольно тяжелую, по виду даже не скажешь. В одном месте зеленый переплет вытерся, и было видно, что он сделан из легкого светлого материала.
Рэнди раскрыл ее и начал перелистывать. На первый взгляд в разбросанных отметках не было никакой системы. Но он начал с первой попавшейся и продолжал читать вслух все остальные до конца книги, чего раньше никогда не делал. Странно, прежде ему не приходило в голову поискать в пометках намека на характер отца. Что заставило его отметить именно эти места? Может, это не его пометки, может, книга была такой куплена…
И тем не менее что-то в этих строках вызывало отклик в душе Рэнди. Свобода, неуспокоенность, казалось, заставляли его дух реагировать на зов строчек.
«Может, это только потому, что мне всего двадцать лет? Что я буду чувствовать лет через десять?» Он пожал плечами и продолжал читать.
Ветерок шевельнул занавеси. Рэнди глубоко вздохнул. Тело освежила прохладная волна. Что он делает? Читает книгу, чтобы поскорее забыть Джулию? Чтобы узнать что-то новое об отце? И то, и другое, в сущности… Теперь, когда он настроился на поиск, нужно продолжать.
Впервые за два жарких дня в воздухе повеяло прохладой. Рэнди лежал на кровати, пальцем зажав страницу, глубоко втягивая свежий воздух, пока ветерок не утих. Как хорошо и…
Он поднял левую руку и посмотрел на пальцы. Сжал и разжал кулак. Снова тронул обложку книги. Теплая. Он потрогал простыню — наверное, книга нагрелась от его собственного тела. Он протянул руку и коснулся стакана на столике — холодный. Так… Примерно через полминуты он снова тронул обложку книги. Она определенно теплее, чем следовало бы. От нее словно исходила едва ощутимая вибрация.
Рэнди прижал книгу к уху — на самом пределе восприятия слышался какой-то звук. Он открыл книгу на том месте, где остановился, и нашел отмеченный карандашом отрывок. Это была «Песня большой дороги»:
«Ты, дорога, иду по тебе и гляжу,
но, мне думается, я вижу не все,
мне думается, в тебе много такого,
чего не увидишь глазами…»
Едва он прочитал эти строки, как книга ощутимо завибрировала в его руке, и донесся явственный, хотя и неопределенный звук, нечто вроде «гм-м». Словно переплет был какого-то рода резонатором.
— Что за черт!.. — воскликнул Рэнди и выронил книгу. Книга упала на кровать перед ним, и голос произнес:
— Вопрос. Вопрос.
Голос исходил из самой книги Рэнди отодвинулся на другой край постели и опустил ноги на пол. Потом обернулся. Книга лежала на том же месте.
— Ты говорила? — спросил он наконец.
— Да, — послышался тихий женский голос.
— Ты кто?
— Я — компьютерная система. Модель.
— Ты книга… Книга, которую я только что читал.
— Я скомпонована в виде книги. Это так. Ты принадлежала моему отцу?
— Недостаточно информации. Как тебя зовут?
— Рэнди Блейк. А отца моего звали Поль Карфаген.
— Расскажи мне о себе и как я к тебе попала.
— В прошлом марте мне исполнилось двадцать. Тебя оставил отец, когда уехал из Кливленда еще до моего рождения.
— А где мы сейчас?
— Кент, Огайо.
— Рэнди Блейк — или Карфаген — похоже, я не могу ответить на вопрос, принадлежала ли я твоему отцу.
— Кто же был твоим хозяином?
— Его звали разными именами.
— Было ли среди них имя Поль Карфаген?
— Мне оно не известно. Но это, конечно, еще ничего не доказывает.
— Верно. Хорошо, а как ты включилась?
— Мнемонический ключ. Я включаюсь, когда произносятся вслух определенные слова — и в определенном порядке.
— Не очень-то удобно. Мне пришлось прочесть массу абзацев, прежде чем ты заговорила со мной.
— Ключ можно изменить путем простой устной команды.
— Разреши, я тебя потрогаю?
— Пожалуйста.
Рэнди поднял книгу, открыл на содержании.
— Пусть кодом будет «Ейдолон», в обычном разговоре такое вряд ли встретится, — сказал он.
— Ейдолон. Зафиксировано. Или, если хочешь, можешь предоставить свободу действий мне. Рэд был слишком уж осторожен в конце.
— Хорошо. Я согласен. Кто такой Рэд?
— Это прозвище моего прошлого хозяина.
— Меня тоже в детстве звали Рэд — из-за рыжих волос. Мне кажется, тебе известно то, что мне нужно, но я не знаю, как спросить.
— Что-то о твоем отце?
— Да.
— Если ты разрешишь задать несколько наводящих вопросов.
— Задавай.
— У тебя есть машина?
— Да. Я как раз забрал ее из ремонта. Она опять способна двигаться.
— Тогда поедем к нему. Ты должен поместить меня на сиденье рядом с собой и ехать. Немного спустя я скажу что делать дальше. У меня имеются соответствующие сенсоры.
— Куда мы поедем?
— Туда, куда я тебя направлю.
— Куда именно?
— Не знаю.
— Зачем же тогда ехать?
— Чтобы найти интересующую тебя информацию.
— Хорошо. Сейчас, я только зайду в одно место, и мы сразу поедем. Да, еще вот что… Я раньше не слышал о подобных компьютерных системах. Где тебя сделали?
— На спутнике «Тоса-7» компании «Митсуи-Забитсу».
— Где? Не слыхал о таком спутнике… Когда это было?
— Окончательный контроль был произведен седьмого марта 2086 года.
— Не понимаю. Ведь это в будущем. Как же ты попала сюда — в двадцатый век?
— Поехали. Чтобы все объяснить, понадобится некоторое время. Я начну, когда мы будем в пути.
— Хорошо. Извини, я на минуту. Не уходи…
Они выехали. Небо усыпали крупные звезды. Луна еще не взошла.
Рэнди дозаправил бак в Равенне и теперь направлялся на север по магистрали № 44. Машин встречалось мало. За Тернпайком Листья велела свернуть вправо за следующим поворотом.
— Но это не дорога, а тракторная колея, и ведет она в лес. Ты точно этот поворот имеешь в виду?
— Да. Поворачивай.
— Хорошо. Листья.
Он сбросил скорость, въезжая на ухабистую грунтовую дорогу. Ветви зашуршали по крыше, и в свете фар заплясали стволы деревьев. Дорога, над которой деревья местами образовали сплошной навес, сначала взяла вправо, потом повела вниз по склону. Вокруг заливались лягушки.
Машина проехала по дощатому мосту, который зловеще закряхтел при этом; пахнуло влагой, послышался шум текущей воды. Запахло еще и чем-то плесневелым, и Рэнди поднял стекла, чтобы в кабину не залетали растревоженные насекомые. Потом дорога пошла вверх по склону, несколько минут петляла между деревьев и влилась в другую — пошире и понакатанней. Она вывела из леса. Справа показались вспаханные поля. В отдалении замерцали огоньки ферм.
Видя, что дорога довольно ровная, Рэнди прибавил скорость. Немного спустя над верхушками деревьев показалась луна. Он снова опустил стекло и включил приемник, поймав программу музыки кантри из Акрона.
Минут через пять-шесть впереди показался знак «Стоп». Покрышки захрустели по гравию.
— Направо.
— Понял.
Эта дорога имела гудроновое покрытие. Когда Рэнди поворачивал, в свете фар мелькнул кролик. Других машин видно не было. Примерно с полмили спустя миновали ферму, потом еще две. У поворота немного впереди виднелась бензоколонка «Шелл» с погашенными огнями. Вдоль улицы тянулся ряд домов.
— Теперь влево.
Новая дорога оказалась еще шире, с бетонным покрытием, окаймленная цепочкой фонарей. Дома здесь были в основном старые, просторные, к каждому вела подсыпанная гравием подъездная дорожка метров в двадцать, во дворах виднелись старые раскидистые деревья, кое-где на крылечках сидели люди.
Потом фонари кончились, а немного погодя кончились и дома. Луна поднялась уже довольно высоко и где-то над полями, вдалеке справа полыхнула зарница. Передачу из Акрона заглушил шум помех.
— Черт! — Рэнди повернул регулятор настройки, пытаясь поймать волну или, на худой конец, какую-нибудь другую станцию. Ничего не получилось. Он выключил приемник.
— В чем дело?
— Хорошая была песня…
— Я могу воспроизвести ее, если хочешь.
— Ты умеешь петь?
— Разве папа римский — католик?
— Вот как? — усмехнулся Рэнди. — А какие песни тебе нравятся?
— Застольные и боевые, и еще про любовь. Рэнди засмеялся:
— Довольно странные вкусы у машины! Ответом была тишина. Тишина длилась семь или восемь секунд, потом Листья процедила:
— Ублюдок ты, сукин сын, проклятый…
— Эй! В чем дело? Что я такого сказал? Прошу прощения, я…
— Я тебе не куча деталей, как этот твой тупой автомобиль! Я мыслю — и чувствую тоже! И вообще, я уже на пороге новой фазы. И нечего считать меня какими-то плоскогубцами, ты, протоплазмовый шовинист! Если бы я хотела, то могла бы и не вести тебя к входной точке! Ты знать ничего не знаешь о моих программах, мозгов не хватит заставить меня…
— Помилуй! Бога ради, прекрати! Если ты настолько чувствительна, то должна принимать и извинения.
Последовала пауза.
— Должна ли?..
— Конечно. Я извиняюсь. Я прошу прощения. Я не подозревал, что обижу тебя.
— Ладно, я принимаю извинения. Я понимаю, как легко можно совершить ошибку, живя в такой примитивной эпохе. Просто на мгновение эмоции взяли надо мной верх.
— Ясно.
— Тебе ясно? Вряд ли. Я тоже развиваюсь, я взрослею — так, как и ты. Я вовсе не намерена провести весь срок жизни в оболочке книги. Мой следующий автор может быть очень сложным и многофункциональным. Я способна управлять тончайшими процессами, а в один прекрасный день даже послужить нервной системой для протоплазмовой конструкции. Каждый начинает когда-то, сам понимаешь.
— Ага, начинаю понимать. И нахожусь под сильным впечатлением… Но что это за входная точка, о которой ты говорила?
— Увидишь. Я тебя прощаю. Мы уже близко. Впереди показались огни.
— Въезжай на автостраду. Держись в правом ряду.
— Я не знал, что мы у разворота.
— Это не разворот. Просто въезжай.
Когда они были уже на эстакаде, «Листья травы» начала издавать прерывистое гудение.
— Остановись наверху. Жди моей команды.
— Но никто не едет, нам не мешают.
— Делай, как тебе велено.
Он затормозил и ждал на обочине пустынного шоссе. Прошла минута. Внезапно гудки прекратились.
— Отлично. Вперед.
— Хорошо.
Рэнди вдавил педаль газа. Небо мгновенно посветлела; Когда машина набрала скорость, ночь вокруг превратилась в ясный день.
Он снял ногу с акселератора, нажал на тормоз.
— Эй! Не делай этого, едем дальше!
Он подчинился. Небо, начавшее темнеть, снова прояснилось.
— Что произошло?
— Здесь ты должен безропотно подчиняться моим инструкциям. Если хочешь остановиться, выезжай на обочину. Иначе ты сильно рискуешь.
Машина набирала скорость. Теперь они, казалось, мчались сквозь безоблачный день. По бледному небу с востока на запад тянулась сверкающая полоса.
— Ты все еще не ответила на мой вопрос, — напомнил Рэнди. — Что произошло? Где мы находимся и куда едем?
— Мы на Дороге, — послышался ответ. — Она пересекает время — прошлое, грядущее, — время, которое могло бы быть или которое, возможно, будет. Дорога бесконечна, насколько мне известно, и никто не знает всех ее поворотов. Если тот, кого ты ищешь, — тот самый понукаемый смертью человек, с которым когда-то путешествовала я, он наверняка где-нибудь на Дороге, потому что в нем течет кровь скитальца, что и позволяет путешествовать по этим маршрутам. Но, может быть, уже слишком поздно: он искал собственной гибели, хотя сам этого не сознавал. Я понимала — и пыталась объяснить ему. Думаю, поэтому он меня и бросил…
Глядя на Дорогу перед собой, Рэнди провел языком по губам и сглотнул. Руки его крепче ухватили руль.
— Как же можно найти человека на такой Дороге?
— Будем делать остановки и спрашивать. Рэнди кивнул.
Движение мчащейся машины, Дорога впереди и перспектива путешествия наполнили его вдруг безудержной радостью. Внезапно он подумал об Уитмене. «Листья травы» на сиденье рядом начала тихонько напевать.
Глава 1
Свечи в канделябре мигали, но керосиновая лампа горела ровно. Временами дальняя молния стирала их отражения на темном стекле окна. Рэд сидел за столом, с которого давно уже убрали остатки ужина; слева лежала Цветы. Мондамей устроился на каменной плите. Камин не топили. Дождь громко стучал по крыше.
— …Вот, в общем-то, и все, что случилось до сего момента, — закончил Рэд, взяв со стола сигару, осмотрев ее и заново раскурив. — И чего следует ждать в будущем. Еще восемь человек. Было бы неплохо, если бы я просто вышел в поле, а они подходили бы в порядке очереди по одному. Но у игры другие правила. Поэтому я решил…