Так они прислали Сиену в его камеру. Она жестко оседлала его, именно так, как ему хотелось, и он восстановил свои силы — даже быстрее, чем обычно. Впервые за время их единства с демоном Разврата он дважды испытал влечение к одной и той же женщине.
Парис решил оставить ее при себе. Наказать ее, несомненно, но все равно удерживать ее рядом до скончания ее дней. Потому что на краткий миг он возомнил, что нашел женщину, которой под силу спасти его. Он больше не беспокоился о том, что она сотрудничала с Ловцами и полагала, что мир будет лучше без его и его друзей. Он думал лишь о благословенном счастье снова и снова быть с одной женщиной. Наслаждаться ею, узнавать ее. Возможно, даже полюбить ее.
Он наивно предположил, что им суждено быть вместе, что боги наконец-то решили положить конец его мучениям. Он устал каждый день искать новую женщину, устал заниматься любовью без настоящих чувств, не запоминая, кого он целовал и ласкал, никогда по настоящему не изучая их вкусы, потому что в памяти его мелькало слишком много разных лиц, тел, предпочтений и требований.
Потому он сбежал из тюрьмы Ловцов, прихватив с собой Сиену. Как солдат-новичок, он допустил, чтоб ее подстрелили. И не раз, не два, а целых три раза.
Она умерла в его объятиях.
Он должен был оберегать ее. Минули недели, а Парис все не мог стереть ее образ из памяти. Более не мог возбудиться, если только не думал о ней.
Она хотела его. Она хотела его против своей собственной воли. Истекая влагой, она скользнула по его вздыбленной плоти. Несмотря ни на что, экстаз отразился в ее глазах. Она снова и снова стонала, произнося его имя. Его имя. Не чье-либо другое.
Невзирая на разделяющую их пропасть, они могли бы быть счастливы вместе.
— Но нет. Я позволил ее же дружкам подстрелить ее, — горько рассмеялся он. — Хорош воин, ничего не скажешь. Моя вина, это только моя вина.
— О чем ты? — сонным голосом спросила его партнерша. Она подкатилась к нему, положила руку ему на грудь.
Зараза. Он не собирался будить ее. Не хотел разговаривать с ней.
Парис спустил ноги с кровати и поднялся, оттолкнув ее.
— Ммм, — проговорила она, — славное зрелище, мне нравиться.
Натянутыми движениями он подобрал с пола свою одежду. К его рукам и ногам были прикреплены кинжалы, но он и не пытался их скрывать. Они возбуждали женщину.
Она промурлыкала его имя.
Игнорируя ее, воин оделся.
— Возвращайся в постель, — умоляла она. — Я снова хочу тебя. Ты нужен мне.
Похожие слова он слышал тысячи раз, и наверняка услышит еще тысячи тысяч раз. От этой мысли он поежился.
— Мне нужно идти.
Она разочаровано вздохнула.
— Пожалуйста, останься. Я должна правильно начать день, а то, как ты погружаешься в меня… это так правильно.
В этот миг он даже не мог вспомнить, как она выглядит — а ведь он всего пару секунд назад смотрел на нее. Она — не Сиена, это все, что он знал. Его плоть обмякла как вялый цветок и ничто не изменит этого.
— Возможно, в другой раз.
Ложь, но самая мягкая из того, что он мог сказать.
Простыни зашуршали. Легкий стон сорвался с ее губ. Должно быть, она гладила себя, надеясь соблазнить его или же обрести разрядку. В любом случае его это не беспокоило. Тело его не реагировало.
"Такой ничтожной и будет моя жизнь: трахаться и уходить. Я так жалок"
Он обожал женщин. Они были смыслом его жизни, и он всегда заботился об их чувствах, их самооценке. Но теперь у него просто не было на это сил.
— Парис, — прошептала, задыхаясь, женщина. — Замени мои пальцы своими. Пожалуйста.
— По-моему ты неплохо справляешься сама. Комната оплачена до конца ночи. Оставляю ее тебе.
— Оставляешь? — она подскочила, потянулась к нему. — Останься. Умоляю тебя.
— Забудь меня. Я уже забыл о тебе.
Он вышел из комнаты, из гостиницы, и ни разу не обернулся.
Глава 7
Проснувшись в постели Рейеса одна, Даника тут же вспомнила свой очередной кошмар и поняла, что не может этого сделать. Не может остаться здесь, не смотря на все причины. Не с Рейесом. То, что она оставалась с ним, очень сильно влияло на нее, и не в самом хорошем смысле этого слова
Каждый раз, шпионя за ним, она должна была испытывать ненависть. Ненависть и ярость, и желание отомстить. Но каждый раз, когда она смотрела в бездонные темные омуты мудрости и боли его глаз, она испытывала нечто другое. Она тонула, частицы ее умирали, а затем быстро возрождались ради него. Него. Не ради ее семьи, не ради ее собственного спасения. Ради него.
Как она так могла позабыть о своей цели? Как? Забыть о похищении, о том ничтожестве, в которое превратилась ее жизнь, как она могла все еще стремиться к Рейесу? В его объятия? Жаждать его утешения? Наслаждаться этим? Как он сумел проникнуть в ее самые потаенные фантазии и всколыхнуть ее животные потребности?
Не зная, что делать, она выбралась из кровати и выбежала из спальни. Она забралась довольно далеко, затем вернулась, опасаясь встретиться за поворотом с одним из Рейесовых дружков. Наконец, ноги отказались ее слушаться, и она остановилась на лестничной площадке.
Обхватив себя руками, девушка пыталась согреться. Холод обрушился на нее всей мощью, и она задрожала. Единственное, что могло ее согреть, это объятия Рейеса.
— Даника!
Вспомни про черта — вернее, демона. Голос Рейеса послышался в коридоре позади нее, панический и острый, как лезвие бритвы. Она прижала голову к перилам, чувствуя, как усталость и головокружение одолевают ее. Ей надо бежать. Но она осталась на месте. Как последняя дурочка, она жаждала увидеть его.
— Даника! — голос раздался намного ближе.
Она не удосужилась ответить. Он довольно скоро найдет ее. Незачем помогать ему.
— Дани…
Ее имя оборвалось на середине, а затылка коснулся порыв воздуха. Должно быть, он внезапно остановился. Она не могла видеть его, даже краем глаза, но могла до мозга костей прочувствовать исходящий от него жар. Господи, какой он горячий. Ее дрожь утихла.
В следующий миг он уже сидел рядом, прижимаясь бедром к ее ноге. Электрические разряды прошли сквозь все клетки ее тела. Девушка задохнулась.
Долгое время они просто сидели в тишине.
Наконец-то она взглянула на него. Ее взор скользнул от его покрытых грязью ботинок до порванных джинсов. Вверх по мощным рукам, лежащим на коленях. Три глубоких пореза красовались на коже. Кровь выступила из них и засохла.
Он смотрел на ступеньки, но, должно быть, ощутил ее взгляд: спрятал руки за спину, перенеся весь вес на локти, и отвернулся.
— Ты опять поранился, — проговорила она, пытаясь подавить волну обеспокоенности.
— Ерунда.
— Ерунда, — фыркнула девушка. — Ты самый неуклюжий из всех, кого я когда-либо встречала. Ты всегда в порезах и кровоподтеках.
Воин помолчал, затем спросил:
— Ты думаешь, как сбежать от меня?
— Да.
Незачем было отрицать.
— Почему?
— А то ты не знаешь!
— Нет, я имел в виду, почему ты остановилась?
Одновременно страшась сказать правду и устав плести паутину лжи, она проигнорировала вопрос.
— Почему вы с друзьями хотите убить мою семью? Ты никогда не говорил мне о причинах. Насколько мне известно, мы не оскорбляли вас, не совали нос в ваши дела и вообще…мы не заслужили этого.
Он тяжело вздохнул.
— Нет, вы не сделали ничего такого. И я не хочу убивать тебя.
Она не знала, говорит ли он правду. Но все же отреагировала. Сердце ее пустилось в неистовый бег, колотясь так сильно, словно стремилось вырваться из груди. Голос его звучал хрипло, он выговаривал слова с трудом.
Ком встал в горле Даники, его пришлось проглотить, чтобы ответить.
— В прошлый раз ты не это говорил мне. В прошлый раз…
— Не будем ворошить прошлое. Оно прошло и с ним покончено.
— Нет. Не покончено, — злоба нарастала в груди девушки, жаркая и готовая поглотить ее, и в то же время придающая силу. Она ударила себя кулаком по колену. — И никогда не будет.
— Не делай себе больно, Даника, — произнес Рейес так же сердито, как и она.
— Смешные слова ты говоришь. В прошлый раз ты запугивал меня. Утверждал, что я умру, если ты найдешь меня. Что ж, ты нашел меня.
Он наклонился к ней, его глаза внезапно заглянули в самые потайные уголки ее души. Темные, знойные, словно высеченные из оникса радужки, казалось, жили своей жизнью.
— Да, я говорил это. Но с тех пор я доказал, что не могу причинить тебе ни малейшего вреда.
И это правда. Будь он проклят. Ее чувства к нему смягчились, и она ничего не могла с этим поделать.
«Отвернись. Он вновь подавляет твою волю, заставляет менять мысли. Разрушает тебя». Девушка уставилась на ступеньку под ногами. Пушистый красный ковер словно поджидал ее, такой плотный, что она вряд ли смогла бы продавить его до мраморного пола под ним.
— Твои друзья все еще хотят моей смерти.
— Хотят? — мужчина рассмеялся, но звук его смеха не понравился Данике. — Нет. Никто не желает твоей смерти, но они сделают то, что должны.
— А они должны убить меня?
Теперь он замолчал.
— А ты? — настаивала она. — Ты им позволишь?
Новый вздох.
— Разве я хоть раз причинил тебе вред?
Нет.
— Что ты знаешь про мою семью, Рейес? Моя бабушка… — она умолкла, почти давясь словами, — пропала более двух недель назад.
Рейес взял ее за руку, переплетя ее пальцы со своими.
Всхлипнув, она отняла руку.
— Мы же договорились. Никаких прикосновений.
Его кожа слишком горяча, а ее тело слишком чувствительно. От этого секундного контакта ее прожгло до мозга костей. Соски тут же затвердели.
— Я не знаю, что с твоей бабушкой, но я… знаю кое-кого, кто знает.
Даника засмеялась таким же отвратительным смехом, как и ранее сам Рейес.
— Ага. Точно.
— Я правду говорю. Не стал бы я врать в таком вопросе.
Серьезность его тона не убедила ее. Сами слова сделали это. Трижды она спорила с ним, и он ни разу не солгал, не приукрасил правду. Он всегда говорил прямо, пусть и причиняя этим боль. Живот девушки свело от слабой надежды… и страха. Что она узнает, посетив эту безымянную личность? Что ее мать, сестра и бабушка живы-здоровы или что они умерли в ужасных муках?
— Отведи меня.
Приказ. Она повернулась к нему лицом, грудь против его груди. Их дыхания смешались, теплые и мятные. Она глубоко вдохнула. Так глубоко, что испугалась, не стал ли он частью ее.
Он с самого начала был частью тебя.
Нет. Я отказываюсь верить в это.
— Я не отведу тебя к нему, но допрошу его ради тебя.
— Черта с два, — ей захотелось схватить Рейеса за плечи и встряхнуть, но она наверняка знала, что одно единственное прикосновение к нему лишит ее силы воли. — Я пойду с тобой.
— Я… — он потер тыльную сторону шеи. — Нет.
— Ты не отговоришь меня и обещаю, что будет драка, если ты попытаешься удержать меня.
Длинный усталый вздох.
— Ладно. Но сначала ты поешь. Ты едва на ногах держишься.
Он окинул ее спокойным, лишенным всяких эмоций взглядом.
— Я должна знать, что с ними. Мне кусок в горло не полезет, пока этого не произойдет.
Он покачал головой прежде, чем девушка успела договорить.
— Это не обсуждается. Ты поешь, примешь душ, и только тогда мы пойдем.
— Не указывай, что мне делать! Я не та глупышка, которую ты взял в плен в прошлый раз. Я не буду покорно слушаться тебя.
— Ты такой видела себя раньше? Покорной?
Она недоверчиво взглянула на него.
— А ты нет?
— Нет. Я видел сильную, гордую женщину, которая сделает все необходимое для спокойствия и благополучия своей семьи.
Не реагируй. Не смей реагировать.
— Я была слаба и испугана. Теперь я знаю, как защитить себя.
Огонь в ее голосе практически приглашал его узнать это из первых рук. Глупо с ее стороны, поскольку сил у нее сейчас, как у новорожденного. Но пусть знает, что она сможет дать сдачи, посмей он обидеть ее.
Он понимающе кивнул, но задумчивое выражение его лица не изменилось.
— Я слышал о смертном, которого ты убила.
"Смертный", — сказал он, мгновенно напомнив о существующей меж ними пропасти из отличий. Затем в ее голове завертелись черные и красные вспышки, в ушах раздался болезненный всхлип, асфальт оцарапал ее ладони и колени… удар карандашом, эхом прокатился предсмертный вдох, и ей стало плевать на различия меж ними. Она просто хотела, чтобы Рейес забрал ее в безопасное место.
— Даника.
Почему-то просто произнеся ее имя своим хриплым голосом, он был способен вырвать ее из омута ненавистных воспоминаний. Девушка сглотнула и тряхнула головой.
— Я не сожалею о том, что сделала.
Она надеялась, что говорит правду, поскольку сейчас вряд ли могла быть уверена в своих ощущениях.
— Я рад.
Конечно же… стоп. Он сказал, что рад?
— Почему?
— Он хотел причинить тебе вред. Ты просто оборонялась. Мне бы очень хотелось оказаться там в ту минуту.
— Ну, я не достаточно хорошо защищалась, — горько произнесла она, потом чертыхнулась. Вспоминать последующие события и проведенное у Ловцов время вряд ли назовешь мудрым ходом. Кроме того у нее есть задание поважней. — Откуда ты узнал о том, что случилось? Уже выдан ордер на мой арест?
Она говорила так тихо, что сама едва различала свой голос, но он немедленно ответил.
— Никакого ордера. Никто не знает. Но то, что я собираюсь рассказать тебе, Даника, нельзя больше говорить никому. Ты ненавидишь нас. И не без причины. Потому делиться с тобой важной информацией весьма глупо с моей стороны. И все же я хочу, чтобы ты знала, почему мы сделали то, что сделали.
Внезапно ей стало страшно сделать новый вдох, или остановить его, или позволить ему продолжать. Какими ужасными секретами он собирается с ней поделиться? Приходилось ли ему приносить в жертву девственниц при свете полной луны? Была ли она следующей? Что ж, срочное сообщение. Она не девственница.
Он глубоко вдохнул, чрезвычайно медленно выдохнул. Отвел глаза.
— Я говорил тебе, что живущие здесь воины — не люди. Однако я не уточнил, что каждый из нас одержим… хм… демоном, — в голосе его звучал стыд. — Люциен — помнишь его? — одержим духом Смерти. Он приходит, когда вы, смертные, умираете.
"Знаю", — едва не выпалила девушка, но успела прикусить язык. Разве что Стефано сказал, что они превратились демонов, а не то, что они просто одержимы ними. Все же плечи ее опустились от зародившегося в душе облегчения. Забавно, что его признание принесло ей облегчение. Теперь ей не придется скрывать свое знание.
"Что ты делаешь?" — завопил внутренний голос. — "Он не знает, что тебе все известно, и пусть так и будет"
Облегчение весьма неуместно. Потому…как же ей отреагировать на подобное признание? Смехом? Воплями?
— Демоны, — судорожно пытаясь вдохнуть, произнесла она. Что же еще ей сказать?
— Да.
— Я… я подозревала, — сказала она, выбрав полуправду. — В прошлый раз я видела необъяснимые вещи. Сверхъестественные вещи.
Он кивнул, и ее облегчение возросло в два раза.
— Я не хочу, чтоб ты боялась нас, — сказал он. — Мы демоны, да, но мы не причиним тебе вреда. Не более того, что уже натворили, — добавил он.
Не очень похоже на обещание утешения, но ей в любом случае хотелось узнать его, может быть, даже сознаться, зачем она здесь, чтобы он решил эту проблему за нее. Дуреха. Насколько нежным станет Рейес, узнав правду? Что она здесь затем, чтобы разузнать про него все возможное, чтобы потом эту информацию использовать против него. Ты делаешь это ради своей семьи. Не забывай.
— Я не видела его в ту ночь.
Опять облокотившись, чтобы создать между ними дистанцию, Рейес с любопытством осмотрел ее.
— Не видела кого?
— Люциена. Когда умер тот человек, я не заметила Люциена, — вопросы роились в ее голове с такой же скоростью, как тепло Рейеса покидало ее тело, оставляя ее замерзать и дрожать. — Ты сказал, что он был там и видел, что я сделала.