Буря Аньи была такая живая, притягательная, что волоски встали дыбом на коже Париса. Он закрыл глаза на миг, только на миг, желая, чтобы это электричество пропитало его тело, убило мрачного мужчину, которым он стал, и вернуло былую беззаботность.
Когда последний человек исчез из виду, шторм усилился… пока не образовал нечто наподобие кокона вокруг храма. Никто не смог бы заглянуть сквозь него на воинов, которые вскоре будут обыскивать храм. Даже с воздуха с помощью камеры.
— Чисто? — спросила Анья.
— Чисто, — ответил ей Люциен.
Она медленно опустила руки. Дождь и град поутихли, отражаясь от кокона и оставаясь снаружи. Грохот грома умолк.
Парис осмотрелся по сторонам, когда царящий вокруг храма хаос прекратился. Он заметил проблеск серебра, дуло пистолета выглядывало из-за одной из сохранившихся мраморных колон. Предвкушение охватило его, пока он доставал свой собственный пистолет. Ловец.
На тысячи лет он предоставил битвы в распоряжение Сабина и его команды. Он пытался жить правильно, не высовываясь и раскаиваясь. В конце концов, некогда он помог ввергнуть мир во тьму и отчаяние, выпустив демонов из ларца Пандоры. Он не заслуживал ничего хорошего.
Сейчас его прошлые грехи более не имели значения. Он ненавидел Ловцов сильнее, чем самого себя. А после Сиенны…
— Ловец, — пробормотал Люциен, держа наготове кинжалы. — Слева.
— Мой, — сказал ему Парис.
— Я вижу его, — встрял Сабин, — и гадаю, с чего бы это тебе доставалась вся забава.
— Мой, — повторил Парис.
Сабин закатил глаза.
— Ранее я насчитал шестерых, и бьюсь об заклад, что они еще здесь, выжидают.
— Шесть? Я видел пятерых.
— Ты ошибся в счете, — только и ответил его товарищ, проверяя магазин своей сорокапятки.
— У всех до единого нет оружия и оно вовсе не девятимиллиметровое и полуавтоматическое, — сообщил врунишка Гидеон.
Восхитительно. Постреляем.
Парис остановил поток воспоминаний, что пытались прокрасться в его голову: оглушительные выстрелы, свистящие пули, женский всхлип боли.
— Они еще не увидели нас, иначе бы уже начали пальбу.
Люциен не ответил. Он исчез. Появился возле Аньи и сказал что-то, что Парис не расслышал. Анья кивнула и через миг очутилась в центре небольшого вихря. Затем тот поднялся над ней, создавая толстую стену между Ловцами и Повелителями.
Раздался звук первого выстрела, полетела первая пуля. Однако она ударилась о сотканную из ветра стену и упала наземь, бесполезная.
Люциен через миг оказался рядом с ним, а Аньи уже нигде не было видно. Однако ее возражения разнеслись эхом:
— … обманул меня. Стена должна была спасать тебя, а не охранять меня, чтобы ты смог перенести меня.
Должно быть, он унес ее домой или же за кокон, чтобы поддерживать бушующий шторм. Прозвучал новый выстрел и один из Ловцов завопил:
— Демоны!
— Они пришли, — возликовал кто-то. — Сегодня наш счастливый день.
— Ты же знаешь правила.
Третий выстрел. Стена ветра опала. Камень раскрошился, и пыль взмыла в воздух позади Париса, когда пуля пронеслась над его плечом. Он пригнулся, мгновенно подавшись вперед.
— Окружим храм с разных сторон, — сказал Люциен, — и встретимся в центре, когда все они будут мертвы.
— Пусть льется кровь, — пробормотал Парис, а затем его взгляд встретился с взглядом Страйдера, чьи глаза были такого же небесного оттенка, как и его собственные. Страйдер был хранителем Поражения и не мог проиграть, невзирая на обстоятельства, без того, чтобы не испытать жестокую и непереносимую боль.
— Один нужен для допроса, — сказал ему Страйдер.
— Ты просишь о чуде.
Пули резво замелькали, поражая все вокруг них. Страйдер ухмыльнулся, смертоносный оскал зубов показался полной противоположностью красоте его лица. Он указал на всегда молчаливого, всегда сдержанного Амана — темная фигурка в быстро наступающей тьме ночи — который поднял дуло транквилизатора.
— Ну, где вы там, трусы? — крикнул Ловец.
— Приди и возьми нас, — ответил Страйдер. — Если сможешь.
Парис понимающе кивнул и спрятал свое оружие. Они должны сохранить жизнь одному Ловцу. Если удастся. Держа в руках полуавтомат, Парис не был уверен, что упомнит об этом.
Страйдер двинулся с места, низко пригибаясь к земле. Он исчез за кустом. Через пару секунд исполненный боли и удивления вопль огласил остров. Минус один. Осталось пятеро.
Парис прыгнул вперед, каждый вдох отражался в его ушах. Аман следовал рядом. Они проскользнули вдоль остатков стен, камней и заскользили по покрытому водорослями полу. Он завидел цель, мимо этого человека он бы запросто прошел на улице. Высокий. Обыкновенное лицо и телосложение. Однако взгляд пылал угрозой и ненавистью.
— Всегда надеялся, что мне удастся встретиться с тобой. Стать тем, кто возьмет тебя.
Усмехаясь, он прицелился Парису в ноги и спустил курок. Из-за того, что он целился так низко, Парис не пригнулся, сообразив, что именно этого хотел Ловец. Большинство людей пригнулось бы, а сделай он так и пули попали бы в его сердце, временно выведя его из строя. Потому Парис прыгнул, приближаясь к стреляющему и намереваясь схватить его. Пуля засела в ноге. Больно, но не смертельно.
Он врезался в Ловца, и они упали на пол, шмякнувшись о твердый камень… осколки врезались в обнаженные участки их кожи. Аман оказался рядом через секунду, наводя транквилизатор и стреляя человеку в шею.
Сперва сопротивляющийся Ловец не подал виду, что его ранили. Но когда Парис ударил его по лицу, ломая нос, тот даже не смог поднять руку, чтобы ощупать поврежденный хрящ. Вскоре он совсем оцепенел, а Парис поднялся тяжело дыша.
— Надеюсь, ты… помучаешься, — сумел каркнуть мужчина. — Ты заслужил это.
Его глаза закрылись.
Они по-прежнему были в центре перестрелки.
Страйдер появился через минуту и снова улыбнулся Парису.
— Готов к следующему?
— Несомненно.
Он не смотрел на свое пульсирующее бедро. Позднее у него будет время подлатать себя. Ему придется вытащить пулю; она не прошла навылет, и он ощущал, как маленький металлический цилиндр царапает его мышцы.
Конечно же, ему придется найти женщину и переспать с ней, чтобы исцелиться.
Некогда он бы счастливо рассмеялся этому. Сейчас же он все больше ненавидел себя, свои поступки, и принимающих его женщин. Уж лучше женщина, чем мужчина. При этом его живот свело. Будучи так зависим от секса, он должен был быть с кем-либо. Если он не мог найти женщину…
— Пошли, — рявкнул он, и они с Аманом и Страйдером присоединились к драке.
Кровь стекала с него; Ловцы уже были побеждены. Все мертвы кроме одного, который мирно спал. Трое Парисовых друзей получили пули, а Люциену пришлось перенести Гидеона в Будапештскую крепость для восстановления — живот его светился дырами.
Ощутив внезапную усталость, Парис опустился наземь. Дождь и кровь пропитали его брюки, и, пожалуй, со стороны это выглядело так, словно он обмочился, но ему было плевать.
«Я не успел никого убить», — разочарованно подумал воин. Он хотел, чтоб из кустов выпрыгнул Ловец. Хотел напасть на этого Ловца. Всадить кинжал в его глотку. Ударять снова и снова и наконец-то, он так надеялся, слегка заглушить свои терзания.
В то время как он запустил пальцы в свою рану, Люциен перенес оставшегося в живых Ловца в темницу их крепости. Упомянутая темница была фактически бесполезной веками, а сейчас принимала нового жителя едва ли не каждый день. Они преспокойно могли постелить коврик с надписью «Добро пожаловать!» на пороге крепости.
Парис нащупал пулю через пару минут, когда Люциен уже вернулся. Воин был бледен и дрожал.
— Ты в порядке? — сумел выдавить Парис сквозь стиснутые зубы.
Черт, а это больно! Металл скользил и не давался в руки.
— Он очнулся и до того, как я успел отпустить его, ударил себя маленьким ножом, что оказался у него в кармане. Еще и меня в шею ранил, — кровь сочилась из идеальной дырочки на его шее. — Сейчас же меня призывают транспортировать остальных.
Пока он говорил, глаза его подернулись дымкой, а движения замедлились.
Демон Смерти побуждал его к действию, не уведомляя, сколько времени у них займет путешествие с душами на небеса. Или в ад. Он мог бы забрать свое тело, но вероятно не хотел мучиться с ноющей шеей.
Парис посочувствовал ему.
Как же вытащить треклятую пулю из бедра?
Добившись, наконец, успеха, он опустил дрожащую руку и выронил покореженный металл. Страйдер плюхнулся рядом с ним — на самом-то ни царапинки — и кивнул подбородком на его кровоточащую рану.
— Стоит поработать над рефлексами до следующего раза.
— Пошел ты на…
Его друг расплылся в улыбке.
— Польщен, но вынужден отказаться. Ты же знаешь мои предпочтения.
Парис запрокинул голову и уставился на поблескивающий молниями шторм, что все еще защищал храм.
— Я намеренно подставился под пулю.
— Что ж, никто не может быть так умен и так красив, как я.
Последнее слово всегда должно было быть за Страйдером, потому Парис прикусил язык и не ответил. Чтобы отвлечься, он осмотрел храм, наблюдая за действиями остальных.
Аман стоял в сторонке, по обыкновению изучая обстановку. Его левая рука была испачкана кровью. Пуля прошла навылет — повезло мерзавцу. Тело Люциена оставалось в вертикальном положении, неподвижное. Сабин полировал один из своих кинжалов.
Совсем как дома.
Он потер виски, чтоб облегчить нарастающую боль, лениво изучая остальных. Даника смеялась над…
Глаза Париса полезли на лоб. Что за черт? Даника? Здесь? Шок охватил его, воин вскочил на ноги. Волна головокружения присоединилась к шоку, заставляя его пошатнуться, но он сумел устоять. В ручье крови и воды, ведущей к его ногам, мерцающие образы вставали живой стеной.
— Ты это видишь?
— Что именно? — поинтересовался Страйдер. — Люциена? Чувак должен был бы забрать с собой свое тельце. Зачем он его бросил вот так?
— Нет. Это, — Парис ткнул пальцем, ощущая, как растет его удивление.
Страйдер приподнял бровь.
— Сабин? Ага. Отвратительный, как и всегда, но это не причина, чтобы тебя стошнило.
— Нет, женщина.
Повисла напряженная пауза.
— Какая женщина?
Теперь и Страйдер говорил смущенно.
Парис пришел в замешательство. Картинки были цветные, различные сцены мелькали пред ним, словно вырезанные из разных фильмов. Единственное, что объединяло их, это звезда сего шоу — прекрасная Даника.
Везде она скрывалась в тени, просто наблюдая за происходящим вокруг нее. Почти как Аман. Здесь ангелы счастливо порхали. Там злобно хохотали демоны. В последней сцене Даника находилась на переднем плане. Левая рука была протянута вперед — и ларец Пандоры красовался на ее ладони.
Он не видел его тысячи лет, но помнил каждый штрих, каждый камень инкрустации, каждую грань вещи, приведшей к его падению. Ничто в ларце не изменилось. Кости, изъятые из тела умирающей богини Угнетения, были переплетены в единое целое, создав, таким образом, обманчиво маленький с виду квадрат. Рубины, изумруды, бриллианты и сапфиры сверкали на нем.
Сообразив, на что он смотрит, демон Разврата взревел, заметался в Парисовой голове, отчаянно стремясь уничтожить эту вещицу, что так мучительно долго была его тюрьмой.
«Разбей ларец. Разбей его!»
«Не могу. Он не настоящий»
Демон не обратил внимания на его слова.
«Разбей!»
Невзирая на вопли в своей голове, Парис наклонился ближе. На последней из этих живых картинок Даника протягивала ему ларец, будто предлагая взять его. Даже подмигнула.
Его челюсть отпала, едва не ударившись об пол, боль в ране перестала существовать. Что за черт?
Глава 14
— Как ты себя чувствуешь, Даника?
Девушка восседала на краю Рейесовой кровати, спрятав голову меж коленями, хрипло и поверхностно дыша. Казалось, она не могла втянуть достаточно воздуха в легкие, а только оцарапывала их безуспешными попытками вдохнуть. Прошел час — а может быть, вечность — с мига признания Аэрона.
— Думаю, что я убил ее, — сказал он про ее бабушку.
Она выпытала все подробности у Аэрона, и сказанное им перекликалось с тем, что видели люди Стефано.
«Я занес ее в здание. Она уже истекала кровью, уже была ранена. Я занес руку с когтями. Она завопила. Это все, что я знаю»
Шок Даники поутих, а скорбь, печаль и ярость заняли его место, смешиваясь воедино внутри нее. Она не могла вспомнить, как покинула камеру. Не помнила, как оказалась в спальне Рейеса. Должно быть, он принес ее сюда. Как Аэрон нес ее бабушку навстречу смерти?
— Мне надо увидеть их, — сумела выдохнуть она. — Я должна увидеться с мамой и сестрой.
Знали ли они про бабулю Мэллори? Были ли свидетелями ужасного происшествия?
О, Боже.
Слезы хлынули из ее глаз. Она отыщет их, потом расскажет, если они не знают, а потом вернется сюда и всадит кинжал в черное сердце Аэрона.
Нет, минуточку. Она сначала зарежет Аэрона. Тогда у нее будет хотя бы одна приятная новость для семьи. Мысль не сумела подбодрить ее.
Теплые, сильные руки обвились вокруг предплечий и медленно потянули ее вверх. Тьма, что преследовала ее во снах, внезапно отяготила ее настоящее. Но Рейес маячил пред нею, намереваясь спасти.
— Мне жаль, что так случилось, ангел. Очень жаль.
Подбородок девушки задрожал, а горло сдавило.
— Тебе жаль? — проговорила она, ее ярость пересилила все остальные эмоции. — Ты сыграл свою роль в этом, ты проклятый ублюдок, потому можешь оставить меня в покое. Она была доброй женщиной. Заботливой и нежной. Любящей. Признайся: ты же счастлив, что ее не стало, не так ли? Не так ли?! — закричала она, когда он не ответил.
— Я не счастлив. Твоя боль ранит меня.
— А ты же любишь чувствовать боль, правда?
— Даника, я… — тяжелая, угнетающая пауза. — Аэрон сказал, что думает, что убил ее. Возможно, он ошибается. Возможно, она выжила.
— Восьмидесятилетняя женщина против сверхъестественно сильного демона? — она безрадостно рассмеялась. — Я тебя умоляю.
Пальцы Рейеса впились сильнее, почти причиняя боль, когда он покачал головой.
— Не смей отбрасывать надежду.
— Надежда, — она опять ухмыльнулась. — Надежда еще худший демон, чем ты, Боль.
Рейес выпустил ее, будто бы она внезапно отрастила рога и ударила его ими.
«Стоп. Ему бы понравилось такое», — мрачно подумала она, — «и он бы не отпрянул»
Он же отпустил ее так, словно она вновь попыталась его поцеловать.
— Ответь мне честно. Ты привела такое сравнение потому, что тебе ненавистна мысль о том, что могло на самом деле произойти, или потому, что по-настоящему веришь, что Надежда — демон?
— Это имеет значение?
— Да.
Она пожала плечами, снова цепенея, цепенея так, что не в силах была больше интересоваться разговором.
— И то, и другое.
Что за проклятая карусель кружит ее в эти последние два дня? Это уже слишком.
— Откуда ты знаешь, что Надежда — демон? — потребовал он ответа. — Смертные всегда воспринимали Надежду как нечто хорошее, волшебное и правильное.
— Так это правда? — что там еще ее поджидает, отбирая радость и разрушая жизнь? — Я должна бы быть удивлена.
— Как?
Девушка снова пожала плечами.
— Бабуля Мэллори рассказывала мне истории. Я думала, что они безвредны, просто ее личный способ справляться с хаосом в ее жизни.
— В этом, — нехотя сознался он, — она была права. Надежда на самом деле демон. Монстр, что сейчас нашел приют в столь же вероломном бессмертном воине.
«Похожем на тебя», — едва не выпалила она, но сдержалась. Рейес не проявил себя в качестве всемирного зла.
— Ты знаком с ним? — ее губки скривились от отвращения. — Опять же, почему меня это не удивляет? Бабушка рассказывала мне, что Надежда намеренно поощряет ожидания, заставляя людей верить в возможность чуда, а потом рушит эти самые ожидания, оставляя после себя лишь прах и отчаяние.
Стефано был прав. Мир станет лучше, если в нем не будет подобного демона.