Они были здесь — все, что осталось от моей семьи. Четыре урны с пеплом.
Слезы хлынули у меня из глаз, но я пересилила их, дотянулась до платка и высморкалась.
Немедленно овладев собой, я взяла две урны, содержащие прах Джейми и Лиссы, и отнесла их во встроенный шкаф. Я поставила их на полку сейфа, затем вернулась в гостиную и принесла прах Эндрю. Последним я перенесла прах Трикси.
Поставив их всех рядом, я закрыла дверь, заперла ее и положила ключ в карман.
— Теперь вы в безопасности, в полной безопасности. Никто и ничто не сможет вас больше потревожить, — сказала я вслух, разговаривая с моей семьей, как я часто делала в эти дни. — Скоро я буду с вами. Мы будем вместе навсегда.
На следующее утро я звонила по телефону.
Я поговорила с Дианой в Лондоне, с матерью и Сэрой, которые были обе в Нью-Йорке, и, наконец, позвонила отцу, который находился в Калифорнии, куда он приехал на лекции в Калифорнийском университете в Лос-Лнджелесе.
Я со всеми добродушно поболтала, стараясь, чтобы мой голос звучал весело, и всем им сообщила, что я чувствую себя гораздо лучше.
Я думаю, они мне поверили. Когда я хочу, я могу быть очень убедительной.
После полудня я написала прощальные письма всем четверым. Написала пятое письмо Дэвиду Нелсону, где я благодарила его за то, что он для меня сделал, прося его заботиться о моей матери, ухаживать за ней. Я также оставила ему инструкции о наших урнах с прахом. Запечатав конверты и надписав каждый из них, я положила их в ящик стола рядом с моей чековой книжкой.
Сегодня вечером я убью себя. Мое тело будет обнаружено завтра утром. И вскоре после этого найдут и письма.
Я лежала на диване в моей гостиной наверху, потягивала водку и слушала Марию Каллас, исполняющую арию Тоски. Это была одна из любимых опер Эндрю.
Зимнее солнце давно покинуло бледное холодное небо, и свет стремительно сменялся темнотой. Скоро наступят сумерки.
У меня вырвался глубокий вздох.
Вскоре моя жизнь будет окончена.
Я покину этот бренный мир, я буду свободна и перейду на другой уровень, где они меня ждут. Наконец закончатся все мои страдания. Мы все успокоимся.
В приглушенном свете комнаты я могла видеть лицо Эндрю, смотрящее на меня с портрета, который я написала. Затем я перевела взгляд на портреты близнецов, Джейми и Лиссы. Какими прекрасными они выглядели, мои маленькие боттичеллиевские ангелы. Я снова улыбнулась. Это были два моих маленьких чуда.
Дотянувшись до стакана, я глотнула еще водки, закрыла глаза и поплыла под звуки музыки.
Когда эта сторона пластинки закончится, я покончу со своей жизнью.
— Мэл, Мэл! Где ты?
Я резко села, уронив стакан с водкой, который держала в руке, испуганная до безумия.
Прежде чем я успела прийти в себя, в маленькую гостиную вбежала Сэра; у нее были встревоженные глаза и бледное лицо.
— Не удивительно, что ты не слышишь, как я колочу во входную дверь! — воскликнула она. — Почему у тебя Каллас вопит во всю силу своих легких? — Шагнув к проигрывателю, она уменьшила громкость. — Я целую вечность провела перед домом! Стучала и стучала в дверь.
Я была поражена тем, что она оказалась здесь.
— Как тебе удалось войти? — Я с трудом владела своим голосом.
— Через дверь кухни.
— Но она была заперта!
— Нет, не была, Мэл!
— Но она ведь была заперта! — вскричала я, повысив голос до пронзительных нот. — Я сама ее запирала.
Говоря это, я мысленно вернулась к событиям сегодняшнего дня. Я проводила Нору до дверей кухни, мы распрощались. Затем я закрыла кухонную наружную дверь и задвинула засов. Может быть, я сошла с ума, но сомнений насчет того, что я закрыла эту дверь, у меня не было. Кто же ее отпер?
Сэра стояла перед диваном и смотрела на меня сверху.
Я сказала:
— В любом случае, что ты здесь делаешь?
Она нарушила мои планы, и я была вне себя.
Сбросив пальто на стул, она села рядом со мной на диван, взяв меня за руку.
— Почему я здесь? Потому что я волновалась за тебя, конечно. Очень волновалась!
Я безмолвно уставилась на нее.
25
Было очевидно, что Сэра приехала в «Индейские лужайки» на уик-энд. Когда мы вошли в кухню, я увидела ее чемодан, который она поставила на пол у двери.
Первым делом я подошла к той двери и проверила ее. Я повернула ручку, и она открылась.
— Я думаю, ты не заперла ее перед тем, как поднялась ко мне наверх, — предположила я.
— Да, я не запирала, Мэл. Она была открыта, и я так и оставила. Прости меня.
— Все в порядке. Я просто не понимаю — я запирала ее раньше. Это какая-то тайна.
Сэра ничего не ответила. Она подошла к сосновому шкафу, вытащила оттуда стакан и налила себе водки. Глядя на меня, она спросила:
— А ты как, Мэл? Хочешь выпить?
— Почему бы и нет, — ответила я.
Если я не могу сегодня покончить с собой, я могла бы напиться. По крайней мере, я смогу на несколько часов отключиться от своих раздумий.
Открыв морозильник, я вынула поднос со льдом и подала его Сэре, затем вернулась и заглянула в холодильник.
— У меня есть тушеное мясо с картофелем, — сказала я. — Нора приготовила его сегодня утром. Или я сделаю тебе омлет.
Бросив ледяных кубиков в нашу выпивку и добавив по ломтику лайма, Сэра сказала:
— Не надо яиц, спасибо. Лучше тушеное мясо. А что ты будешь?
— То же самое, — пробормотала я, хотя даже не была голодна. Все эти дни я никогда не была голодна. Переложив тушеное мясо в сковородку и поставив его на плиту на маленький огонь, я сказала: — На разогревание уйдет примерно полчаса.
Мы направились на застекленную террасу. Хотя в ней было множество окон и стеклянная двустворчатая дверь, было тепло: она отапливалась центральным отоплением, как и весь дома. Войдя на террасу, я включила свет и заметила, что снаружи шел снег. Газоны были покрыты снежным покровом; деревья выглядели так, будто они внезапно расцвели белыми пятнами.
Я села на боковой стул спиной к окну.
Сэра уселась в большое кресло, протянула ноги и положила их на кофейный столик и в молчании подняла свой стакан.
Я сделала то же самое.
Сэра ничего не говорила, я тоже молчала; некоторое время мы сидели в полной тишине.
Наконец, встрепенувшись и переведя свой взгляд на меня, она сказала:
— Моя кузина Вера возвращается в Нью-Йорк, Мэл.
— А-а-а… — протянула я, быстро взглянув на нее. — Ей не понравилось Восточное побережье?
— Не в этом дело — ее муж бросил. Переехал к другой женщине. По всей видимости, он хочет развода, поэтому она решила упаковаться и вернуться домой.
— Ох, извини меня, — пробормотала я, стараясь быть вежливой.
Сэра продолжала:
— Вера прилетает в Нью-Йорк через две недели, чтобы поискать квартиру. А когда я сегодня ехала к тебе, я внезапно подумала, что твоя квартира прекрасно бы ее устроила. У нее пятнадцатилетняя дочь Линда, если ты ее помнишь, и домработница, которая живет у них много лет. Твоя квартира как раз подходящего размера.
Я сделала еще один глоток водки и ничего не ответила.
— Ну, что ты об этом думаешь? — спросила Сэра, изучая меня взглядом.
Я безразлично пожала плечами.
— Ты хочешь ее продать, Мэл?
— Я полагаю, что да.
— Ты говоришь как-то туманно. Но неделю назад ты мне сказала, что больше никогда не хочешь видеть Нью-Йорк, что ты ненавидишь этот город. Зачем иметь квартиру в городе, который ты ненавидишь?
— Ты права, Сэра. Если Вера захочет купить эту квартиру, то пожалуйста. Покажи ей ее в любое время. Или моя мама может показать. У нее есть ключи.
— Спасибо, Мэл. — Она улыбнулась мне. — Было бы замечательно, если бы вы оказали друг другу добрую услугу.
— Что ты имеешь в виду?
— Вера хочет найти хорошее место, чтобы поселиться. А ты, я уверена, могла бы найти применение этим деньгам.
Я кивнула.
— Страховка Эндрю не слишком большая.
— Квартира заложена, не так ли?
— Да, — сказала я. — И дом тоже.
Сэра посмотрела на меня долгим взглядом.
— Как ты собираешься обходиться? — спросила она спокойно, с явным участием. — Что ты собираешься делать, чтобы зарабатывать деньги?
«Мне они не будут нужны. Я умру», — подумала я. Но вслух сказала:
— Немного перечисляют из рекламного агентства, но не слишком много. Джек Андервуд сказал мне, что у них неприятности. Они потеряли несколько крупных заказов, и у них множество разных финансовых проблем в их лондонском отделении. Но ты это знаешь, Эндрю тебе рассказывал, когда вернулся оттуда в ноябре.
— Когда ты говорила с Джеком?
— Он приезжал меня навестить пару дней тому назад. Он только что вернулся из Лондона. Он потрясен случившимся — они с Эндрю были близкими друзьями — и печалился насчет агентства. Они с Харви уходят. Собираются сами открыть дело. Все это было задумано Эндрю… — Мой голос дрогнул, и я молча смотрела на нее, затем закончила твердым тоном и громче: — Так что они продолжают осуществлять их общие планы, хотя Эндрю больше нет.
Сэра молчала. Она сидела и потягивала выпивку, поглядывала в окно на покрытые снегом газоны; на ее лице было довольно жалкое выражение.
Я встала и уменьшила свет, который был слишком ярким для меня сегодня. Затем снова уселась.
— Я беспокоилась о тебе, Мэл, — внезапно сказала Сэра.
— Ты имеешь в виду деньги, тот факт, что у меня их больше нет?
Она отрицательно покачала головой.
— Нет, вовсе не об этом. Тетя Джесс и Дэвид помогут тебе, да и я тоже. Ты знаешь, все, что у меня есть, — твое. И твой отец и Диана позаботятся о тебе, пока ты не встанешь на ноги.
— Я тоже так думаю, — сказала я. Конечно, в этом никогда не будет нужды — меня здесь не будет.
Сэра сказала мягко:
— Я беспокоюсь о твоем здоровье, о твоем состоянии. Но больше всего о твоем внутреннем состоянии. Я понимаю, что ты постоянно испытываешь мучительные страдания, что скорбь и боль поглотили тебя целиком. Я просто хочу тебе помочь. Но не знаю, как.
— Никто не может мне помочь, Сэш. Вот поэтому мне лучше быть одной.
— Я не согласна, по правде говоря, не согласна. Нужно, чтобы с тобой кто-нибудь был, чтобы утешить тебя, как только можно. Тебе нужно с кем-то разговаривать, на кого-то опираться. Ты не должна быть одна.
На это я ей ничего не ответила.
— Я знаю, что я права, — настаивала она. — И я знаю, что я именно такой человек. Это я должна быть с тобой. Мы знаем друг друга всю нашу жизнь, с младенческого возраста. Мы лучшие подруги. Я должна находиться при тебе, когда тебе кто-нибудь понадобится. Это я тебе нужна, Мэл.
— Да, — сказала я мягко. — Ты самая лучшая. И только ты знаешь, как со мной надо обращаться, я думаю.
— Обещай мне, что я смогу приезжать каждый уикэнд, что ты не попытаешься меня оттолкнуть, как ты пыталась сделать уже несколько раз в последнее время.
— Обещаю.
Она улыбнулась.
— Я люблю тебя, Мэл.
— Я тебя тоже, Сэш.
Снова между нами установилось молчание.
— Это небытие, — сказала я наконец.
— Небытие?
— Я с этим сталкиваюсь каждый день. Небытие. Просто ничего нет. Только пустота, больше ничего. Десять лет все мое существо было сосредоточено на Эндрю и на нашем браке, на его карьере. Потом все переключилось на близнецов. Но теперь, когда их всех нет, мне не на чем сосредоточиться. Только небытие. Просто мне ничего не осталось.
Сэра кивнула. Ее глаза заволокло слезами, и было очевидно, что она не может говорить. К тому же она никогда не предлагала мне бессмысленных утешений, пустых слов, которые я слышала сотни раз от многих других в последнее время.
Я встала.
— Давай больше об этом не будем говорить.
Мы поужинали в кухне. На самом деле ела только Сэра, я просто потыкала вилкой в тарелку. Я потеряла аппетит, и он все еще не возвращался. Но я открыла бутылку хорошего красного вина и много пила в продолжение вечера.
В какой-то момент Сэра посмотрела на меня поверх оправы очков и сказала:
— Не сейчас, поскольку я не думаю, что ты к этому готова, но позже, через месяцев шесть, может быть, ты смогла бы работать. То была бы занята. Я знаю, что это бы помогло.
Я только пожала плечами. Через шесть месяцев меня не будет, но я не могла ей этого сказать. Я любила ее. Я не хотела ее расстраивать.
— Ты могла бы работать здесь, в деревне, Мэл, делать то, что тебе нравится.
Я удивленно посмотрела на нее.
Она продолжала:
— Рисовать. Ты очень талантлива, и я думаю, ты легко смогла бы найти работу иллюстратора книг. У меня есть пара друзей в издательском деле, они могли бы помочь. Я знаю, они помогут. Ты также могла бы продавать свои акварели и картины маслом.
— Не будь глупой. Мои работы недостаточно хороши, чтобы их продавать, Сэш.
— Ты не права, они хороши.
— Ты предубеждена.
— Да, это верно. Но я также понимаю, когда кто-то хорошо делает что-либо в своей области, особенно в искусстве, а ты рисуешь хорошо, Мэллори Кесуик.
— Ну, раз ты так считаешь, — пробормотала я, наливая себе еще стакан лучшего французского вина Эндрю.
26
В воскресенье снова шел снег.
Хотя у меня и было плохое настроение, я не могла не отметить красоту заснеженных просторов. От этой красоты захватывало дух. Пейзажи кругом напоминали черно-белую живопись под хрустально-ясным небом ярчайшего голубого цвета, омытым золотым солнечным светом.
Когда мы спускались с Сэрой к пруду, мое сердце сжималось. Я думала о Лиссе и Джейми и о том, как бы они радовались, играя в снегу с Эндрю, лепя снежки, снежную бабу и съезжая на санках вниз из-под яблони.
Мне так их не хватало; моя тоска по ним была постоянной, не затихающей ни на минуту.
Но сейчас я попыталась оттолкнуть свое горе, похоронить его глубоко внутри, надеясь скрыть его. Я не хотела расстраивать Сэру. Она была такой любящей и понимающей; она все время беспокоилась обо мне. Я чувствовала, что должна действовать как можно нормальнее, когда она рядом. Завтра она отправится вместе со своим отделом моды у Бергмана в Париж, и я хотела, чтобы у нее осталось впечатление, что мое состояние улучшилось.
— Я никогда здесь не видела столько уток раньше! — воскликнула она, когда мы подошли к пруду. — Здесь, должно быть, по крайней мере, две дюжины!
— Да, и это кряквы. В этом году они остались зимовать в «Индейских лужайках», — ответила я. — Очевидно потому, что мы их каждый день кормим.
Говоря это, я поставила принесенный пакет на снег, вынула пластиковый контейнер с крошками и шариками для выкармливания индеек и подошла к краю пруда.
Утки немедленно поднялись в небо. Некоторые перелетели в отдаленную часть имения, другие опустились у другого берега пруда, там, где вода замерзла.
В нашу первую зиму в «Индейских лужайках» Эндрю установил рециркуляционный насос в одном из концов пруда. Приводимый в действие электричеством, он постоянно перемещал воду вокруг себя и не давал этой части пруда замерзнуть, даже если температура опускалась ниже восемнадцати градусов.
Подошла Сэра и встала рядом со мной, когда я начала разбрасывать корм по воде, затем сама взяла горсть и пошла к замерзшей части пруда.
— Глупые утки, — сказала она, поглядев на меня через плечо. — Они не приходят есть.
— Они придут, как только мы уйдем.
Она снова подошла ко мне и смотрела на насос, приводивший воду в постоянное движение.
— Это действительно помогает, — сказала она, быстро взглянув на меня. — Какая хорошая мысль — поставить его для уток и других водоплавающих птиц, которые прилетают сюда зимой. Как вы об этом узнали?
— Это Эрик сказал Эндрю. На самом деле они устанавливали его вместе. Такой вид насосов используется по большей части фермерами, которым нужно оставлять небольшую часть водоемов незамерзающими, так чтобы их коровы могли пить воду зимой, — объяснила я.
— Привет, Мэл, привет, Сэра!
Мы обе повернулись и помахали Анне, которая подняла руку в ответ, направляясь к нам по снегу.