Во время ланча в кафе я задала маме вопрос:
— Как ты думаешь, женится папа на Гвенни?
Мама посмотрела на меня долгим взглядом, прежде чем ответить. В конце концов она сказала:
— Нет, не думаю. Но я хотела бы, чтобы он женился. Она очень милая.
— Да, она милая. Кажется, что все так о ней думают. Но почему ты считаешь, что он на ней не женится?
Мама закусила губу, задумчиво смотрела перед собой некоторое время, затем медленно сказала, старательно выбирая слова:
— Потому что твой папа по своей натуре холостяк.
— Значит, это не связано с Гвенни, ты просто думаешь, что он предпочитает оставаться один?
— Да, если ставить все точки над «i».
— Но он же женился на тебе?
— Правда, но ведь его никогда не было с нами… — Она оборвала фразу и бросила на меня странный взгляд.
— Папа хочет, чтобы был запас пирога, но также хочет и съесть его. Ты это хотела сказать, мама?
— Нет, не это, в действительности. Я не имела в виду, что твой папа волокита или что он неразборчивый, потому что он ни то и ни другое. Он просто… холостяк в душе, как я тебе уже сказала. Он предпочитает жить сам по себе, свободно путешествовать по свету, раскапывая древние развалины, делая то, что ему нравится. Он принадлежит к разряду одиночек, ты знаешь. Если на пути попадается какая-нибудь женщина и она ему нравится, тогда, я думаю, он вступает в связь. Но он принципиально не хочет себя связывать. Я думаю, именно так можно оценить ситуацию.
— Понятно. Ну, полагаю, тебе должно быть это известно, — пробормотала я, воткнув вилку в салат с кукурузой.
Мама смотрела на меня несколько мгновений, а затем сказала:
— Да, я действительно знаю все о твоем отце, Мэллори, и, возможно, настало время обсудить наш брак с ним. Я знаю, тебя это беспокоило многие годы, я имею в виду, что мы тогда с ним расстались.
— Нет, не это, мама, вовсе нет! Я не понимаю, почему папа всегда отсутствовал, когда я была ребенком. Или почему мы не уезжали вместе с ним.
Она издала легкий вздох.
— Потому что в действительности он не хотел, чтобы мы следовали за ним на раскопки, и кроме того, как только ты подросла, ты должна была ходить в школу. Здесь, в Штатах. Он настаивал на том, чтобы ты получила образование здесь, да и я тоже, по правде говоря.
— Значит, он уезжал в эти длительные поездки, связанные с его работой, и возвращался, когда хотел. Как ты с этим мирилась, мама?
— Я любила его. И, в действительности, Эдвард любил меня и любил тебя, Мэл, он в самом деле любил. Он в тебе души не чаял. Послушай, я прилагала огромные усилия, чтобы сохранить наш брак, и в течение долгого времени.
— Ты говоришь, что он уезжал на свои раскопки, и это я понимаю. В конце концов, это его работа. Но когда я была маленькая, была другая женщина, не так ли?
— Возможно, — согласилась она.
И тогда я рассказала ей о своих воспоминаниях того праздника Четвертого июля много лет тому назад, когда мне было пять лет; рассказала ей, что ужасная сцена на кухне и их жуткая ссора оставалась со мной все эти годы. Погребенная долгое время, потому что она была такой болезненной, и восстановленная недавно, она выскочила в моей памяти четыре года тому назад.
Она выслушала и ничего не сказала, когда я закончила.
Мама просто молча сидела, задумчиво глядя вдаль, в пространство.
Наконец она сказала тихим печальным голосом:
— Подруга, я хочу сказать, так называемая подруга, сказала мне, что у Эдварда связь с Мерседес Соррелл, актрисой. Стыдно признаться, но я ей поверила. Я была молода, ранима. Но это не оправдание. Я разозлилась, обвинила твоего отца, оскорбляла его. Кажется, ты это слишком хорошо запомнила. Я ревновала, конечно. Позже я узнала, что это неправда. Это была ложь.
— Но ведь была другая женщина, мама, — настаивала я. — Ты сама это сказала.
— Я предполагаю, что иногда были, когда он отсутствовал на раскопках по полгода и больше. Но любил он меня.
— И потому ты оставалась с ним все это время?
Она кивнула головой.
— Во всяком случае, твой отец очень возражал против того, чтобы мы разошлись, долго этому сопротивлялся, Мэл.
— Он? — Я смотрела на нее, широко раскрыв глаза.
Мама выдержала мой взгляд.
— Не стоит так удивляться, — сказала она после небольшой паузы. — Да, он не хотел, чтобы мы расстались, более того, он не хотел развода. И не только это. Наши отношения продолжались долгое время после того, как мы расстались.
— Ты имеешь в виду сексуальные отношения? — спросила я, вперив в нее взгляд.
Она кивнула; вид у нее был слегка обескураженный.
— Боюсь, что да. В действительности, мы с твоим отцом продолжали поддерживать связь время от времени до тех пор, пока я не встретила Дэвида.
— Боже правый!
— Мэл, я до сих пор люблю твоего отца, в некотором смысле. Но много лет назад я поняла, что мы не можем быть связаны счастливым браком.
— Почему нет? Ты продолжала спать с ним после того, как вы порвали друг с другом. Вы дурачили меня, вы всегда вели себя так, как будто меня не существовало.
— Я понимаю. Я уверена, это защитный механизм. Почему мы не могли оставаться с ним в счастливом браке? Возможно, потому, что я не хотела быть с человеком, который должен был без конца бродить по свету.
— Ты могла бы бродить вместе с ним после того, как я выросла.
— Ничего бы не получилось, по крайней мере, надолго.
— Но ведь у вас была прочная сексуальная связь…
— Да, была. Но ведь секс не обязательно приводит к счастливому браку, Мэллори. Следует учитывать множество других факторов. У нас с твоим отцом ничего хорошего не получилось бы, поверь мне на слово.
— О, я верю, мама, — сказала я и сжала ее руку. — Я давно хотела тебе сказать. Мама, спасибо, что ты всегда была со мной. Я знаю, что папы никогда рядом не было.
— Ты знаешь, он такой, Мэллори. Поверь мне.
— Ну, если ты так говоришь, я поверю. Я люблю его, мама, и тебя тоже люблю, и недавно я поняла, что была как бы отделена от вашего брака. Я имею в виду, что была вне твоих личных отношений с ним. То, что происходило между вами с папой, ничего общего со мной не имело.
— Это верно. Все происходило между нами.
— Когда я оглядываюсь на свое детство, я понимаю, что мы были ненормальной семьей… — Мой голос сорвался; я посмотрела в свою тарелку, затем на нее.
Мама сидела и ждала, что я скажу дальше.
Я слегка пошевелилась на стуле, откашлялась и глотнула ледяного чая. Я чувствовала себя слегка неловко.
— Я надеюсь, что ты не сердишься, что я это говорю?
— Нет. Думаю, что нет. В действительности, если быть честной, мне следует признать, что это правда.
— Мы были ненормальной семьей и давай посмотрим правде в глаза. У меня был странное детство. Я думаю, именно поэтому мне хотелось создать совершенную семью, когда я вышла замуж. Я хотела быть образцовой женой для Эндрю, образцовой матерью для Джейми и Лиссы. Я хотела, чтобы все было… было… правильно.
— Так и было, Мэл. Действительно было. Ты была самая лучшая жена, самая лучшая мать.
Я пристально смотрела на нее.
— Я сделала их счастливыми, ведь правда, мама?
Ее пальцы сжали мою руку.
— О да, Мэл, они были счастливы с тобой.
40
Коннектикут, ноябрь 1992
Было холодное субботнее утро начала месяца. После мягкого октябрьского бабьего лета впервые листья прихватило морозцем. Но, тем не менее, день был яркий, солнечный, небо было голубое, безоблачное.
По выходным мы всегда заняты в «Индейских лужайках», но хороший день привлек к нам больше посетителей, чем обычно.
Все магазины были битком набиты, и я была рада, что на складах у нас полно товаров. Летом я сделала несколько больших закупок, предвидя, что в сезон отпусков дела пойдут хорошо. К счастью, я была права. Если по сегодняшнему дню можно судить, то ко Дню благодарения и к Рождеству мы побьем все рекорды.
Я пересекла пространство от галереи «Килгрэм-Чейз» до кафе и когда открыла дверь, то была поражена. В магазине было полно народу, а была всего лишь середина утра. Я огляделась, ища Эрика. Когда я его увидела, он поспешил ко мне.
— Ну и утро, — сказал он. — У нас народу больше, чем всегда. Я доволен, что мы оборудовали вторую автостоянку внизу у главных ворот. Она сегодня пригодится. — Он улыбнулся мне. — Вы, как всегда, были правы.
— Это было недорого и, я думаю, мы на этом остановимся, Эрик.
— У вас когда-нибудь бывают сомнения, Мэл?
Я покачала головой.
— Слышали что-нибудь от Сэры?
— Нет. Почему вы спрашиваете — разве возникла какая-нибудь проблема?
— Вероятно, нет, но она не приехала. Когда она вчера вечером звонила мне из города, она сказала, что выезжает сегодня в половине седьмого, чтобы не попасть в пробку, и должна быть около девяти.
Я посмотрела на часы.
— Уже почти одиннадцать.
— Может быть, она задержалась в Нью-Йорке, — ответил он.
— Возможно.
— Постарайтесь не беспокоиться, Мэл.
Я кивнула.
— Я постараюсь, буду в конторе, если понадоблюсь вам, — сказала я.
Я направилась к другому красному амбару.
С тех пор как убили моих близких, я очень волновалась, когда кто-нибудь из родственников или друзей задерживался. Я ничего не смогла с собой поделать. Сейчас мы живем в опасном мире, по моему мнению, в более опасном, чем он был раньше. Машины теперь угоняют постоянно, оружие на улицах множится с ошеломляющей скоростью, а убийство невинных людей стало нормой. Каждый раз, когда я беру в руки газету или включаю телевизор, я вижу какой-нибудь новый сюжет, от которого у меня кровь в жилах стынет.
— Мэл! Мэл!
Я вздрогнула и увидела спешившую ко мне Анну.
— Можете уделить мне минутку? — спросила она, когда подошла ко мне.
— Конечно, зайдем в контору, — предложила я, открывая дверь и пропуская ее вперед.
Сняв пальто, мы направились к дивану у окна.
— У вас что-то произошло, Анна? — спросила я, усаживаясь на диван.
— Нет, Мэл, но Сэнди Фарнсуорт звонила мне вчера ночью, — объяснила она, садясь напротив меня. — Она хочет продать «Пони Трейдерс». Она попросила узнать у вас, не заинтересованы ли вы купить эту компанию.
— Нет, не заинтересована, — ответила я без колебаний. — Я уже некоторое время ожидала, что это произойдет, Анна. Сэнди намекала на это раньше. Но я не хочу становиться владелицей фабрики — ведь у них именно фабричное производство, хотя часть изделий они производят вручную. — Я покачала головой. — Невозможно, Анна, слишком много головной боли и без этого. Боюсь, придется сказать «пас».
— Я более или менее предупредила Сэнди, что вы не заинтересованы, — ответила Анна. — Я согласна с вами и уверена, что Сэра тоже. Но обещала вам сказать об этом.
— Я понимаю. Сэнди вам сказала, что она собирается делать? Я хотела сказать — если не сможет продать фабрику? Будет продолжать свой бизнес?
— Я полагаю, что она будет вынуждена это сделать, либо найдет себе нового партнера. Лоис Гири переезжает обратно в Чикаго, и вот почему весь сыр-бор разгорелся. Я думаю, она хочет забрать свои деньги из компании.
— Если «Пони Трейдерс» выйдет из дела, нам придется искать им замену, других производителей, которые шьют деревенскую одежду в том же духе, — отметила я. — Знаю, у нас есть Билли Герл и Лессу, но нам нужен будет кто-то третий.
Анна улыбнулась мне.
— Я уже об этом думала, Мэл, и начала поиск. На следующей неделе у нас появится пара новых поставщиков.
Дверь раскрылась настежь и влетела Сэра, к моему величайшему облегчению. Казалось, она очень спешила; волосы развевались.
— Что за утро! — воскликнула она. — Прости меня, что я так поздно, Мэл. Надеюсь, ты не слишком волновалась.
— Немножко, — признала я. — А что с тобой случилось, Сэш? Ты выглядишь слегка растрепанной, и лицо перепачкано.
— Неужели? И сильно? Ну, не важно. А случилось то, что у меня спустила шина.
— О Боже мой, какой ужас, Сэра, — сказала Анна и встала. — Я лучше вернусь в бутик, Мэл. Увижу вас обеих позже.
— Я скоро закончу, — ответила я.
Сэра улыбнулась ей и сказала мне:
— Мне действительно необходима чашка кофе, Мэл. Пойдем в кафе.
— Там очень много народу, но Эрик найдет нам местечко. Пошли.
Мы поспешили за Анной.
— Как тебе удалось поменять колесо? — спросила я, когда мы пили кофе несколько минут спустя, найдя себе место в кафе неподалеку от кухни.
— Слава Богу, мне помогли.
Я посмотрела на нее с любопытством.
— Где же ты находилась, когда у тебя лопнула шина?
— На Сорок первом шоссе. Прямо рядом с нашей дорогой, — объяснила Сэра, улыбаясь мне.
— Что тебя так забавляет? — спросила я.
— Встреча, которая там произошла.
— Когда у тебя спустила шина?
— Да, ты знаешь, это произошло прямо перед каким-то домом. К счастью для меня, иначе я до сих пор бы сидела там со спущенной шиной. Там был маленький «кейп-код» за белым частоколом, и я вошла и постучала в дверь. Я спросила у мужчины, который открыл, не мог бы он мне помочь, и он ответил, что был бы рад. Мы вместе сменили колесо. Представь себе, Мэл, он сделал большую часть работы. Во всяком случае, пока мы работали, я сумела выяснить о нем массу вещей. Включая номер его телефона.
— Значит, он был симпатичный, Сэш?
— Неплох, совсем неплох. — Сэра помолчала, посмотрела на меня странным взглядом и добавила: — Я пригласила его к обеду.
— Быть того не может.
— Да, пригласила.
— Когда?
— Сегодня вечером.
— Сэш!
— Не говори «Сэш» таким тоном, Мэл. И я думаю — это потрясающая мысль.
— Но, Сэш, сегодня…
— Чем сегодня тебя не устраивает? Ты хочешь сказать, что у нас не хватит еды, потому что все ею забито?
— Это верно.
— Послушай, почему бы его не пригласить? Он живет по соседству, а среди наших соседей не так много привлекательных мужчин. На самом деле, ни одного — по меньшей мере, ни одного доступного.
— Есть Питер Андерсон, — напомнила я ей.
— Мистер Отвратительная важная персона! — воскликнула она. — Напыщенный дурак. Он проморочил мне голову в течение двух лет по поводу этих проклятых амбаров, а потом в конце концов сказал «нет». В конечном счете, он не хочет их продавать, сказал он. Это некрасиво, Мэл.
— Да, должна признать, он со странностями. Эрик сказал мне, что в последние годы в его жизни произошли драматические события. В любом случае, мы сумели обойтись, и мы всегда теперь сможем поставить амбар из готовых деталей рядом с новой автомобильной стоянкой, если нам это понадобится.
— Я думаю, что да. Но Питер и в самом деле меня разочаровал. Поначалу он казался таким приятным.
— Как его зовут? Человека, который приедет к обеду.
— Ричард Марксон.
Я сидела, нахмурившись, и пила кофе.
— Это странно, Сэра, но его имя мне кажется знакомым. Я думаю, может быть, я его встречала?
Она энергично замотала головой.
— Нет, ты не могла его встречать. Я его спрашивала. Он очень известный журналист и часто выступает по телевидению, поэтому, вероятно, ты и знаешь его имя.
— Журналист в какой области? — спросила я, все еще встревоженная.
— В основном политика.
— Когда он придет?
— Я сказала в восемь, но могу назначить и на более поздний час, если ты предпочитаешь, Мэл. Я сказала, что позвоню, чтобы уточнить время.
— Восемь часов нормально. А теперь об обеде. Мы можем взять одну из Нориных запеканок домой, и лоток ее куриного бульона с овощами. Можно сделать зеленый салат, есть сыр бри и фрукты. Как тебе это нравится?
— Замечательно, Мэл. Единственная вещь, которую ты забыла, это каравай домашнего Нориного хлеба.
Я должна признаться, что мне понравился Ричард Марксон в тот же момент, когда он вошел в дом.
Он был высокий, хорошо сложенный мужчина с темными карими глазами, темными волнистыми волосами и приятным лицом.
Почти немедленно он наполнил весь дом своим присутствием. Было ясно, что он свободно и одинаково естественно держится в любом обществе, у него были спокойные, уверенные манеры, и его сдержанность понравилась мне.