И Аббио, не дожидаясь ответа Люта на полуприглашение, вошел в палатку. Лют последовал за ним.
В палатке лежали на подстилках два раненых сакса. Рядом с ними, присев на корточки, накладывал на ранения широкие листы подорожника Далимил.
— Ты что здесь делаешь, Лют? — удивился, обернувшись, плеточник.
— Этот человек спас меня от виселицы. А ты кто такой, чтобы спрашивать в моей палатке? — грозно спросил Аббио, не рассмотрев в полумраке лица незнакомца.
— А я нашел на дороге твоих людей, и доставил в лагерь. И теперь пытаюсь оказать им помощь. Раны пустяковые, скоро заживут…
— Прости нас, мой господин, — сказал один из раненых, пытаясь приподняться на локте. — Мы не ожидали нападения от франков, и потому оказались неподготовленными и не смогли защитить тебя.
— А от людей Сигурда вы ожидаете нападения? — сердито ответил Аббио вопросом на вопрос.
Далимил встал, понимая, что Лют принес новости.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
— Никогда не думал, что на свете так много народа живет… — с широко разинутым ртом глазел по сторонам Барабаш.
— А ты в сражении ни разу разве не был? — поинтересовался Ставр.
— Так то вой — воев всегда должно быть много, а тут всякие… Никогда не думал…
Волхв добродушно усмехнулся.
— Ты бы лучше котомку с плеч снял и взял в руки. Не каравай хлеба несешь… А люди всякие бывают. Лихих отовсюду тоже набралось — не приведи Свентовит!
Ставр и Барабаш разминулись с Лютом в городских воротах, где толпа не давала людям пройти нормально ни в одну, ни в другую сторону, и приходилось протискиваться, работая локтями. Едва волхв со стрельцом буквально проломились в город и углубились в улицу, разведчик выехал с другой стороны. Ему, всаднику, выбраться через ворота было еще тяжелее, и потому Лют продвигался медленно. Вздумай
Ставр по природному любопытству или по какой-то еще причине обернуться, с высоты своего роста он обязательно заметил бы юного разведчика. А была бы возможность у Люта глазеть по сторонам, а не искать щель в толпе, чтобы протиснуться вперед, он тоже увидел бы возвышающуюся над другими людьми голову. Тогда бы Аббио ждала позорная для эделинга смерть в петле, а весь толпящийся в Хаммабурге народ — страшная резня. Только случай повлиял на дальнейшие события и не дал совершиться большому злу.
Так, не получив известий о драматических событиях дома, Ставр с Барабашем двинулись по узким и кривым городским улицам в сторону пристаней и складов. Там, на берегу Лабы, людей было меньше, а простора, естественно, больше. Здесь Ставр, совсем не как в городских воротах, уже беспрестанно вертел головой.
— Ты, никак, кого-то ищешь? — поинтересовался стрелец.
— Праздником любуюсь, — ответил волхв спокойно.
— Однако, может, лучше в город вернемся, в кабачке посидим, — похлопал Барабаш себя по котомке, которую нес уже не за плечами, как волхв свою, а в руке, как Ставр и посоветовал. Посоветовал правильно, рассудил Барабаш, — рискованно прятать за плечи мешок, в котором столько честно заработанного золота от королевской щедрости. На затылке-то глаз нет, не увидишь, как кто-нибудь в толпе котомку распорет и рог облюбует. Но сразу же после первого импульсивного движения, означавшего, очевидно, желание стрельца пригласить волхва за стол и отпраздновать победу, раздался вздох настолько тяжелый, что его могли услышать на противоположном берегу в славянском поселении. Естественно, «я угощаю!» вслед за вздохом не прозвучало. Очевидно, с потоком воздуха в горле застряло…
Наконец Ставр заметил нужного человека, и, оставив Барабаша в стороне, поспешил к нему. Этот человек оказался толстым евреем-купцом, коих на праздник понаехало тоже множество.
— Что расскажешь?
— Они купили пять комплектов франкской одежды и оружие королевской пехоты, — прошептал еврей, поднимаясь на цыпочки, тщетно стараясь приблизиться к уху волхва, чтобы не быть услышанным со стороны.
— Для себя?
— Да. Примеряли, к плечам прикладывали.
— Сразу переоделись?
— Нет, уехали с узлами из города.
— Куда потом пошли?
— Мне неизвестно. Я потерял их в толпе.
— Ищи. Около королевской ставки ищи.
Еврей солидно кивнул, принял из ладони волхва в свою монетку и степенно пошел в сторону города. А Ставр задумался.
— Что ты у него спрашивал? — любопытство Барабаша никогда не имело границ.
— Интересовался, почем нынче фряжское сукно.
— А зачем тебе сукно?
— Лавку думаю открыть. Были бы у меня твои деньги, я бы давно уже открыл. Надоело по лесам шастать… Сидел бы себе за прилавком в спокойствии и неге, животик бы, приличествующий купцу, отрастил…
Барабаш вздохнул опять, и прижал к себе котомку сильнее, словно Ставр покушался на ее содержимое. И чтобы отвлечь волхва от дурной мысли попросить денег взаймы у него, Барабаш заговорил мечтательным языком, вообще-то ему не свойственным.
— Меня торговля никогда не интересовала. Наше дело ратное! Но вот годы свое уже берут, уставать скоро начну, надо и место подыскать, где осесть на осень можно. Вот, как вернусь, куплю себе сразу хороший дом где-нигде в лесу. Женюсь, обзаведусь детишками и буду учить их стрелять… Только вот денег хватило бы. Боюсь, франкский Карл слегка жадноват. А то еще фальшивых монет подсунуть может. Франки народ такой, а короли — так уж особливо…
К пристани, поднявшись на веслах против течения, подошло купеческое плоскодонное судно. Ставр, собравшись было тоже отправиться в город, задержался, чтобы рассмотреть прибывших. Его любопытство всегда несколько отличалось от любопытства Барабаша, и потому волхв проявлял это свойство характера только в особых случаях — когда можно было что-то полезное узнать. Сейчас случай был именно таким.
— Как думаешь, откуда и зачем гости торговые пожаловали? — спросил он товарища.
Тот глянул на судно лишь мельком.
— Эсты[14], чудной народ, попьянствовать надумали.
— Откуда знаешь, что эсты?
— Весла длинные. Длиннее обычных. Такие только у эстов.
Умению товарища замечать мелочи и делать выводы, не раздумывая, потому что мыслительный процесс всегда казался Барабашу долгим и нудным делом, Ставр доверял не меньше, чем его умению стрелять из лука. И потому поверил сразу.
— А почему «чудной народ»?
— Пить не умеют.
— А ты пил с ними?
— Да было как-то дело… Пьянствовал я с двумя. Пьют и не пьянеют. Глупый, словом, люд… Долго соображают… Когда еще сообразят, что много выпили… И много пьют, а опять не пьянеют. Зачем тогда пить, деньги переводить… Чудной народ, одним словом…
— А почему не торговать прибыли? Почему именно пьянствовать?
— Судно почти не гружено. Смотри, какая осадка… Ставр только головой покачал.
Разведчики всегда посмеивались над Барабашем, считая его глуповатым. Он и сам охотно себя таким показывал, и даже подчеркивал это традиционными вздохами. Но в действительности видел, взглянув мельком, всегда чуть-чуть больше других. И, главное, умел сделать из увиденного правильные выводы.
Ставр наблюдал, как с судна выгрузили всего несколько тюков и на берег вышло несколько человек. Викинг-эст в какой-то диковинной лохматой шкуре, помахивая длинной палкой, протащил по сходням двух белоголовых отроков и старика — рабов, связанных одной веревкой, конец которой он держал в руке. Последние и заинтересовали волхва больше всего, так, что захотелось подойти ближе.
Старик был слаб и немощен, но отличался аккуратностью, несмотря на изрядно изодранную одежду. Похоже было, что он даже свои лохмотья постоянно чистил. Первому из отроков было лет пять. Этот держал голову поднятой и посматривал на чужой ему мир враждебно и надменно. Виден был характер будущего серьезного мужчины. Второй был постарше, но, очевидно, сильно болен. Он с трудом волочил ноги и пошатывался, совершенно не обращая внимания на происходящее. И часто кашлял. Иногда кашель заставлял его даже останавливаться, тогда эст с тупой физиономией сильно толкал мальчика в спину, едва не роняя.
— Эй, бравый воин, — окликнул Ставр викинга и кивнул на несчастных, — продавать гонишь?
Эст долго думал, соображая, что у него спросили и что нужно ответить. Наконец смог из себя выдавить единственное:
— А тебе какое дело?
— Ишь ты, какой грубиян! Может, я покупатель… После очередной порции раздумья эст сказал с явным
раздражением:
— А я не торгаш… Я их уже давно продал, теперь только новому хозяину доставить надо. Опоздал ты. Я проданное однажды второй раз не продаю.
— А если я больше заплачу? — спросил Ставр.
— С новым хозяином говори.
— А кто хозяин?
Эст опять долго вспоминал имя и наконец сообщил:
— Грек Пандокулос. В городе его и найди, если покупатель…
Старик-раб посмотрел на Ставра долгим тоскливым взглядом, и вдруг взгляд этот оживился, словно он узнал старого знакомца. Но вида не подал. И тут же значительно показал глазами на младшего отрока. Ставр едва заметно кивнул.
Викинг, торопясь на праздник, хотел, наверное, быстрее избавиться от своего груза, и потому подтолкнул взрослого раба острым концом палки в спину.
— Пошевеливайся…
— Пора и мне, наверное, стать рабовладельцем… — раздумчиво сказал Ставр, с высоты своего роста рассеянно оглядываясь по сторонам.
— А то волхвам никак можно? — поинтересовался его товарищ, ощупывая в который раз прямо сквозь грубую ткань котомки драгоценный рог. Глаза его при этом были безмятежно-мечтательными и почти блаженными.
— А кто мне запретит? Работают же рабы в храмах…
— Так то в храмах…
— А мы на твои деньги свой храм построим. И тебя сделаем главным волхвом.
— Еще чего… — возмутился Барабаш и поспешил вслед за Сгавром, который внезапно заторопился в город. — Куда ты?
— Рабов покупать. А то, не приведи Свентовит, кто-никто перекупит. Ищи их потом…
— Зачем они тебе нужны?
— Пригодятся, думаю, когда-никогда…
Так, переговариваясь, они догнали в толпе викинга-эста и рабов. Но близко не подходили.
Эст знал, куда ведет свой маленький караван. Видно, это дело ему не впервой. Но все-таки город по случаю праздника так переменился, что пришлось ему беспрестанно вертеть головой, чтобы отыскать нужную улицу, пришлось протискиваться вместе рабами через толпу, где его не раз пытались остановить различными вопросами, а то и просто пьяными придирками. Эст нервничал, скрипел зубами, и рука сама тянулась за плечо к мечу, но, опомнившись вовремя, в перепалку не вступал. Так, пройдя через весь город, он оказался неподалеку от ворот, ведущих к ристалищу, где народу было еще больше. Здесь эст сориентировался окончательно и свернул вдоль бревенчатой городской стены и скоро оказался около большого круглого двора с высоким забором. Он громко застучал в ворота. Не открывали ему долго. А когда наконец открыли, то несколько минут расспрашивали, прежде, чем пропустить. Эст вошел вместе с рабами, и ворота снова закрылись.
— Вот так-так… — сказал Ставр. — Сегодня, как я вижу, рынок рабов торговли не ведет. А что будет завтра — нам неизвестно. Но время нам с тобой, друг мой, лучший стрелец округи, терять никак нельзя.
— А почто тебе рабы? — не унимался Барабаш.
— Думаю, огород завести. Пусть там копаются. Репу выращивают… Мне же, сам знаешь, не до того, а я пареную репу люблю…
— А почто тебе огород?
— Я ж говорю, чтобы репу с брюквой выращивать, — Ставр говорил и озирался по сторонам. — И еще много-много горького лука. В сырую погоду лук от всех хворей — первое дело!
Снова заскрипели ворота. Вышел эст. Один.
— Эй, воин, а где мне твоего грека найти?
— Там он, внутри… — показал викинг за спину, а сам стремительно зашагал в город, так энергично почесывая рыжую всклокоченную бороду, словно грозился сам себе ее выдрать.
Слуга готовился уже закрыть ворота, когда волхв поставил между створками ногу, — Позови-ка мне хозяина.
— Сегодня торговли нет, — раздраженно из-за настойчивости посетителя сказал слуга с лицом откровенно восточного типа.
— А я тебя и не спрашиваю про торговлю, я тебе велю хозяина позвать… — Ставр вдруг резко подтолкнул слугу посохом под ребра и посмотрел в глаза так, что тот беспрекословно посторонился, пропуская славян во двор.
— Беги, зови… — повелительно приказал Ставр и осмотрелся.
Двор был полукруглой формы, большой. Вдоль всего забора стояли вплотную одна к другой клетки с деревянными толстыми прутьями, которые рукой не сломать. В этих клетках содержали рабов. Сейчас их было немного. Наверное, Пандокулос недавно отправил караван в южные страны.
— Ставр… — тихо позвали волхва из одной клетки. — Ставр, мы здесь…
Ставр сделал ладонью жест, приказывающий помолчать.
Из дома вышел хозяин в сопровождении того же слуги. Теперь уже у слуги был подвешен к поясу короткий кривой меч. Очевидно, ему не слишком понравилось, когда посох попадает под ребра. Меч отметили взглядом и Ставр и Барабаш. Первый переложил посох в другую руку, второй, сохраняя безмятежный невинный взгляд, натянул на плечи ремни котомки, чтобы не занимали рук. — Что хочешь ты, добрый человек? — спросил Пандокулос по-славянски, сразу, с первого взгляда, определив национальность пришедших. Купцам, большую часть жизни находящимся в путешествии, положено уметь определять национальность, как и знать языки стран, где приходится бывать. Голос у грека оказался гибким и вкрадчивым, как походка дикой коварной кошки, но одновременно с жесткими нотками человека, умеющего настоять на своем.
— Здравствуй, хозяин! — не ответив на вопрос, Ставр решил сперва поздороваться.
— Здравствуйте, — вынужденно ответил и грек внешне приветливо, но приветливость его явно происходила от привычки торговца, а совсем не от добродушия рабовладельца. — Что привело вас ко мне в неурочный час? Я прошу простить меня, но в доме гости, которых неудобно оставлять надолго. При этом я не могу пригласить вас за стол, потому что там собрались только верующие христиане, которые неодобрительно относятся к вашим верованиям. Мои гости могут остаться недовольны, а я весьма дорожу их отношением, и потому прошу вас побыстрее сказать, что заставило вас поднять меня из-за стола.
Значит, опытный глаз определил и волхва.
— У нас просьба совсем небольшая, но не терпящая отлагательства.
— Я вас слушаю.
— Недавно на пристани я встретил викинга из эстов, который вел к тебе рабов. Двух отроков и старика. Мне нужны эти люди. Я несколько знаком со стариком, и хотел бы быть ему полезным, как он некогда был полезным мне.
Грек поморщился.
— Приходите завтра, добрые люди. Завтра я буду свободен, и хотя продажи на завтрашний день не назначены, я с удовольствием удовлетворю вашу просьбу.
— Прошу простить нас за назойливость, но мы с товарищем уже сегодня уезжаем, и потому я просил бы вас, уважаемый Пандокулос, удовлетворить нашу просьбу.
Грек собрался было опять отказать, это волхв по его лицу понял, но тут рассеянный и ленивый взгляд работорговца остановился на Барабаше. Сначала в нем проскользнуло узнавание, потом удивление, а через несколько секунд мас-линообразные глаза вспыхнули огнем чуть не веселой алчности. Ставр догадался — грек был сегодня на берфруа и сейчас узнал победителя состязаний стрельцов.
— Дело в том, что есть и другой покупатель, который интересуется стариком и двумя мальчиками… — начал он в медленном раздумье, стремясь выиграть время и сопоставить свою корысть с реальностью.
— Но ведь завтра его не должно было быть, если ты просил меня прийти завтра…
— Я совсем забыл про другого покупателя. А он человек знатного рода… И мне вовсе не хотелось бы портить с ним отношения…
— Я понимаю любовь восточного человека к торговле, — улыбнулся Ставр. — Но говори сразу цену, чтобы нам не терять время. Скажешь цену, тогда и начнем торговаться.
— Нет, — сказал вдруг грек категорично. — Я не могу их продать. Не в моих интересах обижать постоянных клиентов.
— Сколько? — спросил Ставр серьезно.