— Вызовут, — сказало дуло. Так, во всяком случае, показалось Вене, потому что в темноте он человека не видел.
— Вот, блин, — разозлился Митяй. — Смотри, куда япошки наших засунули. Это же лепрозорий какой-то.
— Не, я был в лепрозории — там чисто, — сказал Гладий.
— И что ты там делал? — удивился Митяй.
— Санитаром работал.
— Входит один, — снова сказало дуло.
На сей раз в дыру нырнул Турецкий.
И оказался в довольно просторном помещении, где работал кондиционер, было светло и даже уютно.
Татуированный сидел на краешке стула, подобострастно глядя на мордатого дядьку, пьющего дымящийся чай.
— Че надо? — по-купечески отхлебнув из блюдца, спросил мордатый.
— Дела у нас, командир, тут серьезные. Надо кое с кем поговорить по душам. Да боюсь, у собеседников наших душу эту ничем не проймешь. Разве пушкой.
— Пушек нет, — отрубил мордатый.
— А маленьких таких, чтоб в кармане уместились?
— А что ж вы, ребята, из России — и без оружия?
— Неопытные мы, таможни опасались.
— Не, вы как раз опытные. Тут таможня бдительная. И сколько вам надо и чего?
— Нам надо десяток пистолетов, пару автоматов и штуки две хороших карабинов.
— Взрывчатые вещества не интересуют?
— Нет.
— Вот видишь, Тетка, — повернулся к татуированному мордатый, — кого ты мне привел? Это же гэбэшник, как пить дать. Его взрывчатые вещества не интересуют. Его маленькие пушки интересуют. Ну вот она одна у тебя на затылке.
Александр даже не стал поворачиваться. Он знал, что давно уже на мушке. Правда, он надеялся, что ребята в случае чего придут на подмогу. Турецкий спокойно улыбнулся. Но мордатый разгадал его мысли:
— А, ты про дружков своих — так они тоже все «сфотографированы», — осклабился мордатый.
— Ты сколько в Японии живешь?— спокойно, даже заставив себя зевнуть, спросил Турецкий.
— Долго, сынок, долго.
— А бизнесу по-японски, видишь, не научился. Они же как — они же в ножки кланяются, они улыбаются тебе, сакэ предлагают, гейш там разных, а ты дуло в затылок. Нет, дружок, в Японии ты не прижился, да и от России уже отлип. По-русски ты тоже забыл, как дела делаются. Думаешь, всех моих ребят «сфотографировал»? Дурак ты мордатый. У меня вокруг «коммуны» бойцы давно тебя «фотографируют». А будь я гэбэшником, так давно бы тебя и твоих придурков — придурков, потому что при дураке служат, — похватал бы. Ну так как? Будешь торговать или дурью маяться?
Турецкий, конечно, блефовал, но напор был такой, что мордатый скукожился. Он о чем-то быстро по-японски переговорил с татуированным. Снова обернулся к Александру.
— Ты мне не нравишься, — сказал он зло.
— А ты со мной не живи, — лениво ответил Турецкий. — Ты мне продай, что просят, и забудь.
Турецкому действительно было скучно, потому что знал наперед — продаст мордатый оружие, никуда не денется. Так только хорохорится, цену набивает. С чего ему тут жить, если не рисковать? Компьютеры он собирать никогда в жизни не научится.
— Ладно, — смягчился хозяин. — Убедил.
— Да не очень и старался, — вбил-таки свой гвоздь Александр. — Пойдем лучше, товар покажешь...
Да, это была настоящая «левелская» работа, только куда сложнее и опаснее.
Автоматы Калашникова уже стали дурной приметой всяких гадких дел. Здесь их было навалом. Как они сюда попали — неизвестно. Впрочем, догадаться тоже нетрудно: разобрали на части и перевезли из распадающейся российской армии. Это был целый склад. Даже пулеметы, даже огнеметы, не говоря уж про гранатометы, пистолеты, винтовки всех видов и калибров, ножи и кастеты.
Ребята выбирали оружие умело. Не гнались за дорогим, отбирали, что называется, проверенное в боях. Моментально разбирали, щелкали затворами, слушали спусковые механизмы, как настройщики слушают фортепиано.
В конце концов отобрали нужное — двенадцать, пистолетов, три автомата, две винтовки с оптическим прицелом, а Кирюха захотел еще и «беретту» с лазерной наводкой.
«Ну пусть побалуется, — подумал Турецкий, — хотя хватит ли денег?»
— Пять штук баксов, — просмотрев набранное командой, сказал татуированный.
— Какие пять?! Две! Ты что?!— по-настоящему взъярился Митяй. — Это же секонд-хэнд, подержанное барахло!
И вот тут нашла коса на камень. Торговаться татуированный умел. Митяю удалось сбить цену всего на тысячу.
— Ну, ребята, где «бабки»? — снова выступил мордатый.
— У нас, родимый, кредитные карточки, — пошутил Кирюха. — Где тут у тебя банкомат?
— Мы что, действительно похожи на идиотов, что будем таскать с собой такие «бабки»? — угрюмо уставился на мордатого Веня.
— Грузи товар, поехали с нами. У нас деньги в банке.
— В каком еще банке? — вытаращил глаза мордатый.
— «Манхэттен экспресс», — ответил Александр, словно только такими престижными банками всю жизнь и пользовался.
Знал бы мордатый, что у него, у Турецкого, стоял во дворе никудышный «жигуленок», а на новую машину он даже наскрести был не в силах.
«Девичья фамилия матери Чеснокова, — сказал Чернов, — это будет код».
Код получился громоздкий, потому что девичья фамилия матери Андрея была Волошина. Банк «Манхэттен экспресс» нашли сразу. Мордатый неплохо знал город. Да еще делился по дороге всякими японскими особенностями. Скажем, хоть гаишников они ни одного не видели, но за каждой машиной установлено самое пристальное фото- и телевизионное наблюдение. Но русские и тут приспособились. С утречка надо просто покрыть лаком для волос номер машины, он бликует, камеры его не фиксируют, а ты нарушай, сколько душе угодно.
Это здание даже среди длиннющих небоскребов делового центра Осаки выделялось своей мощностью и даже нахальностью. Ну как и положено американцам.
Но сервис был японский, кланялись в ножки от самого прохладного порога до стойки, где Турецкий назвал номер — 31512152510141.
.Для верности он еще написал его на бумаге.
Менеджер низко поклонился Александру, а заодно и его друзьям и побежал куда-то в контору искать номер счета.
Не было его долго. Ребята успели попить кофе и коку, покурить, Кирюха ухитрился даже завязать непринужденную беседу с какой-то кассиршей; уж на каком языке они говорили — загадка, но обоим было очень весело. Только мордатый все время потел, хотя в банке было очень прохладно и приятно, не то что на уличном пекле.
Наконец менеджер вернулся, низко поклонился всем опять и сказал:
— У нас нет такого счета.
Если бы мраморный пол банка сейчас треснул и провалился, Турецкий удивился бы меньше.
— Как нет? — спросил он по-английски. — Не может быть. Вы хорошо проверили?
Служащий все кивал, хотя вряд ли понимал слова, но Понимал растерянность клиента.
— Ну-ка, ребята, — собрал Александр в кучку ребят, — давайте снова посчитаем — Волошина. Вэ — а, б, в — три, да?
— О — пятнадцать, — вставил Веня.
— Л — двенадцать...
Пересчитывали много раз, выбрасывали «е» и «и» — посылали менеджера еще и еще раз. Пусто. С мордатого пот уже просто ручьем катился.
— No money, — каждый раз говорил менеджер, — sorry.
— Тяжело в деревне без нагана, — уже в который раз за этот день сказал Кирюха, и все были с ним согласны. Это было уже не смешно — это было плохо.
Глава третья СЧИТАЮ ДО ТРЕХ
— Не буду я грабить... — в который уж раз упрямо твердил Гладий.
— А кто грабить-то собирается? — наивно заморгал Сотников. — Мы в долг возьмем. Чуточку позже отдадим. Как только, так сразу.
— Нам никто не давал права совершать преступление, — гнул свою линию Вася. — Кража — это нечестно. В конце концов, деньги можно добыть и честным путем.
— Интересно каким?
— Например, подработать кем-нибудь...
— Ага, гейшей. Вот только рожей ты не вышел, милый.
— Я грабить не буду, хоть режьте.
— Был бы нож — давно бы уже... — мрачно буркнул себе под нос Митяй. И добавил чуть слышно, все же опасаясь тяжелых Васькиных кулаков: — У-у-у, хохляцкая морда...
— И черт с тобой, — в сердцах махнул рукой Кирюха. — Обещай хоть, что мешать не будешь. Просто в сторонке постоишь...
.— Отставить разговоры... — сказал Турецкий.
«Все еще можно поправить, — утешал он себя, — все еще не так плохо. Правда, ни языка, ни законов, ни вообще ничего. Словно в какие-нибудь Люберцы сослали. Но ничего,- везде люди, и эти люди везде одинаковы. Но — грабить?!»
Ему, законнику с многолетним стажем?! Нет, эта идея Турецкому была не по душе, если сказать мягко. Будь он в другой ситуации, он бы просто обратился по своим «левелским» каналам, и на счет в банке тут же пришла бы нужная сумма. Но это не «Пятый уровень», а, как было сказано Савеловым, — девятый круг. Это — по-русски. Это безо всяких планов, без помощи, без оборудования, это автономное плавание.
Минуя деловой центр города и ориентируясь по колючему, пронизывающему насквозь бризу, они быстрым шагом шли к побережью. С мордатым договорились, что вернутся в «коммуну» часа через три, тогда и расплатятся. В залог оставили все свои наличные, поэтому даже не на что было купить поесть. А проголодались жутко.
До порта было приблизительно час хода, если, конечно, не сбавлять темп и не сбиваться с пути
— Сознайтесь, братцы!.. — взмолился Козлов. — Неужели никто не заначил хотя бы десятку? Вокруг жрачки столько, от запахов аж в носу свербит!
-г- Откуда, Мить? — уныло ответили ему в один голос. — Нищие, блин...
— Тоже мне, принц нашелся, можно подумать!.. — обиженно просопел Кирюха. — Кто же знал, что такой прокол будет?
— А я говорил — давать Бугру деньги не надо было, — напомнил Гладий.
Слова его пропустили мимо ушей. Теперь понимали, что он был прав.
— Только бы этого Толбухина отыскать. — Сотников уже стискивал зубы от голодных спазмов в желудке.
— Бабухина, дурак, — съязвил Митяй.
— Ну Бабухина. Какая разница?..
— Подождите, ребята, — остановил их Турецкий. — Может, есть какой-нибудь другой выход? Слушайте, а зачем нам вообще оружие?
Спутники Александра мрачно остановились.
— Ты командир, ты и решай, — сказал Кирюха.
Турецкий даже не задумался, думать уже не о чем было.
Деньги все равно были нужны. Он и так прокрутил в голове все возможные и невозможные честные способы добычи денег. Но ничего путного в голову, кроме просить подаяния, не приходило. Был, конечно, еще один путь — сесть на теплоход и, не солоно хлебавши, вернуться в Россию.
— Да нечего тут думать, — сказал Козлов. — Мы просто вернем награбленное.
Турецкий, тяжко выдохнул и махнул рукой. Ну что ж, придется на время стать Робин Гудом.
Но на теплоходе Бабухина не оказалось. Знакомые «челноки» видели, что за ним прикатили на шестисотом «мерине» какие-то парни.
Пришлось устроить засаду на средней палубе и ждать. Бросили на пол спасательные круги, сели на них, закурили.
Гладий отковырял от стены кем-то прилепленный кругляшок жевательной резинки и с невозмутимым видом отправил его в рот.
— Я щас сблюю — сдавленно произнес Кирюха.
Вася поворочал Челюстями, распробывая нежданно привалившую снедь, и удовлетворенно протянул:
— Вроде клубничная... .
Кирюха метнулся к бортовым перилам, перегнулся через них, и все его тело конвульсивно задергалось.
— Шо это он? — удивился Гладий. — Наверное, на завтрак гадость какую съел...
Бугор объявился в тот момент, когда красный диск закатного солнца с безмолвным шипением коснулся океанской глади. .
Бабухин грузно вылез из «мерина», постоял на причале с минуту, помахивая короткой рукой вслед удаляющимся дружкам, после чего пружинящей походочкой взобрался по трапу и...
— Дельце одно есть, — услышал за своей спиной голос Сотникова. — На пять штук тянет.
Бабухин вздрогнул, обернулся.
— Ты меня напугал, — выдохнул с облегчением.
— Что за дело?
— На пять штук.
— Я слышал. А в чем суть?
— Давай пять штук — скажу.
— Как это? - Бугор оторопело уставился на Митяя.
— Тачка есть — закачаешься! «Тоёта», новье и всего за пять штук!..
— Быть не может.
— Клык на пидора!.. — Веня провел ногтем большого пальца по своему горлу.
_ — Покоцанная небось?
— Покоцанная, но все документы — ништяк!.. Слушай сюда. Берем тачку, перегоняем ее на наш берег и просим за нее пятнарик. Чирик — твой. Ну?
— Баранки гну, ворованное не скупаю. — Бугор обогнул собеседника и поспешно двинулся к своей каюте, бросив на ходу: — Да и денег таких у меня нет.
Но далеко уйти Бабухин не смог. На его пути выросла могучая фигура Митяя.
— Не умеешь, так не берись, фантазер, — укоризненно сказал он Сотникову. — Вот смотри, как это делается.
И Митяй, размахнувшись от плеча, влепил Бабухину такую оплеуху, что тот, не удержавшись на ногах, тяжело привалился к стене.
— Видал? — победоносно улыбнулся Козлов и, склонившись над поверженным Бугром, прорычал: — Мы справочки твои возвращаем. Башли гони, сука. Изуродую!..
— Нету ни копеечки... — затравленно лепетал Бабухин, которому в рот запихнули им же выданную бумажку. — Плюньте в рожу тому, кто навел на меня... Глупости какие... Пять штук... У меня таких нет...
— Заткнись!..
Митяй как-то растерялся. Бугор этими визгами мог привлечь внимание своих «шкафов», которые после тяжелого трудового денька небось дрыхли по каютам. Если эти пареньки проснутся, все, как один...
— Отойди. — На палубе появился Кирюха. — Грубостью мы ничего не добьемся. — Он присел рядом с Бабухиным, посмотрел на него умилительно. — Знаешь, дружок... Давай договоримся с тобой по-хорошему. У тебя есть выбор. Либо ты немедленно отдашь нам денежки, либо мы возьмем их сами, а потом еще заглянем в твою конуру и поживимся, чем Бог пошлет.
— Пошел в жопу... — нашел в себе смелость ответить Бугор. — Хиляйте отседова, пока целы. Ореликов подниму, живыми не уйдете...
— Да шо вы с ним телитесь, как те дети малые? — из гальюна, сжимая кулаки, вышагнул Гладйй.
Он сгреб Бабухина в охапку и, широко расставляя ноги, понес его на корму. Остальные замерли, прямо-таки вросли в палубу от неожиданности, лишь провожали Василия потрясенными взглядами.
— Кажется, он его убьет... — пробормотал Кирюха.
— Голод не тетка... — нервно сглотнув, сказал Митяй. — А говорил: «Не буду, нечестно»...
Бугор понял, что дела плохи. Понял, когда Гладий, крепко ухватив его за лодыжку, перекинул через борт.
Бабухин висел вниз головой и очень напоминал мишень поросенка, подстреленного в тире.
— Отпусти! — истошно вопил он. — Ой, нет! Не отпускай, не надо! Я плавать не умею!
— Деньги дашь? — спросил Василий.
— Дам! Все отдам! У меня в кармане три штуки! Бери! Больше нету, дочерью клянусь! Помилуй, я же гипертоник! Мне нельзя вот так!
Гладий дотянулся свободной рукой до кармана бугровских брюк, вывернул его. В ладонь упал пухлый пресс, перетянутый резинкой для волос.
Через мгновение Бабухин ощутил под своими ногами твердую опору.
— Держи, это залог, — Василий снял со своего запястья часы. — Вещь дорогая... «Командирские», тринадцать камней.