— Но я не вижу другого решения проблемы, — сказал Капитан.
— Самый разумный и здравый способ ее решения — это оставить все как есть, — сказал Теофилус. — Возвращайтесь на Землю, а мы будем жить здесь.
— Но экспедиция обязана представить отчет и приложить к нему вещественные доказательства. Разумеется, мы не сможем взять вас всех, но Кестеррен, конечно же, нуждается в срочной медицинской помощи, да и Левалю наверняка требуется лечение.
— Вы еще не видели Морица, — заметил Теофилус.
— По нашим расчетам, мы могли бы взять двоих, а кого именно — нужно разобраться.
— Об этом и речи быть не может. Возвращайтесь, представляйте начальству свой отчет, но без нас.
— Отчет без доказательств?
— Не в первый раз. Никто ведь не привозил на Землю колонны с Таммердена или глифы с Арфе.
— Ну, там-то речь шла не о таких невероятных вещах, как…
«Как мы», — подумал сеньор Вантедур.
— В любом случае, нужно вылечить Кестеррена и Леваля. Этого требует элементарная человечность. К тому же, когда прибудут колонисты, вы окажетесь в положении незаконных захватчиков земель, и вам все равно придется вернуться.
— Осмелюсь заявить, Капитан, — возразил сеньор Вантедур. — что не будет никаких колонистов и что мы не вернемся.
— Это угроза?
— Ни в коем случае. Подумайте трезво: какие могут быть колонисты в мире, где неизвестным образом добываются любые вещи? Из ничего? Не забывайте, что мы — боги, а боги не угрожают. Они действуют.
— Звучит как законченный афоризм, — сказал Лео Сесслер.
— Возможно. Но попробуйте, пожалуйста, этот розовый виноград. Вам надо побывать и на виноградниках.
Лео Сесслер рассмеялся:
— Вантедур, мне кажется, вы неплохой актер.
— Спасибо.
Капитан не захотел пробовать виноград.
— Я настаиваю на том, что вы должны вернуться. Если не с нами, то с одной из следующих экспедиций. По моей просьбе вам разрешат взять с собой самые дорогие вещи, а также спутников, которые скрасят ваш полет на Землю. — Он бросил взгляд на балконы. — Одна из них — хозяйка замка Вантедур, капитан Тардон? Вы же знаете, что к рекомендациям, которые содержатся в отчете капитана экспедиции, обычно прислушиваются.
Теофилус засмеялся:
— Позвольте мне, Капитан, сделать два замечания. Во-первых, ничто из сотворенного с помощью фиолетовых пятен не может покинуть Салари-II. Вам не приходила в голову мысль, что самым логичным для нас было бы десять лет назад — десять земных лет — попросить исправный корабль, чтобы вернуться на Землю? Мы и попросили его. Но мы не слишком глубоко верили в него и были достаточно осторожны, чтобы попробовать взлететь на корабле, который контролируется планетой. Если бы Бонифаций Соломейский захотел сопровождать Вантедура на Землю, он улетучился бы в тот момент, когда корабль вышел бы за пределы атмосферы.
— Но тогда все ваше окружение нереально!
— Нет? Попробуйте розовый виноград, Капитан.
— Да оставьте вы в покое виноград, Тардон! Вы собирались сделать два замечания, Сильдор. Каково же второе?
— Нет никого, кого мы хотели бы забрать с собой, даже если бы могли. Не существует никакой супруги Вантедура. Повторяю, на всей планете нет ни одной женщины.
— Но послушайте! — воскликнул Саван. — Я видел их и здесь, и в том сумасшедшем доме, и в…
— Это не женщины.
Все вдруг заговорили одновременно, кроме Рейдта-младшего, который был бледен и молчал, сжав руки в кулаки.
Сеньор Вантедур сказал:
— Вы так любите очевидные истины, Капитан. Можете подозвать этих красоток и попросить раздеться, никто из них не откажется. Правильное определение, которое к ним подходит, это эфебы[19].
— Но женщины в доме Леваля — они играли в карты на полу! И у них были груди!
— Конечно, были. Им нравится так выглядеть. Мы способны обеспечить их нужными гормонами и хирургами. А хирург может многое, особенно если это профессионал. Единственное, на что мы не способны, — сотворить женщину.
— Но почему? — спросил Лео Сесслер.
Рейдт-младший, покраснев, встал. Над его верхней губой собрались бисеринки пота.
— Ввиду особых условий, которые необходимы для сотворения тех или иных вещей, — изрек сеньор Вантедур. — Если бы кто-то из вас вчера вечером имел при себе магнитофон или обладал великолепной памятью, он нашел бы разгадку в моем повествовании.
— Это определенно меняет ситуацию, — очнулся Капитан.
— Да? Тот факт, что, по крайней мере, трое из нас спят с «мальчиками», что-то меняет?
— Конечно. Вы же были и, смею утверждать, остаетесь офицерами Космических Сил! И я не могу взять на себя ответственность за подрыв престижа Звездного Корпуса, который неизбежно произойдет, если я доставлю на Землю офицеров, ставших гомосексуалистами!
И тут Рейдт-младший взорвался.
— Они не имеют права!.. — кричал он. — Я не хочу больше находиться рядом с этими отбросами! Мусор! Вонючие педерасты! Грязные извращенцы! Уничтожьте их! Я не хочу их видеть!..
Лео Сесслер подскочил к бунтовщику и ударил его по лицу.
— Выкиньте этого психа из моего дома, — приказал сеньор Вантедур.
Двое членов экипажа подняли потерявшего сознание юношу под мышки и за ноги.
— По-вашему, это мы нуждаемся в медицинской помощи? — спросил Теофилус. — А что вы мне скажете о своем экипаже, Капитан? Мы вполне довольны жизнью, мы можем существовать каждый сам по себе. Мы ведем честную игру. Однако, похоже, у вашего молодого человека ночи проходят в диких сексуальных фантазиях и раскаянии… А вы в чем раскаиваетесь, Вантедур?
— Я мог бы распорядиться, чтобы его прикончили, — сказал сеньор Вантедур. — Пусть его уберут отсюда и запрут на корабле, Капитан, иначе я прикажу отрубить ему голову.
— Унесите его, — велел Капитан. — Он будет содержаться под арестом на корабле.
— Возьмите мою машину, — предложил Теофилус.
— Думаю, мы должны принести вам свои извинения, — сказал Лео сеньору Вантедуру.
— Послушайте, Сесслер!.. — запротестовал Капитан.
— Мы просим у вас прощения за этот инцидент, сеньор, — продолжал Сесслер, не слушая Капитана.
— Давайте сядем, — пригласил хозяин замка. — Заверяю вас, я уже забыл об этом несчастном. И пожалуйста, отведайте десерт. Может быть, винограду вы предпочтете айву, Капитан?
— Послушайте, Тардон, оставьте в покое еду.
— Вантедур, Капитан, сеньор Вантедур, и это я говорю вам в последний раз. Такова цена моего прощения.
— Вы думаете, что вправе обращаться со мной так, как обращаетесь со своими слугами?
— Конечно, Капитан, — сказал Лео Сесслер. — Лучше нам сесть на свои места.
— Доктор Сесслер, вы тоже арестованы!
— Сожалею, Капитан, но это произвол, которому я подчиняться не буду.
Капитан «Нини Пауме-1» с силой оттолкнул свое кресло, и оно с грохотом рухнуло на пол.
— Доктор Сесслер, я добьюсь вашего исключения из состава вспомогательного персонала! А что касается вас… да-да, вас, Тардон, то я…
Лео Сесслер на мгновение испытал панический ужас. Он не знал, как вспышка гнева отразится на сердце больного пятидесятивосьмилетнего человека, подвергавшегося воздействию космических перелетов, гравитации и вакуума. Если Капитан умрет…
— …я буду рекомендовать Земле стерилизовать Салари-II Пусть все живое на ее поверхности исчезнет, погибнет, перестанет существовать!
— Сядьте на свое место, Капитан, и я объясню, почему вам не стоит совершать опрометчивых поступков.
Карита Дульче спал, а Левануус рыдал в объятиях картежниц.
Человек под деревьями восстановил свой костюм зеленого бархата, но теперь платье стало более светлого оттенка, чем раньше, на сапогах появились серебряные пряжки, а жилет украшала золотая цепочка. Скверная вещь — эти сны…
— Любой из нас — Теофилус или я, и даже Леваль или Кестеррен — может уничтожить вас всех прежде, чем вы успеете отдать какой-нибудь приказ.
Капитан сел на место.
— Вы не так глупы, как пытаетесь сейчас казаться.
— Подумайте сами, Капитан, — вмешался Лео Сесслер. — Наше прибытие на Салари-II нарушило устои жизни этих людей, и мы должны отдавать себе отчет…
— У нас есть надежные средства, — сказал Теофилус. — По меньшей мере, два… И как один, так и другой способны обеспечить быстрое и жесткое решение проблемы.
— Ну хорошо, — сдался Капитан, — вы победили. Чего вы от нас хотите?
— Ничего экстраординарного, Капитан. Просто вы должны держать вашего клеветника на корабле — это все. Давайте закончим нашу трапезу. А потом, если хотите, прогуляемся. Вы видели наши пять лун? Одна из них успевает за ночь сделать три оборота вокруг планеты. А после прогулки отправимся спать…
Машина Теофилуса довезла их до реки, дальше пришлось идти пешком.
— По ту сторону реки нет дорог, — пояснил Теофилус.
Они перешли через реку по висячему мостику. На другом берегу простирался луг, покрытый зеленой сочной травой. Тут им встретились цветы, птицы и три фиолетовых пятна. Люди вставали на пятна и безуспешно просили золота, пива, спортивные автомобили. Лишь Капитан и Лео Сесслер не предпринимали попыток испытать судьбу. Однако Савану удалось выпросить у фиолетового пятна платиновый браслет с бриллиантами для своей жены. Среди землян поднялся крик, когда инженер воздел руку со сверкающим браслетом.
— Видите, это совсем нетрудно, — сказал сеньор Вантедур. — Вы, инженер, соблюли условия.
— Но я же ничего не говорил вслух!..
— Конечно, не говорили.
— А каковы эти условия?
— Это наш секрет, инженер. К чему вам его знать? Чтобы сохранить свое приобретение, вам придется остаться жить на Салари-II.
Саван с грустью посмотрел на браслет.
Люди прыгали, разводили руки в стороны, излагали свои просьбы громким голосом и едва слышным бормотанием, пели, молились сидя и лежа на фиолетовом пятне. Теофилус сказал им, что это бесполезно, а Капитан велел продолжать путь.
Эти двое с трудом оторвали своих спутников от фиолетовых пятен: браслет привел всех в невероятное возбуждение. Он переходил из рук в руки. Каждый старался его пощупать, понюхать и попробовать на зуб. Один из членов экипажа потер вещицу о свое лицо. Другой приложил к ней ухо.
— Вон там, — сказал наконец Теофилус.
Путники приближались к пещере в склоне холма. Три старые грузные женщины вышли им навстречу.
— Это Матроны, — пояснил Теофилус.
— Кто-кто?
— Нет-нет, они тоже не женщины. Мориц назвал их Матронами, потому что они являются для него воплощением образа матери.
— А сам Мориц? Где он?
— Мориц живет внутри своей матери, Капитан.
— Добро пожаловать, — хором сказали «женщины».
— Спасибо, — ответил сеньор Вантедур. — Мы хотели бы видеть Кариту Дульче.
— Не-е-ет, — протянули Матроны. — Он спит.
— Можно посмотреть, как он спит?
— Вы уже были здесь раньше. Зачем вам беспокоить его?
— Мы не хотим его беспокоить, уверяю вас. Мы будем вести себя тихо и только посмотрим на него.
Матроны колебались.
— Идемте, — сказала одна из них. — Но только на цыпочках.
Песок на полу пещеры скрипел под подошвами идущих, и Матроны остерегали:
— Тише, тише!
У входа в пещеру стояли еще две Матроны. И еще две находились в самой пещере. В слабом свете было видно, что они качают огромное «яйцо», концы которого покоятся на аппарате, позволяющем «яйцу» двигаться из стороны в сторону и вращаться.
— Так вот в чем дело, — воскликнул Капитан.
— Тсс! — хором оборвали его Матроны.
— Это — Великая Матка, Мать, — прошептал Теофилус.
— Тсс!
Лео Сесслер прикоснулся к «яйцу». Оно было серым и волокнистым. На нем имелась горизонтальная щель — видимо, его створки могли открываться.
Матроны улыбались и показывали гостям на человека внутри «яйца». Он лежал, свернувшись калачиком, прижав подбородок к коленям, обхватив ноги руками и улыбаясь во сне. Внутренность «яйца» была влажной, теплой и мягкой.
— Мориц! — вполголоса позвал Капитан.
Матроны в ужасе вскинули руки. Карита Дульче пошевелился, не просыпаясь, и захныкал. Одна из Матрон указала на выход: это был приказ.
Вечером их принимал у себя Теофилус. Вместо водопада здесь звучал клавесин.
— Несколько месяцев назад было еще хуже, — поведал сеньор Вантедур. — Тогда Теофилус увлекался древней китайской музыкой.
Стол был из хрусталя, с ножками из черного дерева и прожилками из золота. На золоченых мозаиках пола ни один узор не повторялся дважды. Дама и Единорог взирали с ковров на гостей.
Члены экипажа чувствовали себя не в своей тарелке. Они то и дело смущенно хихикали, толкали друг друга локтями и острили. Перед каждым на столе кроме тарелки было по четыре вилки, по четыре ножа и по три бокала. Слуги в белой одежде подавали блюда, а за спиной Теофилуса стоял мажордом.
Лео Сесслер вспоминал человека-зародыша, сжавшегося в комочек в слизистой и теплой матке-колыбели, и спрашивал себя, не отобьет ли у него аппетит это воспоминание. Однако когда на передвижном столике в зал доставили скульптуры животных изо льда, и одна из них стала освещаться изнутри голубым пламенем, он обнаружил, что съел уже все предложенные блюда и не прочь отведать засахаренные фрукты и мороженое.
Капитан вполголоса беседовал с Теофилусом.
Маэстро Астроном объявил, что прочтет гостям вступление к своему меморандуму о созвездии Молока Афродиты.
Входя в дом, они видели издали Пеонию. Теофилус поприветствовал ее, но не пригласил присоединиться к ним. Лео Сесслер хотел бы посмотреть на это существо вблизи и поговорить с ним.
На середине стола стояли розы желто-красного цвета в крапинку.
— Но ведь за ними нужен присмотр! По крайней мере — за Морицем! — говорил Капитан.
— Зачем? — спросил Теофилус.
— Он нездоров… то есть ненормален!
— А вы нормальны, Капитан?
— Я не выхожу за рамки общепринятого поведения.
— Давайте рассмотрим эту проблему под следующим углом зрения, — предложил сеньор Вантедур. — Вы говорите — психиатрическое лечение? Да, действительно, мы могли бы… э-э… найти психиатра для Морица. Но это заставило бы его страдать на протяжении многих лет, а ради чего? С помощью фиолетового пятна, как и все мы, выздоровев и вылечившись, он начал бы вновь взывать к матери, и этот образ опять стал бы меняться, гипертрофируясь до такой степени, что, рано или поздно, снова превратился бы в колыбель-матку. Это то, чего он жаждет. Так же, как Левалю угодно впадать то в героизм, то в унижение, Кестеррену — беспробудно пьянствовать, Теофилусу — выращивать розы, слушать китайскую музыку, есть мороженое, которое хранится в статуях изо льда, читать немецких философов и увешивать стены коврами, ну а мне — жить в замке двенадцатого века. Когда есть возможность получить все, то каждый в конце концов уступает своим личным пристрастиям. Не знаю, осознали ли вы это, Капитан, но здесь реализован один из способов обрести счастье.
— «Счастье»! Сидеть взаперти и лизать стены своей тюрьмы — это, по-вашему, счастье? Упиваться всеобщим одобрением, а потом гнить в подвале, где тебя пытают и раскаленным железом прижигают промежность — это счастье? Жить в вечном пьяном бреду — это счастье?!
— Да, Капитан, это тоже может быть счастьем. Какая разница, находишься ты в искусственной матке или сидишь на берегу реки с удочкой? За исключением того, что пойманную рыбу можно зажарить и съесть и что дышать свежим воздухом полезно для здоровья. Я имею в виду, что речь идет об одном и том же способе самоудовлетворения, об одном и том же источнике удовольствия. И это такое же законное средство, как и любое другое. Все зависит от индивида, который стремится к счастью. Банковские клерки и могильщики, если вы позволите мне процитировать Леванууса, возможно, предпочли бы рыбную ловлю спячке в искусственной матке. Но это на Земле, а как бы они повели себя на Салари-II?