Пара шла в штатном режиме. Горская не могла пройти мимо того факта, что спортивная звезда, осенившая их скромный факультет, вела себя на лекции более чем доброжелательно. Правда, в чудесные исцеления Маша не верила. Она скорее была склонна считать, что это игра в «хорошего и плохого полицейского». Моноспектакль Андрея Вереина. Но игры к делу не пришьешь.
Существенно отвлекала ее от лекции коробочка в недрах подставки-кафедры. Что же Вереин туда припрятал?
Глава 7
Маша не собиралась испытывать силу воли, и поэтому взялась за «презент», стоило ей оказаться за своим кафедральным столом. Открыв коробку, Маша рассмеялась. Внутри оказалась плетка, явно сексшоповского происхождения, и пара пирожных.
— Это еще откуда? — раздался за ее спиной недовольный голос Валеры. Когда появился?
— От господина Вереина, — отозвалась Горская.
— Надеюсь, ты вернешь?
— Зачем?
— Затем!
— Валер, ты чего? Ревнуешь?
— А что, я, блин, тут зайчиком должен от радости скакать из-за того, что моя невеста принимает подарки эротического характера от посторонних мужчин?!
Слово «невеста» неприятно царапнуло слух.
— Это — учебно-наглядное пособие по дисциплине. По его словам. Я так понимаю, композиция «Кнут и пряник».
— Пусть он этот «кнут» себе знаешь куда засунет?
— Валер… — укоризненно протянула Маша.
— Мари, ты сейчас меня просто дразнишь или действительно не понимаешь?
— А что я должна понимать?
Залеский развернулся и покинул кафедру, хлопнув дверью.
Маша порадовалась, что у их ссоры не было свидетелей. Ей не хотелось становиться Темой Дня.
Жаль, конечно, что ему не увидать лица Черной Герцогини, когда она будет вскрывать подношение. Но жизнь сурова и порой несправедлива, вздохнул Вереин. По его мнению, пособие вышло достаточно наглядным и очень доходчивым. У Андрея уже было несколько фантазий на тему, как и чему с помощью него можно обучить. Заодно были приобретены наручники с гламурным розовым мехом. Пусть ждут своего часа. Хотя, за час его фантазии определенно не воплотить.
Он издалека наблюдал, как Горская открыла ключом кафедру и вошла внутрь. Чуть позже подошел ее экономист. Андрей было расстроился, что ему сейчас обломают всю малину, но через несколько минут Залесский выскочил из двери как ошпаренный. А мяч-то разыгран даже лучше, чем Вереин надеялся. Насколько всё же действенным пособие оказалось в плане управления! Зря некоторые люди сексшопы не жалуют…
Прозвенел звонок, приглашая пройти в аудиторию. Горская так и не появилась. Но он и не рассчитывал на быстрый результат. Подождем. Ему и без Черной Герцогини пока есть чем заняться.
До дома Вереин добрался только поздно вечером. Занятия закончились почти в восемь. Потом встреча с триальщиками. Осень вступила в свои права, и теперь болтать на улице уже не климатило. Собрались в кафушке, обсудили дальнейшую политику партии и правительства. Игореха показал модерам некоторые опции. Впереди маячило закрытие велосезона, решили устроить «прощальные» покатушки на базе. Тема благодатная, на форуме можно прокачать, поскольку и желающих покататься, и желающих посмотреть, хватало. Среди ребят нашелся фотошопер, обещал баннер сообразить. Народ втягивался в новое дело, принимая его как своё. Увы, несмотря на то, что Вереин спихнул на других всё, что можно было спихнуть, оставалось то, что за него никто не сделает: его блог. За учебой Андрей его совсем запустил. Душ, легкий перекус на ночь, и он устроился у компьютера, разминая пальцы перед подвигами на блог-бастерской ниве.
Пролистав футбольные закладки, он открыл окно ворда и написал заглавие:
9
во всю глотку — этим „зенитчики“ знамениты. Это у них не отнять.
Не то что немцы. Немцы молчуны. Особенно выразительно молчали они в конце 2012 года. Первые 12 минут и 12 секунд матча. Это была акция „12:12: нет голоса — нет атмосферы!“. В качестве протеста против принятия нового закона о безопасности на стадионах. „Когда они запретили появляться на стадионе хулиганам, я молчал — я же не хулиган. Когда они запретили появляться на стадионе ультрас, я молчал — я же не ультрас. Когда они запретили появляться на стадионе обычным фанатам, то не осталось никого, кто бы мог заступиться за меня“ — вот что было написано на растяжках болельщиков.
Новые европейские системы безопасности не дают прорываться на стадионы фанатам из „черного“ списка. Для этого используются камеры слежения с программой автоматического распознавания. Ошибка — 0,4 %. Еще камеры срабатывают на броски предметов. Отныне никаких „прорывов“ на служебные территории, зажигательных снарядов и файеров, „висящих“ на заборах и защитных решетках фанов. Скучно жить господа! А как же братские объятия с полицией?!
В России тоже скоро вступит в силу подобный закон. Ответственность за обеспечение порядка и безопасности во время матча закон возлагает на организаторов и собственников стадионов. Финансовую. В тысячах рублей. Не за горами же Чемпионат мира — 2018. Нужно же выходить на уровень.
Как именно будет обеспечиваться уровень, организаторам не сказали. Системы распознавания ни дали. Где лежит „черный список“ и фотографии лиц в него входящих никто ни знает. Но это же мелочи. При входе на стадионы установят металлоискатели, будут проводить личный досмотр с особым пристрастием. К Чемпионату же на такое имиджеугодное для страны дело в бюджете обязательно найдется парочка-другая миллиардов. Желающих их освоить — только свистни. А то, что распознавание будет сбоить через раз, так кто же всерьез надеется что оно будет работать? Это же Россия! Чтобы наши люди не придумали, как обмануть технику?!
Как-то грустно выходит… Но как уж есть. Ведь в зеркале футбола отражается сегодняшняя ситуация в стране.
Я не говорю, что в России всё плохо. Но у нас нет культуры, традиций футбольного „боления“. Может когда-то были, но потерялись. Не хочу сказать, что у нас нет приличных болельщиков. Есть. Но их не заметно за пьяными ночными воплями за окном в честь выигрыша любимой команды.
А мне, как непатриотично это прозвучит, хотелось бы сыграть с болельщиками в „Кто хочет стать миллионером?“, пусть никто бы ни дал мне потом выигранный миллион.»
После экспрессивного выхода Валеры за дверь, Маша вынула из коробки плетку и задумалась по поводу её использования. Основное назначение инструмента было очевидно, но даже если бы они с Залесским подобными забавами баловались, вряд ли он бы пожелал использовать приспособу, подаренную другим, и свою позицию очень наглядно продемонстрировал несколько минут назад. Возвращать подарок Маша не собиралась хотя бы потому, что при этом придется объяснять причины, и окажется она в положении «А вы вообще о чем подумали?» Может, на зачеты с ней ходить? Заткнуть за пояс, благо штука в цвет, зайти, руки в боки, и зычным голосом на всю аудиторию: «А ну, кто еще организационно-правовые формы предприятий не выучил?» Если не поднимется успеваемость, так хотя бы настроение…
Задержавшись с пары, подтянулась Галка, а потом и Варвара Васильевна, бессменная завкафедрой экономики и менеджмента. Разрезав сладости на кусочки, Маша предложила коллегам присоединиться.
Налив чаю, Горская задумалась на другую тему. Итак, она произвела впечатление на «звезду». Можно себе в этом признаться. Мелочь, конечно, но льстит самолюбию. Как он тогда на нее смотрел! Ух! Даже страшно. Немного. Но интере-есна-а! Что он еще придумает?…
— … Марьпетровна уплыла от нас и ничего не слышит и не видит. Вот что значит здоровая психика, — прорвалась фраза завкафедрой сквозь Машины мысли, и она вернулась в реальность.
— Высоко сижу, далеко гляжу, всё вижу, — возразила Маша.
— «Высоко сижу» — не есть хорошо, падать больно, — произнесла заведующая своим прокуренным голосом и подмигнула.
— Это если держишься плохо и технику безопасности не соблюдаешь, — не согласилась Горская, ибо ее всегда учили, что чем выше заберешься, тем меньше потреплют. Хотя, судя по матушке, тех, кто высоко сидит, трепали реже, но в режиме «за раз все сорок раз». — А насчет здоровой психики вы мне явно польстили. Мне кажется, еще чуть-чуть и я свихнусь. Или уже свихнулась? Вы ничего не замечаете, нет? А то, говорят, у психбольных критичность снижена, они сами себя здоровыми считают.
— Не переживай. И тебя вылечат, — процитировала Варвара Васильевна классику отечественного кинематографа, обращаясь к Маше, после чего повернулась к Галке: — И тебя вылечат. И меня тоже вылечат. Безумные, безумные времена! — Как и все люди за…десят, завкафедрой была склонна к ностальгии по навек утраченной юности, оттого любила рассуждать о достоинствах советской системы образования. — Вот то ли дело в былые времена… Дисциплины были проще, часов — меньше, бумаги — короче, зарплата… Зарплата меньше, факт. Но прожить на нее можно было дольше. А студенты были грамотнее и хотели учиться.
— Ну, вы прямо сказки рассказываете. Такого не может быть, потому что не может быть никогда, — рассмеялась Галка.
— Мне, Галочка, самой иногда кажется, что этого никогда не было, и лишь старческий маразм рождает в моем воображении странные фантазии. Эх, Машенька, щелкните-ка чайник. Захотелось горяченького.
Залив пакетик с чаем кипятком и устроившись на кресле, Варвара Васильевна улыбнулась:
— Нынешняя молодежь — Поколение Чайных Пакетиков. Выросли дети, которым ничего не говорит название «чай со слоном». Они не знают, что чай нужно заливать, когда вода в чайнике закипает «белым ключом», потому что только тогда в заварнике образуется плотная пенка — показатель профессионализма заваривающего. Вот видите, — она улыбнулась непониманию слушательниц. — Посидеть душевно, чайком побаловаться… Это же совершенно другая жизненная философия! Не то что теперь: сунул, вынул, хлебнул, побежал.
Варвара Васильевна грустно улыбалась чему-то своему, потягивая чай из кружки. Маша и Галя не рискнули нарушить почти торжественную тишину, окутавшую чайную компанию.
— Выросло поколение преподавателей, — продолжила завкафедрой, — которое никогда не знало студентов, что сами рвались в научные кружки. В моей молодости, — ах, как давно это было! — вечернее высшее не отличалось по уровню знаний от дневного. И получали его избранные, те, кому образование было действительно нужно. Не иметь «вышки» тогда было не стыдно. Помню анекдот. Директору завода звонит друг, жалуется, что никак не может заставить сына взяться за ум. Говорит: «Устрой его на работу, пусть поработает, поймет, что учиться нужно». Директор ему: «Не вопрос. Пусть идет слесарем». Приятель: «А зарплата какая?» «Ну, рублей триста», — предлагает директор. «Не, мне бы поменьше», — просит приятель. «Пусть токарем идет, двести сорок». «Да мне бы что-нибудь в районе ста», — объясняет приятель. «Э, брат, чтобы сто с небольшим получать, нужно институт закончить», — и в ответ на смех слушательниц, добавила: — Вузы тогда в большинстве своем были институтами. Теперь сплошь одни университеты кругом, а их выпускники пишут слово «работа» через две буквы «о».
— Культурные последствия распространения «олбанского языка», — в свою очередь пожала плечами Маша. И заметив непонимание на лице у завкафедрой, прочитала мини-лекцию о падонках.
— Я бы вообще запретила пускать в Интернет детей до шестнадцати. Недаром его зовут Всемирная паутина — не вырвешься, — заявила Варвара Васильевна. — Интернет — мир вседозволенности и халявы. Готовые ответы на любые вопросы, рефераты и курсовые и много-много жвачки для мозгов. Я смотрю на своего внука, — пожаловалась заведующая, сделав глоточек. — Ему не нужно ничего. Только «вконтакт», «твиттер» и пара игр. С другой стороны, открыла я их учебники, — она сделала презрительную мину, — и сразу закрыла. Потому что по такому учиться невозможно. Я бы тоже не стала. А как они учатся? Это бесконечное натаскивание на ЕГЭ. Дети, которых никто не научил думать. Дети, которых школа вообще ничему не научила: ни читать (потому что сочинение можно скачать), ни писать (потому что ворд всё исправит), ни считать (калькулятор есть), ни учиться (а зачем?). Мне страшно за будущее нашего народа.
— У вас точно в кружке коньяку нет? — улыбнулась Галка. — А то уже пошли разговоры про будущее Великого Народа. Не мне вам рассказывать, что у любой медали две стороны. Я бы ни за что не согласилась вернуться в мир без компьютеров и нета. Даже с точки зрения той же науки. Для того чтобы получить доступ к новым статьям по теме, уже не нужно лететь в Ленинку. А возможности электронного образования? Сиди себе в деревне Большие Бодуны и слушай лекции лучших преподавателей ведущих вузов.
— Да уж. Только я убеждена, что некоторая часть знаний передается только при личном общении. Как грипп — воздушно-капельным путем. Не знаю, какой-то дух науки, что ли. Ее душа, хоть и смешно, наверное, слышать такое от старой коммунистки.