– Разве ты не поедешь со мной?
Томас опустил руку и выпрямился, как пружина.
– Нет, малышка, это ни к чему. Зачем мне там отсвечивать? Да что ты нервничаешь: аборт в наши дни – пара пустяков.
Аборт. Опять это жуткое слово. Оно сверлило Кейт, как бурав.
– Все равно страшно, – выговорила она, – лучше бы ты был рядом.
Он скривился:
– Нет, мне это не с руки. Управишься сама. Ты же не маленькая.
С этими словами он повернулся и пошел прочь. До Кейт не сразу дошло, что он насвистывает веселый мотивчик.
– Девочки, еда готова!
Голос Роберты донесся до комнаты, где Энджи показывала Кейт новый косметический набор. После разговора с Томасом Кейт не могла заставить себя отправиться домой; Энджи сжалилась над ней и пригласила к себе.
Роберта вернулась из клиники раньше обычного и приготовила им перекусить.
– Спасибо, мама, очень вкусно пахнет! – воскликнула Энджи, усаживаясь за стол.
Роберта обратилась к Кейт:
– Садись рядышком. Ты бледная как полотно. Как самочувствие?
– Прекрасно, – улыбнулась Кейт одними губами. – Приступы, можно сказать, прекратились.
Энджи придвинула ей попкорн:
– Бери побольше. Я всегда говорю: помогает от всех болезней.
– Будем надеяться.
Роберта вздохнула, переводя взгляд с дочери на ее подругу:
– Энджи, ты ей сказала?
Кейт застыла, не донеся ложку до рта. Невеселый тон Роберты предвещал дурные вести.
– А что такое?
Энджи нехотя ответила:
– Мы переезжаем.
Кейт открыла рот от неожиданности.
– Переезжаете? Куда?
– В Нью-Браунфелс.
Кейт выронила ложку.
– Не может быть…
– Послушай, не сходи с ума. – Энджи вскочила и обняла ее. – Ты сможешь у нас бывать хоть каждый день. До Нью-Браунфелса рукой подать: час езды на машине.
Роберта сжала похолодевшую руку Кейт:
– Наш дом для тебя всегда открыт. Ты мне как вторая дочь.
– Как же… как же так… – Кейт поняла, что судьба нанесла ей еще один удар.
– Мне предложили место старшей медсестры, – объяснила Роберта. – Это завидная должность, от нее нельзя отказываться.
– Да, конечно. – Кейт умом понимала Роберту, но сердце ее кровоточило. Ей было страшно представить, во что превратится ее жизнь, когда рядом не будет Энджи.
– Кейт, дорогая моя девочка, – снова заговорила Роберта, – больше нельзя откладывать. Надо сказать родителям о ребенке. Теперь я настаиваю на этом.
Кейт даже не пыталась смахнуть слезы. Какие еще испытания готовит ей жизнь?
– Обещай мне, что поговоришь с ними.
Кейт глубоко вздохнула и выпрямилась, но ее глаза наполнились страхом и скорбью.
– Обещаю, – только и сказала она.
«Наберись храбрости, – шептала себе Кейт, – ты же обещала миссис Стрикленд».
Но как она ни старалась собраться с силами, все было без толку. Ей вспомнился библейский пророк Даниил, которого бросили в ров со львами. Наверное, ей было бы легче ступить в ров со львами, чем войти в кухню, где мать готовила ужин. Отец еще не вернулся с поля.
Кейт не видела Энджи уже две недели. Роберта получила желанное место, не мешкая продала дом и уехала с дочерью в Нью-Браунфелс. Энджи нравилась новая школа, Роберте нравилась новая клиника. Кейт радовалась за них обеих, но невыносимо скучала. За это время она выплакала все глаза.
Она помнила о своем обещании. Отступать было некуда. Через шесть месяцев ребенок должен был появиться на свет.
Она решила для начала поговорить с матерью наедине, чтобы заручиться ее поддержкой. Решение далось ей нелегко: Мейвис подчас вела себя непредсказуемо.
Кейт переступила порог кухни и остановилась, чтобы собраться с духом.
– Мама, – окликнула она.
Мейвис помешивала в чугунке горох. При виде дочери на ее изможденном лице мелькнуло подобие улыбки.
– Я-то думала, ты уроки учишь.
– Уже выучила. Помочь тебе с ужином?
– Нет, у меня все готово.
– Мама, мне надо тебе сказать одну вещь.
Мейвис прищурилась:
– Неужели двоек нахватала? Смотри, отец тебе задаст.
– Нет, с учебой все в порядке.
– Так в чем же дело?
– Мама, у меня будет ребенок.
Половник с грохотом упал на плиту. Мейвис обхватила себя руками и издала тихий, сдавленный стон.
– Мамочка, что с тобой? – Кейт бросилась к ней, чтобы усадить на колченогий стул, а потом опустилась перед ней на колени.
Мейвис в ужасе смотрела на дочь.
– Как ты могла? – твердила она. – Как ты могла?
Кейт готова была провалиться сквозь землю. Она зажала рот ладонью, чтобы не закричать в голос. Пути назад были отрезаны. Оставалось пройти через эту пытку.
– Прости меня, мамочка… – У Кейт перехватило дыхание, и она не сразу смогла заговорить снова. – Умоляю тебя, не сердись.
– Ой, доченька моя, – причитала Мейвис, раскачиваясь, словно заведенная.
Кейт слышала, как хлопнула задняя дверь и в коридоре раздались тяжелые шаги. Она замерла от ужаса, хотела подняться, но ноги не слушались ее.
В дверях показалась массивная фигура Эммитта Колсона. В его присутствии и без того небольшая кухня стала совсем тесной. Повисло грозовое молчание: было слышно, как бьются сердца. Неизвестно, чье стучало громче: израненное сердце Кейт или полное ужаса сердце ее матери.
– Почему ужин не подан? Чем вы тут занимаетесь?
Сама не зная как, Кейт поднялась на ноги и прильнула к матери, коченея от страха.
В глазах отца метался бесовский огонь. Слова звучали невнятно. Лицо раскраснелось. Неужели он опять пил? Кейт не впервой было видеть такое его состояние. Если он еще не приложился к бутылке, то не замедлит это сделать. Пытаясь совладать с собой, Кейт невольно посмотрела на его рабочие брюки, в которых он собирался сесть за стол: они были заляпаны грязью и застарелыми объедками. Кейт отвернулась. Ее мутило.
Мать с отрешенным выражением лица поднялась со стула.
– Вроде ты сегодня пораньше?
– Ну и что с того? Могу я узнать, что происходит в моем доме?
– Так… ничего.
Его лицо горело злобой.
– Врать мне вздумала? Я тебя накажу, а потом еще Господь накажет.
– Мама…
– Молчи, дочка, – сказала Мейвис, заслоняя собой Кейт. – Мы тут говорили о своем.
Лицо Эммитта налилось кровью. Он отшвырнул стул, стоявший у него на пути, и ринулся вперед с занесенным кулаком.
– Папа, не надо! – Сдавленный крик Кейт заставил его остановиться. – Это я виновата, что у мамы ужин не готов.
– Что-о?
Весь его облик дышал яростью. Но Кейт не могла допустить, чтобы мать взяла вину на себя.
– Папа…
– Нет, дочка, молчи, прошу тебя, – вырвалось у Мейвис хриплым шепотом. Кейт поймала на себе ее взгляд и замерла: в материнских глазах она увидела любовь.
Этот быстротечный миг доказал, что мать ее любит. Кейт всегда тосковала по любви; ей хотелось, чтобы ее обняли, приласкали, шепнули доброе словечко. Дома она не видела этого, но все-таки Мейвис любила свою дочь. Кейт навсегда запомнила тот миг. Он придал ей силы.
– Будете отвечать или нет? – Эммитт подступил к ним вплотную и сжал кулаки.
– Папа, у меня будет ребенок.
У Эммитта отнялся язык. Он безмолвно шевелил губами, не произнося ни звука, потом размахнулся и отшвырнул Кейт к стене. От удара ее пронзила острая боль.
– Господи Боже мой, – бормотала Мейвис, семеня к дочери.
– А ну стой! – зарычал Эммитт, и Мейвис остановилась как вкопанная. – Только попробуй подойди к ней! Господь поразит тебя на месте. Она перед ним – грязь.
У Кейт кухня плыла перед глазами. Держась за стену, она с трудом поднималась на ноги. Эммитт ринулся к ней.
– Не тронь ее! – отчаянно закричала Мейвис.
Опешив, Эммитт резко обернулся. Кейт впервые в жизни услышала, чтобы мама сказала ему хоть слово поперек. Судя по всему, Эммитт тоже слышал такое впервые.
– Я не стану об нее руки марать. Много чести будет этой потаскухе. – Глядя на Кейт, он злобно прищурился. – Собирай свое барахло и убирайся вон. – Он сплюнул на пол. – Чтоб больше я тебя не видел – ни тебя, ни твоего выродка.
Мейвис съежилась на стуле и безутешно рыдала.
– Эммитт, одумайся! – выговорила она сквозь слезы.
– Молчать! Не то вышвырну и тебя вслед за ней.
Кейт еле добралась до порога и обернулась:
– Мама, давай уйдем вместе.
– Не мешкай, дочка, делай, что папа сказал.
Спотыкаясь и горько плача, Кейт заспешила по коридору.
Сборы были недолгими. Она вытащила из шкафа потрепанный матерчатый саквояж и побросала в него свои не многочисленные пожитки.
Когда она нашла в себе силы вернуться в кухню, родителей там уже не было. Ее дрожащие пальцы с трудом набрал номер.
– Энджи, – зарыдала она в трубку, – помоги мне.
Глава 10
Спустя два дня в дверь дома Роберты Стрикленд вошел Томас. Кейт теперь жила здесь. Миссис Стрикленд обратилась к ней только с одной просьбой: встретиться с Томасом и принять окончательное решение по поводу ребенка.
Накануне Роберта предложила, что они с Энджи уйдут из дома, чтобы не мешать этому разговору, но Кейт не согласилась. Зная горячий нрав Томаса, она предпочитала, чтобы Энджи с матерью были рядом с ней.
Кейт сидела в гостиной. Томас с непроницаемым лицом стоял перед ней спиной к камину. Он был, как всегда, великолепен: ему очень шли джинсы и серо-голубая рубашка. Волосы слегка растрепались, словно он забыл их расчесать, но Кейт подумала, что от этого он становится только привлекательнее.
Сама она выглядела далеко не лучшим образом, хотя надела лиловые брюки и нарядную блузку – последний подарок Роберты. Это не помогло. Она чувствовала, что похожа на жалкую серую мышь.
Когда их глаза на мгновение встретились, у Кейт екнуло сердце. Она едва удержалась, чтобы не вскочить и не броситься ему на шею. Однако холодное равнодушие Томаса не располагало к этому. Он прислонился к каминной полке и всем своим видом изображал скуку.
Кейт вся напряглась. Она боялась, что ей станет плохо, но не из-за ее положения, а из-за близости Томаса, который отгородился от нее непробиваемой стеклянной стеной.
– Ну, Кейт, в чем дело? – нетерпеливо спросил он, враждебно оглядывая всех троих.
Она прекрасно понимала, каково ему сейчас. Он чувствовал, что основательно влип, и хотел поскорее покончить с неприятным разговором.
Как Кейт и предполагала, он согласился на эту встречу с крайней неохотой. Когда она позвонила, Томас, не давая ей раскрыть рта, спросил, сделала ли она аборт. Она отказалась обсуждать это по телефону и решительно потребовала скорейшей встречи.
Ему пришлось согласиться. Кейт предвидела, что его насторожит присутствие Роберты, и не преминула подчеркнуть, что на этом разговоре настояла миссис Стрикленд.
– Кейт, милая, скажи ему все что собиралась. – Голос Роберты прервал затянувшуюся паузу.
– Что же ты собиралась мне сказать? – поторапливал Томас.
– Собиралась сказать, что… я… не пойду на аборт.
В комнате снова наступило тягостное молчание. Казалось, никто из них не слышит даже шума проносящихся мимо дома машин.
Неожиданно для всех на лице Томаса заиграла кривая улыбка.
– Я обо всем рассказал своему старику.
– Кому-кому? – В тоне Роберты сквозило ледяное неодобрение.
– Ну, моему папе.
– Так-то лучше, – сказала Роберта.
– Что конкретно ты ему рассказал? – спросила Кейт.
– Что ты ждешь ребенка.
Кейт широко раскрыла глаза:
– Неужели?
– Ага.
– Ну… и как же… – Кейт заикалась от неожиданности. Она считала, что с отцом Томас ни за что не станет делиться. – Почему ты решил посоветоваться именно с ним?
Глаза Томаса блеснули враждебным огоньком.
– Догадывался, что ты выкинешь такой номер. Девчонкам вообще нельзя доверять, и ты ничем не лучше других.
– Ну и гад! – еле слышно прошептала Энджи.
Роберта резко повернулась к ней:
– Придержи язык.
Томас не стерпел:
– А ты вообще заткнись, Энджи.
– Немедленно прекратите оба! – Голос Роберты звенел от гнева. – Энджи, еще одно слово – и я тебя выставлю.
– Ладно, молчу.
Томас победно ухмыльнулся и перевел взгляд на Кейт.
– Мне потребовалось прикрыть… – Он запнулся, стрельнул глазами в сторону Роберты, кашлянул, но продолжил: – Прикрыть задницу, вот и пришлось ему сказать. Куда было деваться?
– И что он тебе ответил? – спросила Кейт, сцепив руки на коленях.
– Пообещал найти подходящую семью. У него в приходе есть бездетные муж с женой, они давно хотели усыновить ребенка, да все случая не было.
Такого Кейт никак не ожидала. Энджи переглянулась с матерью.
– Что он еще сказал? – недоверчиво спросила Кейт. Она не могла представить себе, что преподобный Дженнингс так спокойно воспринял это известие.
Томас пожал плечами:
– Сначала разбушевался, потом пришел в чувство и вспомнил про эту семью.
– Что ж, – вмешалась Роберта, – это, как мне кажется, вполне разумное решение.
Кейт сжимала и разжимала пальцы. Ей страстно хотелось, чтобы Томас хоть как-то проявил тепло и сочувствие. Однако на его лице по-прежнему не отражалось ровным счетом ничего. Может быть, оставшись с ним наедине, она когда-нибудь сумеет достучаться до него через эту невидимую стену.
– Кейт, девочка моя, – снова заговорила Роберта, – если у тебя остаются хоть малейшие сомнения, можно проконсультироваться у специалистов. У нас в клинике есть юристы…
Кейт отрицательно покачала головой и обратилась к Томасу:
– А как ты сам смотришь на то, чтобы отдать ребенка в чужую семью?
Его взгляд резал ее, как острый нож.
– Ты мое мнение знаешь. Я считал, что надо делать аборт. – Поймав взгляд Кейт, он поспешно добавил: – Но усыновление – это тоже выход.
Кейт почувствовала, что заливается краской. Роберта направилась к двери и жестом позвала Энджи за собой, не обращая внимания на ее протестующие гримасы.
– Мы выйдем, чтобы вы поговорили наедине.
– Когда мы теперь увидимся? – спросила Кейт, когда они с Томасом остались одни.
Томас снова пожал плечами:
– В ближайшее время вряд ли. – Словно почуяв, что сморозил не то, он торопливо поправился: – Впрочем, как-нибудь на днях постараюсь выкроить часок. Может, в кино сходим или еще куда-нибудь.
– Я бы с радостью, – робко откликнулась Кейт.
Томас переминался с ноги на ногу.
– Слушай, мне пора. Пока я еще доберусь в Фор-Корнерс – поздно уже.
– Понимаю, – прошептала Кейт.
Он снова замялся и сунул руки в карманы.
– Так я позвоню, договорились?
– Договорились.
Когда за ним закрылась дверь, Кейт запрокинула голову и дала волю слезам. Ей впервые пришло в голову, что она, Томас и ребенок могли бы стать настоящей семьей. После этой встречи она поймала себя на том, как ей дорог Томас. Может быть, он все же решит обвенчаться с ней.
К моменту рождения ребенка ей еще не исполнится семнадцати. Но ведь бывают случаи, когда девушки выходят замуж в шестнадцать лет. Если бы и она могла так же решить свою судьбу, тогда не пришлось бы отдавать ребенка чужим людям.
Она лелеяла надежду, что Томас, увидев новорожденного малыша, смягчится и будет любить их обоих.
В комнату заглянула Энджи:
– Ну что, уехал?
Кейт открыла глаза и кивнула.
– Ты никак спала?
Кейт тряхнула головой и вытерла слезы.
– Принести тебе попить? – спросила Энджи, не решаясь войти.
– Нет, спасибо, может быть, немного погодя.
– Ну хоть поболтать-то с тобой можно?
Впервые за все это время Кейт улыбнулась и похлопала по дивану рядом с собой:
– Поболтать можно!
Глава 11
Октябрь выдался ясным. Стояла по-летнему солнечная погода, только по ночам веяло холодом. Леса в Хилл-Кантри полыхали осенними красками. В воздухе витал легкий аромат дубовых поленьев.
Кейт примостилась на качелях на заднем дворике. Из гостиной тянуло все тем же легким дымком от жарко натопленного камина. Все утро Кейт не могла отвести глаз от мерцающих красно-желтых угольев.