– Он сливал информацию Комиссарову? – спросила я.
– Больше некому, – ответила Анька. – Вот Артем-то сволочь, нашел себе стукача во вражеском лагере! И ведь узнал, на чем его можно подцепить!
– Аня, – устало сказала я, – в таком случае ты навряд ли найдешь убийцу брата…
– Убийца – Артем! – заорала Анька. – Неважно, кто нажимал на курок! Важно – по чьему приказу! Я придушу эту комиссарскую сволочь…
Далее минут десять следовало описание того, что она сделает с Комиссаровым и как, в частности, будет происходить процедура его кастрации, в которой предлагалось принять участие и мне.
– А если не Артем? – спросила я.
– То есть как не Артем?! Как…
Я попросила Аньку заткнуться и заметила, что приказ вполне могла отдать ее «любимая» Инесса, напомнив, что Анька и сама так считала вначале. Почему нет? Инесса – или Чапай – узнали, что Степан – «голубой». Произошло как раз то, чего тот боялся. Или – еще хуже – узнали, что он сливает информацию Комиссарову. И решили пулей поставить точку в его деятельности. Вполне возможный вариант.
Анька была вынуждена согласиться, что я права. Но допросить Валентина еще раз все равно требовалось. Например, для того, чтобы выяснить, с кем он видел Степана. А потом уже разбираться с тем связным. Чей он?
– Со связным его вполне могли видеть люди твоего отца, а не только Валентин, – заметила я. – Что тебе даст встреча со связным? По-моему, мы обе согласны с тем, что Степан работал на Комиссарова. Но зачем в таком случае Комиссарову убивать Степана? Ты была права в самом начале, сказав, что Инесса избавляется от конкурентов. А возможно, приказ отдал твой отец, когда она представила ему неопровержимые доказательства «голубизны» и предательства Степана. А то, что убили в твоей «берлоге»… Может, твой отец и не знал, что это твоя «берлога». Просто там Степана застукали.
– Было бы неплохо узнать реакцию моих родственничков, когда Степана найдут у речки…
Анька хмыкнула, а потом вдруг заявила, что меня, наверное, вскоре пригласят изображать ее. На похоронах Степана. Это должно быть грандиозное шоу. А сестра усопшего должна присутствовать обязательно – для всех знакомых. А раз нет Аньки, появлюсь я.
– Обрадовала, – я скривилась.
– Ничего, пообщаешься с моими родственничками, как раз выяснишь и официальную, и неофициальную версии.
– Кто мне выложит неофициальную?
– На похоронах обязательно будет какой-то треп, а потом на поминках. А ты все слушай. Пьяных вообще поспрашиваешь по отдельности. Что у трезвого на уме – у пьяного на языке. Ты же знаешь.
Анька заявила, что на сегодня хватит болтать, мне нужно побыстрее поправляться, чтобы к похоронам быть в форме. Она же завтра с утречка поедет к Валентину. А уж дальше видно будет.
Перед тем как лечь спать, Анька сходила в ванную и притащила в комнату свою вместительную спортивную сумку, вывалила на пол оружие, выбрала один пистолет, надела тонкие перчатки, тщательнейшим образом протерла оружие, затем положила его в мешочек, а мешочек, в свою очередь, – в ту сумку, с которой ходила обычно, тоже по размеру значительно превышающую среднюю дамскую.
– Что ты делаешь? – поинтересовалась я, наблюдая за Анькой из положения лежа.
– Избавляюсь от отпечатков пальцев. Неужели не понятно? – хмыкнула она.
Я уточнила, что это за пистолет. Поликарпова сообщила: тот, который мы нашли рядом с трупом ее брата.
– Но ты же сама говорила, что совсем не разбираешься в марках оружия! – закричала я. – Как ты определяешь, что это тот самый? Вон их у тебя три штуки. Почему этот?
Анька взяла два оставшихся, вытряхнула протертый из мешка и выложила рядком на полу перед моим диваном.
– Смотри! – велела она. – Видишь разницу?
Да, в самом деле пистолеты отличались друг от друга, а Анька тем временем пояснила, что хотя и не может навскидку определить, который как называется, но точно помнит, что именно этот пистолет валялся рядом с трупом ее брата, затем снова убрала его.
– И что ты теперь собираешься с ним делать? – мне было просто любопытно. – Подкинешь кому-нибудь?
– Ты прямо в точку, Лерка, – захохотала Поликарпова. – Растешь! Моя школа!
Да уж, месяц назад у меня голова так не работала и никакого оружия в квартире не валялось.
Анька намеревалась подкинуть пистолет Валентину, бывшему любовнику своего брата. Она была практически на сто процентов уверена, что тот не имел к убийству никакого отношения, но ведь нужен же какой-то козел отпущения? Так пусть придурок расплачивается за полученные блага. Для Аньки главное – отвести от себя все подозрения (мало ли кто кого еще на нее натравит) и избавиться от оружия. Пусть потом Валентин объясняется с интересующимися личностями, а как – его проблемы.
ГЛАВА 15
На следующее утро я чувствовала себя значительно лучше, но все равно решила еще один день не покидать пределы квартиры. Костик отправился гулять, Анька уехала.
Я лежала на диване и читала книгу. Примерно в два часа дня в дверь позвонили.
Я предполагала, что это может быть проголодавшийся ребенок, и отправилась открывать в длинной футболке – в такой же, в какой Анька встречала мамашу.
На пороге стоял Иван Поликарпов.
– Рад видеть вас в добром здравии, Лера, – сказал он. – Какие у вас шикарные ноги!
Я предложила ему пройти на кухню, никак не отреагировав на комплимент. Зачем приперся еще и сегодня?
– А где, интересно, вы были вчера? – спросил Иван, оседлав табуретку и внимательно меня разглядывая.
Я удивленно посмотрела на него.
– Здесь. Я вчера вообще не выходила из дома. Мы же с вами, кажется…
– Вы что, сидели в шкафу?
«Прямо в точку», – хотелось ответить мне, но я вовремя сдержалась, а вместо этого спросила:
– Что с вами, Иван? Насколько мне помнится, вы вчера не так уж много пили…
Поликарпов расхохотался – и в эту минуту был очень похож на Аньку. Я молчала, размышляя, зачем он все-таки приперся. Неужели абсолютно уверился вчера, что перед ним разыгрывала спектакль его сестра? А сегодня оставил людей следить за домом. Они увидели, что Анька уехала. И он решил зайти наудачу. Вполне вероятная теория.
– Лера, где вы были вчера? – Иван повторил свой вопрос теперь уже очень серьезным тоном.
Смотрел он на меня так, как иногда смотрела Анька, – и от этого взгляда мурашки пробегали по коже. Это у них что, от папочки? Наследственное?
– Здесь, – сказала я, встала и достала чашки. А вообще стоит ли предлагать ему кофе? Или выгнать сразу же? Наверное, он так просто не уйдет? Может, постучать соседке по батарее? Как жаль, что мы не договорились с ней об условных сигналах. И ведь она вчера познакомилась с Иваном, расспрашивавшим ее про спятившего Стасюса, и назвала его бандитом. Сейчас бы с радостью вызвала милицию. И получила бы еще одну новость для сообщения своим товаркам во дворе.
– Лера… – опять открыл рот Поликарпов.
– Покиньте, пожалуйста, мою квартиру! – резко повернулась я к нему. – Мне надоели непрошеные гости! Понимаете: надоели! Вставайте! – Я убрала чашки назад.
– Ну, Лера! Как вы неласково меня встречаете! То ложитесь в постель с мужчиной, которого видите первый раз в жизни…
– За кого вы меня принимаете?! – взорвалась я. – В жизни со мной такого не было! Вы меня явно с кем-то спутали.
– Я, – Иван сделал ударение на этом слове, – вас ни с кем не спутал.
Я опять устало опустилась на табуретку напротив Ивана, а он продолжал говорить. Он не сомневался, что в постели со Стасюсом была Анька. Стасюса, кстати, вызволили из психушки, вернули домой и пригласили для него лучшего специалиста в городе.
– И что сказал лучший специалист? – поинтересовалась я из чисто женского любопытства.
– Вас это волнует? Вы Стасюса видели хоть раз в жизни? Вы потащили его в постель, как только он переступил порог вашей квартиры? Вы или Анька? Я уверен на девяносто девять процентов, что это была она, но один процент все-таки остается. Так, может, все-таки вы совсем не такая паинька, какой кажетесь? С вашими шикарными ногами…
Наверное, мне следовало мгновенно ответить «да», но я этого не сделала. Я молчала. Иван же доказывал мне, что над Стасюсом поработала его сестра. Поработала так, что на некоторое время вывела мужика из строя. У него, конечно, не безнадежный случай, однако требуется лечение. Но за вывод из строя одного из людей Ивана виновный должен платить.
– Так кто будет платить, вы или моя дорогая сестричка? Ее сейчас нет с нами, а вы сидите напротив меня. Готовы расплачиваться за Анечкины подвиги? Она вас предупреждала, что придется держать ответ? Что в нашем мире ничего не спускается на тормозах, даже женщинам с такими ногами? («Дались ему мои ноги», – подумала я, но промолчала) Чем она держит вас, Лера? Неужели вы до сих пор не разобрались в том, что представляет собой Анька?
Я все равно молчала. Почему он так уверен во всем, что говорит? А говорил Иван очень уверенно…
– А вообще, Лера, – прервал он мои размышления, – я хотел бы узнать, каким образом труп Степана очутился напротив больницы «Скорой помощи».
Я удивленно вскинула на него глаза.
– Чайник-то вскипел, Лера, – как ни в чем не бывало продолжал Поликарпов. – Угостите меня кофейком. Сами выпейте. Или, может, чего-то покрепче?
Я сидела, не двигаясь. Или надо было начинать оправдываться? Говорить, что я ничего не знаю? Не понимаю, о чем он говорит? Я – художница Лера, расписывающая деревянных матрешек, яйца и колокольчики, к криминальным трупам никакого отношения не имеющая, в чужие квартиры без спроса отродясь не проникавшая… В общем, законопослушная гражданка. Ни разу в жизни Аньку Поликарпову не видела и очень хочу, чтобы их семейка оставила меня в покое.
Иван встал, вынул убранные мной чашки, нашел сахар, банку растворимого кофе, положил себе две ложки, спросил, сколько мне, залил кипятком – и устроился пить кофе, словно у себя дома.
Я не представляла, как его выгнать. Тут в дверь опять позвонили. Кто это? Мое спасение или поддержка Ивану?
– Идите откройте, – сказал Поликарпов, не поднимаясь с табуретки.
Это был Костик, изъявивший желание пообедать. Ребенок устроился на кухне, заняв свободную табуретку, а я стала разогревать еду. Иван расспрашивал Костика о том, как тот проводит летние каникулы. Сын непринужденно болтал.
Разогрев кастрюлю позавчерашних щей, я была вынуждена предложить их и Ивану, подумав, что если мы их сегодня не съедим, то они, возможно, скиснут. Иван незамедлительно согласился.
– Вкусно, – похвалил Поликарпов. – Мама у тебя очень хорошо готовит, Костя.
– Ага, – кивнул ребенок с набитым ртом.
– А как готовит тетя Аня? – как само собой разумеющееся спросил Иван, когда Костик прожевал.
– Никак не готовит. Она не умеет.
Иван посмотрел на меня и усмехнулся, потом повернулся к ребенку и спросил:
– А вчера с бабушкой и дедушкой кто разговаривал – мама или тетя Аня?
И тут до Костика дошло, как он оплошал… Ребенок заревел и стал уверять меня, что он не хотел… Я его успокаивала, убеждая, что ничего страшного не произошло, а сама метала взгляды-молнии в сторону Ивана. Он же только посмеивался, уплетая щи за обе щеки, и еще имел наглость попросить добавки.
Трапезу мы заканчивали молча, а потом я отправила несколько успокоившегося Костика смотреть принесенные вчера дядей Димой видеокассеты. Я понимала, что разговора с Иваном не избежать. И просто так он от меня не уйдет. Только вот что теперь ему говорить? И только бы не принесло сейчас Аньку… Хотя если и принесет? Иван захватит ее силой? Или мы вдвоем сможем с ним справиться? Если только он один, а внизу не ждут помощнички. Я на всякий случай быстро глянула в окно, выходящее как раз на ту сторону, что и парадная.
– Темно-синий джип – мой, – заявил Иван, заметивший мой взгляд. – Ребятки мои там меня поджидают.
Темно-синий джип? – вспомнила я. Это именно про него говорили мать с отцом. Именно он приезжал к ним на дачу, а образины, по выражению матушки, вылезшие из машины, интересовались моей особой. Значит, это были люди Ивана?
Я молчала. Да, в таком случае лучше бы Анька подольше не появлялась. И, значит, теперь-то уж ей точно нельзя жить у меня. Если эти узнали. Но у нее же много всяких «берлог». Или она меня отправит в одну из них? Правда, без нее, я должна была честно признаться самой себе, будет скучно.
– Так как насчет Стасюса, Лера? – продолжал Иван. – Каким образом его так успешно обработали? Не поделитесь ли секретом? Наш психотерапевт сказал, что никакого промывания мозгов ему не делали. И гипнозу не подвергали. Но он настаивает, что цветные мыши были. Вы в курсе, что на этот раз придумала моя сестричка?
– Может, в самом деле белая горячка? – произнесла я нейтральным тоном. – Вы же говорили с соседкой.
– Он практически не пьет, – заметил Иван.
Я пожала плечами.
Иван со всей силы грохнул кулаком по столу. Подпрыгнули не только чашки, но и я, и в ужасе посмотрела на Поликарпова.
– Или ты мне сейчас говоришь, кто из вас и каким образом обрабатывал Стасюса, или…
Я ждала продолжения.
– Не забывай, что у тебя есть ребенок, Лера, – Иван полностью перешел на «ты». – Аньку нельзя ничем удержать, тебя – можно. Ну!
– Сволочь! – прошипела я, а потом подумала: и чего это я так защищаю Аньку? В данном случае в этом нет необходимости. Иван же практически на сто процентов (сам назвал цифру девяносто девять) уверен, что с Кальвинскасом занималась она. Как – я понятия не имею. Почему бы не признаться? И я призналась.
– Где ты сидела, когда Стасюс был здесь?
– Уходила с ребенком, – ответила я.
– Как ты узнала, когда можно вернуться?
– Аня выдала мне сотовый телефон.
Пожалуй, мои ответы его удовлетворили. Но надо ни в коем случае не подпустить его к шкафу. И вообще надо там все переставить – а если понадобится снимать еще (как я надеялась, что нет!), тогда и готовить заново место съемки. Но сейчас там видеокамера, кассеты, запасные батарейки и, главное, банка с мышами…
Иван тем временем сказал, что нам еще требуется выяснить, как труп его брата оказался напротив больницы «Скорой помощи». Я пожала плечами.
– Но ты знаешь, что он там лежал?
Почему задан этот вопрос? Я опять сразу не нашлась, что ответить. А Иван открыл кухонное окно и свистнул по-разбойничьи. Может, прибежит соседка? Но она даже не стукнула по батарее.
Одно из стекол джипа тут же поползло вниз, и из нутра машины показалась стриженая голова, посмотревшая наверх. Иван явно подал какой-то условный сигнал, потому что незамедлительно открылась дверца, из машины вылезло все огромное тело и направилось к двери в парадную с кейсом в руках. Этот что несет?! Но Иван моего любопытства не удовлетворил, а пошел открывать дверь своему человеку. Они что, оба тут у меня сидеть намерены? Кофеи распивать?
А может, ребенок догадается позвонить Аньке из комнаты? Или уже догадался? Я быстренько направилась в комнату.
– Ты куда? – спросил Иван от двери.
– Посмотреть, как там ребенок.
Я плотно закрыла дверь в большую комнату и подскочила к Костику.
– Я звонил тете Ане, – заявил он, не дожидаясь моего вопроса. – Ответил какой-то дядя.
– И? – у меня все похолодело внутри.
– Сказал, что она вне пределов досягаемости.
Я спросила, не автомат ли это был. Но автомат говорит женским голосом…
– Нет, мама, – покачал головой Костик. – Дядя потом сказал, что я еще долго не смогу говорить с тетей Аней.
Мне стало еще хуже. Что случилось с моей копией? Ее схватили? Но кто? Артем или Инесса? Или Иван? Где она? Жива или нет?
Дверь в большую комнату распахнулась, вошел Иван, взял меня под локоток и отвел на кухню. Приятеля его в квартире уже не было, а на кухонном столе лежал раскрытый кейс с магнитофоном внутри.
Иван включил его и дал прослушать мне начало нашего вчерашнего разговора с Анькой…
Я подняла глаза на Поликарпова.
– Хочешь узнать, давно ли ведутся записи? Со вчерашнего дня. Я же не зря сюда приходил. Кстати, и звонок твоего находчивого ребенка тоже зафиксирован.