А почему не берем автоматы? – хотелось поинтересоваться мне, но я сдержалась.
Мартыньш кивнул и выдал нам оружие, спросив у меня, знаю ли я, что делать с этой игрушкой. На всякий случай я попросила показать, какие манипуляции следует произвести, чтобы она выстрелила. Латыш показал. Я сунула пистолет за пояс брюк, прикрыв его штормовкой.
Артур пошел первым, сливаясь с чернотой ночи, за ним следовала Анька, мы с Мартыньшем замыкали шествие.
Ворота были открыты, просторный двор весь завален обломками камней, трупами собак и людей. Охраны (теперь мертвой) за забором было не меньше, чем прибывших с нами атакующих. За зданием стоял ряд машин, большая часть из которых пострадала. К моему удивлению, практически все стекла в здании остались целы, на что я тут же обратила внимание своих спутников.
– Бронированные, – пожал плечами Мартыньш. – Наверное, самого лучшего качества. По спецзаказу.
У входа в здание нас встретил один из молодцев, прибывших вместе с нами, сказал, что среди их команды только трое раненых, причем несерьезно: внезапность нападения и хорошее вооружение нападавших сыграли свою роль.
Теперь ребята осматривают здание.
– Вы подождете здесь или пойдете смотреть сами? – обратился молодой человек к Аньке.
– Пойду, – сказала она и кивком головы позвала нас с собой.
В одной из комнат на первом этаже трое молодых женщин в белых халатах оказывали помощь пострадавшим парням. Ребята, как я заметила, уже шутили с девушками – значит, все будет в порядке. Разглядывая попадавшихся на пути молодых людей, участвовавших в штурме, я обратила внимание на то, что выглядели они гораздо приятнее, чем те, которых мне довелось увидеть в охране дворца Чапая или замка Комиссарова. Да, у этих были такие же накачанные тела, они так же были обвешаны оружием, но не смотрелись такими уродами и не ассоциировались у меня с гориллами, бандерлогами, гоблинами и прочими подобными существами. Может быть, играло роль то, что работали они не на бандитских авторитетов, а на государство, гражданами которого являлись? Не знаю, я так и не смогла ответить себе на этот вопрос.
Старший – тот, что вместе с Анькой отдавал приказания на опушке, кому-то звонил, но говорил на латышском, так что я опять не поняла, о чем речь. Увидев нас, он приветственно поднял руку и улыбнулся, потом снова стал что-то быстро говорить в трубку.
Первый этаж занимали комнаты персонала – как жилые (мы потом узнали, что пересменка здесь производилась раз в неделю), так и кабинеты. Здесь же находился и пищеблок. На каждом из следующих этажей в двух концах коридора были комнаты дежурных, по центру – палаты.
Медперсонал собрали в одну большую палату. Их охраняли трое молодых людей с автоматами. Возможно, старший уже вызвал подкрепление или транспорт. Ведь явно будет проводиться подробнейшее расследование деятельности этого учреждения. И кто-то же должен позаботиться о больных. Что будет с ними? Наверное, медперсонал, по крайней мере, не старший, предпочтет сотрудничество с правоохранительными органами и будет оказывать всяческое содействие?
Практически все палаты были одноместными, в некоторых мы заметили и по две койки, но занята всегда была только одна – если вообще занята. Заглянуть внутрь можно было сквозь застекленное окошечко, имевшееся в каждой двери и закрывающееся со стороны коридора пластиковой ставней. Анька шла впереди нас и заглядывала во все. Я видела, что после каждой следующей палаты она становится все более и более хмурой. «Кого она ищет?» – снова подумала я, но не решилась спросить вслух. Вскоре мы это узнаем. Я очень надеялась, что ее усилия не пойдут прахом.
На третьем этаже к нам подключились два приятных блондина в бронежилетах. Они тоже заглядывали во все палаты, но, похоже, из праздного любопытства, уже выполнив свою основную функцию – захват этого дома.
Встретив нашу компанию, молодые люди вначале несколько раз перевели взгляды с Аньки на меня и обратно, а потом поинтересовались, сестры ли мы. «Анька никого про меня не предупредила?» – пронеслось у меня в мозгу. Ведь молодец, встретивший нас у входа, не удивился. Или не посмотрел как следует?
– Нет. Двойники, – сказала Поликарпова. – Слыхали, наверное, что бывают такие шутки природы?
Парни улыбнулись, покачали головами, но больше ничего не сказали по этому поводу.
Заглянув в четвертую палату третьего этажа, Анька уставилась на сидевшего в ней мужчину, потом хохотнула и закрыла ставню.
– Вы его знаете? – тут же подал голос один из латышей.
– Ну как вам сказать… – Анька опять хохотнула. – Наш, питерский. Исчез куда-то месяцев пять назад. Вон, значит, куда его упекли.
– Вы знаете его родственников? – поинтересовался второй молодой человек.
Анька пожала плечами и заявила, что этого Колю давно следовало отправить в подобное заведение – лечиться от алкоголизма.
Мы пошли дальше.
Часть четвертого, последнего, этажа составлял ботанический сад. Здесь росли пальмы и множество других растений, названий которых я не знала. Надо бы позаниматься ботаникой, а то в последнее время куда ни попаду, не представляю, как называются окружающие меня растения. В огромных клетках прыгали попугайчики, в аквариумах плавали рыбки. Сад находился точно посередине этажа, так что не пострадал от рухнувших башен. Одна вообще свалилась вниз, во двор, не повредив основную часть здания, вторая же рухнула на комнату дежурного и ближайшую к ней палату.
Из этой палаты раздавались слабые стоны. Анька открыла ставню, как делала уже столько раз и, пожалуй, ни на что больше не надеясь, – и замерла на месте. Потом ее глаза дико округлились, и она с силой дернула дверь на себя, затем еще и еще раз.
– Да откройте же вы ее, черт побери! – заорала она, не обращаясь ни к кому конкретно и ко всем нам одновременно.
Один из латышей оттолкнул Аньку в сторону и заглянул внутрь. Поликарпова же билась в истерике. Второй латыш вместе с Артуром схватили ее в охапку, но Анька вырывалась и требовала, чтобы ее пустили внутрь. Я никогда не видела ее в таком состоянии.
– Зови Яниса! – велел мне тот, что заглядывал внутрь комнаты.
Я бросилась к лестнице, Мартыньш последовал за мной. Двое других латышей и Артур с Анькой остались наверху.
– Янис – это старший? – спросила я у Мартыньша уже на лестнице.
– Да, – кивнул он, тяжело дыша рядом со мной.
Мы нашли старшего в той же комнате. Он еще говорил по телефону. При виде наших лиц он быстро что-то произнес в микрофон по-латышски и повесил трубку.
– Что случилось?
– Наверх, – выпалила я. – Там… Дверь. Завал. Внутри. Дверь не открыть. Как их тут открывают?
Я говорила несвязно, поддавшись панике. Сохранявший полное спокойствие Янис спросил у меня:
– Вы нашли его?
– Я не знаю, – ответила я. – Понимаете…
– Это не та, – Мартыньш кивнул на меня. – Анна нашла, но кого-то другого. Я не понял кого. Это не Анна, – Мартыньш снова кивнул на меня.
– Что? – Янис прищурился, потом как-то странно посмотрел и на меня, и на Мартыньша. Может, решил, что даже после кратковременного прерывания в этом заведении у нормального человека может съехать крыша. – Вы – не Анна?
– Я – Лера. Я…
– Какая Лера?!
Анька, что, не сказала даже Янису о том, что я здесь тоже буду? А когда он говорил по телефону, он не заметил, что нас тут двое одинаковых? Ах да, мы же быстро прошли мимо комнаты. Возможно, когда проходила одна из нас, он опустил глаза. А Анька ничего даже не упоминала. Когда они совещались, мы с Артуром сидели в машине, стекла в «Тойоте» тонированные, уже темнело, и Анька велела нам не высовываться. Да, наверное, Янис и его подчиненные особо и не присматривались к Анькиным сопровождающим. Но почему Анька ничего не сказала ему?! На всякий случай? Держала меня как козырную карту? Чтобы в очередной раз иметь возможность всех запутать, если это вдруг зачем-то понадобится? Чтобы она могла тихо смотаться, оставив меня расхлебывать все, что она тут заварила? Как бы я потом объясняла латышам, что я – не она? «И мне ведь уже сейчас предстоит объяснить это Янису», – подумала я.
Но объяснения начал Мартыньш. Слава богу, этот был в курсе дела. Знал о том, что мы с Анькой – двойники. Янис обалдело смотрел на меня. Я молчала. Потом Янис встал, велел нам следовать за ним, поднялся на второй этаж в палату, где держали медперсонал, и спросил что-то по-латышски. Ему ответили, он велел одному мужчине средних лет пройти с нами. Мы снова спустились на первый этаж, зашли в одну из небольших комнаток, там мужчина открыл сейф, просмотрел какие-то бумаги, потом жестом пригласил нас следовать за ним.
Ни слова не говоря, мы поднялись на четвертый этаж. Я заметила, как Янис украдкой бросает на меня взгляды. Пожалуй, в то, что в здании находятся две абсолютно похожие дамочки, он поверил только тогда, когда увидел Аньку, сидящую на полу в коридоре и безудержно рыдающую. Янис спросил что-то по-латышски у своих подчиненных. Они начали объяснения, показывая на палату. Мужчина в белом халате открыл пластиковым ключом дверь.
Янис, двое его подчиненных, врач и Мартыныи вошли. Звуков изнутри больше не было слышно. Я опустила глаза на сидящую на полу Аньку, посмотрела в спину зашедших в палату, не зная, что мне делать, куда идти, потом решила все-таки заглянуть внутрь.
– Я сейчас, – бросила я Аньке и Артуру.
Врач сидел на корточках перед лежащей на полу женщиной. Из-под обломков кирпича виднелась только верхняя часть ее тела – до талии, все остальное было завалено грудой камней. Боже, сколько их рухнуло на несчастную! Если бы только ее кровать стояла у другой стены…
Мужчина в белом халате закрыл ей глаза и встал.
Я неотрывно смотрела на покойницу и узнавала знакомые черты. Но где же я ее могла видеть?
– Это ваша мать? – вдруг по-русски спросил у меня врач, явно заметив сходство.
Я наконец поняла, почему Анька билась в истерике.
– Это ее мать, – ответила я, кивая в сторону коридора, помолчала и добавила: – Эту женщину считали умершей уже пятнадцать лет. Аня была уверена, что ее нет в живых. Боже…
Я ухватилась рукой за косяк двери, чтобы не грохнуться в обморок.
ГЛАВА 21
Анька до сих пор сидела на полу в коридоре… Надо было срочно приводить ее в чувство. Резко повернувшись, я вышла из палаты, мужчины последовали за мной.
– Подними ее, – сказала я Артуру.
Иванов повиновался, не задавая лишних вопросов. Вид у Аньки был, я вам скажу… В таком состоянии я ее еще не видела ни разу. Периодически ее тело сотрясалось от рыданий, казалось, что она ничего не соображает.
Врач предложил ввести ей успокоительное и уже повернулся к лестнице, чтобы идти за нужным препаратом, но я остановила его, еще раз внимательно посмотрела на Аньку, которую придерживал Артур, только что поднявший ее на ноги, и врезала Поликарповой по физиономии. Анька резко дернулась, но взгляд ее тут же приобрел осмысленность. Янис у меня за спиной хотел что-то сказать, но не успел – я заехала Аньке по второй щеке.
И тут моя копия пришла в себя.
– Ах ты, сука! – завопила Анька. – Бить меня по роже? Меня?! Как ты посмела, тварь?! Да я тебя сейчас…
В мой адрес было высказано несколько довольно острых выражений. Анька лягалась, извивалась, но Артур крепко держал ее в своих огромных лапищах. Остальные мужчины молчали, наблюдая за этой картиной, и не вмешивались. Я же порадовалась, что наконец снова вижу прежнюю Аньку.
– Ну что, получше стало? – совершенно спокойным тоном поинтересовалась я.
Анька открыла рот, чтобы опять выдать какую-нибудь гадость, потом прищурилась, закрыла рот, усмехнулась, и на ее губах появилась легкая улыбка.
– Спасибо, Лерка. Ты – настоящий друг, Пятачок.
Затем она повернулась к Артуру, изловчилась, чмокнула его в щеку и заявила, что теперь он может ее отпустить. Иванов вопросительно посмотрел на меня.
– Анна, – в это мгновение у меня из-за спины подал голос Янис.
Но Аньке пока было не до него. Я кивнула Иванову. Артур выпустил подругу, поняв, что больше его услуги по сдерживанию буйных пациенток не требуются, и Поликарпова для начала решила высказать врачу свое мнение о нем и его родственниках, а также имевшим место быть сексуальных контактах между ними. Ей нужно было на ком-то сорвать свой гнев, а зачем делать это на нас с Артуром, когда есть более подходящая кандидатура? Яниса и его подчиненных она, пожалуй, планировала использовать в дальнейшем.
Бедняге было выдано все, что Анька о нем думает. Может, после ее речи ему больше никогда не захочется делать кому-нибудь уколы? Интересно, а какой диагноз он поставил бы Поликарповой?
Вначале врач пытался что-то возражать, потом понял, что это бессмысленно, и молча слушал, опустив плечи, исподлобья поглядывая на разошедшуюся Аньку. А может, он так часто общается с людьми с неуравновешенной психикой, что привык не возражать и во всем соглашаться с ними? Прекрасно понимает, что таким, как моя копия, ничего не докажешь, так зачем же тратить энергию? Янис и его подчиненные тоже молчали какое-то время, а потом не выдержали – и разразились хохотом.
– Не вижу тут ничего смешного! – заорала на них Анька.
Я попросила ее успокоиться, стараясь выдерживать все тот же ровный спокойный тон, а потом предложила всем собравшимся закончить наши дела в этом здании. Мне лично не хотелось там оставаться ни одной лишней минуты, и вообще у меня ребенок один спит в гостинице.
– Что мы искали на этот раз? – спросила я у Аньки.
– Батю, – ответила она, опять посмотрела направо, на теперь уже закрытую дверь палаты, шмыгнула носом, но мгновенно взяла себя в руки и обратилась к Янису и его людям: – Вы тут все осмотрели?
– Кажется, это вы тут все осматривали… – заметил молодой человек – один из тех двух, что присоединились к нам во время обхода помещений.
Анька резко повернулась к врачу, стоявшему на пути к ближайшей лестнице, но, пожалуй, не решавшемуся нас покинуть – без разрешения Яниса и, возможно, Анькиного.
– Где тут у вас еще могут содержаться больные? Или здоровые, которых вы калечили?
Врач вначале попытался возмутиться, но на этот раз его оборвал Янис.
– Ну? – взревела Анька. – Где еще люди? Говори – или придушу!
И она сделала шаг в его направлении. Врач резко дернулся, проблеял что-то непонятное себе под нос, но тут к нему в два прыжка подскочил Артур.
Мужчина средних лет едва доставал огромному негру до плеча. Артур схватил его за шкирятник, приподнял над полом и встряхнул. Одежда затрещала по швам. Янис решил взять нашу сторону и тоже подскочил к болтающемуся на весу человеку в белом халате. За Янисом незамедлительно последовала Анька. При виде ее перекошенного лица врач засучил ножками и залопотал что-то на латышском.
– По-русски давай! – рявкнула Анька. – Чтобы я все понимала! Где еще есть люди?
Глаза врача округлились от ужаса. Он не сводил испуганного взгляда с Анькиного лица. Возможно, узнал в ней пациентку, место которой только в таких заведениях, как это? Понял, что она может учудить, а объектом, принимающим на себя весь ее гнев, ему явно не хотелось быть, в особенности когда под рукой нет шприца с успокоительным и мощных санитаров со смирительной рубашкой…
– В подвале, – пролепетал врач.
– Веди! – приказала Анька.
Артур опустил врача на пол, тот на дрожащих ногах, держась за стеночку, побрел в противоположный от нас конец коридора, к дальней лестнице, мы дружною толпою последовали за ним.
– А быстрее двигаться можешь, ты, недоразвитый? – Анька пнула несчастного под зад ногой.
Мужчина ничего не ответил, вякнув лишь что-то невразумительное себе под нос, но стал гораздо резвее шевелить ногами. Анька хотела поддать ему еще раз, но я ее остановила. Мужик и так идет, зачем же слишком настраивать его против нас? Не исключено, что нам потребуется его помощь.
Уголком глаза я следила за Анькой. Теперь она была самой собой – той Поликарповой, которую я знала. Опять появилась резкость движений, напор, желание добиться своей цели – любым путем. От рыдающей женщины, сидевшей на полу перед палатой матери, которую она давно считала умершей, не осталось и следа. Минутная слабость прошла, растворилась в воздухе.