Саймон улыбнулся.
— Вы слышали, Тренч, что сказала леди? Леди хочет поскорее уйти отсюда.
Тренч сжал губы, на лице его появилось упрямое выражение.
— Чего ты хочешь?
— Имя вашего партнера.
Тренч покосился на пистолет в руке Саймона:
— Этот пистолет очень громко стреляет. Мои люди сбегутся на выстрел.
— Вы правы.
Тренч улыбнулся, показав желтые зубы.
— Давай заключим сделку. Ты меня отпускаешь, а я гарантирую, что ты умрешь быстро. Никаких мучений, которые мой партнер для тебя задумал.
— Знаете, Тренч, я всегда питал пристрастие к ножам. — Саймон вытащил из голенища капитанского сапога нож. Подержал перед носом капитана, затем принялся вертеть в руках, блики заиграли на сверкающем лезвии. — А этот — просто замечательный кинжал. И лезвие такое острое, что можно снять с человека кожу.
Тренч вжался в спинку кресла, стремясь оказаться как можно дальше от высокого человека с ножом в руках.
— Я предложу другую сделку, — сказал Саймон голосом, мягким, как черный бархат. — Вы скажете мне то, что я потребую, а я не перережу вам горла перед тем, как отсюда уйти.
Тренч задумался. Его маленькие черные глазки перебегали с улыбающегося лица Саймона на лезвие и обратно, однако уверенность в том, что Саймон его убьет, оказалась сильнее верности партнеру.
— Он называет себя Смит.
Саймон приложил лезвие к щеке Тренча.
— И надо думать, вы понятия не имеете, каково его настоящее имя?
Тренч сглотнул.
— Я ни разу не видел его лица.
— Но вы партнеры, так?
— Он обычно закрывает нижнюю часть лица шарфом. Натягивает шляпу на самый нос. Держится в тени, подальше от света.
Саймон нахмурился и повел лезвием вверх по щеке Тренча, срезая щетину и одну густую черную бакенбарду.
— Ведь вы не стали бы обманывать меня, Тренч?
Тренч зажмурился.
— Нет-нет, клянусь.
После долгой паузы Саймон убрал лезвие.
— Где вы встречаетесь с ним?
— В разных местах. Он сообщает мне, где.
— Где вы должны были встретиться с ним сегодня?
Тренч затряс головой.
— Он сказал, что будет следить за кораблем. Если сочтет, что все идет как надо, передаст сообщение.
Саймон негромко выругался.
— До чего же ваш партнер осторожен.
Тренч кивнул:
— Что да, то да.
Эмили прислушивалась к разговору двух мужчин, не выпуская из рук пистолета. Ее страх перед головорезом-капитаном и жутким Грейди померк, когда она увидела, как мужчина, который недавно обнимал ее, заставил закоренелого бандита, контрабандиста, дрожать от страха.
Неужели к нему вернулась память? Тогда можно считать, что она потеряла Шеридана Блейка. Ее Шеридана Блейка можно считать мертвым, помертвее того человека, которого похоронили в семейном склепе. А его место занял негодяй, который похитил ее сердце и которому нельзя доверять. Саймон посмотрел на нее и подмигнул. Она улыбнулась ему в ответ. Нет, это все-таки ее Шеридан, успокоила она себя. Иначе быть не может.
Саймон встал за спинку кресла Тренча и прижал лезвие к толстой шее капитана.
— А теперь вызови сюда вахтенных.
Эмили изумленно уставилась на него.
— Зачем?
Саймон улыбнулся.
— Спрячься-ка за кресло Грейди. Чтобы не оказаться на линии огня. И если шальная пуля полетит в твою сторону, то застрянет в теле Грейди.
Грейди замычал.
Эмили покосилась на дверь.
— А нельзя нам уйти?
— Не думаю, что получится. — Видя, что она колеблется, он добавил: — Доверься мне, Эм.
— Хорошо. — Она направилась к нему, не обращая внимания на его недовольный взгляд. — Будем расхлебывать эту кашу вместе, сэр.
Саймон поджал губы.
— Эмили, я…
Она приложила пальчик к его губам.
— Я буду рядом, что бы ни случилось. И не возражай.
Его резкие черты смягчились, и на мгновение она увидела человека, которому была нужна также сильно, как и он ей. Он коснулся ее лица, нежно провел пальцами по щеке.
— Боже, как же я по тебе скучал.
Она улыбнулась, чувствуя, что сердце наполняется надеждой, а сомнения рассеиваются.
— Когда мы выберемся отсюда, ты докажешь мне это делом.
— С удовольствием. — Он коснулся губами ее губ.
Эмили подалась было к нему — ей так хотелось, чтобы его руки обвились вокруг нее! — но он отстранился.
— Если начнут стрелять, спрячешься за мной или за этим креслом. Договорились?
Эмили кивнула.
— Ну хорошо. — Саймон навел пистолет на дверь. — Давай попросим твоих людей присоединиться к нам.
И Тренч, повинуясь приказу Саймона, громко позвал своих людей, стоявших на палубе. Эмили закусила губу, когда за дверью раздались шаги. И вот дверь распахнулась. Сжимая пистолет в потных ладонях, она направила его на одного из вошедших контрабандистов. При виде своего капитана и удерживающих его в плену людей оба замерли.
— Господа, входите же. — Саймон приставил дуло пистолета к виску Тренча. — И бросайте оружие.
— Делайте, как он говорит! — заорал Тренч. — И поживей, поживей!
Двое вахтенных бросили свои пистолеты. Саймон сунул нож капитана в свой сапог, собрал пистолеты и рассовал их за пояс собственных брюк. По его приказу оба контрабандиста сели на пол. Связав их вместе оставшейся простыней с постели капитана, он заткнул им рты.
Затем внимание его вновь обратилось к капитану. Он наклонился к здоровяку, заглянул ему в глаза.
— Скажи своему партнеру, что я не остановлюсь, пока он не будет болтаться на виселице. Что бы ни случилось, от меня он не уйдет.
Тренч нервно облизнул губы.
— Один из вас умрет, тут сомнений нет.
Эмили похлопала Саймона по плечу:
— Право, мне неприятно прерывать вас, но, по-моему, нам можно уходить.
Саймон снял с Тренча галстук, скомкал и сунул контрабандисту в рот.
— Пошли.
Мачты поскрипывали, корабль тихонько покачивался. Саймон с Эмили вышли на палубу и направились к сходням. Он держал ее под руку, заставляя идти медленно и спокойно. Ей хотелось бежать сломя голову.
— Полагаю, мы неспроста ползем как улитки, — прошептала она, вскинув на него глаза.
— На полубаке стоят три джентльмена, которым может показаться немного странным, что мы вдруг бросились бежать.
Она посмотрела на полубак, где в тени мачты стояли трое матросов.
— Как ты думаешь, они заподозрили что-нибудь?
— Скорее всего им просто любопытно. Разумеется, все изменится, если один из джентльменов, которых мы оставили связанными в каюте, найдет способ поднять тревогу.
Она сжала его руку.
— Еще как изменится.
Когда они по узким сходням спустились на пристань, Саймон огляделся. Хотелось бы знать, изменник все еще здесь, все еще прячется, наблюдая за ними? Где, интересно? На другом корабле? В одном из зданий на набережной?
Эмили тихо вздохнула, когда они дошли до мощенной булыжниками мостовой.
— Вот уж не думала, что в гавани так пустынно в это время ночи. Никто бы и не услышал наших криков о помощи.
Ну, кое-кто услышал бы, думал Саймон. Человек, именующий себя Смитом, например. Так хотелось прямо сейчас обыскать все здания на набережной, все проулки, все корабли. Но он понимал, что ничего этим не добьется. Слишком хитер этот злодей, на одном месте долго не задерживается.
Карета капитана, запряженная парой буланых, стояла там, где Грейди оставил ее, привязав лошадей к столбу у дороги, которая огибала гавань. Саймон приблизился к карете, ни на секунду не забывая о капитане и его людях, которые представляли собой серьезную угрозу.
Он оглянулся. Трое матросов, которых они видели, сходя с корабля, стояли у фальшборта верхней палубы и наблюдали за ними. Один громкий звук из каюты капитана — и эта троица кинется на них, как стая волков.
— Подожди здесь, — шепнул Саймон, когда они приблизились к лошадям. — Я хочу убедиться, что Тренч не выставил здесь часового.
Саймон коснулся ее щеки.
— Постарайся держаться как ни в чем не бывало. А то наши друзья на палубе могут задуматься, что это мы с тобой тут делаем.
Она улыбнулась ему с наигранной веселостью.
— Будь осторожен.
Саймон сжал пистолет в кармане, взялся за ручку дверцы и, глубоко вздохнув, распахнул ее. Никого.
Он повернулся к Эмили:
— Карета подана, миледи.
Эмили закусила губу.
— Мы не можем бросить здесь Артура.
— Артура?
— Моего коня. Я оставила его в переулке на той стороне улицы.
Саймон оглянулся на корабль, который был в каких-то пятидесяти метрах от них. Трое контрабандистов все так же стояли у фальшборта — три темные тени, залитые лунным светом. Перед его мысленным взором возникли песочные часы, песок из верхней части которых быстро пересыпался в нижнюю, отмеряя секунды до того момента, когда Тренчу и его людям удастся освободиться. Один звук — и…
Эмили коснулась его руки:
— Прошу тебя. Я не могу бросить его здесь.
— Ладно. Схожу за ним.
Саймон помог ей залезть в карету.
Он побежал через улицу, сердце его гулко стучало, как сапоги по мостовой. Он нашел гнедого мерина Эмили в начале переулка. Лошадь побежала за ним. Они добежали до кареты, и Саймон уже привязывал поводья Артура к задку, когда раздались крики. Он вздрогнул, как от удара молнии.
Эмили высунула голову в окно.
— Ты как, в поря…
— Ложись на пол! На пол ложись! — закричал Саймон и кинулся к козлам. Мельком увидел, как люди Тренча сбегают по сходням.
Он взобрался на козлы и схватил вожжи. Хлестнул буланых. Выстрелы загремели в тишине ночи. Пуля просвистела мимо его щеки так близко, что его обдало жаром. Лошади рванули с места, и карета покатила. Он натянул вожжи, заставляя лошадей повернуть, и вот карета развернулась и помчалась прочь, стремительно удаляясь от бегущих к ним людей.
Кровь стучала у него в ушах так громко, что он не слышал ни грохота кованых копыт по булыжникам, ни криков преследователей. Он скорчился на козлах, потому что в лунном свете был хорошо виден. А ему необходимо было увезти Эмили подальше отсюда. Найти надежное укрытие, где он будет один на один со своей прекрасной леди.
Глава 25
Полная луна висела в полуночном небе над замком Рейвенвуд, заливая серебристым светом древние камни и дорожки, создавая оазис света во тьме ночи. Саймон понимал, что возвращаться в гостиницу «Красный лев» опасно. Понимал он и то, что отвезти Эмили домой он не может. По крайней мере сейчас, пока не сбросил жалкие лохмотья своего обмана. Он еще не знал, как объяснит свой обман. Как сумеет примирить требования долга и чувств. Одно он знал точно: надо попытаться.
Он направил лошадей во двор замка сквозь арку ворот, изумляясь про себя, как это укрепления Рейвенвуда все еще стоят по прошествии четырехсот лет. Как странно, подумал он, должно быть, так же въезжал в свой двор лорд Рейвенвуд в ту ночь, когда похитил свою невесту, и так же у него, у первого барона, колотилось сердце в груди при мысли, что скоро он вновь обнимет свою леди.
Лошади мотали головами, удила звенели. Он остановил упряжку посреди двора, спрыгнул с козел и поспешил к дверце кареты, которую уже открывала Эмили.
— Ну как ты там? — спросил он, беря ее за талию. Черный шелк платья показался ему теплым.
— Отлично. — Она закинула руки ему за шею. — Ты не ранен?
— Ни царапины. — Он поднял ее, прижал к себе, ощутив прикосновение ее грудей.
Она смотрела ему в глаза и наглядеться не могла.
— Я до смерти боялась, что тебя застрелят.
Он медленно опустил ее на землю, наслаждаясь ощущением ее теплого мягкого тела, скользившего вниз по его напряженным мускулам. Желание вскипело в его крови, сжалось в тугой кулак.
— Когда ты вошла в каюту, мне захотелось придушить тебя. О чем ты думала, ввязываясь в это дело?
Она коснулась ладонью его щеки. Глаза ее сияли в лунном свете.
— Я думала, что ты попал в беду, и не могла не прийти тебе на помощь.
Это простое признание ошеломило его. Она готова была, рискуя жизнью, броситься ему на выручку. Ее глаза сияли любовью, и в его душе возродились все надежды и мечты, которые он уже похоронил.
— Я догадалась, что человек, который погиб во время пожара, преследовал тебя, преследовал по какой-то причине, уходящей корнями в твое прошлое. Я приехала к гостинице сказать тебе, что это не имеет значения. Что я никогда тебя не разлюблю.
— Моя храбрая леди. — Он обнял ее, привлек к себе, она прильнула к нему. Она любила его. Несмотря ни на что. — Моя безрассудная, смелая, прекрасная леди.
— Ты жив, — прошептала она, и голос ее дрогнул. Слезы текли ручьем и капали ему на шею. — Я до сих пор с трудом в это верю. Я надеялась на чудо, молилась. И вот ты рядом со мной.
— Прости меня, Эм. — Он прижал губы к ее влажной щеке, ощутил вкус ее слез. — Я не мог сказать тебе правду.
— Это не важно. — Она обхватила его лицо ладонями, посмотрела на него сквозь слезы. — Главное, что ты рядом со мной. Что ты теплый, живой и обнимаешь меня.
Она потянулась к нему. Он задрожал, как неоперившийся юнец, когда ее губы коснулись его губ. Он мечтал об этом мгновении. Вся его жизнь проходила в холодных пустынях одиночества, где не было места ни бесхитростной привязанности, ни безыскусной любви. До нынешнего момента.
— Я люблю тебя, Эм. Боже правый, как же я тебя люблю!
— Докажи. — Она стала стягивать с него сюртук. — Я хочу, чтобы ты обнимал меня. Хочу ощущать тепло твоей кожи. Слышать, как твое сердце бьется в унисон с моим, чтобы с каждым ударом убеждаться снова и снова: это не сон, это явь.
Охваченная безудержной страстью, она срывала с него одежду. Сначала сюртук, потом рубашку. Остальное он снял сам. Он чувствовал, что ею движет потребность снять все, что их разделяет, ему тоже хотелось поскорее снять с себя маску.
Наконец он остался в чем мать родила и стоял перед ней, залитый лунным светом. Она прикоснулась к шраму на его плече, и на губах у нее появилась улыбка.
— Это действительно ты. Я так и знала — еще в ту ночь, когда впервые увидела тебя под своим окном.
Налетел ветерок, повеял прохладой, взметнул подол ее платья, черный шелк коснулся его ног. Он подумал о лжи и обмане, которые лежали между ними. О душевных муках, которые он ей причинил. И поклялся себе сделать все, чтобы она была спокойна и счастлива.
Он опустился перед ней на колено, словно рыцарь перед дамой сердца. И в голове промелькнула мысль: так же ли опускался на колено барон, некогда возведший стены, в которых они нашли сейчас приют, вручая сердце и душу своей леди?
— Миледи, я в вашем распоряжении. Эмили улыбнулась озорной улыбкой.
— Да. Я вижу, что меч ваш к моим услугам. И должна заметить, что он весьма внушительных размеров, милорд.
Саймон ухмыльнулся.
— Но мне требуются ножны, миледи. Мягкие и гибкие, созданные только для моего меча.
— Думаю, в моих силах помочь вам, храбрый рыцарь. — Эмили потянула шелковую ленту на высоком поясе своего платья, ослабляя сборки. Расстегнула три агатовые пуговицы на корсаже. Медленно стянула черное шелковое платье с плеч, сбросила его на пол, а заодно и телесного цвета нижнюю рубашку. Лунный свет залил ее бледные плечи, скользнул по груди, животу, стройным ногам.
Кровь забурлила в его жилах. Ему хотелось немедленно уложить ее на мягкую прохладную траву и войти в ее горячее лоно. Однако он не терял над собой контроль. Он хотел любить ее медленно. Хотел показать ей, как много она для него значит. Хотел дать ей самое лучшее из того, что способен был дать ей, женщине, которая спасла его от одиночества и безрадостной жизни.
Он провел рукой по темному шелку ее чулка, начиная от изящной щиколотки, по икре, поиграл с черной подвязкой над коленом, украшенной розовым бутоном.
— Распусти волосы.
Эмили подняла руки — при этом движении поднялись нежные округлости грудей — и принялась вынимать шпильки и гребенки из прически. Роскошная копна волос рассыпалась по плечам.
Саймон смотрел на свою леди, сотканную из лунного света и огня, и не мог ею налюбоваться. Не мог насладиться нежным пьянящим ароматом ее тела.