— Клодия, не думаю, что перспектива постоянно носить траур покажется Эмили такой уж привлекательной.
Клодия посмотрела на леди Харриет широко раскрытыми голубыми глазами.
— Ах, ну, конечно, нет. Это поистине ужасно, что с нами больше нет нашего дорогого майора. Ведь правда, Уитком? — Она оглянулась на Джорджа, стоявшего за ее креслом.
— Да, Блейк был человек незаурядный. — Джордж положил руку на спинку кресла. — Жаль его. Умереть такой смертью!
— Он был таким милым, таким очаровательным! — Клодия разгладила черный шелк своего платья у себя на коленях. — Но все же приятно сознавать, что траур тебе к лицу, если уж все равно приходится его носить. Вот мне черное не очень идет.
— Не волнуйся, душа моя. — Джордж извлек из кармана фрака красную эмалевую табакерку, усыпанную рубинами и бриллиантами, сверкавшими в пламени свечей. — Ты и в трауре сверкаешь, как алмаз на черном шелке.
Клодия улыбнулась мужу:
— Да вы, сэр, льстите мне!
Джордж, явно довольный собой, направился в другой конец гостиной, где Лоуренс и ее отец стояли у стеклянных дверей, ведущих в сад. Нет, предположить, что ее дядя связан с французами, можно только в припадке безумия. Изменник наверняка Лоуренс, подумала Эмили.
Джордж раскрыл свою табакерку и протянул Хью.
— Я тут взял на пробу новый сорт табака. Фрибург и Трейер — поставщики его высочества — специально для меня изготовили. Не желаете ли угоститься понюшкой?
Хью поднял руки:
— Нет-нет, спасибо.
— Мне говорили, что его высочество изволит отказываться всякий раз, когда ему предлагают понюшку. Подумать только! — Джордж повернулся к Лоуренсу, тыча ему открытой табакеркой в лицо. — Я лично нахожу данную смесь в высшей степени пикантной. Мозги прочищает лучше некуда. Лоуренс покачал головой.
— К сожалению, у меня от табака голова болит.
Тут сквозь раскрытые стеклянные двери ворвался порыв ветра, взметнул бордовые бархатные шторы, пронесся над открытой табакеркой и швырнул едкий порошок в лицо Лоуренсу.
— Извини, старина, — сказал Джордж, убирая табакерку, однако было уже поздно.
Лоуренс заморгал глазами, быстро провел рукой по лицу, смахивая табак, — все напрасно. Лицо его сморщилось, и он чихнул так сильно, что его каштановые напомаженные волосы встали дыбом, да так и торчали, как иглы дикобраза.
— Право, старина, мне страшно жаль. Позволь, я помогу тебе. — Джордж выхватил белый платок из кармана фрака с намерением отереть лицо Лоуренса.
Лоуренс снова чихнул, и его качнуло.
— Вот не повезло так не повезло, — пробормотал Джордж.
А Лоуренс между тем вскинул руку к лицу, зашатался, наступил на низенькую скамеечку возле камина и повалился назад. Он грохнулся на ковер с такой силой, что на столике задребезжали бокалы и хрустальный графин с хересом.
Лоуренс застонал. Дамы заахали. Хью кинулся к поверженному компаньону.
Джордж нахмурился, посмотрел на человека, простертого у его ног, и спросил:
— Старина, ты не ушибся?
Лоуренс с шумом втянул в себя воздух и посмотрел на Джорджа так, будто это был демон, явившийся из ада.
— Со мной все… в порядке.
Эмили налила хересу в бокал.
— Вот, глотни, — сказала она, подходя к Лоуренсу. — Это тебе прочистит мозги.
Лоуренс посмотрел на нее с ужасом и изумлением.
— Спасибо, — поблагодарил он и взял бокал.
— Почему бы нам не выйти на террасу? — сказала Эмили, беря Стэнбери под руку и бросив взгляд на отца. — Свежий воздух ему не помещает.
Хью покосился на Джорджа.
— По крайней мере там он будет в большей безопасности.
— Послушай, Стэнбери, я правда очень надеюсь, что от этой смеси голова у тебя не разболится, — сказал Джордж, но Эмили уже вела Лоуренса к стеклянным дверям.
Лоуренс провел ладонью по своим взлохмаченным волосам, поморщился, нащупав ушибленное место возле затылка.
— Не стоит беспокоиться, Уитком. Вряд ли твой табак послужит причиной головной боли.
— Рад это слышать, старина.
Прохладная ночная свежесть пахнула им в лицо, едва Эмили с Лоуренсом вышли на террасу. Она повела Лоуренса к плетеным креслам, которые стояли неподалеку, и сердце в ее груди отчаянно билось, потому что она сообразила, что ей представился шанс порасспрашивать Лоуренса.
Он осторожно опустился в одно из кресел, которое жалобно заскрипело.
— Боюсь, мне придется воздержаться от всякой активности в ближайшие несколько дней.
— Как ты? Ничего? — спросила Эмили.
Лоуренс тяжело вздохнул.
— Спасибо, ничего.
Эмили прислонилась к каменной балюстраде и смотрела на него сверху вниз. Мысль, что этот человек может быть изменником, тревожила ее. Но выбирать можно было только из этих двоих, а Эмили была совершенно уверена, что ее дядя тут ни при чем.
— Мне показалось, что у тебя за обедом был какой-то рассеянный вид.
Лоуренс уставился в свой бокал с хересом.
— Видимо, думал о делах компании. Эти американцы стали мешать нашей торговле. Трудно себе представить, что они творят с нами в обеих Индиях.
— Ну, остальные наши рынки вполне надежны, надо надеяться.
— Со средиземноморскими есть кое-какие проблемы.
Надо было застать его врасплох, заставить проговориться о его связях с Рамиресом.
— Папа говорил, что Рамирес нашими поставками останется доволен.
Лоуренс посмотрел на нее с нескрываемым изумлением:
— Вот уж не думал, что ты интересуешься торговыми сделками своего отца.
— Ах, это так увлекательно! — Она поиграла черной шелковой ленточкой, стягивавшей ее платье под грудью. — А ты встречался с этим господином?
Лоуренс нахмурился.
— Нет, не встречался. А почему ты спрашиваешь?
— Похоже, он очень важный клиент. Я подумала, может, ты имел с ним дело.
Лоуренс отпил хереса.
— Рамиресом занимается твой отец. Не знаю, встречался он с ним лично или нет.
Эмили встревожилась.
— Папа занимается Рамиресом?
Лоуренс кивнул.
— Он всегда сам занимается новыми клиентами, пока не убедится, что они намерены остаться с нами.
— Понятно. — Если Саймон подозревает Лоуренса и дядю Джорджа, не подозревает ли он также ее отца? Сама идея была смехотворной, конечно. Ее отец ни за что не изменил бы родине. Однако мысль о том, что отец тоже у Саймона на заметке, не давала покоя.
— Что с тобой? Ты побледнела.
Эмили заставила себя улыбнуться.
— Я просто подумала, как это рискованно — отправлять товары морем во время войны.
Он улыбнулся, карие глаза холодно сверкнули в лунном свете.
— Не стоит волноваться. Торговые суда — это всего лишь малая часть империи, созданной твоим отцом. Даже если все его судоходные компании погибнут, ты нищей не останешься.
Эмили мгновение внимательно смотрела на него.
— Ты все еще переживаешь из-за банкротства своего отца, да?
Лоуренс залпом осушил бокал.
— Я намерен снова разбогатеть. В самое ближайшее время.
«Переправляя контрабандой оружие врагу, можно быстро разбогатеть», — подумала Эмили.
— Ты что, удачно вложил деньги?
Лоуренс откинулся в кресле и посмотрел на нее так, будто она была призовой кобылой на аукционе.
— Не сомневайся, я сумею обеспечить тебе достойную жизнь, если ты все-таки решишь принять мое предложение.
— Пристало ли мне говорить о новом браке, когда я только что овдовела?
— Я понимаю, сейчас ты в трауре. Но придет время, и ты начнешь подыскивать себе спутника жизни. Я просто хочу, чтобы ты знала: я по-прежнему заинтересован в браке с тобой.
Эмили передернуло при одной лишь мысли, что этот человек прикоснется к ней.
— Буду иметь в виду.
Лоуренс поднялся с кресла.
— Уже поздно. Меня ждет работа, которую я хотел бы доделать сегодня. Доброй ночи.
— Доброй ночи. — Эмили смотрела ему вслед и гадала, что это за дело, которое ему не терпится закончить сегодня. Хотя он и утверждал, что не вел дел с Рамиресом, Эмили ему не верила. Слишком ужасна была альтернатива.
Она повернулась и стала смотреть на сад. Яркие цветы покачивали головками под ночным ветерком, однако их красота не радовала Эмили. Ужасное подозрение терзало ее.
«Это должен быть человек, под контролем которого находятся поставки и погрузки», — пришло ей на память. Изменник — это кто-то очень влиятельный в «Мейтленд энтерпрайзиз». Неужели Саймон подозревает ее отца? Не потому ли он собирал сведения о ней, что искал способ подобраться поближе к ее отцу?
«Если я не найду изменника за эти три дня, невинный человек отправится в тюрьму». Эти слова показались ей насмешкой. Она прижала руку к губам, дрожа от ужасного подозрения. Она подняла взгляд от цветов. И посмотрела дальше, туда, где Рейвенвуд стоял, залитый лунным светом. Саймону Сент-Джеймсу придется ответить на множество вопросов. Не позднее чем сегодня.
Лунный свет заливал циферблат башенных часов церкви Святого Иоанна на Валу. Сама каменная церковь высилась, как древний часовой, задержавшийся с тех пор, как здесь проходила крепостная стена и были ворота в средневековый город. Саймон стоял в узком проулке напротив Сент-Джонс-гейт, вглядываясь в пустынную улицу, поджидая своего изменника, а часы между тем отсчитывали минуты нового дня.
Где же этот Стэнбери? Саймон пытался проникнуть взглядом во мрак, царивший в переулках меж деревянными строениями, под козырьками закрытых магазинов, в надежде увидать движение, которое выдавало бы присутствие прячущегося человека. Смит — умный противник. Если Стэнбери — это Смит, он мог догадаться, что записка была ловушкой, и послать кого-нибудь из своих людей с приказом ликвидировать угрозу.
Что-то зашуршало в переулке за спиной Саймона. Мышцы его напряглись. Он круто повернулся и поднял пистолет, который держал наготове. В слабом свете луны, который едва просачивался в переулок, он увидел силуэт мужчины.
— Это я, сэр, — прошептал Дигби.
Саймон прислонился к стене, немного расслабился.
— Не слишком это умно — подкрадываться к человеку, который ожидает нападения кровожадных головорезов.
— Ну, вы, сэр, головы никогда не теряете. Я знал, что вы не станете стрелять, пока не разглядите свою мишень как следует. — Некоторое время Дигби стоял молча, касаясь рукавом его руки — очень уж узок был проулок. — Похоже, наш человек сегодня не появится.
Саймону очень хотелось возразить, но возразить было нечего. Уже перевалило за полночь, а Стэнбери так и не появился. Саймон опустил пистолет в карман, прислонился головой к кирпичной стене.
— Но невозможно представить, чтобы в такое дело замешан был Джордж Уитком.
Дигби потер подбородок.
— Мне неприятно об этом говорить, но, сэр, не ошиблись ли мы с вами, сочтя Мейтленда заведомо невиновным?
Такая возможность существовала, и она давила на Саймона тяжким грузом. Ведь от этого зависело их с Эмили счастье.
— Не знаю. Уверен лишь в одном. Улик мало, и они недостаточно убедительны. Поэтому пока я отказываюсь верить в виновность Хью Мейтленда. Продолжу поиски изменников.
Глава 28
Было уже за полночь, когда Эмили въехала в ворота замка Рейвенвуд. Оставив Артура во дворе замка, она вошла в главную башню. Лунный свет лился сквозь провал, серебрил древние камни стен, освещал дорогу. Миновав главный зал, она вошла в часовню. Запасы провизии и вещи Саймона были на месте. Однако его самого не было.
Что с ним могло случиться?
Эмили с размаху ударила ладонью по каменной стене часовни. Как же она ненавидела себя! За то, что не в силах была совладать с собственными чувствами. За то, что хотела обнять его, прижать к себе и остаться с ним навсегда.
Навсегда.
Она закрыла глаза, чувствуя, как желчь подступает к горлу. Больше всего она ненавидела себя за то, что у нее не хватало духу посмотреть в глаза правде. Саймон Сент-Джеймс не любил ее. Просто использовал в своих целях.
Шаги донеслись из главного зала замка. Сердце у Эмили едва не выскочило из груди. Вот и Саймон!
Мужчина появился на пороге часовни. Высокий, невероятно худой. Лица Эмили не видела, но поняла, что ошиблась. Это был не Саймон. Она отступила на шаг, охваченная страхом.
— Я по праву могу считать себя знатоком человеческих душ. — Мужчина вошел в часовню, остановился в луче лунного света, падавшего в одно из сводчатых окон. — Взять хоть тебя, милочка. Я знал, что ты выведешь меня к его логову, и следил за тобой.
Эмили содрогнулась. Волосы у незнакомца были совершенно седые, лицо бледное, изможденное. Глаза запавшие, их нетрудно было принять за глазницы черепа.
— Кто вы? Зачем пришли сюда?
Он засмеялся низким глухим смехом, в котором звучала горечь.
— Дорогая мисс Мейтленд, не станете же вы всерьез утверждать, будто не узнаете меня?
— Не узнаю. — Эмили отступила еще на шаг. Ей хотелось бежать отсюда без оглядки, но позади была каменная стена. Единственный выход находился за спиной этого страшного человека. Почему-то она была уверена, что он не выпустит ее отсюда.
— Я, конечно, изменился с тех пор, как мы виделись с вами в последний раз. — Он тронул пальцами свою щеку, так осторожно, будто это был тончайший фарфор. — Когда-то я был весьма недурен собой. Но болезнь сделала свое дело. Я содрогаюсь всякий раз, когда смотрю на себя в зеркало.
Эмили потихоньку двинулась к двери, стараясь подавить страх.
— Эта земля принадлежит моему отцу. Не понимаю, что привело вас сюда. Но хочу, чтобы вы удалились.
— Вы собрались уходить? — Он поднял руку, в которой блеснул пистолет. — Но я вынужден задержать вас на некоторое время.
Эмили отступила назад, вжалась в стену.
— Чего вы хотите?
— Неужели не догадываетесь, мисс Мейтленд? Это при вашем-то уме!
Эмили не сводила глаз с дула пистолета, поблескивавшего в лунном свете.
— Вы и есть Смит, не так ли?
— Если вам так угодно.
— Вы партнер Тренча.
— Тренч работает на меня. Вернее, работал. А когда стал не нужен, я убил его.
Эмили издала испуганный возглас.
На губах Смита появилась довольная улыбка.
— Я впервые убил человека, хотя Тренча так не назовешь. И получил, надо сказать, большое удовольствие. Когда ждешь собственной кончины, ты бессилен. И я ощутил почти божественную власть, когда лишил жизни Тренча.
Эмили нисколько не сомневалась, что этот человек убьет ее не колеблясь.
— Вы работаете с Лоуренсом Стэнбери?
— А, так вот кто у вас главный подозреваемый! Стэнбери! Полагаю, им-то сейчас и занят Саймон! Все пытается изловить изменника!
Эмили судорожно сглотнула.
— Вы знаете Саймона?
— О да. Очень даже хорошо. Впрочем, не так хорошо, как вы.
Эмили залилась краской, поняв намек.
Он привалился плечом к стене и улыбнулся ей.
— Я был уверен, что ты влюбишься в Саймона, еще когда задумал поставить этот маленький спектакль, где роль изменника должен был сыграть твой отец. Конец получится очень веселый.
— Но при чем тут мой отец?
— Твой отец совершил серьезную ошибку — предал меня. А предательства я никому не прощаю.
— Никогда не поверю, что мой отец способен совершить бесчестный поступок.
— О, но я и не обвинял твоего отца в бесчестности. Совсем напротив. Видишь ли, несколько месяцев назад я пригласил твоего отца участвовать вместе со мной на паях в одном предприятии. Сначала он согласился. Но когда узнал, в каком состоянии находятся рудники, вывел свои активы из предприятия. Счел, видите ли, что рудники слишком опасны для рудничных рабочих! Его примеру последовали и другие инвесторы, вышли из дела. И за две недели мое предприятие потерпело крах.
— Рудники? Что за рудники? Те, что в Дартмуре?
— Они самые.
Она пристально вгляделась в него.
— Вы — лорд Блэкторн?! Не может быть!
Он склонил голову в знак того, что это именно он.
— Видишь, милочка, что делает недуг с человеком?
— Но как вы, маркиз Блэкторн, могли связаться с контрабандистами?