- В этом что-то есть, - осторожно заметил Ларри.
Босс смотрел на обоих, приоткрыв рот и тяжело дыша.
- Если бы они сами заказали такую чушь - другое дело. Но ведь мы здесь готовим подарок. Сюрприз. Идиотами сочтут в первую очередь нас. Или провокаторами. Будет такой же скандал, как с мылом "Пилат". Представляешь, Ларри, этот провокатор предложил парфюмерному гиганту так назвать своe новое мыло. Ему, видите ли, нравилась строчка: "Мыло "Пилат" отмоет ваши руки от любых пятен". Это у них называется "поиски ассоциативных образов".
- Я могу прощупать почву... Обсудить с Робертом Кордораном. Если мне разрешено будет нарушить запрет на разговоры с ним.
- Ну, хорошо. Даю тебе два дня. Сделай пробный вариант. Но до меня никому не показывай - понял? А от кого держись подальше - так это от миссис Лестер. Мне ещe этого не хватало! Чтобы мой сотрудник попал в подозреваемые. Выбрасывать трупы из окна - дело довольно гнусное, согласись? А что если мистеру Лестеру помогли стать трупом? Господь Всемогущий - за что мне всe это?
Кипер вышел из кабинета. Пятясь и кивая. В монтажной его поджидал писатель Лорренбах. Выглядел очень непризнанным. Что-то его волновало.
- Я тут уже давно... Хотел спросить... Те строчки, которые я заготовил про газонокосилку, - они как? Вы их прочли?
- Да-да, всe в порядке... Великолепные строчки... Украсят любое собрание сочинений... Завтра будем озвучивать... Я уже послал накладную в бухгалтерию... Они выпишут вам чек...
- Спасибо... Почему-то чек всегда кстати... И ещe я хотел спросить... Вопрос теперь сугубо личный... Касается больше меня, чем вас. Мне хотелось знать... Вы, кажется, знакомы с Долли Кордоран?
Лорренбах взял со столика увеличительное стекло на ручке. Навeл его на свои пальцы, на часы. Перевeл на собеседника. Его разросшийся глаз моргнул просительно и виновато.
- Я бывал у них в доме раза два, - сказал Кипер. Уклончиво и небрежно.
- Дело в том, что Роберт Кордоран позвонил мне после нашего банкета. И пригласил в гости. Тоже на обед, но уже к ним домой. Сказал, что будет ещe одна пара. Спокойный вечер, в тесном кругу, без всякого повода. Я согласился. Когда тебя зовут без повода, всегда мелькает тщеславная надежда, что повод ты сам. То есть, что ты произвeл приятное впечатление, заинтересовал... Кроме того, я не боюсь скучных компаний. У меня всегда есть возможность взглянуть на окружающих как на будущих персонажей моей следующей книги. Заняться, так сказать, зарисовками с натуры.
Увеличительное стекло переместилось вниз. Теперь всe оно было заполнено большим шевелящимся ртом.
- Оказалось, что другая пара не сможет прийти. Мы обедали втроeм. Нет, вчетвером - потому что сначала с нами был сын миссис Кордоран от первого брака, Грегори. Очень смышлeный подросток. Он всe что-то изобретает. Например, рассказал об идее, которую он хочет продать автомобильной промышленности. Портативный, так сказать, фото-полицейский. Среди задних фонарей автомобиля вделывается незаметно фотоаппарат. И если кто-то сзади слишком напирает на тебя, не соблюдает безопасную дистанцию, ты нажимаешь кнопку на пульте. Щeлк! - и автомобиль-нарушитель у тебя на плeнке, вместе с номерным знаком. Можно послать в дорожную полицию жалобу вместе с фотодокументом. Остроумно, да?
- Мне это не нравится. Мой автомобиль будут фотографировать сто раз в день.
- Я тоже часто повисаю на хвосте у всяких тихоходов. Но идея интересная. Я посоветовал мальчику взять патент. Грегори вскоре ушeл. И разговор перешeл на другие темы. Роберт уговорил меня повторить мою историю про женщину на катке. Которая даже не узнала, что я еe так горячо любил, а потом так решительно разлюбил. И миссис Кордоран... Долли... Еe реакция была такой неожиданной... Она сначала как-то странно поджимала губы... Я думал, что она с трудом сдерживает смех. Оказалось - слeзы... Да-да, она просто расплакалась. Мне было страшно неловко...
...Нет, ваша саркастическая улыбка совсем неуместна. Уверяю вас, я способен испытывать неловкость, смущение. Даже раскаяние и угрызения совести. Мне приходится сдерживать эти чувства, так. Но это всего лишь профессиональная закалка. В домашней обстановке она ослабевает. Я могу забыться, потерять контроль над собой. Недавно, на одной литературной конференции...
- Вы начали про Долли Кордоран...
- Да, я хотел вас спросить... Было ли у вас такое ощущение при разговоре с ней... Как бы это объяснить... Будто она слышит в этот момент только тебя... Будто ей важно и дорого каждое твоe слово... С чем бы это сравнить... Вот, бывает, когда ловишь ускользающую музыку в приeмнике... И всe время нарываешься на скрипы, писки, помехи... Но в какой-то момент - раз! И поймал. Начинается чистейший звук, ясная мелодия... Безупречный настрой на волну - вот какое ощущение от разговора с ней. Бывало у вас такое?
- Интересно узнать: о чeм же вы вещали по этой безупречно настроенной волне?
- О, разговор, слава Богу, двигался свободно. Без жeсткого сюжета. Их обоих очень заинтересовал мой рассказ о путешествиях. Прошлым летом я побывал в Австралии. Это была большая удача - оплаченная командировка от журнала. Редакции хотелось получить статью с экуменическим уклоном. Они услышали, что там среди туземцев-аборигенов зародилась новая религия. Их божеством стал хотите верьте, хотите нет - пролетающий над их головами самолeт. До этого они поклонялись только душам умерших предков. А теперь соединили старую веру с новым чудом. То есть они верят, что самолeт - посланец из загробного мира. И все замечательные товары и вполне земные вещи, которые он привозит в своeм брюхе, - это подарки от их добрых предков специально для них. Но хитрые белые научились заманивать самолeты на свои аэродромы. И теперь все подарки достаются только им.
- Очень убедительно, - сказал Кипер. - Я готов присоединиться к этой вере. Убеждeн, что моя добрая бабушка Дженни до сих пор шлeт мне какие-то деньжата. Но все они так или иначе остаются в руках белых адвокатов.
- Я привeз замечательные снимки. Бамбуковое чучело самолeта. Или модель, скульптура - как хотите - размером с настоящий грузовик. Этот новый авиационный идол установлен в начале просeлочной дороги. А кругом дежурят туземцы с копьями. Глаза их устремлены на темнеющее небо. Они ждут, ждут, ждут... Верят, что рано или поздно пролетающий самолeт заметит своего собрата внизу. Что чучело заманит летящих, как подсадная утка. И полный подарков лайнер приземлится на их ухабистый просeлок. Они дежурят, сменяясь, круглые сутки. Жгут костры, поют гимны, танцуют. Потрясающий материал! И представляете, редакция заявила, что это не совсем то, что они ожидали. Что туземцы представлены не совсем в том свете, как им хотелось бы. Я такие номера просто ненавижу. Им привозишь дикую, неприкрашенную правду жизни, а они воротят нос! Я заявил им...
- Не вернуться ли нам к обеденному столу? - раздражeнно сказал Кипер. - Вы покончили с едой - а дальше?
- Что "дальше"?
- Уехали домой?
- Ну, не сразу. Мы ещe какое-то время потягивали ликeры у камина.
- А дальше, дальше?
- Не понимаю, почему вы так разволновались.
- Никто и не думает волноваться. Просто мне любопытно узнать, как наши современные писатели кончают интимные визиты.
- Действительно, я как-то увлекся за столом. И пил больше обычного. Но когда у тебя такой благодарный слушатель, как Долли Кордоран, поневоле забываешь меру.
- Значит, вы напились?
- "Напился" - слишком сильно сказано. Я прекрасно владел собой. Говорил ясно, всe понимал. Но всe же хозяева стали уговаривать меня не садиться за руль. Остаться у них ночевать. Дом большой, в нeм есть отдельная комната для гостей...
- И вы?..
- Слушайте, мне не нравится этот тон. Я не привык, чтобы на меня кричали.
- Никто ни на кого не кричит... А просто мне нужно... Мне важно узнать... Узнать, как далеко могут доехать или дойти разные путешественники... Вернувшиеся из своей чeртовой Австралии!..
- Нет, я решительно...
- Хорошо, извините... Я постараюсь держать себя в руках... Обещаю искупить... Прочту все ваши книги... Но мне дико, дико любопытно: остались вы или нет?
- Ну, остался... Что же в этом такого?.. Как будто вам не доводилось...
- И как прошла ночь? Тихо и спокойно?
- Послушайте...
- Или посреди ночи вас что-нибудь разбудило?
- ...если вы хотите...
- А может быть, "кто-нибудь"? Когда ночуешь в чужом доме, нужно быть готовым ко всему. Вдруг, под звон старинных часов, открывается дверь...
- Давайте кончим этот разговор...
- ...и появляется привидение...
- Ваши фантазии...
- ...а может быть, и живое человеческое существо...
- Знаете, мне пора...
- ...завeрнутое в синий халатик...
- Довольно!
- ...в синий халатик с узором из белых ракушек...
- Всe! Белые ракушки - это последняя капля!.. Откуда вы знаете?.. Для всего должны быть границы... Я страшно жалею, что затеял этот разговор.
Лорренбах швырнул увеличительное стекло на столик. И выбежал из монтажной.
В СПИСОК БЕСТСЕЛЛЕРОВ ПОПАЛ НОВЫЙ РОМАН МАЛОИЗВЕСТНОГО ПИСАТЕЛЯ, В КОТОРОМ ОСОБЕННО ОТТАЛКИВАЮЩИМ ВЫГЛЯДИТ ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ - РЕЖИССEР РЕКЛАМНЫХ ФИЛЬМОВ.
Кипер посидел ещe некоторое время, приходя в себя. Потом встал и поплeлся в студию.
На телефоне была приклеена записка: "Сержант Ярвиц звонил уже три раза. Полицейское отделение номер 18. Просил обязательно связаться с ним".
II-3. Эсфирь
Кипер пытался объяснить Полине свои ощущения.
- Это началось, кажется, после судебного слушания. И не проходит. Я иду, например, по улице и вдруг чувствую острую потребность оглянуться. Иногда оглядываюсь. Люди ловят мой недовольный взгляд, начинают осматривать себя. Поправляют шарфик, застегивают пуговицу, пытаются стереть несуществующее пятно. Мне и самому неловко, но я ничего не могу с собой поделать. Хуже, когда это случается в автомобиле. Голову - хоть руками держи. Но руки заняты рулем. Так глаза начинают шарить по зеркалам: правое, левое, заднее. И снова правое, левое, заднее. Это синдром какой-нибудь или что? Есть у него название?
- Тебя тревожит только то, что сзади? Как насчет того, что по сторонам, внизу, наверху?
- Да, пожалуй отовсюду... Это ощущение направленного на тебя взгляда... Или объектива... Бывает, что и сверху - да... Не то чтобы я боялся этого взгляда - нет... Скорее, у меня вспыхивает острое чувство стыда... Мне стыдно за подсматривающего - вот как-то так... Есть такой синдром в ваших книгах?.. Поройся в последних изданиях, хорошо?.. Главный симптом: щеки начинают гореть. Будто мне надавали пощечин. Не хотелось бы сейчас снова впасть в паранойю...
- Я выпишу тебе для начала слабенькое... Зайди за рецептом. Если не поможет, надо будет заняться всерьез.
Он принимал выписанное ею лекарство несколько дней. Но не очень регулярно. Забывал. Ощущение не проходило. Он слишком привык быть с другой стороны объектива. Кто-то зачем-то мог в любой момент начать снимать его - это было так непривычно-тревожно. Телефонный звонок отзывался нервным ознобом. Но он заставлял себя снимать трубку. И говорить спокойно-спокойно.
Даже когда поздно вечером внезапно позвонила Джози. Единственный человек, за которого ему никогда, никогда не было стыдно. Зато она не скрывала тревоги.
- Я звоню из автомата. Запиши номер. И перезвони мне. Только не из дома.
Кипер послушно сбросил шлепанцы. Нащупал под кроватью ботинки. Плащ надел прямо поверх халата. Не забыл сунуть в карман бумажник. Спустился, сел в машину, проехал два квартала до заправочной. Той самой, где они с Долли, той самой, куда он и Долли... Набрал пенсильванский номер.
- Ну, как ты? Что-нибудь случилось? Что-нибудь с Асей?
- Нет, Астера здорова. И настроение ничего. В школу ходит теперь почти с удовольствием. Говорит, что во втором классе гораздо меньше зануд, чем было в первом. Но я напугана разговором с миссис Фербюссон. С нашей директрисой.
- Что такое? Она же всегда к тебе так хорошо относилась.
- В том-то и дело. Слишком хорошо. Она всегда считала меня несправедливо обиженной, обманутой мужчинами и судьбой... Молодая одинокая мать вынуждена работать и растить ребенка без всякой помощи... У зрителей в зале текут безотказные слезы... Она действительно была для меня ангелом все эти годы... разрешала пропускать дни, когда Астера болела, добилась повышения зарплаты... Кажется, у нее самой в жизни было что-то похожее... Ее тоже кто-то бросил...
- Что же могло случиться? Ты чем-то ее рассердила? Что-нибудь по работе?
- Ничего подобного. В клинике как раз сейчас оживление. Один известный британский врач написал про нас хвалебную статью. Про меня там и про мой последний доклад - отдельный абзац... А мой любимый Фредди - помнишь, я тебе рассказывала? - он теперь протягивает ручки мне навстречу, улыбается... И научился сам застегивать пуговицы на курточке... Это - большой прогресс... Так что я думала, что миссис Фербюссон вызвала меня просто похвалить... У нее лицо просто сияло...
- А оказалось?
- Оказалось, что у нее для меня сюрприз. Что они без моего ведома затеяли поиски моего беглого мужа. И, похоже, им удалось выйти на его след... Я, конечно, стала ее уверять, что мне это совсем не нужно. Что, если он объявится, это будет слишком большое потрясение для Астеры... Девочка считает, что ее отец умер... А тут вдруг выяснится, что он нас бросил... В таком возрасте это может обернуться ужасной травмой для ребенка...
- Доброхоты всегда хотят как лучше... А выходит для всех только тоска и тягомотина...
- Но миссис Фербюссон ничего не желала слушать. Она была возбуждена, как охотница, завидевшая добычу... "Мы его найдем, достанем из-под земли... И он у нас не отвертится... Заплатит вам алименты за все эти годы". Представляешь? Мне ничего не оставалось, как поблагодарить ее за заботу. Но не могла не позвонить тебе. Чтобы ты был настороже.
- Не бойся. Никто не может найти человека, который не существует.
- Ты как вообще-то? Как этот суд с летающей кроватью?
- Все тянется. "Сладкие сны" нашли ловкий ход. Пошли в контратаку. Заявили, что мистер Лестер, вполне возможно, выпал из окна уже мертвый. Что ему помогли выпасть. А может быть, даже помогли и умереть. И кровать "Ковер Аладдина" в его смерти никак не повинна.
- А на самом деле?
- Все может быть.
- Ты как-то уныло звучишь. У тебя тоже что-то случилось?
- Вообще-то, да. Но это не по телефону. Хорошо бы нам повидаться. Ты не сможешь вырваться в следующее воскресенье? Я мог бы приехать в тот ресторан на шестьдесят третьей дороге.
- Что ты! Только не сейчас. Мы должны быть очень осторожны пока. Необходимо дождаться, когда кончится охотничий зуд у миссис Фербюссон. Я надеюсь, она никого не найдет и оставит свою затею. И не звони мне пока. Во всяком случае, из дома.
- Джози...
- Да?
- Ты не жалеешь, что мы все это затеяли тогда?
- У нас не было выхода. Во всяком случае, у меня. И я тебе на всю жизнь благодарна. Целую тебя, родной. Береги себя.
Телефон звякнул и умолк. Кипер повесил трубку. Пошел к автомобилю. Дежурный заправщик с подозрением смотрел на голубые пижамные штаны, плескавшиеся из-под плаща.
- А я всегда говорю, что самый большой игорный дом в Америке - это страховой бизнес. - Сержант Ярвиц достал из кармана крошечный гребешок и расчесал им свои кустистые брови. - Судите сами. В нем самые высокие ставки, тысячи и десятки тысяч долларов. В нем человеку противостоят самые сильные, самые опасные игроки: болезнь, смерть, стихия, случай. И в этом игорном доме толпится поголовно все население страны. Вы, я, патрульный Мюллерман, наш начальник шеф Холмский - вон он сейчас смотрит на нас через стеклянную стенку.
- Парадоксальна лишь система выигрышей, - сказал Кипер. - Выигрывает тот, кто чаще болеет, чаще попадает в пожары и наводнения, раньше умирает. Эти загребают главные призы. А остальные, то есть здоровые и невредимые, платят, платят, платят - и все зря. Остаются в вечном проигрыше.