не нужно пытаться залить их утешениями
или мороженым из холодильника
или вареньем из буфета
а нужно поверить принять разделить
и даже обогнать его в ужасе боли обиде
так чтобы он сам
сам постепенно начал утешать и подбадривать тебя
и говорить что не так уж все страшно
А еще я хотела спросить тебя
веришь ли ты теперь
что все это было послано нам не случайно
что судьба вела нас друг к другу
такими извилистыми путями
безжалостно отняла у тебя все-все
выбросила из дома нищим и безработным
и все для того чтобы ты оказался у нас в доме
под одной крышей со мной
судьбе нельзя перечить
смотри как рано она послала тебе первый знак
когда ты первый нарушил моногамный порядок
пусть бескорыстно по одной доброте
чтобы помочь сестре
но это оставило на тебе свою полигамную метку
и я узнала ее увидела ясно
что и тебе тесна любовь если она одна-единственная
и если бы не было на тебе этого тайного знака
никакие твои сказки про ледяной воротник на горле
и про мишени на песке для небесных стрелков
на меня бы не подействовали
ни за каким шпинатом в "Крогер" я бы не помчалась
но вообще я теперь думаю
что сколько бы судьба ни подарила нам дней и часов
впереди
есть другой отсчет времени как верит Роберт
отсчет наших прежних смертей и рождений
и по этому отсчету наша встреча останется
мимолетной
но оставляющей след на века след на века
Слышишь в доме все стихло все разошлись на ночлег
места хватит всем завтра мы будем думать
обсуждать и расспрашивать кто захочет остаться
в нашем доме надолго
я согласна на всех и даже на Гвендолин
хотя мне показалось что на нее загляделся
мистер Розенталь
но сегодня сейчас на свете остались только ты и я
и мне даже трудно сказать что нас двое
настолько я не чувствую преград и границ между нами
настолько могу говорить тебе все-все
и делать с тобой все как с собой
а то что немного смущена
так ведь и перед зеркалом иногда трудно начать
раздеваться
Нет можно я сегодня все буду делать сама
впервые сама с тобой и с собой
это раньше я вцеплялась в тебя как утопающая
боялась выпустить хоть на секунду
и тебе приходилось раздевать нас обоих
а сегодня когда вся ночь наша
не нужно никуда спешить
не нужно прятаться и притворяться
я так благодарна им обоим
так люблю и Роберта и Эсфирь
за то что они разрешили нам больше не лгать
а ты если хочешь просто показывай движением пальца
у нас в лаборатории появился новый аппарат
называется компьютер
там подводишь стрелку к нужному квадратику
на телевизионном экране
нажимаешь на кнопку и сразу открывается картинка
с нужным растением или красивым цветком
значит ты хочешь начать отсюда
с цветка руки скромный притворщик
это легко не нужно преодолевать застенчивость
наши руки и плечи давно у вас на виду
но есть на востоке народы у которых не так
там умеют ценить эту часть тела
там женщина обязана прятать под одеждой все
кроме глаз
у нас недавно был на кафедре профессор из Йемена
он мне сознался что родил с женой шестерых детей
но никогда не видел ее рук и плеч
такая святоша
а в Америке он сходит с ума глаза его не могут
насытиться
какая уж там наука
но ведь недаром и у нас именно рука
проникла в священный обряд как символ
представь как бы это звучало
"он попросил ее ногу и сердце"
ужасно но вот тебе моя рука
вот тебе обе мои руки совсем другое дело
и когда я смотрю на синие прожилки на запястьях
мне порой трудно и страшно поверить
что именно там и несется
наша густая красная жизнь
так близко так на виду так открыто для
всякого лезвия
Нет ты не сумеешь эти шпильки с секретом
я знаю тебе нравятся волосы рассыпанные по плечам
это мода послевоенного кино
да-да я замечала твои вкусы слеплены
фильмами твоего детства
если какая-нибудь разлучница захочет тебя завлечь
отнять у меня ей достаточно будет
просмотреть несколько старых лент
скопировать платье туфли чулки прическу героини
и ты готов ты беззащитен
но коль промелькнуло слово чулки
оно неизбежно ведет палец-стрелку к коленям
это пожалуй единственное во мне
что я немножко люблю
а в детстве мечтала о платье с кринолином
даже собирала тайком обручи хулахуп
разных размеров
а потом выклянчила у матери широкую юбку
чтобы пришить их изнутри
наврала что нужно для спектакля
но на самом деле мне просто хотелось
окружить колени волшебной тайной
спрятать под красивым колоколом
нельзя чтобы каждый молокосос
имел их для обозрения в любую минуту
они должны мелькнуть на секунду
вспыхнуть в канкане
блеснуть черным шелком и снова исчезнуть
Подвязка
знаешь ли ты что есть мужчины
которые вздрогнут от одного этого слова
которые собирают наши подвязки в секретные альбомы
или в коробки из-под конфет
прокладывают папиросной бумагой
но и в далекой древности подвязка была окружена
особым ореолом
недаром она стала символом знаменитого
рыцарского ордена
это случилось много веков назад
английский король танцевал на
балу с графиней Солсбери
и вдруг ее голубая подвязка выскользнула
из-под платья
осталась лежать на полу
под хихиканье придворных насмешников
но король не растерялся тактично подхватил подвязку
и пристегнул ею собственный чулок
громко крикнув "Мне голубое к лицу и к ноге"
или "Учитесь не заметить"
или "Король не голый"
или еще что-то дав пример галантности
и основав "Орден Подвязки"
Но мы совсем забыли о тебе
это неправильно
пусть я предам всех женщин выдам нашу тайну
мы редко в этом сознаемся
но расстегивать ваши рубашки или пижамные куртки
пуговица за пуговицей это как разворачивать подарок
особенно если оттуда идет такой жар как у тебя
хочется тут же залить водой молоком лимонадом
шампанским
в следующий раз запасу
и как же легко как уверено они слетели с языка
эти невероятные слова "следующий раз"
А себе в следующий раз припасу корсет
вот уж повозишься со шнуровкой долго-долго
все же было в этом свое очарование
красивые плоды должны лежать открыто в чашах и вазах
а не висеть в мешочках с бретельками
но ведь и идею корсета когда-то сумели изгадить
видимо плоскогрудые ревновали и добились
чтобы корсет изменил свое назначение выставлять
а взял на себя роль скрывать
чтобы стальные пластины и китовый ус
сжимали бедных женщин до размера доски
до потери дыхания
и ведь не мужчины решили нас мучить
нет сами все сами
И уж коли речь и пальцы дошли до плодов
сознаюсь что каждый раз
когда я вижу как жадно ты тянешь их в рот
я боюсь твоего разочарования
ты может быть думал что это яблоки с Древа Познания
добра и зла
и рвешься вкусить вопреки Высочайшему запрещению
но это не так Творец не мог оставить их нам
иначе бы мы обогнали вас в познании
и отвлекались от главного дела родить
И уж коли речь и все остальное дошло до "родить"
прочь последняя нейлоновая преграда
прочь одеяла и пижамы
мы станем совсем одна плоть
хотя для этого придется совершить много
довольно смешных движений
больше тебе чем мне
это все же так смешно и несправедливо
что я могу лежать не напрягаясь
обнимать тебя и видеть белый свет
а ты должен отжиматься на руках как гимнаст
или остаешься уткнувшись лицом в подушку
да еще вынужден скакать взад и вперед
как мальчик на лошадке-скакалке
хотя в этом светится смысл
быть может это проверка пути
пробный вагончик пускают по новой дороге сто раз
прежде чем пустят поезд с бесценным грузом
и помнишь мы говорили о бедности языка
о том что мы не можем передать друг другу
что с нами происходит в эти минуты
поэтому мудро умолкаем
и я тоже скоро вот-вот замолчу онемею
мы перейдем на язык цветов
ты так и сказал что в тебе расцветает цветок
заполняет лепестками все тело
это можно изобразить на экране
цветы будут разными иногда это мак
в другой раз пион рододендрон магнолия орхидея
так вот я хочу успеть сказать тебе
что у меня сегодня расцветает гладиолус
цветок за цветок по длинному стеблю
цветок за цветком цветок за цветком цветок за цветком
На исходе ночи Киперу приснился многосерийный сон. Он плыл в лодке по озеру Себаго, а на корме сидела женщина. Кругом плавали утки, гуси, чайки. Но женщина в каждой серии была другая. Некоторых он узнавал, некоторых - нет. Потому что ему все время приходилось оглядываться на дальний берег. Нацеливать нос лодки на теремок с лифтом, видневшийся там.
В какой-то из серий он вспомнил один прием. Чтобы сохранять направление, гребец должен смотреть на макушку сидящего на корме и совмещать ее с каким-нибудь деревом на берегу. Или скалой. И сохранять это совмещение, по-разному налегая на весла. Чуть сильнее - правым, чуть сильнее - левым. Тогда лодка будет двигаться правильным курсом, не нужно будет оглядываться назад каждую минуту.
Он так и сделал. Он сохранял направление. Но теремок перестал приближаться. Вдруг что-то испугало птиц на воде. Они с криками начали подниматься в воздух. Стая за стаей. Кипер оглянулся. Домика на берегу не было. Лесистые холмы раздвинулись и открыли бесконечную водную гладь. Уходящую до горизонта.
И тогда Кипер проснулся.
Долли лежала рядом, спиной к нему. Ее волосы катились по подушке, как волны во сне. Ее голое плечо светилось, как нагретый солнцем пляж. Ее новый ребенок, без шума и фанфар, начинал свое дальнее и трудное плавание.
Кипер осторожно встал, натянул халат поверх пижамы. Достал из-под кровати шлепанцы Роберта. Недельное пьянство напомнило о себе ноющей болью в висках. Он бесшумно дошел до дверей ванной, бесшумно прикрыл их за собой. Отыскал в шкафчике пузырек с аспирином. Проглотил несколько таблеток, запил водой из горсти. Ополоснул лицо, смочил волосы. Ему показалось, что седая прядь стала вдвое шире.
У ванной была вторая дверь. В коридор, в детскую, в другую спальню? Кипер поднял крючок, выглянул в открывшуюся щелку. Ромб солнечного света лежал на ковре в коридоре, стекал уголком на ступени лестницы. Грегори и Стелла серьезно смотрели с фотографии на стене. Стоявшей за их спинами Долли приходилось улыбаться за всех троих.
Кипер спустился по лестнице, пересек гостиную. Неубранные подносы со стаканами и пепельницами стояли на полу у камина. Он толкнул входную дверь, вышел на крыльцо.
Утренние птицы носились в ветвях. Ссорились, хвастались, осыпали насмешками всех нелетающих внизу. Облачка пара струились над влажным асфальтом. Столбики с почтовыми сундуками тянулись вдоль безлюдной улицы, как ночная стража. Красный пакет с газетой утопал в зеленой траве. Красный борт "фалькона" торчал из-за кленового ствола. Малиновая шелуха покрывала капот, крышу, стекла.
Кипер прошел по дорожке с погасшими фонариками. Подошел к автомобилю, потянул за ручку. Дверца была незаперта. Он подумал, что, пока все спят, можно съездить в свой дом, забрать оттуда какую-то одежду, обувь, бумаги. Если, конечно, дом еще не опечатан новыми владельцами.
Он сел за руль. Интересно, сохранились в тайнике запасные автомобильные ключи? Ключи были на месте, в конверте, приклеенном снизу под приборной доской.
"Фалькон" послушно заурчал, легко выкатился из малинового круга. Проехал мимо витрины магазина с вечно льющейся в ванну водой. Направо, налево? Да, кажется, эта улица вела к шоссе. Там, за церковью, должен быть въезд.
Вот и он.
И два указателя: хочешь - на запад, хочешь - на восток.
Под словом "восток" были еще какие-то слова. Он не успел их прочесть, но чем-то они привлекли его. Что-то в них было знакомое, манящее. Только выехав на шоссе, он понял простой смысл этих слов: "Новая Англия". И понял, что совершил ошибку.
Но съехать, повернуть уже было нельзя. Длиннейший мост вырастал перед ним своим ажурным горбом. Теперь еще нужно будет заплатить за переезд. Ему пришлось долго рыться в ящике для перчаток, выгребая накопленную там мелочь. Сзади недовольно гудели. Последняя монетка исчезла в широкой лапе кассира. И тут вдруг перед его глазами ярко-ярко загорелось лицо миссис Лестер.
Она выходила из лифта. На ходу начинала рыться в сумочке в поисках ключей. Черные листья извивались по лестничным перилам, точь-в-точь, как в их старом доме на 71 улице. Но нет: табличка на дверях несла имя "Лестер" - не "Дикштейн".
Кадры были такими яркими, что он отвлекся на них и проехал первый съезд за мостом. Глаза его внимательно следили за дорогой, исправно перебегали по всем трем зеркалам - заднее, левое, правое, - "фалькон" вежливо сторонился, если борт или зад другого автомобиля оказывался слишком близко к нему. Но внутренний взор Кипера был прикован к экрану памяти. Который вдруг загорелся с такой необъяснимой отчетливостью. И не гас.
Впрочем, разве это память слала свой луч на таинственный экран? Разве доводилось ему когда-нибудь видеть Полину в таком халате с райскими птицами? В этом странном чердачном помещении со скошенным потолком? Достающей заветную бутылку из старого чемодана?
И сержанта Ярвица он уж точно никогда не видел в домашней обстановке. Тем более - без мундира, в голубой рубашке, перечеркнутой сзади крест-накрест белыми подтяжками. Запустившего обе руки в грязные недра разобранного пылесоса.
А вот этот усатый дядька - и вовсе незнакомый. Заботливо заворачивает сандвичи в фольгу, укладывает их в жестяной сундучок, добавляет банку пепси-колы. Откуда он здесь взялся?
Путеводные слова "Новая Англия" снова проплыли над головой. Теперь они уже звучали как приказ. И вслед за ними - большой плакат: "Штат Коннектикут приветствует вас".
Школьный учитель возник на экране с лопатой в руках. Земля перед ним была расчерчена натянутыми бечевками на квадраты и полосы. Лопата аккуратно вонзалась в землю, скользя вдоль бечевки. Седоволосая женщина ползла за учителем на коленях, втыкая в грядку зеленые пучки рассады.
Кипер больше не удивлялся мелькающим кадрам. Он ждал их с любопытством и нетерпением. Словно попал на просмотр отснятых кусков и проб к разным кинокартинам.
Арманда Бартлиб, стоя перед высоким зеркалом, из последних сил затягивала на животе пуговицы жакета.
Босс Леонид, засучив рукава, заботливо вытирал полотенцем стоящую в ванне жену.
Незнакомый усач натянул синюю куртку, на спине которой золотыми буквами было выткано слово РОДРИГЕС.
Джози помогла дочери снять школьный ранец, чмокнула ее в лоб, повела к столу.
"Ну, конечно! - подумал вдруг Кипер. - Ведь это она, Джози, рассказывала про скрытые в нас, уснувшие способности ясновиденья. И Долли уверяет, что может видеть и слышать на расстоянии. Так бывает. Наверное, и во мне проснулось что-то такое. А почему бы и нет? После долгого запоя в мозгу могут произойти самые неожиданные вещи".
Судья Ронстон кивнул швейцару и вывел на прогулку рыжего Гидеона.
Доктор Анна Деборович решительно встала между вторым и третьим мужьями и принялась отталкивать их друг от друга. Все трое кричали, но слов было не разобрать.