Три часа спустя – удача на этот раз решила принять сторону Альдо – он вошел в купе, по счастью, отдельное, того самого поезда, в котором проходила немалая часть его жизни. Беспокойство он оставил своим домашним в Венеции, зато поклялся им, что, как только представится возможность, тут же известит их о новостях.
Поезд тронулся, и Альдо отправился в вагон-ресторан, чтобы перекусить. Народу было мало, так что обслужили быстро. После еды выпил чашку кофе, рюмку старого коньяка и отправился к себе спать. Однако не позабыл почистить зубы, и только после этого растянулся на удобной кушетке и погрузился в глубокий сон без сновидений. Альдо знал, что может рассчитывать на проводника. Тот и в самом деле разбудил его незадолго до прибытия в Лозанну, куда поезд прибыл на рассвете. Первым, кого Альдо увидел, был его друг, стоявший на перроне, спрятав руки в карманы широкого плаща в серую клетку. Каскетка на голове была серой в тон плащу. Да и утро было серым, промозглым, сырым. Альдо показалось, что он прибыл в Англию. Настроение египтолога было, похоже, под стать погоде. Весельчак Адальбер, чье неизменно бодрое расположение духа вошло в семье в поговорку, сейчас, казалось, был отягощен всеми бедами мира. Увидев его мрачное лицо, Морозини всерьез встревожился.
– Скажи, наконец, что случилось! Вчера ты позвонил, и я сразу помчался к вам, а теперь ты молчишь, и на твоем лице отпечаталась вся мировая скорбь. Неужели все так плохо?
– Хуже быть не может, и я ничего не говорю, потому что не знаю, с какого конца начать.
– Я тебе помогу. Как прошла встреча с Хагенталем?
– Она не состоялась. Мы приехали, но там никого не было. Во всяком случае, не было живых.
– Все были мертвы? – поразился Альдо.
– Нет. Только один, и он был из наших. Мишель Легро из Монбара лежал с перерезанным горлом. Похоже, он и был предателем.
– О господи! И больше вы никого не видели?
– Еще мы видели жандармов. «Они» не только не явились, «они» заявили на нас. Но это еще не все, – мрачно добавил Адальбер, – когда мы вернулись домой, мы там увидели… Вернее, не увидели Мари-Анжелин, ее опять похитили.
– Черт! Черт! Черт! – завопил Альдо.
– Погоди, я еще не закончил. Тетя Амели и Клотильда ранены… Нет, нет, легко, успокойся! Похитители очень спешили, так что все обошлось. А слуги лежали на кухне: руки и ноги связаны, на глазах – повязки.
Альдо почувствовал, что у него подгибаются колени, и он вынужден был опереться о крыло автомобиля, к которому они подошли.
– На, глотни, – Адальбер протянул ему фляжку, – а то того и гляди упадешь в обморок.
Альдо машинально поднес фляжку ко рту и отпил большой глоток. Внутри все загорелось.
– Это все? Ты никого не забыл? – спросил он. – А влюбленная в тебя дурочка? Что с ней?
– Да, о ней я и не вспомнил. Представь себе, она спала и ничего не слышала.
– Такого быть не может! Наверняка не обошлось без шума. А она спала себе, не просыпаясь?
– Она приняла снотворное.
– Знаешь, довольно странно, когда в ее возрасте спят как бревно. И еще более странно принимать снотворное именно в этот вечер. Ты не находишь?
– Да, она же глупая девчонка! Что с нее взять?
– Этой девчонке уже восемнадцать – не так и мало. Тебе осталось только сказать, что меня обвинили в убийстве этого типа из Монбара.
В голосе Адальбера зазвучали насмешливые нотки.
– Как ты угадал? И без этого не обошлось, голубчик. Нашлась добрая душа, которая сочла весьма странным, что именно в этот вечер ты, не сказав ни слова, отправился в Венецию.
– И кто же это?
– Жильбер Дофен из Орнана. Успокойся, мы с Лотарем тебя отстояли. И Вердо, который ведет расследование, пока не прислали настоящего следователя, тоже за тебя. Конечно, я предупредил Ланглуа. А теперь поехали. Если хочешь кофе, то пей, он в термосе. И мне тоже налей глоточек. Сегодня чертовски холодно. Кто бы мог подумать, что сейчас июнь!..
Кофе тоже обжигал горло, и они пили его молча, постепенно отогреваясь. Альдо пытался связать между собой события, которые Адальбер вывалил на него. Но пока испытывал только чувство подавленности. Они бродили в тумане, который становился все гуще, а события становились все более трагичными.
– Как случилось, что задета тетушка Амели? С ней в самом деле ничего серьезного?
– Нет, слава Богу и слава Клотильде. Около одиннадцати, когда мы уехали, и в доме оставались только те трое слуг, которые обычно там ночуют, ворвалась банда, разумеется, в масках и напала на наших дам.
– А где были дамы?
– Сидели в маленькой гостиной, которая не выходит на террасу. Им зажгли камин из-за дурной погоды, и они пили невинный липовый отвар перед тем, как разойтись по своим комнатам. План-Крепен увидела негодяев первая и бросила в них чайник. Один из бандитов кинулся к ней, ударил, подхватил и понес. Тетя Амели преградила ему путь, но получила удар кулаком, который отшвырнул ее в сторону, она упала, ударилась о подставку для дров и потеряла сознание. У Клотильды в кармане был револьвер…
– Что?! – не поверил своим ушам Альдо.
– Представь себе! Вооружился не только Лотарь, отправляясь на встречу, но и она. Она выстрелила и сразу бросилась на пол, благодаря чему и осталась в живых, пуля едва ее задела. Сама она не промахнулась, разбойник остался лежать на месте. Гатьена и кухарку нашли связанными на кухне. Вот, собственно, и все, старина.
– Как я понимаю, свидание было задумано только для того, чтобы выманить вас из дома и повесить на вас смерть этого типа из Орнана?
– Да, скорее всего. Во всяком случае, наш славный капитан примерно так и думает.
– Что-нибудь известно относительно злоумышленника, которого убила Клотильда? Не перестаю удивляться этой замечательной женщине!
– Ничего. Они ухитрились утащить его с собой, но мы все думаем, что он из тех парней, которые работают в Гранльё. Теперь ты подготовлен и не упадешь в обморок, когда войдешь в дом. Надеюсь, билеты в Венецию и обратно при тебе?
– И паспорт тоже. А ты сомневался? Зря, мы ведь давно знакомы. А ты все-таки кое-кого забыл.
– Кого же?
– Твою обожательницу, старина. Малышку де Режий. Полагаю, и ее они попытались утащить с собой?
– Никуда они ее не утаскивали. Говорю тебе, она приняла снотворное.
– Тебе и в самом деле это не показалось подозрительным?
– А тебе что, кажется?
– Мне кажется, что банда поместила к нам «крота», настолько невинного на вид, что заподозрить его в предательстве просто невозможно.
– Погоди! А кто нам открыл, что Элена Мареску и мисс Фелпс – одно и то же лицо?
– Она. А тебе не приходит в голову, что она не такая дурочка, как все о ней думают? Решила одним ударом убить двух зайцев: избавиться от План-Крепен, поняв, что ты к ней привязан, и убрать любовницу Карла-Августа, открыв, кто она на самом деле?
– Не думаю, что твоя догадка имеет смысл. В сентябре она должна выйти замуж за Карла-Августа, а сейчас делает все, чтобы избежать свадьбы. Она его боится и вряд ли ревнует к любовнице. Вот уж не думаю, что она…
Слушая рассуждения друга, Альдо внезапно понял, что сделанное им предположение могло задеть самолюбие Адальбера, которое всегда было весьма чувствительным. Он сначала закашлялся, а потом закурил сигарету и с нарочитым удовольствием, которого совсем не испытывал, стал выпускать клубы дыма. Эти несколько минут Адальбер был целиком и полностью поглощен дорогой, но ждал, нахмурив брови, что еще скажет Альдо. И услышал:
– Она, конечно, не могла предвидеть, что на сцене появится План-Крепен. И что-то мне подсказывает, что на ней лежит ответственность за драму, которая произошла в Водре-Шомар! Я не исключаю, что, разыгрывая несчастную жертву, делая вид, что ничего не видит и ничего не слышит, она все время держала ушки на макушке. Думаю, ни в коем случае нельзя выпускать ее из виду и желательно постоянно наблюдать за ней краем глаза. Что скажешь?
Сейчас он сам краем глаза наблюдал за другом и заметил, что напряжение спало. Альдо понял, что уловил все нюансы правильно. Через секунду Адальбер попросил:
– Дай мне тоже сигарету. Мои закончились.
Несколько минут они курили в молчании. Наконец Адальбер выбросил окурок в окно, нажал на акселератор и объявил:
– Поднажмем! Сейчас протрясу тебя как следует, а, когда приедем, времени поговорить у нас будет больше, чем надо.
По части тряски Альдо получил свою порцию сполна. Адальбер вел автомобиль с ражем, которому лучше было бы найти иное применение, но, по счастью, на дороге в этот ранний час никого не было, и они добрались до Понтарлье без происшествий. Обошлось даже без чумы автомобилистов – проколотой в самом неподходящем месте шины.
Они нашли Лотаря в библиотеке вместе с Вердо, и Альдо, едва успев с ним поздороваться, принялся расспрашивать, как чувствует себя тетушка Амели и как здоровье Клотильды, героини вчерашней ночи.
– Моруа сказал, что состояние обеих вполне удовлетворительно. У госпожи де Соммьер на голове шишка, которая будет доставлять ей неприятности еще несколько дней, – сообщил Лотарь. – А моей сестре неслыханно повезло, пуля прошила ей плечо и застряла в стене. Никакие жизненно важные органы не задеты. Сейчас она спит.
– А мадемуазель де Режий? Она все еще у вас?
– Обосновалась крепко-накрепко, – сердито отозвался хозяин дома. – Если не накачать успокаивающими, устраивает истерику за истерикой, умоляя месье Видаль-Пеликорна увезти ее к себе!
– Очень она мне нужна! – возмутился Адальбер. – Вот я сейчас успокою ей нервишки! Скажу без обиняков, что она симулянтка, соучастница похищения, убийства и вообще из банды этих негодяев!
– Думаете, поможет? – спросил Вердо. – Лично я сомневаюсь. По рекомендации доктора Моруа ее решили временно поместить в психиатрическое отделение больницы. За ней приедут после обеда. И в этом доме воцарится хотя бы относительное спокойствие.
– Я тоже думаю, что она нуждается в специальном лечении, – со вздохом сказал Альдо.
– Именно! – согласился Вердо. – А теперь займемся вашими делами. Месье Видаль-Пеликорн, очевидно, сказал вам, что друг господина Жильбера Дофена обвинил вас в его убийстве.
– В какое время он был убит?
– Около десяти часов вечера. Вы, думаю, и сами это знаете.
– В это время я был на пути к Венеции. Летел на самолете в Милан, чтобы попасть на единственный поезд, на котором мог успеть на важную встречу, иначе она бы не состоялась.
– Полагаю, доказать ваше алиби не составит труда, – вздохнул жандарм, славный, незлобивый человек. – Но пока не трогайтесь с места, мы вас вызовем и занесем все сведения в протокол.
Очередная капля, переполнившая чашу терпения Альдо. Он взорвался.
– Опять?! – повысил он голос. – Это что-то неслыханное! Я начинаю думать, что у меня в самом деле лицо подлого убийцы! Обычно полиция косилась на меня только из-за титула, которым наградили меня мои предки. Но в ваших краях пошли дальше! Вы навешиваете на меня второй труп! В Грансоне я, видите ли, убил Георга Ольже, и комиссар Шульцис из Ивердона отправил меня в тюрьму, потому что свидетель указал на меня. Теперь…
– Успокойся, – посоветовал Адальбер, ласково похлопав друга по плечу. – Ты вышел из тюрьмы с честью и на этот раз.
– Я не собираюсь укладывать вас на сырую солому в камере! – воскликнул Вердо. – Поверьте, мне кажется, что все обвинения против вас – лишь дымовая завеса, чтобы отвлечь от главного: похищения мадемуазель дю План-Крепен. Заметьте, за последнее время это уже третье, и я не буду скрывать от вас своих самых серьезных опасений. Ведь она главный свидетель убийства графини де Гранльё. Она видела убийцу, она его преследовала. Если мы не отыщем ее в ближайшее время, боюсь…
– Нет! Не продолжайте! – остановил жандарма Альдо. – Она может быть просто заложницей, и у нас есть все основания так думать, в таком случае мы сможем договориться с похитителем. Мы знаем, чего он ищет. Он хочет обладать талисманом Карла Смелого с полным набором его камней. По моему мнению, это невозможно. Пока, во всяком случае. Но я в обмен на План-Крепен предложу ему мою коллекцию драгоценностей. Поверьте, она стоит талисмана. А я со временем соберу другую.
– Не велика ли цена?
– Для меня не велика. Если мы не отыщем План-Крепен, тетушка Амели умрет. А я не могу допустить даже мысли о таком исходе.
Капитан Вердо допил вино, прокашлялся и заявил, стараясь говорить официальным тоном:
– К моему величайшему сожалению, дорогой друг, до выяснения всех обстоятельств я вынужден вас арестовать. Но сидеть в тюрьме вы не будете!
– Неужели?
– Именно так. Возьмите с собой только самое необходимое, вам не понадобится ни матрас, ни одеяло. Я буду вашим тюремщиком, и ночевать вы будете у меня.
– С правом наслаждаться кухней госпожи Вердо? – поинтересовался Адальбер.
– Как будто кухня в усадьбе Водре-Шомар хуже? Но я не сомневаюсь, что супрефект как миленький придет с визитом к моей Югетт. А вы пока позвоните вашему другу, господину Ланглуа. Он может нам очень даже понадобиться. А теперь приступим.
И капитан произнес официальную формулу, употребляемую при аресте.
Глава 10
Баночка с кремом тети Амели
В это время госпожа де Соммьер сидела перед зеркалом туалетного столика и с немалой грустью разглядывала свое отражение, определяя нанесенный ей ущерб. Припухшая щека с царапиной – незначительной, что и говорить! Подбитый глаз, переливающийся разными цветами, от нежно-сиреневого до «синевы летней ночи». И слезы, которые невольно текли у нее по щекам, но никак не могли помочь разрешить ситуацию…
Она оплакивала не унижение, которое претерпела, не шишку на голове и не синяки на лице. У нее был замечательный крем, который должен был очень скоро вернуть ей привычное лицо. Или почти привычное. Когда тебе восемьдесят, лицо – ценность весьма относительная. Она оплакивала План-Крепен. Возвращение Мари-Анжелин сделала ее такой счастливой, хоть она и старалась всеми силами не обнаруживать переполняющую ее радость. Ни маркиза, ни ее компаньонка не считали нужным выплескивать свои чувства. Тем более что маркиза чувствовала свою радость несколько неуместной из-за непростительной дерзости План-Крепен, стащившей рубины из кармана Альдо…
Но какие могли быть упреки и наказания, когда она вернулась такая худая, такая измученная, и все так ей обрадовались?
Маркиза очень привязалась к хозяевам усадьбы Водре-Шомар, они стали для нее близкими и дорогими друзьями, но ничего она так не хотела, как уехать наконец из Франш-Конте и оказаться в своем особняке на улице Альфреда де Виньи. Она мечтала вернуться в любимый дом, увидеть старых слуг, зимний сад, уютное кресло, пить шампанское в пять часов вечера… Но возвращение было невозможно. Опять исчезла та, которая за годы совместной жизни стала душой дома маркизы…
Когда славный человек, местный друид, привез План-Крепен с синяком на лице и больной ногой, маркизе пришлось остановить свои побуждения немалым усилием воли. Сначала она хотела быстро собрать чемоданы и без промедления вернуться домой. Но она сочла подобную поспешность обидной для хозяев дома, оказавшим им всем такое теплое гостеприимство. Невозможно было оставить их наедине с нелегкими проблемами, которые разделяли с ними Альдо и Адальбер… Нравилось или не нравилось это маркизе, но она сочла нужным задержаться, чтобы помочь Лотарю и Клотильде справиться с горой неприятностей, которую судьба обрушила на них.
Но не прошло и нескольких дней, как снова все изменилось…
Маркиза втирала «чудодейственный» крем в синяки, стараясь поскорее от них избавиться, и одновременно пыталась навести порядок в мыслях, выстроив в очередь вопросы, которые пока беспорядочно теснились в ее голове. Во-первых, как возможно было похитить Мари-Анжелин из этого надежно охраняемого дома, тем более что о ее возвращении никому не было известно?
В доме отсутствовал только Альдо, он скоропалительно уехал по делам в Венецию, но его присутствие, собственно, мало что решало. Погода стояла холодная, и Лотарь, прежде чем отправиться на встречу, обошел дом вместе с Клотильдой и проследил, чтобы окна и ставни были плотно закрыты. План-Крепен, которая все еще сильно хромала, была предложена помощь, но она наотрез отказалась подниматься к себе в комнату, собираясь посидеть у камина внизу. Мари де Режий, которая выходила из своей спальни только во время трапез, уже успела подняться к себе. У слуг тоже все шло обычным порядком: Гатьен внизу играл в карты с кухаркой Мартой и племянником Люсьеном, которого обучал своему ремеслу. Остальные отправились ночевать к себе, в комнатки над конюшней.