При подготовке комментария были использованы статьи: Rоnen О. Toponyms of Fedor Sologub's «Tvorimaja legenda».- Die Welt der Slaven, 1968, bd. 13, S. 307–316; Baran H. Trirodov among the Symbolists: From the Drafts for Sologub's «Tvorimaja Icgenda».- Neue Russishe Literatur; Almanach 2–3, Salzburg: Slawisches Seminar der Univ., 1979–1980, p. 179–202. Ссылки на подготовительные материалы к «Творимой легенде», опубликованные Г. Барэном в последней статье, цитируются лишь с указанием шифра рукописи.
Пользуемся возможностью выразить свою благодарность тем, кто помогал нам в работе над подготовкой настоящего издания: Г. Барэну, Н. А. Богомолову, М. А. Большаковой, Е. В. Киселевой, А. М. Киселеву, Н. Н. Климановой, Е. Ю. Литвин, А. В. Наумову.
БВ — газета «Биржевые ведомости» (Санкт-Петербург). ГБЛ — Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина (Москва). ЗР журнал «Золотое руно» (Москва).
ИМЛИ — Рукописный отдел Института мировой литературы им. А. М. Горького АН СССР (Москва).
ИРЛИ — Рукописный отдел Института русской литературы (Ленинград).
ЛН — Литературное наследство.
НиБГ- «Новости и Биржевая газета» (Санкт-Петербург). Орлов — ОрловМ. А История сношений человека с дьяволом. СПб., 1904.
ОФС — О Федоре Сологубе. Критика. Статьи и заметки. Составлено Анас. Чеботаревской. СПб., Шиповник, 1911. Перцов-ПерцовП. П. Литературные воспоминания,
М — Л., Academia, 1933. РМ-журнал «Русская мысль» (Москва). СС-Федор Сологуб. Собр. соч. в 20-ти томах; т. III: «Земные дети»; т. VII: «Дни печали»; т. X: «Заклятие стен»; т. XI: «Книга превращений»; т. XII: «Книга стремлений». СПб., Сирии, 1913–1914.
ССШ — Федор Сологуб. Собр. соч. в 12-ти томах. СПб., Шиповник, 1909–1912.
СТ. — Федор Сологуб. Стихотворения. Л., 1975, («Библиотека поэта», Большая серия).
ЦГАЛИ — Центральный государственный архив литературы и искусства (Москва).
Творимая легенда
Впервые — «Творимая легенда». Первая часть романа «Навьи чары».Литературно-художественный альманах издательства «Шиповник». СПб., 1907, кн. III, с. 189–305; «Капли кропи». 2-я часть романа «Навьи чары». — Там же, 1908, кн. 7, с. 155–242; «Навьи чары». (Часть 3-я: «Королева Ортруда»). Там же, 1909, кн. 10, с. 115–272; «Дым и пепел» (Роман). (Ч. I). — Земля. Сборник 10. М., 1912, с. 121–296; «Дым и пепел» (Окончание). — Там же. Сборник 11, 1913, с. 113–284.
В значительно переработанном виде роман под общим названием «Творимая легенда» занял три последних тома в 20-ти томном собрании сочинений Федора Сологуба (ч. I: Капли крови; ч. 2: Королева Ортруда; ч. 3: Дым и пепел). СПб., 1914.
Таблица соответствия между главами первого и второго издания приведена в книге: Johannes Holthusen. Fedor Solo-gubs Roman-Trilogie, Mouton & Co S-Gravenhage, 1960, p. 79–80.
«Творимая легенда» печаталась на протяжении семи лет, и все это время на роман было обращено внимание критики.
«За „Навьи чары“ ухватились сразу и критика, и читатель, и фельетонисты, и пародисты. Сологуб бросил всем им сразу жирную кость. Трезвейшая реальность смешивалась в романе с чистейшей фантазией, приемы натуралистической школы с чистым декадентством», — писал в 1912 году А. Измайлов, критик, неоднократно писавший о Сологубе и интервьюировавший его. (Аякс. «Дым и пепел». — БВ, 1912, № 13175, 3 октября, с. 5.)
Во всех печатных отзывах о «Творимой легенде», появившихся сразу после выхода первой части, преобладало чувство недоумения. Роман «Мелкий бес», завоевавший быструю и неожиданную популярность за два года до этого, сделал имя Сологуба известным; естественно было, что именно с «Мелким бесом» сравнивали новый роман. Лишь немногие критики увидели в «Навьих чарах» закономерное продолжение прежних произведений и восприняли его как шаг к разрешению круга проблем, ставящихся творчеством Сологуба. Основная масса критиков и читателей оценила «Навьи чары» как неудачу. Противники символистической литературы торжествовали, — мнимый «реалист» показал свое истинное лицо; многие поклонники Сологуба отступились от него, увидев, что его творчество не собирается ограничиваться картинами ужасающего быта русской провинции.
Отзыв, характерный для критики, видевшей в Сологубе лишь умелого бытописателя, был анонимно напечатан в газете «Сегодня»: «Первая часть романа Ф. Сологуба „Навьи чары“ — „Творимая легенда“ (…) производит впечатление чего-то спутанного, ненужного, сочетания яркою реализма с лишним, неинтересным, органически несвязанным символизмом. (…) Стиль, отрывистый, иногда вычурный, неприятен, невыдержан. После „Мелкого беса“ читать эту штуку как-то обидно». (Сегодня, 1907, № 380, 21 ноября, с. 4.)
Один из немногих безусловно положительных отзывов был помещен в газете «Наша мысль». Сказав несколько лестных и верных слов по поводу особого легко узнаваемого стиля, выработанного Сологубом, отметив музыкальность и гармоничность его прозы, критик называет среди основных достоинств романа необыкновенную достоверность и глубину характеров героев, приводя как пример образ Елисаветы, — «настоящей революционерки, из судьбой отмеченных людей». Вывод критика: «…мы в Сологубе приобретаем писателя совершенно новой для России формации, писателя, который умеет соединить методы Тургенева, метод характеристики коллектива с типичным для Достоевского воспроизведением индивидуума. Сологуб в беллетристической форме удовлетворяет наивысшим стремлениям человечества, он Синтезирует личность с обществом, в личности проявляет общественность и в общественности личность» (Волин В. (Шмерлинг В.Г.?) Маков цвет. — Наша мысль, № 4, 1907, 22 декабря, с. 2).
Вообще, стиль и форма «Навьих чар» сразу привлекли внимание критики. Своеобразие сологубовского стиля, определившееся еще в его первых прозаических опытах, — употребление глагола без местоимения, короткая фраза, необычные синтаксические конструкции, — все это заслоняло от многих рецензентов само содержание романа. Так, обозреватель газеты «Слово», скрывшийся под псевдонимом «Неблагосклонный читатель», начинает свою статью с утверждения, что «главный интерес „Навьих чар“ как современного литературного явления не в содержании романа, а в его форме». Критик приходит к очень интересным и остроумным выводам относительно влияний, сформировавших сологубовский стиль; помимо простой констатации факта большого числа иноязычных слов, как правило «из чуждой русскому уху латыни», включенных в текст романа, он говорит о непосредственном влиянии на Сологуба русской прозы начала XIX века, в основном прозы Карамзина, причем отмечает как влияние на стилистическом уровне, так и заимствования образов и метафор. Впрочем, обращение Сологуба к подобным источникам он оценивает как явление отрицательное. (Неблагосклонный читатель. (А.Измайлов?) Искания и блуждания. — Слово, 1907, № 330, 14 декабря, с. 4.)
Закономерно, что особенности нового романа Федора Сологуба, которые привлекли наибольшее внимание критики и были по-разному оценены разными авторами, остановили на себе и внимание пародиста. Отмечено было то, что выглядело новым, необычным и прежде всего бросалось в глаза. Пародируется необычный стиль Сологуба: «Все на свете кончается, даже купание молодых девушек. Вышли. Как-то вдруг. На землю. На воздух. На. Подножие. Неба». Причудливое смешение реальных событий недавнего прошлого, как, например, революция 1905 года, с чисто фантастическими описаниями и многочисленными любовными сценами тоже нашло свое отражение в пародии: «Алкина была человек партийный. Даже раздеваясь, говорила об агитаторах, даже в объятиях думала о пролетариате» (О. Л. Д'Ор (Оршер О. Л.). Из альбома пародий. «Навьи чары» Федора Сологуба. — Свободные мысли, 1907, № 30, 10 декабря, с. 3).
Обозреватель «Русских ведомостей», подписавший свою статью литерой «И» (вероятно, И. Игнатов, постоянный сотрудник этой газеты), при общем отрицательном отношении к роману, отмечает одну очень важную черту «Творимой легенды», присущую, впрочем, многим произведениям символистов и связанную с ограниченным кругом возможных читателей. Эта особенность насыщенность романа многочисленными символами, знаками, смысл которых раскрывается в других произведениях данного автора. Сологуб вводит в текст романа свои излюбленные символы и темы без всяких объяснений: значение сологубовского «Змея» и «Дракона», суть идеи о вечном противопоставлении лирики и иронии, смысл глаголов «альдонсировать» и «дульцинировать», — все это может быть понятно лишь читателю, основательно знакомому с творчеством Сологуба. (И. Литературные отголоски. — Русские ведомости, № 283, 6 декабря 1908, с. 3.)
В 1909 году А. Измайлов, повторяя, что «роману Сологуба трудно найти параллель в прошлом нашей литературы», старается показать источники, к которым, по его мнению, восходит роман. Среди произведений, оказавших существенное влияние на Сологуба и ясно отразившихся в «Творимой легенде», он называет «Тысячу и одну ночь», «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда, «симфонии» Андрея Белого, «где рядом действовали и мифические центавры, и реальнейшие приват-доценты, и олицетворения стихий, — и Владимир Соловьев ходил по крышам вместе с мартовскими котами». Подробно перечисляя загадочных, по его мнению, персонажей романа, Измайлов обращает прежде всего внимание на смешение «ультрасовременнейших сцен из самого недавнего прошлого» и «откровенного и непринужденного фантазерства». Общее впечатление неутешительно: «…до высоты „Мелкого беса“ Сологубу здесь безмерно далеко…» (Измайлов А. Новый роман Ф. Сологуба. — Русское слово, 1909, № 11, 15 января, с. 2).
На выход в свет третьей части «Навьих чар» тот же А. Измайлов откликнулся небольшой заметкой, в которой он, повторив свои замечания о необычности языка и стиля романа, выражает недоумение по поводу перенесения действия романа в страну Соединенных Островов, где «действуют люди с итальянскими, испанскими, английскими и французскими именами»: «Связь между романами скорее мистическая, чем фактическая». Интересны догадки Измайлова по поводу дальнейшего развития сюжета романа, которые, при всей своей приблизительности, все же оправдались достаточно полно: «Как кажется по ходу рассказа, роман Сологуба еще далек от конца. Танкред, по-видимому, разведется с Ортрудой. Ортруда, по-видимому, станет жертвой политического заговора. Кажется, нужна будет еще новая часть, чтобы округлить этот сюжет, внезапно врезавшийся в историю Триродова и Елисаветы» (А. И(змайлов) Королева Ортруда. — БВ, 1909, № 11228, 25 июля, веч. вып., с. 3).
Интересна мысль этого же критика, высказанная им в другой статье о «Творимой легенде»: «Если есть какой-либо роман в русской литературе, который можно назвать с полным правом декадентским — это роман Сологуба» (Измайлов А. Что нового в литературе? — БВ, 1908, № 10296, 12 января с. 2).
Отзывы о «Творимой легенде», сделанные критиками-символистами, представляют для нас, безусловно, особенный интерес. В 1909 году в московском символистском журнале «Весы» появилась статья, подписанная псевдонимом И. Голов. «Весы», которые незадолго до этого считали своим долгом, помещая в номере статью Сологуба, сообщить читателю о своем несогласии с положениями этой статьи, восторженно отозвались на появление третьей части «Навык чар», называя роман «одним из наиболее значительных литературных явлений последних лет». «Не стесняясь повседневными рамками постылой „жизни“, пышный талант Сологуба, как вещий демон, вырвался в сферы „творимой легенды“, создав себе собственный, отныне ему одному принадлежащий мир». Критик настойчиво отвергает утвердившуюся мысль о смешении в романе современности и средневековья и реального элемента с фантастическим, объясняя возникновение этого мнения привычкой публики к резко отрицательному изображению жизни, так что «всякое произведение, где нет „Ям“ и не благоухает навозом, уже представляется им („наиболее махровым представителям нашей газетной критики“. — А. С.) и фантастическим и нелепым. Жизнь, очищенная от преходящей шелухи и претворенная в легенду, скучна людям, любовно роющимся в своей повседневности; взмахи могучего демона не уносят их в мир поэзии» (Голов И. (Садовской Б.) Розы без шипов. Весы, 1909, № 9, с. 95–96).
В 1913 году был сделан перевод «Творимой легенды» на немецкий язык. Перевод осуществлялся непосредственно с рукописи и был авторизован автором, что позволяет считать его вариантом текста, полностью свободным от цензурных вмешательств и наиболее полно отражающим авторскую волю (Fjodor Sologub.Totenzauber.ErneLegendeim Werden. Roman. Deutsh v. F. Frisch. 2 Bde. Munchen: Muller, 1913). В 1972 году в Мюнхене вышло репринтное издание «Творимой легенды» с предисловием И. Холтхузена, выполненное с издания 1914 года. В 1916 году был сделан также перевод романа на английский язык (Fedor Sologub. The Created Legend. Authorized Translation by John Cournos, London, Martin Seeker, 1916), этот же перевод лег в основу английского издания 1977 года.
Известно, что в 1916 году В. Э. Мейерхольд работал над сценарием фильма «Творимая легенда». В письме от 17 мая 1916 года Сологуб сообщает Мейерхольду о том, что высылает ему по его просьбе первый и третий том «Навьих чар», а в письме 9 августа 1916 года о постановке говорится как о деле уже решенном: «Надеюсь, лето было для Вас приятно, и работа над Навьими чарами не была Вам скучною» (ЦГАЛИ, ф. 998, оп. I, ед. хр. 2384, л. 36). Подготовительные материалы к постановке сохранились — ЦГАЛИ, ф. 998, оп. II,ед. хр. 372.
Текст в настоящем издании печатается по СС — XVIII, XIX и XX с учетом исправлений, внесенных автором в корректуру этого издания, хранящуюся в настоящее время в ИРЛИ (ф. 289, оп. I, № 155).
Королева Ортруда
Стр. 200. Иезуиты — название членов одного из монашеских орденов католической церкви, «Общества Иисуса», возникшего в начале XVI в. и получившего большое распространение во всем мире, несмотря на запреты, налагаемые на его деятельность в отдельные годы. Члены ордена подчинялись жестокой дисциплине и соблюдали строгую внутреннюю иерархию. Несмотря на многообразие форм деятельности ордена (проповеди, миссионерская деятельность, духовное руководительство и пр.), как правило, представители его преследовали одну цель — подчинение светского общества и светской власти власти церкви, преимущественно своего же ордена. Клерикал сторонник первенствующей роли церкви в решении государственных вопросов и определении политики государства.
Стр. 201…эллинская, мудрая любовь ко всему прекрасному, любовь к человеческому радостно-сильному телу… — Ср.: «Мы слабы, не искусны, не дружны, не свободны. Боимся свободы, мешаем друг другу соединяться в союзы, дико смотрим на машины, стыдимся тела. Вот четыре греха наши, — и полотна сегодняшних выставок особенно сильно подчеркивают один из этих грехов, — наш стыд перед нашим телом, наше отчуждение от той истинной гимнастики, которой учит нас классическая древность.
Родители, любящие ваших детей, для них, а не для себя, знайте, что радость, сила и свобода ваших детей прежде всего в их теле. Пусть оно будет сильное, веселое, свободное. Пусть ваши дети часто бегают босыми ногами. Вверьте их мудрейшим из воспитателей, милым стихиям, земле, воде, воздуху и солнцу». (Полотно и тело, СС, X, с. 210.)
Стр. 202. Кафедральный собор — главный храм города, в котором совершает священнослужения епископ. Митра — род шапки, с открытым верхом и заостренными выдающимися краями с обеих сторон, часть облачения высокопоставленного священнослужителя…помазал ее лоб сладкоблагоухающим миром… — миро — благовонная смесь, употребляющаяся при совершении таинства миропомазания, которому подвергаются новорожденные во время крещения (чтобы сообщить человеку, вступающему в лоно христианской церкви, силы благодати Божьей), а также государи при короновании. Багряница (порфира) — длинная пурпурная мантия, надеваемая монархом в торжественных случаях; скипетр один из древнейших символов царской власти, прообразом ему служил пастуший посох. Представляет собою жезл, часто обильно украшенный драгоценными камнями; золотое яблоко (держава) — золотой шар, увенчанный крестом и символизирующий собой владычество над землею. Камергер — старшее придворное звание.
Стр. 203. Пальма — реально существующий город, расположенный на острове Майорка — одном из принадлежащих Испании Балеарских островов, находящихся в западной части Средиземного моря. Драгонера — один из Балеарских островов.
Стр. 204…любовалась…белым тевтонским лицом… — Тевтоны название древнего германского племени.
Стр. 206. Он принадлежал к тому маленькому царствующему народу… Очевидно, имеется в виду династия Габсбургов, отдельные представители которой в разное время правили в Австрии (Австро-Венгрии), Испании и др. (указано Н. Я. Эйдельманом).