— Десятки миллионов рублей заморозить хотите!
И действительно: огромный главный корпус площадью 27 гектаров не готов еще и на треть, но уже лежат в земле трубы водопровода — 16 километров, столько же — канализации, еще больше — газа. Готов 31 километр линий электропередач. Проложены железнодорожные пути и автодороги. Вертикальной планировки — опять-таки не для готовой части завода, а на весь будущий объем — сделано на полтора миллиона рублей. Построена — и тоже «на вырост» — котельная.
— Товарищи дорогие! — продолжали поучать-бранить руководителей завода люди «бережливые», «пекущиеся о народной копейке». — Да когда же это все понадобится? Годы пройдут! И как могли вы так поступить? Почему не приучены государственные деньги считать?
Но приехал в Орск министр Виктор Николаевич Поляков (кстати, бывший генеральный директор ВАЗа). Посмотрел. Подумал. И поддержал:
— Правильно начали стройку. Умеете смотреть вперед. Хорошо, если б все стройки начинались так грамотно.
Но вернемся к тому, почему так торопились вынуть первые кубометры земли на стройплощадке.
В виде исключения министерство разрешило проектировать и строить внеплощадочные сети и сооружения даже до утверждения технического проекта. Орчане решили ковать железо, пока горячо. Драглайн А. Н. Арефьева с трудом взял свой первый кубометр промерзшей земли. Нашли место помягче, где лежала зола, — это угол будущего главного корпуса — и отсюда началась стройка.
Директор завода Петр Васильевич Атаманицын и упрашивал, и понуждал строителей разворачиваться быстрей. Упрашивать приходилось потому, что Стройбанк еще не открыл финансирования, месяцев пять строители работали на веру, в долг. Ну, конечно, они не за прекрасные глаза П. В. Атаманицына пошли на это — чувствовали: есть возможность развернуться широко, работы эти выгодные — котлованы, фундаменты.
А руководитель завода гнал стройку из хитрого расчета. Опыт подсказывал: чем больше удастся сделать, тем скорее придут желанные решения.
Строительство обросло легендами. И многие — на эту же тему сметливости и напора. Слышал, например, такую. В феврале 1972 года заканчивали первый жилой дом заводского поселка, позарез нужно было тепло, а заводскую котельную еще не построили. На скорую руку поставили трубчатой конструкции котлы (потом, когда необходимость отпала, их не выкинули — нашли покупателя и продали). И тогда, якобы, главный инженер Е. И. Чумаков сфотографировал шлейф дыма над трубой и помчался с этим снимком в руках решать проблему штатов: «Сами видите, котельная уже работает».
Не знаю, так ли было на самом деле. Когда я спросил об этом Евгения Ивановича, он только загадочно улыбнулся. А что фотографирует Чумаков отлично — это я уже знал.
ОЗТП строится на городской окраине. Чтобы добраться из центра Орска до завода, надо совершить путешествие из одной части света в другую — из Европы через пограничную реку Урал в Азию.
Этим географическим парадоксом нас, уральцев, не удивишь, это жителю срединной России или Сибири в диковинку. А вот ехать на завод, действительно, долго и — на перекладных: трамваем, потом автобусом. Это только до заводоуправления. А оттуда до завода еще три километра. И чтобы не усугублять оторванности от «мира», жилые дома решено было ставить не у главного корпуса, а с другого конца будущего заводского района — ближе к городу.
Рассуждали разумно. Если поселить человека в первых 2—3 домах на голом месте у стройплощадки, он даже в комфортабельной квартире спасибо не скажет. Ему ведь и в магазин надо, и ребенка в школу…
Руководство завода настояло: начать эту часть стройки не с парадного, а с дальнего конца. Там, в соседнем поселке, какой-никакой, а магазин уже был. И школа, хоть восьмилетка. И водопровод рядом, и электролиния.
Потом денег на жилье стали давать больше — по два миллиона рублей в год. Это заводу очень помогло. Пусть и работа здесь интересная, и заработки хорошие, но кто же, тревожились, станет из центра сюда ездить? Только активным строительством жилья и того, что называют соцкультбытом, можно было привлечь на завод рабочих.
А строительная организация не всесильна. Или завод, или дома… Что делать? И повесил себе ОЗТП еще один «хомут» на шею: строительство хозяйственным способом. Грубовато насчет хомута, сам чувствую. Но по сути — точно. Хозспособ — это наперед известно: министерство даст тебе только половину металла, остальное, мол, ищите сами. Но иного выхода пока нет. И начинается «ятебетымне». Едут заводские представители на железобетонный завод: «Дайте нам панели, а мы вам за это болтов-гаек наштампуем». «Болтами-гайками не отделаетесь. Вы нам и металлоконструкции помогите готовить». Зато вскоре стройка развернулась активно. И люди пошли на ОЗТП: жилье здесь получить, пожалуй, легче, чем в других местах, и все прочее имеется — общежития, продовольственные магазины, столовые, комбинат бытового обслуживания, школа, сады-ясли. Предвидели, что поселок будет молодежным, и на самом деле сейчас средний возраст живущих здесь составляет 26 лет… В одном детском саду даже свой плавательный бассейн! Если уж строить, то с размахом, особенно для детей. Аптеку построили, овощной магазин, открыли домовой клуб — надо же ребятам время проводить разумно.
Хуже пока с учреждениями культуры. Дом культуры пока что на бумаге — правда, очень красивый; проект ездили выбирать во многие города, чтоб был он лучше даже, чем знаменитый Дворец уфимских моторостроителей. В первой девятиэтажке оборудуется кинолекторий. И самым срочным образом построили сберкассу. Почему? Дело в том, что на заводе были наслышаны об опыте жодинских автостроителей и решили сразу же внедрить его у себя. Работающие на ОЗТП денег на руки не получают. Каждый, кто приходит в отдел кадров, пишет сразу два заявления: одно с просьбой принять на работу, другое — заработную плату перечислять в такую-то сберкассу, на счет такой-то. Удобно, просто и… жены довольны.
Но самая главная «умность» еще впереди. И вы ее уже, наверное, смутно предчувствуете. Рассказывая о музее, я сказал о готовых прицепах. Потом же несколько раз упоминалось, что главного корпуса завода еще нет и будет он не так скоро.
Откуда же взяли и первый прицеп, и тысячный?
…Это была, пожалуй, самая рискованная и самая плодотворная идея руководителей предприятия.
На макете будущего ОЗТП главный корпус занимает левую верхнюю четверть. К нему с фасада примыкают административный корпус с центральной лабораторией и три больших бытовых корпуса, соединенных с главными переходами на уровне второго этажа. Есть тут котельная (та самая, что уже готова «на вырост»), и гараж, и прочее. А в левом нижнем углу — два склада. Один обычный, крытый, другой прирельсовый — почти по всей длине колонны да крыша.
И вот орчане предложили: в первом складе временно разместить цехи нестандартного оборудования и инструментально-штамповый, а во втором — собирать прицепы!
Министр приезжал сюда в самом начале переоборудования складов в цехи. И на что человек опытный — за плечами такая современнейшая стройка, как ВАЗ, — не очень-то поверил в реальность затеи. «В этой забегаловке, — сказал он, — вряд ли удастся сделать что-нибудь стоящее».
Приехал еще через год. Внимательно осмотрел стройплощадку главного корпуса, а потом снова прошел по прирельсовому складу. И сказал по-другому: «Ну, что ж, получилось у вас. Пока будет строиться главный корпус, выжимайте здесь максимально возможное. Стране очень нужны тракторные прицепы».
И вот осенью 1976 года в прирельсовом складе (дальше будем называть его так, как гордо именуют на заводе: ЦПП — цех производства прицепов) почти что вручную собрали первый девятитонный прицеп.
В заводском музее я видел фотографию: на октябрьской демонстрации, счастливые и гордые, идут, окружив первый прицеп, строители и эксплуатационники ОЗТП.
До конца года они успели собрать 50 прицепов. В 1977-м получили уже официальный план — 500. И когда дали 510, пришло окончательное признание, так сказать психологическое: «завод, настоящий завод».
В 1978 году план получили на 4 тысячи прицепов. В 1979-м речь идет уже о 10 тысячах. Столько дают специализированные заводы, а здесь, не забывайте, всего-навсего приспособленный склад.
Мы входим в бывший (и будущий) блок складов. Обычная картина машиностроительного производства: ухают прессы, заливается пронзительный звонок крана, гудят станки. Здесь, под этой крышей, кроме инструментально-штампового цеха нестандартного оборудования, уместились и кузнечно-прессовый участок, гальваника, термообработка, отдел автоматизированной системы управления со счетно-вычислительной машиной ЕС-1022, лаборатории, столовая, здравпункт. Тесновато, конечно, но все понимают: другого выхода пока нет.
На молодом заводе много молодежи. Вот здешние ветераны. Василий Дубов. Токарь 5-го разряда, коммунист, награжден орденом Трудового Красного Знамени. 29 лет. Александр Чегодаев, тоже токарь, член райкома партии, 37 лет. Александр Ерошенко. Работа у него очень сложная, класс чистоты требуется высокий: изготовляет пресс-формы для сальников, манжет, колец. 28 лет.
Все они пришли на ОЗТП с других орских заводов. А рядом с ними за станками, у прессов стоят совсем юные, начавшие свою трудовую биографию здесь, в этих цехах — после школы, ГПТУ или техникума.
А сейчас посмотрим, как в ЦПП создают конечную продукцию завода — прицепы.
У одного торца — старт потока.
Обработка лонжерона — длинного металлического бруса с фигурным концом-дышлом.
Дальше он обрастает деталями. Вот на многоэлектродных сварочных комплексах (новинка — гордость завода!) свариваются борта. На одних стендах сварки и сборки уже вырисовывается рама прицепа, на других — кузов с днищем.
На линии сборки подкатной тележки собираются воедино ее рама, рессоры, ось, колеса. Еще дальше ставят на раму воздушные баллоны и гидромагистрали.
Тележка подкатывается под раму — и это уже половина прицепа. На «своих четырех» въезжает он в окрасочные камеры.
Кузов с бортами собирается на другом конвейере. На своем пути он проходит через руки станочников Виктора Кутепова, сборщиков — Владимира Краснова; все это народ молодой.
И вот из ворот финишного торца ЦПП выкатывается новенький прицеп. Серые борта, черная тележка, два желтых кружка с красной окантовкой. На бортовом кружке цифра «9» — грузоподъемность, на заднем «35» — допустимая скорость.
Тут же могучая рука крана подхватывает его, ставит на железнодорожную платформу. И в путь. Прицепы ждут повсюду…
Оправдался ли эксперимент с развертыванием производства в блоке складов? Считайте. Временное расположение станков и оборудования обошлось в 600—700 тысяч рублей. Но за это время развернутый здесь цех нестандартного оборудования дал продукции на 6 миллионов рублей, инструменталыю-штамповый — на 4 миллиона.
На переоборудование прирельсового склада затратили более миллиона рублей. Но за 1977—1979 годы выпустили несколько тысяч прицепов, а каждый стоит около 5 тысяч рублей. Итого — многие миллионы!
Чем продиктовано это решение орчан — администрации и партийной организации завода — начать производство в неприспособленных помещениях, не имея еще ни достаточного опыта, ни кадров, ни необходимого инструмента, оснастки, штампов, станков?
На первый взгляд, только одним: как можно скорее дать прицепы к К-700.
Но если смотреть глубже, дерзкое решение окажется поистине бесценным, когда развернется производство в огромном главном корпусе.
— Если б мы не добились временного размещения цехов, то, придя сразу в главный корпус, вместо фанфар могли услышать реквием, — образно сказал главный сварщик завода Вячеслав Иванович Худяков, человек опытный и владеющий словом. — Наша генеральная репетиция дала нам место и время сделать четыре вещи: подготовить производство, отладить сложную технологию, нащупать правильную организацию труда и создать коллектив.
Я попросил главного инженера завода Евгения Ивановича Чумакова пофантазировать, как бы развивались события в привычном, так сказать, варианте.
Он ответил:
— Сидели бы до 1980 года, когда построят главный корпус или хотя бы его первую очередь. Примерно за год начали бы готовиться. Что-то на месте искать, за чем-то в Москву ехать: облагайте, мол, другие предприятия отрасли, нам ведь нестандартного оборудования, штампов, инструмента ой-ой сколько требуется. И началось… Сколько бы нервов попортили и дров наломали! А мы до того времени истомились бы без настоящего живого дела… Теперь в решающий момент мы будем спокойнее, многое у нас проверено и готово — так сказать «проиграно».
«Проиграть» можно не только технологию строительства и производства, но и технологию человеческих взаимоотношений.
Вот две заводские службы — главного технолога и главного сварщика. Каждая, естественно, со своим «апломбом». Главный технолог дает команду рассчитать технологию на ось, а главный сварщик в это же время приказывает работать над проблемами сварки рамы. Так случалось. Теперь на ОЗТП такого быть не может: научились комплексно запускать узлы и детали.
Или вот еще. Лонжерон раньше собирали на стенде 40 минут, а сейчас всего 28. Добавили оборудование, людей? Нет, просто додумались одну операцию разделить на две. Нащупываются наиболее выгодные микропотоки. Скажем, сколько бригад ставить на определенные операции — одну из 16 человек или две по 8?
Выяснилось, что очень трудно было бы запускать мытищинскую модель девятитонника сразу на большой конвейер главного корпуса. Прицеп оказался малотехнологичным. Одно дело — «изготовить» на бумаге, другое — попробовать конструкцию в металле.
— Многое пришлось придумывать и передумывать, — говорит начальник конструкторского бюро Марк Яковлевич Салтанов. — Привлекли к работе лучшие научные коллективы страны. Псковичи помогли создать многоэлектродные сварочные комплексы большой производительности для сварки листа с каркасами бортов (годовой их эффект — больше миллиона рублей!), львовяне спроектировали гальванические линии, а знаменитый киевский институт имени Патона помог внедрить много принципиально нового в автоматическую сварку рам.
…Вы, конечно, заметили, что мы рассмотрели три стороны умного орского эксперимента, о которых говорил В. И. Худяков: подготовка производства, отладка новой технологии, нащупывание правильной организации труда. Четвертая — создание коллектива. Мы к этой стороне уже подошли.
На орденоносном Южуралмашзаводе впервые в Орске — и не только в Орске — организовали комплексные сквозные бригады — ввели своего рода бригадный подряд с распределением заработков по КТУ — коэффициенту трудового участия.
На ОЗТП ухватились за толковую идею. Правда, на Южуралмаше производство мелкосерийное, здесь же — поток, конвейер, и опыт нельзя перенимать по принципу один к одному. Пришлось вносить коррективы. Но факт остается фактом: почти полсотни бригад на ОЗТП уже работают по-новому.
Цех сборки… Идет ежемесячное собрание бригады. Встает рабочий:
— Я работаю не хуже других, а бригадир предлагает снизить мне КТУ на десятую. Пятнадцать рублей потерять — не согласен!
Бригадир предлагает высказываться «слева направо по-одному».
— У тебя был прогул, ты свою бригаду подвел. Еще спасибо скажи, что только на 0,1 тебе КТУ урезали, надо бы больше…
— И не только за прогул. Ты в последнее время в общественной жизни не участвуешь, ничего не предлагаешь нового — ровно чужой…
И такую парилку устроили «несогласному» — он уже и не рад был, что сам напросился на разговор.
«Инициатива снизу» очень характерна для складывающегося коллектива ОЗТП.
В партком явилась бригада Саши Голубова. Бригадир очень толковый, думающий, заканчивает заочно техникум, и ребята у него подобрались такие же.
Предложение, с которым бригада пошла «в верха», было смелым:
— Давайте и дальше развивать идею комплексной сквозной бригады. Мы берем на себя весь процесс: сварку, сборку, рихтовку, в общем все, вплоть до окраски. И чтоб наш бригадир на готовую тележку ставил личное клеймо. Мы сделали все работы — мы за них головой отвечаем.