– Не ожидала, Макарова? – историк склонил голову набок, – Почему школу прогуливаешь?
– Да что вы, только и делаю, что вас жду. Вон, каждые пять минут на кухню бегаю суп подогревать.
– Давай-ка без сарказма, с тебя уже и так достаточно, – вздохнул учитель.
– Заболела я, а то не видно.
Судя по выражению его лица, было видно.
– Тогда не буду тебя сильно беспокоить. Мне только родители нужны.
– Их нет сейчас, – хмуро ответила я.
– Будут когда?
Нет, он что, издевается? Я тут сейчас в обморок упаду, а ему, видите ли, „будут когда”!
– Никогда, – я тут же прикусила язык, осознав, что сказанула не то. – В смысле, в июне.
– Макарова, у тебя бред? В каком июне, сейчас же октябрь. Хватит уже выкручиваться, имей смелость отвечать за свои поступки. Когда родители с работы придут?
– Я вам уже объяснила, в июне они будут. Понимаете, мои родители за границей имеют бизнес, там и живут. А сюда крайне редко приезжают. Нет моих родителей сейчас, ясно, нет. Отстаньте от меня уже. Только и липните ко мне, как будто я враг народа. Задрали уже, честное слово.
И плевать, что прозвучало слишком резко. Я и сама-то не полностью осознала все сказанное. Как будто бы это не наяву происходит, и сознание расплывается.
– Может, пригласишь? – историк изогнул бровь в своей обычной манере.
Ну за что?! Какая-нибудь сила на этом свете способна объяснить мне, за что он свалился на буйну мою голову?!
– Проходите, – я махнула рукой совсем на автомате, потому что перед глазами уже начинало темнеть.
– Ну тихо-тихо, не падай, – учитель поспешно прикрыл за собой дверь и подхватил меня на руки, предотвращая столкновение с полом.
Я попробовала выражать слабые протесты, но он даже и внимания не обратил. А и пофиг, нравится – пусть таскает. Историк осторожно опустил меня на кровать в спальне.
– Выкладывай, где тут у тебя лекарства?
– Все что были, я уже выпила. Мне ничего не помогло, – с трудом проговорила я.
– Так, ясно, – он вздохнул и вышел из комнаты.
Куда, интересно, свои стопы направил? А вообще хорошо, что он смылся, не будет над душой стоять. О-о-о, как я ненавижу, когда бывает плохо, вот как сейчас, а рядом стоит кто-то и вглядывается. Секундочку, а откуда он вообще узнал место моего проживания? Ах ты ж черт, в личном деле же написано. И не лень было лезть туда...
Дверь открылась и вошел историк с какой-то кружкой.
– Пей, – он сунул горячий чай мне под нос.
С чем это? С малиной? О, ништяк, хоть с этим фортануло.
Я осторожно отхлебнула из чашки и тут же от неожиданности чуть не выронила ее на колени. Кипяток, черт возьми!
– Предупреждать же надо, – обиженно проговорила я, дунув на воду.
– Не болтай, – вздохнул учитель.
Я сделала пару глотков и протянула чашку ему.
– Не могу больше.
– Ладно, заставлять не буду. Где градусник?
– На тумбочке, – я бессильно повалилась на кровать. – А вот скажите, зачем вы тут со мной возитесь, вместо того, чтобы идти пить чай со своей девушкой?
– Макарова, ты бредишь, что ли? Как я тебя в таком состоянии оставлю?
О да, как же это я могла себе представить, что вы когда-нибудь от меня отстанете. Непростительная дерзость. Хотя я и благодарна за помощь. Хреново болеть в одиночку. Я сунула градусник в рот.
– О чем только твои родители думают, – задумчиво проговорил историк, глядя куда-то в окно.
– Ахах, если б я знала. Не надо задевать эту тему. Я им, видимо, не особо-то и нужна.
Градусник запищал и учитель поднес его к глазам.
– Эх, Макарова, что-то совсем у тебя дела плохи, температура под сорок. Отдохнуть бы тебе.
Холодная ладонь коснулась моего лба.
– А что у вас с глазом?
– Ничего, спи.
Еще через секунду сознание обволокла вязкая тьма, но перед этим я успела заметить, как правый глаз у него стал полностью черным.
Часть 7
Прохладные пальцы легонько скользнули по щеке, убирая волосы за ухо, и еще на несколько секунд, как бы невзначай, задержались на коже. Приятно. Этого не хватало...
Та-а-ак, стоп. Я, похоже, уже проснулась, а значит... Значит, это учитель-педофил себе такие вольности позволяет! Хм-м, а может, он извращенец какой, а я его к себе в дом пустила. С другой стороны, хотел бы изнасиловать, давно бы уже исполнил свое желание, чего ждать-то было.
Я распахнула глаза, и историк быстро отдернул руку и сделал вид, что ничего криминального не произошло. Ну и пусть, мне же легче.
– Здрасьте, – рефлекс на учителей сработал моментально. Ничего глупее и придумать нельзя.
– Мм, и тебе не хворать, Макарова, – вздохнул классный руководитель. – Как чувствуешь себя?
– Эмм, спасибо, уже намного лучше, – я осторожно села в кровати, – будто и не было ничего...
– А повязку свою сменяешь?
– Ээ, нет, а что, надо?
– Ты, как, заражение крови жаждешь получить, я правильно понимаю? А ну быстро в ванную, рану промывать.
– Ладно-ладно, – я с трудом поднялась с кровати и потопала в указанное место, – Разрешите поинтересоваться, а почему вы командуете мной в таком тоне? Воспитывать меня взялись? А может, еще и жить сюда переедете?
– Неплохая идея. Следить же за тобой кому-то нужно.
Э... Нет... Нет, нет, нет... Это же он несерьезно говорит, да? Шутка же, верно? На самом деле, этот подлый извращуга не собирается ко мне переезжать. Я его и в школе-то еле выношу, а еще и дома терпеть, легче сразу убиться.
– Нет, этот подлый извращуга вовсе не собирается к тебе переезжать, – послышался за дверью голос.
Я с испугу чуть не выронила зеленку. Он же в комнате был, какого черта?! Да еще и подслушивал мой задушевный и глубоко личный монолог.
– Простите, – процедила я сквозь зубы, – не рассчитывала, что вы под дверью стоять будете.
– Скорее ты ко мне переедешь, – невозмутимо проговорил историк, проигнорировав мою шпильку.
– Хватит уже шуток-то, не смешно вовсе.
– Это не обсуждается. Иначе подам жалобу в органы опеки. Родительских прав твоих отца и мать лишат, а тебя отправят в детский дом. Этот вариант тебя больше привлекает?
– Вы настоящий дьявол, – вкрадчиво проговорила я, обматывая себя бинтами. Историк лишь хмыкнул.
Мой взгляд скользнул с раковины на старую плитку, и тут я увидела Ее. Гигантская склизкая сороконожка быстро передвигалась на влажной стене по направлению ко мне. В следующую секунду воздух прорезал оглушительный визг.
– Что случилось? – в ванную быстро вошел историк.
– Там... там... – я ткнула дрожащим пальцем в сторону стены, тут же прижавшись к нему.
Всякое могу выдержать, с парашютом прыгнуть или ночь в пещере с летучими мышами провести, ни крыс, ни пауков не боюсь особенно, но это чудовище... Оно даже хуже Алины...
– И ничего там нет... – классный руководитель осекся.
И лишь через секунду я осознала, что стою совершенно обнаженная выше пояса, а кроме того еще и совершенно нахально всем телом прижимаюсь к нему...
Часть 9
Первым неосознанным желанием было врезать, знатную такую оплеуху залепить, чтоб потом еще неделю синяк сходил. Но мою руку немедленно перехватили, еще и совершенно бесцеремонно заломили за спину, я сдавленно зашипела.
– Хватит-хватит, отпустите, больно же.
– Будешь еще руками размахивать - вообще выверну, – ледяным тоном заявил историк.
Ах ты ж вредная зараза, из какой Преисподней ты вылез?
– Не буду больше, это рефлекс сработал. Отпустите, ну. Правда больно, между прочим.
Учитель чуть помедлил, потом медленно разжал руку.
– И почему вы такой беспардонный! – я быстро развернулась к нему спиной, – сначала врываетесь без спросу, потом руки начинаете выкручивать. Я ничего такого не сделала.
– В школу сегодня идти собираешься? – классный руководитель невозмутимо проигнорировал мой гневный ропот.
– Да, я уже лучше себя чувствую. Но может, вы все же выйдете? А то мне, знаете ли, как-то неловко.
Ответом мне был звук захлопнувшейся двери. Наконец-то можно спокойно завершить перевязку, правда, наедине с мокрицей, обитающий где-то в темных недрах под ванной. Ладно, переживу как-нибудь.
– Можешь не торопиться, на первый урок ты уже безнадежно опоздала, – историк придержал дверь, ожидая, пока я выйду из подъезда.
– Хорошо, что первый урок не история, – съязвила я. Черт, никогда удержаться не могу, а сейчас к тому же это было явно совсем некстати. – К слову, как прошел ваш визит к директору?
Интересно, хорошо ему досталось?
– Если помнишь, в тот день мне не до визитов было. Я с тобой провозился. А идти пришлось, когда ты целый день изволила в постели проваляться.
– И... Сильно влетело? – я с опаской взглянула на него.
– Строгий выговор, – невозмутимо заявил историк.
Да как будто я не знаю, что это такое. Как будто я не знаю, что еще две таких штуки, и он вылетит с работы. А ведь наверняка совсем недавно только из института пришел. Мне даже его жалко стало.
– Извините, – неразборчиво пробубнила я себе под нос.
– Ни к чему это... – как-то неопределенно ответил он.
– Кстати, все хотела у вас спросить... Перед тем, как заснуть вчера, я увидела... Как у вас глаз правый почернел.
– Тебе показалось, – покачал головой учитель.
Что и ожидалось.
– Нет, неправда, – запротестовала я.
– Макарова, у тебя горячка была. Жар сильный. Тебе еще и не такое привидеться могло. Сегодня история кстати. Параграф выучила, надеюсь?
Быстро он тему сменил, ничего не скажешь.
– Выучила, куда ж без этого, – фыркнула я, открывая дверь школы.
Как раз в это время прозвенел звонок с первого урока, и мы разошлись по разным кабинетам.
Физика... Это как история, но только физика... Хотя, чего уж греха таить, даже историю я люблю больше.
– Прогу-ульщица, – посыпались на меня со всех сторон.
Кто-то шутливо говорил, а некоторые всерьез уставились на меня своими ненавистными взглядами. Надоели. Ну и ладно, не буду и внимания обращать. Зато сегодня Наташка должна с больничного прийти. Улыбаясь своим мыслям, я села за парту, как вдруг рядом со мной опустилась самая настоящая Алина. Я аж подпрыгнула от удивления, но времени выяснять, где именно находится ее собственное место не нашлось, потому что в следующую секунду прозвенел звонок.
Учитель все плясал у доски, выписывая какие-то закорючки, называемые формулами.
– Слушай внимательно. Тебе ведь тоже не нравится наш классный руководитель, так? Его тон, поведение, бесцеремонность и непрофессионализм, я права?
Что? Я не ослышалась? Мадмуазель Полушкина предлагает альянс? Но вот беда, нам наступили на разные мозоли. Так что я лучше соглашусь объединиться против нее с историком, чем наоборот, к тому же он не такой плохой, каким показался, хоть и придирается ко мне на пустом месте.
– Неа, не права, – ухмыльнулась я, – как профессионал – он очень хороший, – ну а что, на самом деле увлекательно объясняет, здесь я не соврала, – и вообще, это мой любимый учитель.
Выкуси, Полушкина. Хрен ты угадала, меня так просто не проймешь.
Я даже заметить не успела, как рука Алины молниеносно взметнулась вверх.
– Извините пожалуйста, мне Макарова работать мешает, – поднявшись с места, проговорила она. ОНА – любимица физика.
И, судя по его взгляду, я поняла, что попала конкретно, и никто мне уже не поможет.
Часть 10
В классе как-то слишком резко наступила зловещая гробовая тишина, учитель окинул взглядом всех присутствующих. Ой, не к добру, ой, не к добру все это... Что-то будет сейчас...
– Макарова, будь добра, покинь класс, – совершенно спокойно проговорил физик, – ты мешаешь работать. Почему я должен горло драть, как белуга? Мне не за это платят.
Э, ну ни фига себе, что за наглость, чем же это я ему помешала, интересно.
– Разрешите, – я поднялась с места, – но в чем именно заключается моя вина?
– Покинь немедленно класс, я уже сказал, ты мешаешь работать.
– Я что, сдираю с себя майку и с воплями ношусь по кабинету, матерясь на своих одноклассников?
– Макарова. Немедленно. Выйди. Из класса, – бровь у физика как-то нервно дернулась, – или я вытяну тебя за шкирку.
Я хмыкнула и, не сказав больше ни слова, направилась к двери. Вот еще, буду я перед ним унижаться. Самодур выискался, за шкирку вытягивать собрался. Гад.
– Постой за дверью, подумай о своем поведении. Я позже выйду и будем разбираться.
Вот только этого еще не хватало. Вконец обнаглел, мне его еще ждать теперь. Замечательно.
Я устало прижалась спиной к приятно-прохладной стене. Что-то не везет мне последнее время, то один учитель прицепится, то другой. Нашли тоже девочку для битья. И Алина эта задолбала. Ах, да все к черту! Пора включать режим крайнего пофигизма. Интересно, физик меня долго здесь держать собирается? Уже минут двадцать прошло, скоро урок кончится. Хе-хе, мне же лучше, смотаюсь по-тихому.
От неожиданного резкого звука я аж подпрыгнула и только потом сообразила, что стою под динамиком, из которого доносится звонок. Ну вот и отлично, дождался.
– Ты куда это собралась, Макарова? – раздался за моей спиной голос, – вернулась немедленно.
Черт. Теперь мне по полной достанется. Только бы он к классному руководителю не пошел, а то даже боюсь представить, что случится.
– К директору сейчас пойдем разбираться.
О-о, да вы прям мои мысли читаете. Что называется, из огня да в полымя. Хотя еще неизвестно, кто хуже.
– За что? – я тяжело вздохнула, даже не рассчитывая на вразумительное объяснение.
– За хамство. Его я на своих уроках терпеть не намерен. Вперед.
– Разрешите поинтересоваться, что на этот раз случилось?
Я вскинула голову и лицом к лицу встретилась с классным руководителем. Как ни странно, меня сие столкновение даже несколько обрадовало. Хотя бы не придется объяснять, куда изволили смотреть мои родители. Да может, он и выслушает. Однажды ведь Алинушку на место уже поставил.
– Да вот, – физик передернул плечами, – пойду директору на нее жаловаться. Ужасное поведение на уроке.
– Что же именно ты на этот раз выкинула? – учитель склонился ко мне, чтобы лучше слышать на фоне общего шума.
– Вы у него спросите, а то я сама уже битый час пытаюсь выяснить, в чем же заключается вина, за которую несут мне столь страшное возмездие.
– Вы не разобравшись даже в чем дело, ведете ребенка к директору? Мое мнение, это слегка неправильная позиция, точнее сказать, непедагогичная, – историк чуть склонил голову на бок, прищурив зеленые глаза.
– Ах вот, значит, как. Теперь понятно, почему дети у вас в классе такие неприличные. Вы сам такой же. И как вам не стыдно, а? Учителя с огромным стажем называть непедагогичным! Вам бы еще у меня поучиться. И что это за хамство? Все равно к директору пойду. Пусть знает, кого на работу берет, и что за ученики нынче такие пошли. Дожили. Совсем распустились, – с этими словами физик развернулся и ушел дальше по коридору.
– Опять вам влетит из-за меня, не надо было вмешиваться, наверное... – тихо проговорила я. Почему-то было невыразимо стыдно. Снова у него проблемы будут по моей вине.
– Ну если ты действительно ничего не делала, то думаю, оно того стоит. Не думай, что ты чем-то заслуживаешь особого отношения. Но если обвиняют несправедливо, это слишком раздражает, чтобы оставаться равнодушным. Однако я все же с трудом верю в твою невиновность.
– И вы тоже... – я непроизвольно сжала подол юбки, – а знаете, как это обидно, когда правда ничего не делаешь, а потом...
Дальше договаривать не было сил, да и желания тоже. Все и так ясно. Только зубы остается крепко стиснуть и перетерпеть, потому что...
Поток мыслей вдруг так внезапно и бесцеремонно прервали теплые пальцы скользнувшие по моей щеке.
– Не переживай, – слишком даже мягко проговорил историк, на его обычный тон не похоже совершенно, что странно, – все хорошо будет. Непременно.