Когда смерть разлучит нас… - Явь Мари "Мари Явь" 8 стр.


Чтоб его, Брес снова чуть было не оговорился. Ну почему, боги, почему у него складывается нелепое впечатление, что слабая девчонка не просто поможет ему избавиться от уже начинающего надоедать проклятья, а что она и только она одна сможет это сделать. Что он без нее ничто?

Эта мысль показалась Бресу настолько преступной, что, казалось, успей он ее озвучить, и основы мира пошатнулись бы.

— …что тогда ты собираешься делать все оставшееся время? — Закончил он, пытаясь выглядеть ненавязчиво.

— Ну, например, то, что тебя никаким боком не касается. Хотя если ты так и будешь мне надоедать, все что я буду успевать — искать уединения.

— Брось. — Его глаза изучающе прищурились. — Еще ни одна женщина не предпочла меня уединению.

— Вероятно, ни одну из этих женщин ты не предлагал убить своей любовнице. — Ее голос не изменился совершенно после его чувственного намека.

А ведь Бресу не так давно пришла в голову гениальная мысль: если уж они находятся в одной лодке, почему бы не просто помочь друг другу, но и насладиться возникшим положением? К тому же, с чего он должен страдать за то, чего не совершал? Если уж он обречен на это проклятье, нужно его сначала заслужить. И, что уж скрывать, он уже почти простил эту смертную.

Присев перед девушкой, Брес, уже не скрывая своего интереса, заглянул в ее глаза, которые она старательно прятала.

— Что с тобой? Не хочется смотреть на меня?

— Просто… смотреть на тебя, это как смотреть на мертвую Морту… заставляет думать о преждевременной кончине. Неприятно.

Брес отпрянул от этих слов, как от удара. Сравнение с мертвой уродливой старухой было непостижимо даже для его всеохватного ума. И потому, когда в отдалении раздался голос ищущей его Мелиты, Эохайд не стал прятаться. Ему было необходимо немного женского поклонения в качестве лекарства.

6 глава

Еще несколько дней утомительного, тошнотворного плаванья, и вот с марса на мачте раздалось громогласное и долгожданное «земля». Еще пара минут лихорадочного ожидания, и в отдалении засветлели очертания знаменитого на весь мир Фаросского маяка, от которого в небо уходили черные клубы дыма. И в этот самый миг Айрис показалось, что последние минуты растянулись на часы, на дни… она не могла дождаться!

— Говорят, найти работу молодой девушке там не так уж и сложно. — Раздался за ее плечом голос, от которого ей, очевидно, никогда не удастся сбежать.

Айрис задумчиво смолчала. Кажется, скажи она «опять ты» и не ошибется с оскорблением, все-таки обозвать его обыденностью… страшнее для Бреса не придумаешь.

— Забавно слышать это от тебя.

— С чего бы?

— Ведь ты уже нашел себе ту самую работу. И, видимо, не находишь ее гнусной.

— В моем случае это поклонение. А в поклонении нет ничего постыдного.

Айрис не стала его разуверять, в конце концов, он — бог и все, за что бы он ни взялся, будет растолковано им как исключительно благородное и честное дело, даже если под ним подразумевается убийство беззащитной девушки.

— А вот как ты будешь оплачивать себе проживание в незнакомом городе… мне даже интересно.

— Понимаю, в это трудно поверить тому, кто всегда выезжал лишь на смазливой внешности. Однако, в жизни я научена не только строить глазки.

— Но ты ведь этому не научена.

— Может, я просто не хочу отнимать у тебя твой хлеб. Все-таки, совращать людей — твоя прерогатива.

— А спускать богов на землю — твоя.

— Ты и так был достаточно приземлен. Кто знает, может Инанна ошиблась. Может, тебе и не захочется покидать этот мир, вы ведь глядитесь друг в друга и находите себя поразительно похожими.

— Ну-ка, ну-ка.

— Мир уже симпатизирует тебе, совсем скоро, уверена, ты ответишь ему взаимностью, углядев в нем близкие сердцу порочность, испорченность и извращенность.

— Ох, постой. Так ты хотела увидеть меня разбитым, на коленях, слезно умоляющем о прощении? Раз уж я оказался в такой ситуации — получу от нее все до капли, и кто знает, возможно, к тому времени сердце Ины смягчится. От тоски и желания. А вот что с тобой, мне не понятно. Перспектива смерти не за горами. Бойся.

— Чувствовать себя несчастным просто от того, что когда-нибудь будешь несчастным, — бессмысленный расход эмоций. К тому же, если ты так и продолжишь преследовать меня, я буду искать смерти как отдохновения. Да, начинаешь понимать, почему тебя вытурили и не нашлось никого, кому бы такое решение пришлось бы не по вкусу.

— Говори, что хочешь, смертная. Но стоит мне исчезнуть, и ты затоскуешь и будешь искать встречи со мной.

— Звучит так, словно ты решил оставить меня в покое.

— Мелита умоляет меня посетить ее дом. А я милосерден.

— Воистину, я ведь думала, ты никогда не отвяжешься.

Но Брес «отвязался».

Стоило кораблю причалить, как Айрис в числе первых сошла на благословенную землю, тут же прячась в пестрой, галдящей толпе. И когда, спустя много-много минут обернулась, назойливого мужчины не оказалось за ее спиной. И нет, то, что она испытала при этом, не было похоже на разочарование!

Найти работу кому бы то ни было (и молодой девушке тоже) было довольно просто в Александрии, без разницы какими талантами поденщик обладал. Город этот был настолько многонационален и так стремительно рос, что нужда в смышленых, выносливых работниках никогда не отпадала. Подыскать же себе должность по вкусу можно было на Эмпорионе — огромной торговой площади, расположенной в восточной части города, недалеко от бухты.

И все же, прежде чем окунуться с головой в устроение своей дальнейшей жизни, Айрис задержалась на мгновение, чтобы просто насладиться мгновением. Мыслью, что ее мечта окружает ее прямо в этот самый миг, что наконец-то Айрис стоит на ней твердо обеими ногами. «Александрия» — музыкальность и величественность названия отражали суть города в полной мере.

Оказавшись же на запруженной людьми рыночной площади, Айрис растерялась. Деятельная, худо-бедно образованная, привыкшая считать себя не самым никчемным человеком на земле, теперь она казалась самой себе незначительной, невероятно мелкой. Избавившись от плена одного моря, она оказалась окружена новым — вечно клокочущим, беспокойным и громогласным. Многоязычная толпа стремительным потоком текла по площади, переговариваясь, торгуясь, ругаясь, предлагая.

Возможно, она переоценила свои возможность?

* * *

Мелита гордилась своим положением, но и в половину не так как своим домом и многочисленным штатом рабов. Все это добро, естественно, не было ей заслужено единолично, а досталось вместе с денежным состоянием, от скоропостижно скончавшегося мужа.

К мужу Мелита никогда теплых чувств не питала, зато была без памяти влюблена в его богатство. Не имея возможности жить отдельно от таких денег, она была вынуждена выйти за обрюзгшего зануду. И, кто знает, возможно, решив, что третьим лишним в круговороте этой страсти был именно муж, Мелита избавилась от ненужного элемента при помощи цикуты.

Как бы то ни было, сейчас она считалась богатой, еще сравнительно молодой, привлекательной вдовой, руки которой добивались многие патриции. Но буквально неделю назад Мелита поняла, что замуж не выйдет. А если и выйдет, то исключительно за этого мужчину, который смотрит на нее как на рабыню, заставляя именно так себя и чувствовать. Оскорбляло ли это ее? Отнюдь. Привыкшая к беспрекословному повиновению и уважению, она встретила его грубую страсть как долгожданную изысканную ласку. И теперь, поднимаясь к крыльцу своего дома, Мелита со сладостным отчаяньем признавала свое поражение: некогда она торжественно поклялась, что сердцем никогда золоту не изменит.

На пороге ее встречал управляющий и рабы, как будто соскучившиеся по своей госпоже за время разлуки. И Мелита, помнящая свое наставление, тут же решила узнать, уволен ли вороватый казначей и назначен ли на его место другой. Пусть она и не собиралась сегодня заниматься делами, а предпочла бы похвастаться перед новым фаворитом своими богатствами, вопрос денег всегда был для нее очень щепетилен.

Управляющий поспешно доложил, что все было исполнено по ее желанию. И что вот буквально несколько минут назад, пока госпожа отдавала распоряжения насчет разгрузки ценных товаров, он вернулся с новыми рабами, а так же нашел парочку смышленых писцов — ей выбирать, кого из них назначить хранителем своей сокровищницы.

— Если позволите мне сказать, госпожа, я рекомендовал бы вам обратить внимание на одну женщину…

— Женщину? — Возмутилась Мелита, проходя следом за старым управляющим в окруженный колоннадой двор. И она намеренно делала шаг медленным, дабы ее любовник, идущий следом, мог восхититься роскошью и красотой ее жилища.

— Не спешите с выводами, досточтимая госпожа! Представьте: вина не признает в принципе, не требовательна к пище и жилью, не придется давать ей денег на шлюх, кроме того она образована и рассудительна. Молода, потому может приступить к изучению иврита, вы же знаете, как важно поддерживать торговые отношения с этими евреями. Будь они неладны, скоро выселят нас из наших же домов…

Слова старика прозвучали в высшей мере убедительно, и потому, еще даже не успев осмотреть претендентов, Мелита уже решила на кого падет ее выбор. И все же с выводом она поспешила.

— Ты? — Воскликнула Мелита, когда ее взгляд выхватил из немногочисленного мужского ряда девушку. Голова той дернулась, лицо, обратилось к ней, давая вновь рассмотреть отмеченные песью ресницы и бровь. Кажется, она была удивлена не меньше. — Что ты тут делаешь?

Ох, ладно, она уже знала ответ на этот вопрос.

— Госпожа, это та самая…

— Я ухожу. — Перебила Айрис управляющего. Ее глаза нашли за спиной Мелиты улыбающегося Бреса. — Я ошиблась.

— Нет… но постой! — Спохватился старик. — Ты не найдешь работу лучше! За такие деньги…

Не ответив, Айрис быстро вышла из ряда тут же повеселевших претендентов, направляясь к выходу. И проходя мимо Бреса, услышала:

— Быстро же ты соскучилась, смертная.

В тот же день, после долгих, изнурительных поисков, Айрис все-таки нашла место мелкого переписчика при библиотеке.

* * *

Мудрый сказал «мир тесен». О, знал бы он насколько!

Так рассуждала сама с собой Айрис, когда с того рокового момента, как она ступила на александрийскую землю, прошло две сумасшедших недели. Выплачивали жалование ей по количеству и качеству исполненной работы, а так как ни первое ни второе не оставляли желать лучшего, жалование это позволило ей довольно скоро найти себе недорогое жилье.

Хижина эта, конечно, несколько отличалась от дворцов Регии — царской резиденции, и стояла далеко от нее, на окраине Греческого квартала — Неаполя. Потому хозяйка брала за эту символическую крышу над головой такую же символическую плату. К тому же, не успела Айрис обрадоваться простору двух комнат, как Вергия — а именно так звали хозяйку — поспешила ее разубедить: Айрис заплатила лишь за нижнюю комнату, а верхняя, на которую вела внешняя лестница, также сдается в наем и, вероятно, скоро найдет своего хозяина. Конечно, если Айрис тяготится соседством, то Вергия может за соответствующую цену уступить ей и вторую. У Айрис таких денег не было.

Конечно, сытое житье с Мортой никак нельзя было сравнить с нынешним положением почти бесправного чужестранца, да еще в придачу ко всему — женщиной. И все же был во всем этом огромный плюс — ее должность открывала доступ к любым секциям богатейшей библиотеки. И Айрис активно пользовалась этой привилегией: рано вставая, поздно ложась, недоедая и порой забывая обо всем, она просиживала в обнимку со свитками часами. Из-за чего почти не вспоминала о своем знакомце, который, вероятно, был слишком занят «спасением» женских душ. Ну одной, это точно.

Но вот прошло две недели и им вновь пришлось столкнуться, хотя численность населения и соответствующие размеры города могли бы с легкостью избавить людей от нежелательных встреч.

— … вероятно, вы не привыкли к таким условиям, господин. Но уверяю вас, там чисто и просторно. А еще открывается вид на море, на храм Посейдона, на дворцы Регии… Сверху все видно, взгляните сами. — Заискивающе тараторила старуха за дверью, заставляя Айрис, этим поздним вечером сидевшей за книгой, поднять от работы голову.

— А что там? — Раздался до боли знакомый мужской голос, от которого все внутри скрутило. Сердце и дыхание замерли в страшном предчувствии.

— Ах, там… там живет ваш сосед… соседка. Она тихая девочка, не будет вам мешать, мой господин. Ее практически и не бывает дома, все время проводит в Мусейоне или Серапеуме… мужчин к себе не водит, не стоит переживать. Конечно, если вы хотите посмотреть..?

Конечно же он хотел посмотреть!

Сцепив зубы, Айрис смотрела на дверь, которая уже через секунду содрогнулась от громкого стука. О, если бы она могла претвориться отсутствующей, но запертый засов говорил об обратном. И потому Айрис поднялась и подбрела к двери, как на убой.

— Добрый вечер, Айрис. — Улыбнулась довольно дружелюбно Вергия, у которой нынче настроение было подозрительно хорошим. — Познакомься с этим господином, он будет жить наверху. Постарайся вести себя…

Нарастающий шум в ушах утопил слова старухи. Уставившись на Бреса осуждающим, утомленным от него и переписи взглядом, Айрис пробормотала:

— Счастью моему нет предела.

— Мы знакомы с Айрис. — Протянул тихо Брес, после чего, не дослушав радостные возгласы угодливой Вергии, шагнул вперед, заставляя Айрис отступить.

Мужчина закрыл дверь и резко задвинул засов.

— Неужели и Мелита тебя вытурила? — Нарушила стремительно наполняющуюся чувственностью тишину хозяйка комнаты: — Удивительно, она ведь мне не показалась такой умной…

— Я сам ушел, и ты знаешь об этом, смертная. — Перебил ее Брес, оглядывая тесное, убогое помещение. — Чем это пахнет?

— Чернилами. — После недолгого замешательства ответила Айрис. — Варятся из вишневого клея и золы…

— Неважно. — Оборвал мужчина, продолжая наступать. — Теперь уже нет смысла отрицать очевидное. И раз уж я здесь случайно оказался и обнаружил тебя…

— Брось. Я знаю, что ты притащился сюда нарочно.

— …не собираюсь больше тратить время. — Брес кинул взгляд на растерзанную постель, которая оставалась такой все две недели. — Сойдет.

— Катись в тартар.

И опять он не понял ее интонации. Не яростная и раздраженная, а такая тихая, словно обреченная на вечную усталость. Покачав головой, как будто не в состоянии поверить, что он мог на это рассчитывать, Айрис обошла подставку с книгой, села на низкий стульчик, поправила фитиль светильника и вновь принялась за кропотливую работу.

И в окружении сумрака и тихих раздумий она выглядела… неплохо.

— Ничего, я не тороплюсь. — Решил в итоге Брес, проходя к кровати и бесстыдно на нее заваливаясь. — Расскажи-ка мне, женщина, как твои успехи? Ты уже нашла способ снять это проклятье?

— Да.

— Правда? — Он впился в нее взглядом полным надежды. — Говори! И, клянусь, я одарю тебя по-царски, когда верну себе положение.

— Ну… не поверишь, тебе надо спасти пять женских душ. Не благодари.

В молчании затаились невысказанные гневные проклятья, плавно перетекающие в смертоубийство… или изнасилование.

Оглядев ссутулившуюся, хрупкую фигуру, Брес раздраженно вздохнул.

— Кажется, тебе скудно платят. — Пробормотал он, просто чтобы не сидеть в молчании, разбавляемом скрипом палочки.

— А тебе не платят вообще. И тем не менее ты здесь.

— Не льсти себе, смертная. Я не искал с тобой встречи. Я люблю почитание и обожание, а от тебя их, очевидно, не дождешься.

— Ты поразительно догадлив. Не прошло и месяца, как ты это понял.

— Все может в любой момент изменится, тебе лучше не обострять…

— И почему же ваше величество не остался у Мелиты?

— О, не прошло и месяца, а ты уже поняла, как ко мне надо обращаться. А что касается Мелиты… видеть одно и то же раболепное выражение ее лица изо дня в день — Прометей не знавал таких мук.

— И ты решил, что отлично справишься и без нее?

Назад Дальше