Глава 44
Пока все обедали в роскошной столовой, я проверяла свою экипировку. Ножны я потеряла, но в кабинете Джейса висела прекрасная старинная катана в ножнах, которыми я и воспользовалась. Все лучше, чем ничего.
Мы еще не были готовы к выступлению, но я чувствовала себя значительно лучше.
Я сидела возле камина и разглядывала карту. Территории Гегемонии были отмечены голубым, Свободная зона — красным, территория Пучкин — фиолетовым, необитаемые районы — белым. Белого было очень немного — в основном вблизи полюсов, один небольшой район на территории Гегемонии, и один — в районе Вегаса, куда во время Семидесятидневной войны была сброшена ядерная бомба.
«Почему у Джейса во всех комнатах камины? — подумала я. — Это же Нуэво-Рио, здесь всегда тепло».
Гейб и Эдди что-то горячо обсуждали; позвякивали серебряные приборы. Джейс молчал, уставившись в свою тарелку, словно знал все тайны Вселенной. Джафримель, прямой, стройный, в своем неизменном пальто, стоял возле окна и смотрел в сад.
Я водила рукой над картой, пытаясь что-то почувствовать. Ничего. Совсем ничего.
Вздохнув, я вытащила из рукава пальто два небольших кинжала.
В столовой повисла тишина.
Я провела рукой по лезвиям.
— Осторожнее, Данте, — сказал Джафримель. В его тоне чувствовалась тревога.
— Успокойся, — ответила я. — Все нормально. Я пытаюсь обнаружить присутствие крови, не мешай.
Демон промолчал.
Я провела лезвием по ладони. Новая кожа оказалась крепче, чем прежняя; чтобы ее разрезать, пришлось сильно надавить на нож. Показалась струйка черной дымящейся крови.
Я тихо охнула. Порез начал тут же зарастать.
Закрыв глаза, я вновь протянула руку над картой.
— Дорин, — прошептала я. — Дорин.
Мы познакомились, когда я занималась делом Брустера, после которого я и заработала репутацию умелого охотника. Подписав контракт с полицией, я начала преследовать Майкла Брустера, психопата и серийного убийцу; в конце концов мне все же удалось вытащить его из Свободной зоны и привезти на территорию Гегемонии. За время преследования в меня стреляли, тыкали ножами, едва не изнасиловали и чуть не сожгли на костре. А когда меня загнали в один из публичных домов и там окружили, именно Дорин сумела отвлечь на себя банду маги, дав мне возможность скрыться; однако преследовать Брустера я все же не прекратила, хотя и пережила несколько страшных моментов. Через день, когда я передала его в руки полиции, я вернулась в Старый Сингапур и с помощью угроз и уговоров выкупила Дорин, потратив на нее весь гонорар за поимку Брустера.
Она была в жутком состоянии. Думаю, не сумев поймать меня, маги отыгрались на ней. Седайин — очень мирные и добрые существа и не умеют за себя постоять, как остальные парапсихологи. Хотя… как можно за себя постоять, если ты закован в цепи и опутан заклятиями?
Кого я обманываю? Я же прекрасно знаю, если бы не она, никуда бы я не сбежала. А я сбежала, бросив ее на растерзание, ибо у меня не было выбора.
Когда я привезла ее в Сент-Сити, мы обе по ночам почти не спали. Месяцами она кричала во сне, мучаясь от кошмаров, и мне приходилось ее будить. Потом я ложилась с ней рядом, обнимала ее и прижималась губами к ее губам.
«Ты спасла мне жизнь, — часто говорила она мне. — Я всем тебе обязана, Дэнни».
А я ей отвечала: «Ты тоже спасла меня, Рина». Если бы не она, я бы не выбралась из того дела живой. Не говоря о последующих годах, когда я училась работе наемника и начала заниматься поимкой преступников. Дом, который я купила на эти деньги, стал нашим домом: Дорин всегда очень хотелось иметь свой сад, а я после окончания «Риггер-холла» мечтала только об одном — о собственном пространстве. Будучи некроманткой, я нуждалась в тишине и свободном пространстве, и мой дом стал единственной памятью о Дорин.
Она оставила мне величайший дар: научила жить заново.
У нее были светлые волосы, короткие и блестящие, и синие глаза. Дорин работала в бесплатной клинике скорой помощи в Тэнк, куда обычно свозили всех пострадавших парапсихологов и наемников. Спокойная и сосредоточенная, Дорин всегда улыбалась, ее глаза лучились добротой. К ней тянулись все парапсихологи Сент-Сити. Седайин, будучи прирожденными врачевателями, больше всего на свете боятся причинить боль и так переживают за каждого пациента, что чувствуют эту боль сами. Поэтому они совершенно беззащитны. Вот почему мы старательно следили за Дорин, пытаясь уберечь ее от малейшей опасности, — и не уберегли.
Цветы, голубые цветы. Теперь я знаю, что они означали: это был дар Сантино «матерям будущего», но тогда я поняла только одно: Дорин угрожает смертельная опасность.
А Гейб была единственным копом, который мне тогда поверил.
Я перевозила Дорин из одного дома в другой, но цветы находили ее и там. Мы с Гейб по очереди дежурили возле нее, лихорадочно пытаясь вычислить преследующего ее убийцу.
Как только мы узнали, под каким именем он живет — Модеус Сантино, — то сразу бросились копаться в делах его фирмы и кое-кого арестовали, но сам Сантино успел залечь на дно. Прошла неделя, и цветы начали появляться вновь. А потом наступил последний акт трагедии. Мы были всего на один шаг впереди убийцы, постоянные переезды с квартиры на квартиру, из одной части города в другую…
…о чем Сантино был прекрасно осведомлен. Наверное, ему просто нравилось играть с нами в кошки-мышки. Вдоволь наигравшись, он начал действовать. Это случилось на старом заброшенном складе. Гейб тогда вызвали по делам, Эдди уехал за новым снаряжением, и с Дорин осталась только я.
Рука, скользкая от крови. Внезапно я почувствовала, как моя энергия начала приобретать форму.
Изумруд на щеке запел, издавая тихий хрустальный звон. Я вернулась туда, где ни разу не была со дня смерти Дорин, где жила память о ней.
…Какой-то тихий звук, словно царапанье когтей, и вдруг в темноте раздается визгливое хихиканье. Дорин резко оборачивается. Я мгновенно вскакиваю на ноги и вытаскиваю из ножен меч, который вспыхивает голубым огнем. Я толкаю Дорин, она падает, больно ударившись руками, и начинает плакать. Снаружи доносится рокот — это мимо склада мчатся воздушные грузовики; в этой части города, где почти нет жилых строений, они летают особенно низко.
Взрывы. Нет — выстрелы из реактивного оружия. Визг плазменных разрядов. Судя по звуку, стреляют из одного ружья, и стреляют именно в нас. Нет, не в нас — в меня. Дорин нужна ему живой. Я толкаю ее к выходу.
«Беги, Дорин! Беги!»
Раскат грома. Отчаянная возня, кто-то скребется… пальцы царапают по бетону, к моим ногам что-то подкатывается, уворачиваясь от пуль и плазменных разрядов. Внезапно оно встает прямо передо мной, на его руках видны длинные когти, в одной он держит бритву, в другой — небольшую черную сумку.
«Игра окончена», — хихикает он и наносит удар, от которого я сгибаюсь пополам, схватившись за живот; тело сразу немеет; я не успеваю отскочить в сторону, не успеваю.
«Дэнни!» — отчаянно кричит Дорин.
«Уходи!» — не своим голосом ору я, но она бросается ко мне; ее руки испускают бело-голубой свет, она начинает процесс исцеления.
Дорин пытается вернуть мне жизнь, вылечить меня, я чувствую, как в меня входит ее энергия…
С трудом поднявшись на ноги, я ору ей, чтобы она убиралась ко всем чертям, но в это время Сантино снова наносит удар, и на этот раз цепляет меня за ребро; я пытаюсь ударить его мечом, но двигаюсь слишком медленно. Я опоздала…
Стук падающего тела. Меня охватывает мучительный холод. Я вижу руки Дорин, которые продолжают цепляться за мою руку. Я чувствую что-то липкое и теплое. Как много крови. Как ее много…
В меня входит энергия Дорин, которая медленно угасает. Сантино сопит и утробно смеется. Слышится звук вспарываемой кожи — он вскрывает бедро Дорин; льется кровь, она натекает под мою щеку, заливает мне глаза. Воют сирены — информация о смерти Дорин уже поступила с ее персонального датчика на главный компьютер, и вскоре к нам будет направлена помощь. Слишком поздно. Слишком поздно для нас обеих.
Я теряю сознание. Последнее, что я слышу, — это какое-то чавканье, когда Сантино, тонко повизгивая, забирает то, что ему нужно. На всю жизнь я запомнила его лицо — черные слезы в глазах, остроконечные уши, острые, чуть желтоватые клыки. «Он не человек, — успела подумать я. — Дорин, Дорин, беги, беги…»
Ее душа, словно маленькая свеча в длинном и темном зале, гаснет. Гаснет. Последняя искра растворяется в вечности. Я некромантка, но не могу вырвать ее из лап смерти…
Вздрогнув, я пришла в себя. По моим щекам текли слезы. Джафримель, стоя возле меня на коленях, держал меня за руку; другую руку я протянула над картой — мои пальцы указывали на юг, в центр одного из районов, обозначенных белым цветом.
Одинокий остров посреди холодного моря. Почти в Антарктике. Кто бы мог подумать, что демон направится именно туда?
— Вот он, — хрипло сказала я. — Вот он где.
Джафримель кивнул.
— Значит, туда мы и отправимся, — сказал он. — Как ты, Данте?
— Прекрасно, — ответила я и вытерла слезы. — Пусти.
Он разжал руку.
Я взглянула на обедающих.
Гейб так и застыла, держа вилку у рта, и смотрела на меня, бледная и хорошенькая, со сверкающим на щеке изумрудом. Эдди вскочил, отбросив стул. Джейс, отодвинув тарелку, тоже смотрел на меня, сверкая глазами.
— Заканчивайте обед, — сказала я, про себя отметив, что говорю совсем как Джафримель. — Потом немного отдохнем. Скоро у нас будет много работы.
Глава 45
Дом уснул.
Гейб и Эдди давно спали, Джейс, поклевав носом, тоже отправился к себе.
Мне спать не хотелось. Я прогуливалась по дому; в тишине раздавались звуки моих шагов. Я выбирала направление наугад и вскоре оказалась перед закрытой дверью. Сразу задрожали силовые линии защиты, и я успокоила их, как успокоила бы непокорный сликборд.
— Куда ты идешь? — тихо спросил меня Джафримель, который ни на шаг не отставал от меня.
Я пожала плечами:
— Никуда. Просто хочу подышать свежим воздухом.
— И что? — как-то слишком спокойно спросил он.
Не ответив, я молча повернула ручку и вышла в ночь.
Впереди виднелась огромная площадка, выложенная белым мрамором. За ней маячили скалы, за которыми начинались пригороды Нуэво-Рио. Видимо, место для своего дома Джейс выбрал из соображений безопасности и любви к высоте.
Джафримель закрыл за нами дверь. Выйдя на середину площадки, я взглянула на небо. Облаков почти не было. Зрение демонов гораздо острее, чем у людей. Если бы я захотела, то смогла бы разглядеть каждую трещинку в мраморных плитах, каждый камешек и пылинку.
Джафримель молча стоял у лестницы, ведущей к входной двери.
— Так кто же я все-таки? — спросила я. Со стороны Нуэво-Рио несло вонью перенаселенного города; я чувствовала резкий привкус витающей в воздухе энергии и горьковатый аромат демона. — Кто я на самом деле?
— Хедайра, — ответил демон. — Я падший, Данте. Я отдал тебе часть своей энергии.
— Это многое объясняет, — задумчиво сказала я.
— Почему ты не хочешь прямо спросить о том, что тебя мучает, Данте?
Голос демона звучал устало. И жалко.
— Скажи, я могу тебя убить? — внезапно спросила я.
— Возможно.
— А что будет с тобой, если Сантино меня убьет?
— Не убьет.
При этих словах тихо запел камень под ногами демона. Голос Джафримеля я ощущала почти физически, он ласкал мою кожу так, как не ласкал ее никто. Я вспомнила об остром, как смертельная мука или колючая проволока, наслаждении, которое испытала, когда мы с демоном соединились.
Я обернулась к нему. Он стоял, сцепив руки за спиной, почти сливаясь с чернотой ночи.
— Это не ответ, Тьерс Джафримель.
Демон сразу напрягся.
Я положила руку на рукоять катаны. Темные глаза демона сверкнули. Месяц вышел из-за туч, и демон превратился в тень. Его лица не было видно.
— Потому что тебя не интересуют мои ответы, — сказал он. — Ты хочешь со мной сразиться.
— Я только это и умею, — сказала я, досадуя, что он обо всем догадался.
— Скажи, почему каждый разговор с тобой превращается в спор? — спросил он.
Почувствовав, что он улыбается, я разозлилась.
— А почему ты не носишь меч? — ответила я вопросом на вопрос.
— Он мне не нужен. — Демон пожал плечами. — Хочешь проверить?
— Если ты сможешь меня одолеть, значит, и Сантино…
— Сантино охотится только на людей, — сказал демон. — Он могильщик. Я был правой рукой Князя тьмы, Данте.
— А ты на кого охотился?
Мне хотелось быть грубой, но вопрос прозвучал очень робко.
— На других демонов. Я убил столько демонов высшего ранга, ты и представить себе не можешь.
Демон улыбнулся своей жестокой улыбкой.
Странно, но я не испугалась. В другой раз при виде этой улыбки я бы покрылась холодным потом. Но не сейчас. Сейчас я помнила только его губы. И горячие руки.
Я вытащила катану из ножен. Голубого огня не было.
Демон снова улыбнулся.
— А кто планировал эти убийства — ты? Или Люцифер?
Почему меня это совершенно не пугает? Никогда бы не подумала, что начну бояться самой себя; до сих пор мои страхи меня совершенно не волновали.
— Люцифер ничего не планирует, Данте; он этого терпеть не может. Ни один демон не планирует стать падшим. Стать а'нанкимелем — значит отдать большую часть энергии и славы преисподней.
Он снова пожал плечами.
— Значит, ты не сможешь вернуться? — спросила я. — А как же… как же твоя свобода?
Он покачал головой:
— Есть и другая свобода. Моя судьба связана с твоей, Данте. Я обязан выполнить поручение Князя, но потом… посмотрим. Вместе подумаем, что можно сделать.
Я закрыла глаза.
«Ты такая жесткая и колючая, да? Такая суровая. Но наступит день, и найдется кто-то, кого ты не сможешь загнать под каблук, Дэнни, — вспомнила я слова Дорин. — И этот «кто-то» обязательно поймет, какое нежное у тебя сердце, и что ты тогда будешь делать?»
«Никакое оно не нежное» — со злостью подумала я. А Дорин хихикнула и тихонько ткнула меня пальцем.
С Джейсом я познакомилась на вечеринке, которую мы устроили в честь покупки дома. После смерти Дорин он продолжал заходить ко мне, помогал с ремонтом, пару раз приходил просто так, проведать, затем присматривал за домом, когда я выезжала на очередное задание. Мое последнее дело едва не закончилось душевным расстройством. Я потом долго просыпалась по ночам от собственного крика — мне снилось, будто бандит пытается убить меня ломом, но тут появляется Джейс и спасает меня. Даже когда он начал ухаживать за мной открыто, я и тогда держала его на расстоянии. Каждая наша встреча заканчивалась ссорой, но, похоже, эти шуточные перепалки ему нравились — как, впрочем, и мне. Потом они переросли в спарринг-бои. Джейс оказался великолепным партнером, с которым можно было ничего не опасаться.
Я открыла глаза и, взглянув на клинок, сунула его в ножны. Иди домой. Что я делаю? Хочу убить существо, которое сделало меня сильнее? Если Сантино не сможет меня убить, если я окажусь сильнее и ловчее его, значит, Джафримель…
Сама не сознавая, что делаю, я вдруг побежала ему навстречу; он раскинул руки, и я с разбега уткнулась ему в грудь, а он крепко меня обнял. Только в его объятиях я забывала обо всем и могла дышать. Словно он концентрировал вокруг себя живительный воздух.
Демон нежно поцеловал меня в лоб. По моему телу пробежала искра.
— Если хочешь со мной сразиться, Данте, я согласен. — Он провел губами по моей новой коже. — Если тебе от этого станет легче, я согласен поиграть в эту игру. Или придумаем новую.
Раньше я думала, что соблазнить меня не удастся даже демону. Однако соблазнять — это их профессия. Упрашивать, улещивать, очаровывать, охмурять — они превратили это в своего рода спорт, в котором добились больших успехов.
Демон нежно поцеловал меня в щеку; я откинула голову, что-то умоляюще шепча, и он прижался губами к моим губам. Этот поцелуй не был таким, как первый, — он был гораздо ласковее. Нежнее. С жестоким, страшным демоном я бы справилась. Но против такого — мягкого, нежного, горячего — я была беззащитна.