Он вдруг осекся, замолчал и отвернулся от Ноэль, но она успела уловить борьбу чувств, отразившихся на его лице.
– Я почти ничего не знаю о вас, – прошептала она, скорее смущенная, чем расстроенная. – Есть многое, чем вы не хотите поделиться со мной. – Она подалась к нему и поцеловала в щеку. – Но что бы вы ни скрывали от меня, я ведь пытаюсь это разгадать. Мое воображение работает, и я, наверное, все усложняю. – Она нежно провела рукой по его затылку и почувствовала, как по телу его прошла дрожь. – Мне жаль, – прошептала она, – жаль, что я осложняю вашу жизнь, но я рада, потому что вам дорого мое мнение.
– Перестаньте, Ноэль, – Он порывисто повернулся к ней и взял ее за руку. – Наши отношения давно перешли грань поверхностного интереса, стали значительно серьезнее. Но нам нужно время, наши чувства должны полностью выкристаллизоваться, чтобы мы могли построить свою жизнь.
– А мы сможем это? – спросила Ноэль, пристально глядя ему в лицо.
– Да, сможем, – ответил он твердо.
– И сколько потребуется для этого времени? Повисла тяжелая пауза.
– Несколько недель.
– А за это время мы найдем возможность побыть наедине? – Ее улыбка была лукавой, дразнящей, пленительной и чуть грустной.
Он заключил Ноэль в объятия, и губы их слились в долгом и жарком поцелуе.
– Подумайте сами, Буря, если я не в силах оторваться от вас, может ли быть, что я не изыщу времени для наших встреч наедине?
– Ммм… да, – вздохнула притихшая Ноэль. Радость поднималась в ней волной, захлестывая все ее существо. Ее руки вспорхнули и обвили его шею, но она тотчас же нахмурилась, заслышав шага отца. Момент счастья и близости истек.
Эшфорд подвел ее к канапе, а сам отошел на безопасное расстояние.
– Напишите записку Сардо, – скомандовал он, будто все это время они только и говорили о делах. – Но позаботьтесь, чтобы между первым и вторым сеансом оставался интервал в несколько дней – мне надо успеть посетить Мэннеринга и вернуться к вашему следующему сеансу.
– Хорошо. Вы полагаете, что Андре согласится приехать немедленно? – спросила она, поспешно приглаживая волосы, пока дверь гостиной открывалась.
– Вне всякого сомнения, – услышала она ответ отца. Ноэль вздрогнула и повернулась к нему, готовая к тому, что ее сейчас строго отчитают, но Эрик даже не взглянул на нее. Все его внимание было поглощено бумагой, которую он держал в руках.. – Что это, папа?
– Записка от Андре Сардо. Похоже, он торопится приступить к портрету еще больше, чем ты ему позировать. Вот, почтительно просит моего разрешения приехать в Фаррингтон-Мэнор.
– Когда же? – спросил Эшфорд.
– Сегодня, – был ответ.
– Похоже, что Бариччи начинает волноваться. Это хорошо, – заметал Эшфорд – Дадим ему повод для беспокойства.
Глава 10
– Благодарю вас, Ноэль, за то, что изыскали время для меня.
Андре, все существо которого источали обаяние и магнетизм, танцующей походкой вошел в гостиную и, приблизившись к Ноэль, поцеловал ее руку.
– Как я уже объяснил вашему отцу, я провел утро, делая зарисовки Малуорт-Коув, это такое захватывающее зрелище даже зимой! Затем я остановился в небольшой таверне в Пуле, чтобы подкрепиться чашкой чаю. И тогда мне пришло в голову, что я нахожусь совсем рядом с Фаррингтон-Мэнор. Знаю, что мне следовало подождать, пока вы сами меня пригласите, но я не мог вернуться в Лондон, не сделав попытки повидать вас. Надеюсь, вы не разгневались…
– Разумеется, нет, – заверила его Ноэль. – По правде, говоря, я как раз собиралась послать вам записку. Именно сегодня. Я так же, как и вы, полна нетерпения и хочу, чтобы вы поскорее начали писать мой портрет.
– Неужели? – Андре отступил, не выпуская ее рук из своих. – Вы еще красивее, чем запомнились мне. Я не могу дождаться минуты, когда смогу приняться за работу.
– Прекрасно.
Теперь Ноэль смотрела на художника новыми глазами. В первый раз она полагала, что Андре пребывает в полном неведении относительно тайных помыслов Бариччи. Теперь же маска с него спала, очарование его облика разрушилось.
– Прошу вас, входите, – пригласила Ноэль, – и проходите вот сюда. – Она указала на длинный ряд окон. – Я освободила для вас пространство, чтобы вы могли работать при хорошем освещении. Ведь вам потребуется много света-
– Блестяще, – восхитился Андре, оглядев комнату, и принялся извлекать кисти и краски, раскладывая их для работы. – Эта комната идеально подходит для занятий живописью.
– Я рада, – сказала Ноэль и принялась оправлять складки своего роскошного фиолетового платья. – Надеюсь, это платье подойдет? Я хотела выбрать что-нибудь яркое, сочное, надеясь облегчить этим вашу задачу.
Андре начал раскладывать свой мольберт, но при ее словах замер.
– Моя работа уже и так необычайно легка и приятна, – сказал он хрипло. – По правде говоря, она настолько приятна, что мне как-то совестно даже брать за нее деньги. Но мы не станем сообщать это мистеру Бариччи.
– Конечно, не станем. – Ноэль одарила его солнечной улыбкой. – А теперь где вы прикажете мне сесть. Андре указал место как раз напротив окон:
– Пусть ваша горничная принесет сюда высокий стул и поставит его здесь. В этом случае на вас будет падать как раз столько света, сколько требуется.
Он сделал несколько шагов к Ноэль и приподнял ее лицо за подбородок, заставив склонить голову в одну, затем в другую сторону, выбирая наиболее удачный ракурс.
– Поразительно! Ваши глаза сверкают как сапфиры. Они способны испепелить любого мужчину, взглянувшего на вас. А ваша кожа… – его рука прогулялась по ее щеке, – нежная, безупречно матовая. И ваша головка окружена сиянием шелковистых волос. – Он приподнял ее локон, пропустив сквозь свои изящные длинные пальцы. – Восхитительно!
– Благодарю вас, – только и сумела выговорить Ноэль, делая усилие, чтобы ее голос звучал искренне. По правде говоря, она считала столь откровенную и грубую лесть отвратительной. – Я пошлю лакея принести стул. – Она помолчала, готовясь сказать то, что Андре, безусловно, сочтет, своей величайшей победой. – Что касается моей горничной, то она не будет присутствовать на сеансах. Я убедила папу, что вам трудно сосредоточиться на работе, свободно творить.
– Благодарю, cherie, – пробормотал Андре в порыве благодарности. – Это так разумно и деликатно с вашей стороны. Вы правы, мы добьемся гораздо большего успеха, если никто не будет нам мешать. И мы совершим чудо, прославив вашу красоту.
– Ну, это не совсем так, – с лукавой улыбкой возразила Ноэль. – У нас будет один свидетель и зритель, который категорически возражает против того, чтобы его отсюда выдворили.
Это заявление было встречено недоуменным и хмурым взглядом;
– И кто же это такой?
– Моя кошка. – Ноэль жестом указала на нишу, где скрывался Эшфорд и где на диване в лучах солнца нежилась Буря, уютно устроившись на боку.
Андре взглядом проследил за движением ее руки и рассмеялся – его мрачность мгновенно рассеялась.
– Думаю, мне удастся не замечать спящую кошку. Если, конечно, она не станет жалобно мяукать во время нашего сеанса.
– Этого можно не опасаться, – ответила Ноэль. – Буря никогда в жизни не мяукала жалобно. Это не в ее характере.
– Прекрасно. Тогда мы можем считать, что у нас нет свидетелей, мы одни.
Андре задержался возле нее еше мгновение – вокруг него как бы сгустилась атмосфера особого магнетизма, и Ноэль подумала, скольких женщин ему удалось залучить в свою постель с помощью исходившего от него почти животного эротизма. Его вкрадчивая манера говорить, глубокий, выразительный, ласкающий н чувственный взгляд производили сильное впечатление.
Лежа в нише под подоконником, Эшфорд размышлял о том же самом. Слушая, как Сардо, пытается обольстить Ноэль, он чувствовал, что в нем клокочет ярость, чувство столь несвойс1венное ему, привыкшему держать себя в узде и при. более сложных обстоятельствах.
Господи! Да он готов был задушить Сардо голыми руками, а ведь этот мерзавец едва прикоснулся к ней.
Сардо смешивал краски и располагал поудобнее палитру, а Ноэль усаживалась на только что принесенном стуле.
– Я всегда питала особое почтение к художникам, – призналась Ноэль, оправляя складки юбки. – Особенно потому, наверное, что сама не смогу провести даже прямой линии, я считаю чудом то, что другие могут воспроизвести на бумаге или холсте контуры, формы человеческой фигуры и даже настроение.
– Это дар, – ответил Сардо и умолк, задумчиво глядя на свой мастихин. – Но иногда это бывает проклятием.
– Как это понять?
– Когда меня преследует видение, я не знаю покоя, пока не воспроизведу то, что мне пригрезилось. Я пленник голосов, звучащих во мне и приказывающих взять в руки карандаш или кисть. – Он снова принялся смешивать краски на своей палитре.
– Это восхитительно. – Ноэль сложила руки на коленях. – А случается вам так привязаться к своему произведению, что вы не хотите его продавать?
– Да, иногда так бывает. Некоторые мои картины как бы срастаются с моей личностью, с моей душой, и продать их – все равно что вырвать кусок своего сердца. – Уголок его рта приподнялся в кривоватой улыбке. – А почему вы так спросили? Вы боитесь, что мне захочется оставить ваш портрет себе, вместо того чтобы доставить его мистеру Бариччи?
– Нет, – покачала головой Ноэль. – Откровенно говоря, меня вовсе не беспокоят причуды мистера Бариччи. Идея написать мой портрет пришла в голову ему, а не мне. Меня захватывает сам процесс его создания, а вовсе не человек, пожелавший, чтобы это произошло. Как, впрочем, и оливковая ветвь мира, которую он мне протягивает.
Если Сардо и поразила страстность, с которой Ноэль произнесла свою речь, он не подал виду, что заметил это.
– А как насчет художника? – спросил он. – Он тоже поражает ваше воображение?
Она улыбнулась ему едва заметной улыбкой:
– А так бывает, чтобы вы не произвели впечатления на женщину, Андре? Вы невероятно обаятельны.
– Так же, как лорд Тремлетт?
Ноэль притворилась удивленной:
– Лорд Тремлетт? Почему вы упомянули о нем?
– Меня, признаюсь, заингрнговала природа ваших с ним отношений. Кажется, лорд Фаррингтон считает, что именно вы послужили причиной приглашения семьи в Маркхем. А блеск в ваших глазах, когда вы только услышали имя лорда Тремлетта! – Он пожал плечами. – Простите мне мою смелость, но я хотел бы узнать, предстоит ли мне соперничество с ним.
– Соперничество? – Тонкая бровь Ноэль изумленно поднялась. – Таким образом вы хотите сказать, что вы интересуетесь мною?
– Интересуюсь? – Андре ослепил ее улыбкой. – Это слово слишком бесстрастно. Я очарован, околдован, ослеплен, загипнотизирован. Ах, Ноэль! – Он положил палитру на край стола и обошел свой мольберт, остановившись в нескольких футах от ее стула. Сложив ладони и потирая их друг о друга, он устремил на Ноэль пламенный взгляд. – Вы захватывающе прекрасны, одухотворенны и соблазнительны. Странно, если бы лорд Тремлетт не пожелал обладать вами. Вопрос в другом – хотите ли вы близости с ним?
– Вы спрашиваете, любовники ли мы с лордом Тремлеттом?
Андре казался слегка удивленным ее отвагой:
– Да, я спрашиваю именно об этом.
– В таком случае я вам отвечу – нет. – Ноэль давно отрепетировала свою роль. – Мы не любовники. Мы едва знакомы. Я встретила его в поезде. Мы ехали в одном купе и я обыграла его в пикет.
– Но ведь вы встречались и на празднике в Маркхеме? Конечно, вы неплохо проводили там время.
Ноэль пожала плечами, подумав, что решительно отрицать их общение бессмысленно. И Андре счел бы ее ответ неправдоподобным.
– Да, мы частенько болтали, иногда играли в вист или вальсировали. Лорд Тремлетт очень привлекателен.
– Но?… – нетерпеливо спросил Сардо.
– Но через месяц меня начнут вывозить в свет, – закончила Ноэль. – и тогда я буду встречать десятки джентльменов. Время сейчас неподходящее для увлечений, особенно человеком, которого папа считает ветреником.
– Ваш отец отличается здравыми суждениями, – сказал Сардо, поглаживая подбородок. – Мне приходилось слышать, что Тремлетт пользуется успехом у женщин и у него множество подружек.
– В отличие от вас, кто ограничивается одной-единственной женщиной?
Он ответил проникновенным и долгим взглядом.
– Да, если это такая изумительная женщина, как вы.
– Я польщена. – Ноэль заправила за ухо прядь выбившихся из прически волос и слегка подалась вперед. – Андре, могу я быть с вами откровенной?
– Конечно.
– Я говорила вам, что мне нет дела до мистера Бариччи. Это не совсем так. Дело в том, что… наше знакомство оставило во мне глубокий эмоциональный след, я бы сказала – шрамы на душе. Мне хотелось бы знать о нем побольше. Есть ли в нем качества, которые позволили бы нам примириться? Вы давно знакомы
– Около шести лет. – Андре отвечал легко и свободно. И Ноэль подумала, что он подготовился к этому вопросу. – Мы познакомились вскоре после моего приезда в Лондон. Я покинул Гавр и свою студию в надежде найти новые источники вдохновения. Общий друг представил меня мистеру Бариччи, который выразил желание посмотреть мои работы. Они понравились, и вскоре он стал выставлять их в своей галерее. Пока что мне удалось продать пять своих работ. Возможно, удастся продать и остальные.
– А сколько их выставлено в галерее Франко? – Десять или двенадцать. – Он беспечно пожал плечами. – Возможно, и больше. Точно не помню.
– А много ли у вас соперников, выставляющих свои работы в его галерее? – Почувствовав напряжение в его голосе, Ноэль попыталась разговорить Андре.
– Я стараюсь не думать о соперниках, – отозвался он, лицо же его казалось непроницаемой маской. – Мысли об этом мешают мне сосредоточиться, затрудняют работу. – Понимаю. – Почувствовав его досаду, Ноэль решила перевести разговор в более безопасное русло: – Шесть лет – это ведь очень большой срок, вполне достаточный, чтобы мистер Бариччи почувствовал к вам доверие, мог делиться с вами какими-то эпизодами своего прошлого. – Склонив голову, она вопросительно смотрела на Сардо. – Вы почему-то не спросили меня, какие эмоциональные шрамы оставило во мне знакомство с мистером Бариччи. Вы так тактичны или поняли все без вопросов?
Сардо, не отвечая ей, повернулся, обогнул приготовленную палитру и, миновав мольберт, достал из папки блокнот для эскизов и карандаш..
– Пока мы будем беседовать, я хочу сделать несколько предварительных набросков, – сообщил он ей.
Ноэль кивнула, хотела было повторить свой вопрос, но она почувствовала, что Андре сам заговорит на эту тему, когда сочтет нужным.
Он принялся рисовать, переводя взгляд с Ноэль на бумагу, – его рука скользила по бумаге, движения были легкими. размашистыми, уверенными.
Положив первый набросок в папку, он принялся за второй.
– Что касается вашего вопроса, то могу ответить так: у меня были некоторые подозрения… относительно ваших душевных шрамов. Судя по тому, как мистер Бариччи говорит о вас, я понял, что вы мнению значите для него. Ваше внешнее сходство – мимика, острый взгляд – бросается в глаза. Вы обладаете таким же, как у него, быстрым умом. – Андре пожал плечами. – Я догадываюсь, каковы были ваши эмоциональные потрясения после такой встречи.
– Скажите мне, Андре, – она опустила глаза, – мистер Бариччи – сострадательный человек?
– Он справедлив. Требователен, но справедлив. К тому же он блестящий делец, знающий, как умножить свое богатство. Наблюдать за его работой – огромное удовольствие. – Он улыбнулся печальной улыбкой. – Должен признаться, что я испытываю такое же благоговение к удачливым дельцам, как вы к художникам. У меня совершенно отсутствует деловая хватка.
– Но не в такой степени, как у меня творческая жилка, – сделала признание Ноэль, наблюдая за реакцией Андре.
В его лице ничто не дрогнуло.
– То, что вы приписываете своей неспособности разбираться в искусстве, на самом деле означает всего лишь отсутствие опыта. Вам нужен хороший наставник, и он пробудит в вас любовь к искусству. И к другим вещам тоже.