– Ну ... – Билл почесал затылок. – Например, вчера она выходила и дожидалась, пока леди Тилпот с племянницей усядутся в коляску, а потом сразу же вернулась в дом.
– Как она выглядела?
– Прекрасно, разумеется. – Билл вытер рот рукавом. – Сроду не видел женщины красивее. У нее волосы, как ... как ... – он заглянул в свою кружку, – как у светлого эля.
– Как сотерн, – рассеянно поправил Рамзи.
– Пожалуй, – согласился Билл. – Красивые, как ни назови. Но только она показалась мне напуганной и ...
Рэм схватил его за запястье. Удивительно, сколько силы скрывается в этих длинных изящных пальцах!
– И какой?
Билл смущенно пожал плечами:
– Одинокой. Она показалась мне ... одинокой. Убейте, не знаю почему, но именно так я и подумал, когда увидел ее. И еще подумал, что все это очень грустно. – Он помотал головой, будто пытаясь прогнать бредовые мысли. – Глупо, да?
– Нет. – Рамзи отпустил его руку. – Нет, это не глупо. Это очень грустно.
– Проклятие! – Дэнд Росс сердито отбросил в сторону плеть вьющейся розы, которую пытался привязать к навесу над калиткой, и засунул в рот окровавленный палец. – Если крестоносец действительно принес эти чертовы желтые розы в дар монастырю Святой Бригитты за то, что тот спас его семью во время чумы, надо думать, он не очень-то обрадовался этому спасению. У них не шипы, а какие-то дьявольские кинжалы!
Дуглас Стюарт на минуту перестал обмазывать глиной старую стену, защищающую розовый сад от ветра, поднялся и вытер пот со лба.
– Вчера ты получил двадцать ударов розгой и даже не пикнул, а сегодня блеешь из-за какой-то пары царапин, как козленок.
– Вчера я эти удары заслужил, – терпеливо объяснил Дэнд. – А вот этим чертовым розам я не сделал ничего плохого, не считая того, что последние пять лет ухаживал за ними с материнской заботой.
– Наверное, твоя мать была та еще штучка, – лениво протянул Рэм, закатывая тяжелый камень в заранее вырытое углубление, – если ухаживала за тобой так же, как ты за цветами.
Кит Макнилл вошел в садик, неся перед собой в дрожащих от напряжения руках ящик, наполненный новыми камнями для ограды.
– У Дэнда не было матери, – вмешался он, услышав последние слова Рэма. – Он просто возник из мрака, как и прочее бесовское отродье. По крайней мере, так Джон Гласс рассказывал младшим мальчикам.
– Возможно, так оно и есть, – усмехнулся Дэнд, – но я слышал, как Джон рассказывал то же самое и о тебе.
– Пошел он к черту, этот Джон Гласс, – нахмурился Дуглас, самый серьезный из них. – После его рассказов все мальчики считают нас членами какой-то тайной секты.
– А разве это не правда? – спросил Рэм, И все остальные, прекратив работу, с интересом посмотрели на него.
– Объясни, что ты хочешь этим сказать? – потребовал Кит, всегда отличавшийся прямотой.
– Дэнд уже сказал. Мы целых пять лет трудимся в этом саду, возделывая его во имя Святой Церкви, как утверждает брат Фиделис. Но вам не кажется странным, что другие мальчики никогда не работают здесь? Только мы четверо.
– Я тоже думал об этом, – кивнул Дуг. – Часто думал.
– А брат Туссен? – продолжал Рэм. – Почему он не занимается фехтованием с другими? Я знаю, что иногда он и их чему-то учит, но совсем не так, как нас. – Он покрутил плечом, все еще ноющим после многочасовых упражнений, которые их заставлял проделывать бывший солдат, а ныне монах, брат Туссен.
– Так почему? – спросил Дэнд.
– Потому что нас к чему-то готовят, – убежденно ответил ему Дуглас. – К чему-то важному. К чему-то, что нам предстоит совершить вместе. И поэтому они хотят, чтобы мы стали ... как братья.
Это было похоже на правду. Рэм посмотрел на друзей. Кажется, они все так думают. Кит выглядел мрачным, но он и всегда выглядел таким, а Дэнд кивал с непривычной для него серьезностью.
– Ну что ж, – заговорил наконец Кит, – если настоятель этого хочет, я не стану спорить. Вы и так мои братья, и я отдам жизнь за любого из вас.
Только Кит – большой, сильный и молчаливый – мог сказать подобную высокопарную фразу, не опасаясь быть высмеянным Дэндом. Или, вполне возможно, самим Рэмом.
– Я тоже, – заявил Дуглас.
– И я, – пробормотал Дэнд. Он посмотрел на Рэма, и в его глазах загорелся огонек. – А ты, Рэм? Что-то ты не торопишься сказать, что готов за меня умереть.
– Боже праведный! – Рэм преувеличенно тяжело вздохнул, не желая показывать друзьям, как много они значат для него. С тех пор как он потерял все, что у него было, они стали его единственной семьей. И он твердо знал, что и остальные чувствуют то же самое. – Ну уж если придется за кого-то умирать, то я вполне смогу сделать это и за вас. И тогда всю оставшуюся жизнь вам придется вспоминать меня и прославлять мое имя. Представляю, как вам это надоест. Особенно Дэнду.
– Я думаю, – медленно сказал Дуглас, – что нам всем надо поклясться в верности друг другу.
Можно не сомневаться, что Дуглас постарается устроить целый спектакль даже там, где в нем нет никакой необходимости. Но Дэнд, ухмыляясь, уже вытянул вперед окровавленную руку.
– Будем клясться на крови? – невинно предложил он. – Я готов.
– Да! – торжественно провозгласил Дуглас. – На крови розы!
Не дожидаясь согласия остальных, он схватил рукой плеть, которую подвязывал Дэнд, и с силой сжал ее. Поранив ладонь в нескольких местах, он поморщился от боли. – Черт, ну и колючки! Теперь вы!
И, как ни странно, они его послушались.
Хелена подскочила от резкого хлопка.
– Простите, мисс Нэш! – Лакей, который всего лишь развернул салфетку, извинялся, но его выражение было не виноватым, а, пожалуй, удивленным.
– Все в порядке, Саймон.
Хелена знала, что ее странное поведение уже начинает вызывать недоумение у слуг. Она нервничала, вздрагивала от каждого звука, пугалась собственной тени. Так больше нельзя. Это должно когда-нибудь прекратиться.
Она подняла глаза, но, встретившись с укоризненным взглядом Флоры, опять опустила их и сосредоточила свое внимание на яйце всмятку. Она была уверена, что подруга ничего не скажет ей в присутствии слуг, но упорно избегала Флору уже пять дней, с того самого несчастного вечера в Уайтфраерсе. Нет, не просто избегала, она ее предала.
Ночью Флора тихонько скребла в дверь ее комнаты, но Хелена притворялась, что не слышит. Когда вчера в коридоре плачущая подруга схватила ее за рукав и попросила уделить ей хоть несколько минут, Хелена убежала, пробормотав: «Поговорим позже». Но она и не собиралась выполнять этого обещания. Она просто трусит. Жалко, мерзко трусит.
Некоторое время Хелена даже думала о том, чтобы скрыться из этого дома и предоставить Флору ее судьбе. И остановило Хелену вовсе не чувство долга и не привязанность к подруге, а то, что ей некуда было бежать. Нет на свете такого места, где она могла бы почувствовать себя в безопасности. Перспектива занять деньги под гарантию сестры и купить собственный домик уже не казалась такой заманчивой. Разве сможет она жить там одна или хотя бы с несколькими малознакомыми слугами? Кто защитит ее, если однажды Демарку покажется, что Хелена его ослушалась? И он решит наказать ее ... По крайней мере, здесь ее почти всегда окружают люди, по дому снует целая армия слуг, а хозяйка внушает страх всему Лондону.
Она опять взглянула на Флору, которая с отсутствующим видом ковыряла вилкой в тарелке. Бледного лица девушки не оживляло даже веселое палевое платье, которое всегда так ей шло. В очередной раз Хелену пронзило болезненное чувство вины. Она понимала, что должна как можно скорее поговорить с подругой, но все ее мысли были сейчас заняты только лордом Демарком.
Несколько раз она осмеливалась выйти из дома одна, и каждый раз он оказывался рядом, наблюдал за нею. Никогда не приближаясь, он смотрел с другой стороны сквера, как она покупает пирожные, ждал ее, сидя в коляске на другой стороне улицы, когда она выходила из библиотеки или от модистки.
Хелена чувствовала себя свободной от этой постоянной опеки, только когда выходила из дома вместе с леди Тилпот. В этом случае Демарк исчезал куда-то, видимо, уверенный, что ничего неподобающего она не совершит, или просто не желал, чтобы его заметили.
– Мисс Нэш!
Хелена вздрогнула от резкого окрика хозяйки и испуганно прижала руку к груди.
Грузно опираясь на руку лакея, леди Тилпот приблизилась к столу.
– Если бы я не была так в вас уверена, – заявила она, – то предположила бы, что вы чересчур увлеклись азартными играми.
– Нет, мадам.
– И что вы проигрались. – Проигнорировав возражение, леди Тилпот уселась на стул. – Вы постоянно нервничаете, вздрагиваете и пугаетесь. Так обычно ведут себя те, кто проигрывает больше, чем может заплатить.
– Нет, мадам, – повторила Хелена.
– Имейте в виду, что как раз вам-то ни в коем случае и не следует играть. – Если леди Тилпот не желала чего-нибудь слышать, то она этого не слышала. Ей явно понравилась идея, что Хелена, пользуясь ночной темнотой, спешит к игорным столам и проигрывает там свои жалкие гроши, не в силах противостоять пагубной страсти. – У вас нет для этого ни умения, ни находчивости, ни ... ни ...
– Денег? – подсказала Хелена.
– Ну и этого, конечно, тоже. Но я хотела сказать, что у вас нет и особого склада характера, необходимого для того, чтобы выигрывать. – Леди Тилпот закатила глаза.
– Уверена, что вы правы, мадам.
– Разумеется, права. Вот я, – она взбила прическу, – отлично вооружена для того, чтобы выигрывать битвы на зеленом сукне.
Услышав столь поэтичную метафору, Хелена удивленно подняла глаза. Она знала, что леди Тилпот раз в неделю с удовольствием отправляется играть в вист, но она всегда считала, что карты – это лишь повод обменяться свежими сплетнями.
– В самом деле, мадам?
– Ну конечно! Вот хотя бы позавчера ... я выиграла триста сорок четыре фунта десять шиллингов.
– Мои поздравления, мадам.
– Это лишь малая часть того, что я могла бы выиграть.
– Я слышала, что в некоторых домах леди проигрывают и выигрывают целые состояния, – осторожно заметила Хелена.
– А вы слышали, какие скандалы при этом случаются? – саркастически осведомилась леди Тилпот. – Да, некоторых дам, конечно, принимают в обществе лишь потому, что их мужья занимают высокое положение. Но одиноким женщинам, таким, как я, за которых некому заступиться, следует быть особенно осторожными.
– Как это несправедливо, – побормотала Хелена.
Точным ударом леди Тилпот снесла верхушку со стоящего перед ней яйца.
– В жизни есть две самые важные вещи, мисс Нэш. Однажды потеряв, их уже невозможно вернуть. Это правила и репутация. Разве не об этом я постоянно твержу тебе, Флора?
Флора, погруженная в собственные печальные мысли, послушно кивнула:
– Конечно, тетушка.
– Но, – назидательно продолжала леди Тилпот, – в жизни каждой женщины наступает такой возраст, когда, имея безупречную репутацию, разумеется, она может позволить себе не обращать внимания на некоторые невинные сплетни. И сейчас я приближаюсь к этому возрасту. Да, да! Я вижу, что вы поражены, но это правда, я приближаюсь к среднему возрасту ... Мисс Нэш, в чем дело? Выпейте воды! Нельзя же глотать пищу, не жуя.
Хелена с благодарностью поднесла бокал к губам. Леди Тилпот недавно исполнилось шестьдесят шесть лет, и ее средний возраст уже давно остался позади. Она откашлялась.
– Мадам, я буду очень благодарна, если вы сможете уделить мне несколько минут, когда вам будет удобно.
– Мне удобно сейчас, – проговорила леди Тилпот с полным ртом. – Чего вы хотите? Прибавки к жалованью? За что, хотела бы я знать? За то, что живете как дочь в одном из лучших домов Лондона? Слушаете беседы самых образованных и достойных представителей высшего общества? Время от времени выполняете несколько необременительных поручений? Читаете вслух пару страниц, щадя усталые глаза своей благодетельницы? Иногда подогреваете ей на ночь стакан молока, чтобы она могла забыть о своих заботах и уснуть? Очень редко доходите до ближайшей цветочницы, чтобы выбрать цветок, который подойдет к ее платью? Еще реже ведете за нее переговоры с какой-нибудь неприятной модисткой? Разыскиваете потерянные ...
– Я не собиралась просить прибавки, – перебила ее Хелена.
– O!
– Я хочу попросить у вас совета.
Глаза леди Тилпот сначала удивленно расширились, а потом сощурились от удовольствия.
– Я предполагала, что когда-нибудь вы догадаетесь это сделать. – Она отложила вилку и нож и деликатно промокнула губы салфеткой. – Итак, в чем дело?
– Это ... это очень личный вопрос. – Хелена искоса посмотрела на Флору, которая, казалось, побледнела еще больше. Неужели бедняжка думает, что Хелена собирается раскрыть ее тайну? – Касающийся только меня, – закончила она.
Флора опять немного порозовела.
– Ерунда! Флора – сама скромность, а лакей ничего не слышит. Вы слышите меня, Джон?
Тот молча смотрел перед собой.
– Я бы все-таки предпочла поговорить наедине, мадам.
– Глупости. Флора может обидеться. В чем дело? Я настаиваю.
Хелена глубоко вздохнула.
– Это касается лорда Демарка, мадам.
Леди Тилпот грозно нахмурилась:
– Демарка? Форрестера Демарка? Не могу поверить, что он пытается приблизиться к Флоре, используя вас! Этого не может быть!
– Это не совсем так, мадам. – Хелена отчаянно пыталась подобрать правильные слова. – К сожалению ...
– Ну и отлично! – обрадовалась леди Тилпот. – Потому что я бы все равно в это не поверила. Он слишком щепетилен, чтобы тайком подбираться к моей племяннице, используя помощь наемной компаньонки. Помилуйте, мисс Нэш, Форрестер Демарк – один из лучших женихов в высшем свете. Очень богатый! Возможно, чересчур высокомерный, но, несомненно, исключительно достойный молодой человек.
– Да, мадам. Но он проявляет интерес вовсе не к Флоре.
В комнате вдруг установилось испуганное молчание.
Никто не шелохнулся: ни Флора, ни лакей, ни леди Тилпот, ни, разумеется, сама Хелена. Леди Тилпот смотрела на нее, приоткрыв рот. Наконец ее губы зашевелились, но голос был таким тихим, что Хелена не расслышала.
– Мадам? – Она наклонилась к хозяйке.
– Ко мне?
«Боже милостивый!»
Хелена глубоко вдохнула, собирая остатки мужества.
– Нет, мадам. Я полагаю, лорд Демарк… Что его интересую ... я, мадам.
– Что? – Леди Тилпот обессиленно откинулась на спинку стула.
– Он проявляет интерес ко мне.
– Но это же чудесно! – захлопала в ладошки Флора. – Это просто замечательно! Вы так подходите друг другу! Вы оба такие благородные и красивые! – Потянувшись через стол, Флора схватила Хелену за руку и радостно пожала ее. – Неудивительно, что ты была такой рассеянной в последнее время. Я понимаю тебя, Хелена. Правда, понимаю!
– Флора, – Хелена повернулась к сияющей подруге, – ты не так поняла ...
– Вот именно! – рявкнула леди Тилпот. – Так же, как и вы сами! – Она потрясла головой, но не сердито, а скорее недоуменно. – Не знаю, что произошло между вами и лордом Демарком, но уверена, что с его стороны все было совершенно невинно. – Она устремила на Хелену суровый взгляд. – Надеюсь, вы не рассчитываете с моей помощью женить на себе человека, ровней которому вы никогда не станете? – Жестом она приказала Хелене молчать. – Считайте, что вам очень повезло, мисс Нэш. Не только потому, что вы живете со мной уже три года, но и потому, что я отлично разбираюсь в людях. Я не думаю, что вы намеренно пытались увлечь лорда Демарка. Вы не из тех женщин, которые увлекают. В ином случае вы никогда не стали бы моей компаньонкой. Но вы, несомненно, неправильно его поняли. О! Не надо так огорчаться, мисс Нэш. Я не стану винить вас за эту ошибку. В конце концов, вы старая дева. А старые девы, какими бы благоразумными они себя ни считали, часто теряют это благоразумие. Когда они видят, что почти все их подруги и ровесницы уже вышли замуж, имеют семью и детей, они вдруг понимают, что лишены всего этого. И нет ничего удивительного в том, что зачастую принимают улыбку, мимоходом сказанное доброе слово или простую любезность за знаки внимания. Знаки, которые вправе были бы ожидать от поклонника, жениха ... мужа. Не обманывайтесь, мисс Нэш! Это не более чем иллюзии.