— Он еще не женат… ха-ха-ха, — захихикал Джош.
— Разве плохо быть санитаром? — спросила Реджис, считая выпад Алисии против Брендана еще хуже соблазнительного взгляда, брошенного ею на Питера.
— Жуткий тип.
— Почему? — спросила она, отмечая очевидный факт влюбленности Брендана в Агнес и даже еще более невероятную ответную влюбленность Агнес, что ей стало ясно в тот самый момент, когда она бросила взгляд на обоих.
— Да плевать на него, — фыркнула Алисия. — Абсолютно деклассированный. Санитар в такой машине… у меня в голове не укладывается.
— В твоей голове… — начала Реджис, но Питер схватил ее за руку.
— Девочки, не ссорьтесь.
Реджис сверкнула на него глазами — почему он не защищает ее от этой кошмарной пижонки? И почувствовала, что любовь ее тает.
— Слушайте, что бы вы о нем ни говорили, кого это волнует? — вставила Хейли. — Я хочу в кино на пляж. Там крутят «Пиратов Карибского моря», и если вы мне не дадите посмотреть на Джонни Деппа, я жутко расстроюсь, приду в полное уныние и покончу с собой.
— Ну, поехали, — решил Джош.
Реджис взглянула на Питера, отсчитывая секунды. С каждым ударом сердца он лишался возможности выступить в защиту Брендана, замолвить за нее слово. Что с ними происходит? Что-то, кажется, изменилось с появлением в доме отца… Сердце щемило пуще прежнего. Она оглянулась, пересчитала — автомобиль почти полон, — и отошла от Питера.
— Я поеду с сестрами и с Бренданом. Встретимся там.
— Как скажешь, — кивнул он.
Реджис тоже согласно кивнула.
Агнес видела — что-то происходит. Реджис не говорила ни слова, не закатывала глаза, не вздергивала брови, просто сидела, сгорбившись, создавая вокруг соответствующую атмосферу. Агнес не привыкла сидеть на переднем сиденье рядом с парнем, когда сестры сидят позади — впереди, как правило, сидит Реджис с Питером или с другими ребятами, которые сейчас едут за ними, а на заднем сиденье — младшие сестры. Но теперь старшая молча уселась сзади, и все они очень приятно и вполне естественно едут по Шор-роуд. Брендан ведет себя мило и очаровательно, позволяя ей выбрать музыку, чего сестры никогда не разрешали. Хотя Сес приказывала переключаться на другую волну каждый раз, когда слышала песню, которая ей не нравилась, Брендан только фыркал, не обращая на нее внимания.
— Ты уверена, что мы не нарвемся на неприятности, когда все вместе явимся в кино? — спросил он, взглянув в глаза Реджис в зеркало заднего обзора.
— Абсолютно, — буркнула она знакомым Агнес тоном, в котором крылось нечто большее.
«Вольво» громыхал по 156-му шоссе; Брендан заметил, что надо бы сменить глушитель, да денег нет — пока машина ходит, он в ней ездит. Питер действует иначе: просит родителей купить новый автомобиль. На повороте у железнодорожной эстакады Реджис высунулась в окно, чтобы охранник узнал ее.
— Очень симпатичное место, — заметил Брендан, ведя машину по темной дороге. — Я здесь никогда раньше не был.
— Давайте покажем ему старый мамин коттедж, — предложила Сес.
— Давайте, — согласилась Агнес. — Хотя я до сих пор не знаю, как к нему подъехать. А ты помнишь, Реджис?
— Угу. Довольно далеко. Вот сюда поворачивай… это кладбище… магазин Сторли, где мальчики с девочками оставляют друг другу записки… притормози у знака… теперь вокруг теннисного корта…
Посреди дороги, ведущей в Хаббард-Пойнт, Агнес велела Брендану остановить машину. Подкатив к холму, они увидели старый, потрепанный непогодой дом их матери, приютившийся на вершине в соснах.
— Отсюда не видно, — сказала Агнес, — но оттуда открывается изумительный вид на море.
— Мама всегда сидела на веранде, — добавила Реджис, — глядя на пролив, наблюдая за нашим отцом. Он вылавливал топляк, плавал в маленькой лодке… но обязательно возвращался обратно, а она постоянно смотрела…
— Помнишь, она нам рассказывала о соседских ребятах, которые вечно лазили на скалу? — вставила Сес. — Один мальчишка вырос и стал астронавтом.
— Зеб, — уточнила Агнес. — А Рамер стала ветеринаром. Она Сеслу лечила.
— Да? — удивилась Сес.
— Да, — подтвердила Агнес. — Мама не раз видела, как они влезают на крышу и смотрят на звезды, и однажды решила сделать то же самое, только не на звезды смотреть, а за папой. Всем известно, что из этого вышло…
— Она упала и сломала ключицу, — подсказала Сес.
— С тех пор боится высоты, — подхватила Реджис. — Например, когда папа лазил на утесы над Дьявольской пучиной. Боялась, что сама упадет или кто-то из близких.
Агнес заметила, как Брендан потянулся к ее руке. Вспомнил, как она выглядела той ночью в больнице, разбившись о камень? Видел реакцию ее матери, наверняка ужасную, хотя сама Агнес почти ничего не помнит.
— Если так, — сказала Сес, — то зачем же вы обе выкидывали дикие фокусы, пока одна не попала в больницу?
— Затем, что только при этом чувствовали себя живыми, — ответила Реджис.
У Агнес мороз пробежал по спине. Может быть, Реджис, как никогда, права. Оглянувшись на нее за подтверждением, она увидела, что сестра о чем-то задумалась, пристально глядя на обручальное кольцо, сверкавшее в свете всходившей луны.
— Может, теперь, когда папа вернулся, мы больше не будем выкидывать фокусов, — проговорила Агнес.
Реджис не ответила, глядя в окно машины.
Агнес пристально смотрела на нее: сестру что-то тревожит. Сильно тревожит — почему она раньше не заметила темных кругов под глазами?
— Что с тобой?
— Ей вчера снился кошмарный сон, — пояснила Сес.
— Знаю. Мама прошлой ночью к нам заглядывала посмотреть, как ты себя чувствуешь, — сказала Агнес. — А ты даже и не проснулась.
— Действительно, дурной сон, — призналась Реджис.
— Помнишь, что там было?
— Что-то про Баллинкасл, — тихо вымолвила она.
— Как всегда, — вставила Сес. — Правда?
Реджис по-прежнему смотрела в сторону.
— Может, теперь он приснился тебе из-за маминой новой картины? Ты ее видела? — допытывалась Агнес.
— Развалины старого замка, — передернулась Сес. — И папина скульптура с крестом наверху. И мы втроем смотрим из окна коттеджа. Мне эта картина не нравится. Напоминает, как нам было плохо без папы… Реджис, тебе приснилось…
— Я больше не хочу говорить про свои сны! — крикнула Реджис.
— Прости меня… — огорченно воскликнула Сес.
— Ладно, проехали, — с болью бросила Реджис, и Агнес, оглянувшись, увидела в глазах Сесилии слезы.
Собравшись упрекнуть старшую сестру, она удержалась, перехватив обезумевший взгляд, устремленный в окно, словно за ним Реджис видела что-то до смерти страшное.
К началу сеанса они опоздали, поэтому Брендан завернул машину в тупик. По дороге к пляжу Агнес чувствовала жар в теле, словно проглотила раскаленный уголь. Ей почему-то казалось, что всех их преследует сон Реджис. Во сне сестра плакала, что-то неразборчиво бормотала. Тем не менее, смысл был ясен: она в жутком страхе сражалась за любимого человека.
Что это было, связано ли как-то с возвращением отца? Агнес чувствовала эту связь точно так, как старшая сестра, сидевшая молча на заднем сиденье.
— Я перед тобой виновата, Сес, — вымолвила Реджис.
— Я не хотела тебя обидеть, — всхлипнула Сесилия.
— Ох, Боже мой, только не плачь.
— Просто… — шмыгнула Сес, — я за тебя беспокоилась прошлой ночью. Страшно было слышать, как ты бормочешь, а я тебе хотела помочь и никак не могла…
— Это был просто сон.
— Нам ведь теперь хорошо? — Сес вытерла слезы. — Когда папа вернулся… Тебе лучше, Реджис?
— Они с мамой не вместе, — глухо молвила Реджис. — Во сне я была виновата во всем.
— Ни в чем ты не виновата. Они будут вместе. Она его скульптуру рисует, — тараторила Сес. — Как будто вспоминает его. А он выложил на берегу фантастический круг из камней… из осколков разбитого камня…
— И это хорошо, — заключила Агнес. — Они художники, вдохновляют друг друга. Разве не ясно?
Не только для Реджис тот вечер выдался беспокойным. Где-то после полуночи Хонор дописала картину. Изобразила на большом холсте Баллинкасл, руины старого замка, разрушенную скульптуру Джона со сверкавшим на фоне темного неба крестом на верхушке, лица трех своих дочерей вдали в окнах маленького крытого соломой коттеджа. Отступила, разглядывая свое произведение, видя, что уловила тревожный грозный дух. Но на картине нет ни ее, ни Джона. Они были в каком-то другом месте — нигде.
Услышав, как Реджис ворочается и бормочет во сне, она вытерла перепачканные красками руки, побежала ее успокаивать. Агнес и Сес сидели в кроватях. Реджис всхлипывала, невнятно лепетала.
— Проснись, детка. Тебе просто снится…
Хонор обняла ее, стараясь разбудить, чтобы вместе бороться со страхами и дознаться, что их порождает. Но дочь только глубже погружалась в сон, и она, в конце концов, поцеловав ее и младших девочек, вернулась в мастерскую.
Теперь, стоя на кухне, смотрела в окно. Девочек нет дома — Реджис работает, Сес и Агнес уехали с Бренданом. Сообщили, что отправляются в Хаббард-Пойнт в пляжный кинотеатр. Хонор смотрела на воду, желая увидеть Джона. Думала, каким тяжелым обернулся для него приезд домой, гадала, что он сейчас делает.
Вышла из кухни, закрыв за собой дверь, пошла по лужайке, залитой предвечерним светом. Над золотисто-зеленой травой роились стрекозы, на ветру колыхались астры. Дойдя до виноградника, почуяла аромат созревающих гроздьев — скоро пора собирать урожай.
У стены задержалась на береговом откосе, ощущая, как морской бриз ерошит волосы. Внизу Джон закончил дневную работу. Осколки разбитого валуна были уложены на песке. Сначала показалось, будто они образуют один большой круг, но, приглядевшись, она увидела сложный рисунок — осколки, камни, галька уложены в концентрические спирали, повторяющие друг друга, вроде лабиринта. Центр остался пустым.
Хонор взошла на холм. Дойдя до каменного домика, нашла Джона, который сидел на песке, обхватив руками колени и глядя на море.
— Привет, — сказала она.
— Привет, Хонор, — удивленно откликнулся он.
— Видела твою работу, — кивнула она на лабиринт. — Очень интересно. Прекрасно.
— Спасибо.
— Ты это сделал. Собрал воедино разбитую глыбу. Придал другую форму.
— Принимая желаемое за действительное. Как приятно вернуться к работе… Я задумал нечто вроде головоломки. Валун никогда уже не собрать воедино. И нам не собраться… потому что мы что-то утратили. То ли в Ирландии, то ли гораздо раньше, как ты однажды сказала.
— Что утратили?
— То, что снова найти невозможно… какое-то место, где нас никогда уже не будет. Поэтому я построил лабиринт. По-моему, только так могу сказать что-то осмысленное для нас обоих. Для тебя, Хонор, и для меня. Дорога уходит в сторону, петляет, но если держаться ее, со временем дойдешь до центра. — Он тряхнул головой. — По крайней мере таков был мой замысел, сегодня я его переосмыслил.
— Как же?
— Ходишь по кругу, поворачиваешь не в ту сторону, стараешься попасть в то место, которого даже не существует.
— Существует, — тихо возразила она. — Мы существуем.
Он пожал плечами, глядя в море.
— Слышишь? — переспросила Хонор. — Мы существуем.
— Правда? — спросил он.
Она кивнула.
— У тебя в домике есть пляжная подстилка?
— Конечно, — озадаченно ответил он.
— Я хочу, чтобы ты повел меня в кино.
— Куда?
— В Хаббард-Пойнт, куда мы обычно ходили, не помнишь? Когда я жила там с родителями, а ты приходил в пляжный кинотеатр.
— Ты серьезно?
— Абсолютно.
— Да ведь мы не знаем расписания сеансов, — улыбнулся Джон.
— В том-то и дело.
Глаза его сверкнули в гаснувшем свете.
— Хочешь в кино — пошли.
Он прихватил подстилку в коттедже, направился к дому, где стояла машина Хонор, но она схватила его за руку.
— Пойдем по берегу.
— Уже почти стемнело…
— Если придется прошмыгнуть без билетов, мы успешно это сделаем. — Она крепко стиснула его руку. — Скажешь, нет?
— Положись на меня, девчонка с берега. Когда ты жила в Хаббард-Пойнт, а я тут работал на Келли, отыскал такие тайные ходы, каких больше никто не нашел бы. Готова?
— Готова, — взглянула она на него сияющим взглядом и взволнованно спросила: — Покажешь все свои тайные ходы?
Он столько лет сам таился и прятался, что ей больше всего на свете хочется узнать его лучше.
— Покажу. И еще кое-что.
— Что? — шепнула она. Стоял теплый летний вечер, тихий после захода солнца, а по спине у нее пробежала дрожь.
— Вот сейчас покажу тебе все.
— Джон…
Он приложил к ее губам палец.
— Все, Хонор.
Ею овладели бурные чувства, когда они двинулись по винограднику на плеск волн и запах моря к тому месту, которое она называла некогда своим домом.
Глава 21
Джон и Хонор шли по берегу, хватая друг друга за руку у каждого ручейка и овражка, помогая перебраться. Заливную трясину перегораживало довольно хрупкое бревно топляка, высушенное ветром — он пригнулся, подставив ей спину. Она, к его удивлению, приняла предложение. Сердце Джона зачастило, возникло единственное желание остановиться, поставить ее на ноги, поцеловать. Даже не верится, что такое возможно.
Спрыгнув с бревна, он и дальше тащил ее на спине. Она его обнимала за шею, обхватывала ногами, слегка касалась щекой его щеки. Не требовала отпустить, и поэтому он ее не отпускал.
Так они шли и шли. Справа была вода, слева — лес природного заповедника. Сразу за дамбой с небольшим водопадом Джон направился к каким-то густым, с виду непроходимым кустам. Только там спустил Хонор на землю, раздвинул густые лозы, увлекая ее на невидимые тропинки.
В самом темном и призрачном месте для надежности обнял, не в силах оторваться. Пугающий лес служил хорошим предлогом, чтобы держаться рядом. Она прижималась к нему у Индейской могилы, у старого фундамента, у остатков усадьбы под названием Фиш-Хилл, где полно привидений.
— По этой тропинке я ходил к тебе каждый вечер.
— Пока не получил водительские права, — уточнила она.
— И даже после этого иногда ходил. Всегда есть что-то волнующее в ходьбе по лесу, из темноты к свету — к тебе, — вот зачем я это делал. — В последние дни он переживал такое отчаяние, думая, что все кончено. Ирландия стала последней каплей — так сказала Хонор? Кульминацией всего прочего. Но вот она, идет рядом, улыбается, он опять видит сияние, радость…
— Эти тропки были всегда здесь протоптаны?
— Я срезал путь сквозь кусты, и, по-моему, по каким-то ходил еще в детстве. Видно, по ним еще кто-то ходит.
— Иногда Реджис бегает к Питеру.
— Я давно показал ей дорогу. Ей хотелось узнать, как я до тебя добирался.
— Она хочет любить точно так же, как мы, — тихо вымолвила Хонор.
— Знаю, — кивнул Джон. Он и сам желал дочери такой любви, хотя сомневался, что кто-нибудь способен любить так, как он любит Хонор. На ходу мысленно видел, как Реджис слепо, напролом рвется к Питеру вместо того, чтобы найти кружный путь.
— Ты действительно веришь, что тут живут призраки? — спросила Хонор, ныряя под низкую ветку.
— Если ты сама веришь, — ответил он, желая, чтобы она прижалась к нему.
— Не могу точно сказать. А ты верил в Ирландии? Помню, на этот вопрос тоже мне не ответил.
— Ну, ладно, — буркнул он. Сердце слегка упало. Об этом не хотелось ни думать, ни говорить, но если она спрашивает, он обязан ответить. Пробираясь по лесу у Томагавк-Пойнт, Хонор взяла его за руку, внушив желание рассказать все, что ей хочется слышать.
— Они были там. Я чуял их в доках Кова. Думал, что было бы с нами, если бы мы видели уплывающих девочек, зная, что никогда больше их не увидим. Чувствовал призраки наших родных, живших сто лет назад.
— И я чувствовала их всякий раз, когда мы уезжали после свиданий с тобой.
— Знаешь, — сказал он, — при всем своем страстном желании повидаться с тобой и с девочками, я почти радовался, когда вы перестали меня навещать. Потому что не мог выносить расставания.