– Килашандра Ри? – спросил контролер.
– Да.
– Вы задержаны.
– С какой стати? – Теперь она уже разозлилась. Она не совершила никакого преступления, не посягала ни на чью свободу. То, что она не зарегистрировала перемену статуса, не являлось нарушением, пока она не пользовалась планетарными ресурсами без кредита.
– Прошу вас пройти с нами, – хором сказали полицейские.
– Зачем?
– Хмм… – пробормотал контролер, когда оба полицейских повернулись к нему, – есть приказ о вашем задержании.
– Я не сделала ничего плохого.
– Эй, что происходит? – Каррик, полностью пришедший в себя, протолкнулся к месту и защитным жестом обнял Килашандру за плечи. – Эта молодая леди под моей опекой.
Контролер и полицейские обменялись суровыми и решительными взглядами.
– Эта молодая леди под опекой своей родной планеты, – напыщенно сказал контролер. – Есть некоторые сомнения в ее умственной стабильности.
– Это почему же? Потому что она приняла джентльменское приглашение от посетителя? Да вы знаете, кто я?
Контролер покраснел.
– Я знаю, сэр, – и заговорил более почтительно, но не было никаких сомнений, что его цель – задержать Килашандру.
– В таком случае примите мои заверения, что мисс Ри в полном здравии, умственном и физическом. – Каррик сделал жест, предлагающий полюбоваться загорелой и элегантной фигурой девушки.
Но контролер был непреклонен.
– Тогда, пожалуйста, пройдите оба вот сюда.
Полицейские решительно вытянулись.
Поскольку ничего больше не оставалось, Каррик напомнил своему нежданному эскорту, что у них билеты на челнок, отлетающий через час, что он твердо намерен улететь этим рейсом – и с Килашандрой Ри. Она оставалась необычно спокойной – может быть, чтобы не давать оснований сомневаться в ее психике.
– Я подозреваю, – сказала она вполголоса Каррику, – что кое-кто из музыкальной школы подумал о моем самоубийстве. – Она хихикнула и прикрыла рот рукой, когда контролер нервно глянул на нее. – Я просто ушла из Центра и из своей берлоги. По пути сюда я никого из знакомых не встретила. Так что они упустили меня! Что ж, это приятно. – Она откровенно радовалась, но Каррик явно не был с ней согласен. Ладно, лишь бы она успокоила власти, а она конечно сумеет. – Я думаю, это скорее комплимент мне! Такой драматический уход с Фьюерты!
Каррик бросил на нее взгляд полный отвращения и сложил руки на груди: лицо его утратило скучающее выражение. Он не сводил глаз с экрана, где рябила информация об отлете.
Килашандра в какой-то мере ожидала увидеть отца, хотя трудно было представить, что он пошевелится из-за ее поведения, но никак не ожидала увидеть в маленьком офисе маэстро Вальди, действующего как оскорбленный ментор, и не была готова к тому, что он набросится на Каррика.
– Это все вы! Я знаю, кто вы такой! Силикатный паук, парализующий жертву, хрустальная кукушка, выманивающая обещаниями птенцов из родительских гнезд!
Потрясенная, как и другие, этим почти физическим оскорблением члена Седьмой Гильдии, Килашандра смотрела на обычно невозмутимого и полного достоинства маэстро и думала, какую роль он, по его мнению, играет. Он собирался действовать. Его монолог был таким… таким экстравагантным. «Силикатный паук! Хрустальная кукушка!» – эти его аналогии были какими-то неправильными.
– Играть на эмоциях молодой невинной девушки… Показывать ей непривычную роскошь и развращать ее! Пока она не будет настолько одурманена, чтобы ей промыли мозги и ввели в притон мерзких настроений и сотрясающих нервы звуков!
Каррик не делал попыток прервать поток брани или отвечать на обвинения: он стоял, подняв голову, и снисходительно улыбался, глядя на дергающегося Вальди. Маэстро повернулся к Килашандре, вся его приземистая фигурка тряслась от оскорбленных чувств.
– Каким враньем насчет хрустального пения он потчевал вас? Какими баснями он вас заманил?
– Я попросила его взять меня с собой.
При ее спокойном ответе лицо Вальди застыло в недоверии.
– Вы попросились уехать с ним?
– Да. Он не просил меня. – Подчеркивая эти слова, она увидела улыбку Каррика.
– Вы слышали ее, Вальди, – сказал Каррик и взглянул на полицейских.
Плечи Вальди опустились.
– Он провел свой рекрутский набор с мастерской ловкостью, – сказал он печально и сумел даже придать голосу эффективную надломленность.
– Не думаю, – сказала Килашандра.
Маэстро Вальди сделал глубокий вдох явно для последней попытки убедить бедную, сбитую с толку девушку.
– Он говорил вам о… мах-штормах?
Она кивнула, еле сдерживая смех от его театральности.
– Говорил, что штормы стирают мозг и доводят человека до растительного состояния?
Она снова кивнула.
– Он набивал вам голову вздором насчет гор, отзывающимися симфониями звука? О хрустальных хорах? О долинах, откликающихся альфеджио? – все его тело смешно тянулось вверх в усилии выразить желаемый эффект.
– Нет, – ответила она скучающим тоном. – Но он не кормил меня кашкой о том, что мне нужны только время и упорный труд.
Вальди вытянулся в более чем преувеличенной классической оперной позе.
– А говорил ли он вам, что как только вы начнете резать хрусталь, вы уже не сможете остановиться? И что долгое отсутствие с Беллибрана вызывает страшные конвульсии?
– Я это знаю.
– А знаете ли вы, что в воде, в почве и в кристаллах Беллибрана есть нечто, действующее на мозг? Что вы многое не будете помнить?
– Это может оказаться весьма полезным, – ответила Килашандра, пристально глядя на маленького человека, пока он первый не отвел глаза.
Она первая из троих почувствовала зуд за ушами и в затылке, зуд сменился вызывающей тошноту болью. Она схватила за руку Каррика, как раз когда субзвуковой шум коснулся его, а Вальди поднял руки к ушам.
– Идиоты! – закричал Каррик: паника исказила его лицо и голос. Он отшвырнул дверную панель и бросился со всех ног к входу в контрольную башню. Килашандра поспешила за ним. Голова ее разрывалась от нестерпимой боли. Каррик перемахнул через декоративный барьер в зону для служебного пользования и тут же был остановлен силовой завесой.
– Остановите его! Остановите! – кричал он, качаясь от боли и в забывчивости хватаясь за завесу, так что из его пальцев полетели искры.
Боль Килашандры была не менее ужасной, но у нее хватило присутствия духа броситься к ближайшему кому и нажать аварийные кнопки.
– Челнок взлетает… Что-то неправильно… он опасен, – кричала она во всю силу своих тренированных легких. Она едва сознавала, что создает панику в громадном приемном зале, вызванную ее слишком громким предупреждением.
Дикая беготня истеричной толпы была очевидна людям в контрольной башне, и кто-то рефлекторно дал сигнал предупреждения всем находящимся на поле челнокам и самолетам. Чуть позднее, пока ком запрашивал объяснения у Килашандры, перекрикивая бедлам в зале, в небе расцвела новая звезда, и на космопорт вниз посыпались расплавленные фрагменты. Контрольная башня не в силах была задержать обломки внутри магнитного поля, и разнесенный в куски челнок разлетелся на несколько километров в обитаемой зоне портовой администрации и служебных зонах.
Не считая синяков, ссадин и одной сломанной женской руки в зале, было только два серьезных случая: на поле был убит техник, а Каррик был недалек от смерти. Последний звуковой удар лишил его сознания, и он так и не пришел в себя. После консультации по субкосмической связи с Седьмой Гильдией решено было вернуть его на Беллибран для лечения и ухода.
– Он не поправится, – сказал Килашандре врач, и маэстро Вальди немедленно присвоил себе роль ее утешителя. Его манеры только раздражали девушку, бывшую в шоке из-за состояния Каррика.
Она не хотела верить врачу. Конечно, состояние здоровья Каррика восстановится, как только он вернется на Беллибран. Просто он был слишком долго вдали от кристалла, и припадки ослабили его. Здесь же не было мах-шторма, чтобы разрушить его мозг. Она будет сопровождать его на Беллибран. Она обязана расплатиться с ним за то, что он научил ее, как жить полной жизнью своей, а не чужой, как она жила прежде, репетируя оперные роли с чужими горестями и радостями.
Она посмотрела на позирующего Вальди и подумала, как ей повезло, что Каррик снял завесу с ее глаз. Как она могла верить, что ей хватит искусственной жизни театра? Достаточно просто посмотреть на маэстро! Дай ему возможность, брось ему реплику – и он уже «на сцене» в соответствующей роли. Для данных обстоятельств не существовало никакой подходящей роли, поэтому Вальди пытался создать ее сам.
– Что вы теперь будете делать, Килашандра? – спросил он замогильным голосом, явно разыгрывая достойного Старого Джентльмена, Утешающего несчастную невинность.
– Поеду с ним на Беллибран, конечно.
Вальди торжественно кивнул.
– Я имею в виду – после возвращения.
– Я не намерена возвращаться.
Вальди ошеломленно уставился на нее, и театральным жестом указал на носилки на воздушных подушках с привязанным Карриком, которые проплыли мимо к челноку.
– Даже после этого? – воскликнул Вальди голосом, полным драматизма.
– Со мной этого не случится.
– Но может случиться! Вы тоже станете существом без мозга, без памяти!
– Я думаю, – сказала Килашандра, глядя на позирующего человечка с плохо скрываемым презрением, – что так или иначе все забывается.
– Вы пожалеете потом об этих днях… – начал Вальди, поднимая левую руку в классическом жесте отказа и изящно расставляя пальцы.
– Если я их вспомню! – сказала она, и ее саркастический смех оборвал его на полусцене.
Все еще смеясь, Килашандра прошла через пассажирскую дверь челнока с видом актрисы, покидающей театральные подмостки.
Глава 1
Капитан Андерс известил Килашандру, когда корабль вышел из гиперпространства и Беллибран стал полностью на виду.
– Красивое зрелище, – сказал он, указывая на две внутренние луны, но Килашандра смотрела только на таинственную планету.
Она слышала о ней достаточно, чтобы надеяться увидеть что-то с первого взгляда, и поэтому была сначала разочарована, пока не появился виток хрустальных вспышек. Пронизывающий световой удар, когда солнечные лучи света падали на открытый кристалл на одном из трех видимых континентов. По большей части океана и двух субконтинентов в южном полушарии крутился облачный покров, но здесь сияло солнце и время от времени появлялись острия слепящего света.
– Как это переносят там, внизу? – спросила Килашандра.
– Насколько я слышал, на поверхности вы этого не увидите.
«Насколько я слышал» было наиболее частым «предисловием» капитана Андерса насчет Беллибрана: его ограничивал галактический запрет.
От пассажиров и словоохотливой команды Килашандра тщательно узнавала информацию о хрустальных певцах и Беллибране. Многое из нее она отбросила, поскольку уже знала об этом от маэстро Вальди. Из всех «насколько я слышал» Андерс был явно наиболее информирован. Он ходил в космосе от Ригеля до Беллибрана девятнадцать стандартных лет и прислушивался к тем, кто «слышал» более того, что Килашандра смогла извлечь из скрытого видеофакса в течение своего путешествия на трех кораблях. Как она заметила, в Беллибране, в Седьмой Гильдии и ее членах было нечто таинственное. Каждый человек имеет свои секреты, как засекречены и некоторые аспекты любой межзвездной торговой компании, и всякий знает, что о некоторых планетарных ресурсах умалчивают. Но отсутствие самых обычных сведений о Беллибране, Гильдии и ее избранных членов удваивало подозрения Килашандры.
Однако молчаливый авторитет Гильдии произвел на нее огромное впечатление: люди высокого ранга из медкорпуса ожидали Каррика в трех пересадочных портах. С ней самой обращались весьма почтительно, и ей лишь оставалось проверять жизнеобеспечивающую люльку и некоторые необходимые стимуляторы и лекарства. Аппаратура проверялась в портах умелыми техниками. По-видимому, не было ничего слишком хорошего или слишком дорогого для члена Гильдии. Или его эскорта. Килашандра имела открытый кредит в корабельных магазинах, была членом личной капитанской столовой на всех трех кораблях. Несмотря на фактически полное одиночество, она все-таки радовалась своему первому межзвездному путешествию.
Возможно потому, что путешествие подходило к концу, в прошлый вечер Килашандра получила много дополнительной информации от Андерса, когда он слегка перебрал сарвонского бренди.
– Я слышал это так часто, что почти поверил… говорят, что хрусталь входит в их кровь.
– Это убило бы человека, – насмешливо сказала Килашандра, хотя Каррик однажды сказал то же самое.
– Не знаю, возможно, поэтому им так много платят за риск, – продолжал Андерс, игнорируя ее замечание. – Хрустальные певцы вообще-то шумливы, большие транжиры, народ веселый. До тех пор, пока не начнут трястись. Это тоже странно, потому, что хрустальные певцы, как говорят, излечиваются гораздо быстрее, чем другие люди, говорят, они не так чувствительны к инопланетным болезням, которые вы подхватываете, невзирая на иммунизацию. И они долго остаются молодыми. – Эта способность удручала Андерса. – Я спросил у одного из них об этом, когда он был пьян, и он сказал, что они не стареют из-за хрустального пения.
– Тогда очень многие занялись бы хрустальным пением, лишь бы остаться вечно молодыми…
– Угу, но при этом вы также рискуете трястись или… – Андерс показал большим пальцем через плечо на каюту Каррика. – Нет, лучше уж я буду стареть.
– Но такое ведь не часто случается? – спросила Килашандра. У нее было четкое впечатление, что коллапс Каррика необычен.
– Я вижу такое впервые, – согласился Андерс. – У них бывает жар, иной раз настолько сильный, что их обкладывают льдом, но чтобы… – он постучал пальцем по лбу. – Конечно это не мое дело, но как это с ним случилось?
Его вопрос, кстати, вполне естественный, испугал Килашандру, потому что еще никто не задавал его, будто боясь ответа.
– Он был вполне… пока мы не приехали в космопорт Фьюерты. А затем взлетел челнок с резонирующей фазой привода. Он взорвался, и Каррик получил звуковой удар. – Она поморщилась, вспомнив собственную боль.
– Как любезно с вашей стороны проводить его домой.
– Я ему многим обязана. Вы говорили, что главные службы Гильдии находятся на луне? И там можно подать заявление в члены?
Он взглянул на нее растерянно и испуганно.
– Ох, неужели вы хотите стать певицей?
– А почему бы нет?
Андерс с подозрительным видом наклонился к ней и пристально поглядел в глаза:
– Вас не заставили ехать с ним? Я имею в виду, он ничего вам не сделал?
Килашандра не знала, смеяться ей или злиться.
– Я не знаю, откуда вы родом, капитан Андерс, но на Фьюерте уважают личную жизнь…
– Я не имел в виду ничего такого… – Андерс поднял руку в знак того, что не хотел оскорбить ее.
– Разве я выгляжу так, будто мне были поставлены условия… или еще что-то?
– Нет, конечно, не выглядите. Просто вы производите впечатление чувственной женщины, а хрустальные певцы не чувствительны. О, я знаю. Я слышал всякие слухи, но певцы, которых я видел – а я видел их много за девятнадцать лет – никогда ни о ком не беспокоились. Держались сами по себе. И в самом деле, есть что-то странное в Беллибране и в хрустальном пении. Я точно знаю, – он оглянулся через плечо, хотя это было излишней предосторожностью, поскольку в гостиной никого не было, – что не все, подавшее заявление и принятые, становятся певцами. Кто бы ни спустился на эту планету, не всегда возвращаются.
– Как часто ваши пассажиры просят о вступлении в Гильдию? – Килашандра вспомнила. – 20 003 техников и 4425 певца.
– Точно не скажу. – Андерс смущенно почесал в затылке. – Никогда не думал об этом. Но по несколько человек почти в каждом рейсе. Думаю, сейчас у нас человек восемь-девять. Постепенно можно определить, у кого торговое путешествие, а кто надеется стать членом Гильдии. Сейчас у нас четыре пассажира под ее поручительством, не считая вас. Это значит, что они прошли предварительную проверку в каком-нибудь другом ее Центре. Вы видели такого высокого, тощего, черноволосого парня?