Часть четвертая. ДВОЙНАЯ ИГРА
Когда опустили занавес и в зале раздались аплодисменты, Галка подумала, что публика издевается. Девушка была убеждена, что премьера провалилась.
Началось с того, что Кулагину не понравился наспех сшитый клоунский наряд Канио. Костюм показался тенору недостаточно пышным. Ему непременно хотелось выйти на сцену в кружевном жабо. Пришлось срочно отыскивав в театральном гардеробе испанский костюм XVII столетия и отпарывать от него воротник. Затем, уже во время действия, Кулагин поругался с гримером и решил гримироваться сам. На сцену он вышел разукрашенный во все цвета радуги. Но это было еще полбеды. Хуже, — что в каждый свой выход он неизменно становился у суфлерской будки и пел, не сходя с места, глядя куда-то вверх. Ни о какой игре не могло быть и речи. Все попытки Галки — Неды и артиста Семенцова, исполнявшего роль Тонио, обратить на себя внимание Кулагина, не увенчались успехом. В паузах Семенцов ругался нехорошими словами. Конечно, Галке было наплевать на сидящих в зале немецких, итальянских и румынских офицеров, но Кулагин сбивал ее с толку. Правда, пел он, с точки зрения канонов вокального искусства, безукоризненно, но стоял как столб. Только отчаянными усилиями Галки и Семенцова удалось создать какую-то видимость действия.
Тем не менее публика устроила Кулагину настоящую овацию. Его вызывали пять раз. Восторг публики стал Галке понятен, когда она взглянула на центральную ложу. Начальник гарнизона и порта вице-адмирал Рейнгардт вытирал платком глаза, а его адъютант нес к сцене большую корзину цветов…
За кулисы прорвался целый отряд подвыпивших офицеров. Кулагина поздравляли, трясли ему руки, тянули в буфет. К Галке подошел Марио Равера. Он был в офицерском парадно мундире со всеми регалиями. Одна рука его висела на повязке, другую он спрятал за спину.
— Синьорина Галина, вы очень, очень хорошо пели, — сказал он, вытаскивая из-за спины букет. — Это просил передать вам капитан первого ранга. А эго, — он придержал букет забинтованной рукой, извлекая здоровой из кармана флакон духов, — от синьорины Мартинелли. Они не могли прийти и просили меня поздравить вас.
— Спасибо, Марио, — улыбнулась Галка, принимая подарки. — Спасибо, что пришли. Вас тоже надо поздравить вы уже офицер.
— О синьорина, для меня эго небольшое счастье. Я простой рыбак, и все это не по мне.
— Что у вас с рукой?
— Ушиб. Синьорина Мартинелли дала мне освобождение на целую неделю.
Откуда-то из-за декораций вынырнул Логунов.
— Галина Алексеевна! Вы заставляете себя ждать. Боже мой, она еще не переоделась. Скорее, машины у подъезда.
— Кто меня ждет? Какие машины?
— Разве вам Кулагин не говорил? Ну вот, пожалуйста. Называется пригласил всех! Быстренько собирайтесь.
— Я прошу сказать, в чем дело?
— Ах, боже мой! — всплеснул руками Логунов. — Неужели не понятно — традиционный банкет после премьеры. Все расходы за счет главной комендатуры. Кроме того, Кулагин справляет новоселье. Кстати, тоже не за свой счет. В общем собираемся у него.
— Боюсь, что я не смогу присутствовать на банкете.
— Не говорите ерунды. Там будет Рейнгардт и офицеры из главной комендатуры. Они знают, что приглашены все артисты, в том числе и вы. О вас уже спрашивали.
— Я не поеду.
— Галина Алексеевна, не сходите с ума.
Галка колебалась. Она не хотела ехать на этот банкет, где, как видно, предстояла пьяная оргия. Но вместе с тем соблазн попасть в общество высокопоставленных чиновников из главной комендатуры был велик. Вино развязывает языки, и не исключено, что на банкете ей удастся собрать ценную информацию. Конечно, никто не давал ей такого задания. Но ведь и масовцами ей не поручали заниматься. А разве не важные сведения узнала она, пробыв полдня в компании подвыпивших итальянских моряков?
— Галина Алексеевна, я жду, — торопил ее Логунов.
— Хорошо, — согласилась она. — Я поеду. Но только со своим другом — лейтенантом Раверой. Марио, — по-итальянски обратилась она к гиганту, — прошу вас сопровождать меня.
— Слушаюсь, синьорина, — улыбнулся тот.
— На кой черт вам этот макаронщик! — зашипел ей в ухо Логунов.
Галка отодвинула бургомистра плечом.
— Я поеду с ним или вовсе не поеду, — твердо сказала она.
Легковые машины остановились у какого-то дома. Было совсем темно, и Галка никак не могла определить, где она находится Затянутое с вечера грозовыми тучами иссиня-черное небо сливалось с непроглядным мраком ночных улиц. Над морем, где-то очень далеко, вспыхивали зарницы.
Просторная прихожая дома была затемнена, и только в следующей, непомерно большой комнате, напоминающей танцевальный зал, горел ослепительно яркий, режущий глаза свет. Прямо из комнаты на второй этаж поднималась лестница с резными дубовыми перилами. Вдоль стен тянулись столы, заставленные многочисленными бутылками. Окна были закрыты плотными шторами. У столов хлопотали солдаты в белых куртках.
Галке казалось, что она уже когда-то была здесь. И странно, это чувство возникло у нее еще на улице, когда, выходя из машины, она скорее угадала, нежели рассмотрела в темноте очертания небольшого двухэтажного особняка с тяжеловесным балконом.
Комната наполнилась гостями. В основном это были немецкие старшие офицеры от майора и выше. Несколько чиновников городской управы почтительно жались в углу. Артисты сгрудились у лестницы, ведущей наверх. Они чувствовали себя неуверенно, особенно женщины. Этого нельзя было сказать о Пустовойтовой. В длинном, облегающем платье с большим вырезом, она вела себя как хозяйка дома: громко смеялась, заговаривала то с одним, то с другим офицером, охотно протягивала для поцелуя полную руку в кружевной перчатке, ободряюще подмигивала притихшим артистам, снисходительно кивала чиновникам из управы. Заметив Марио и Галку, она подошла к ним.
— Где ты отыскала этого малыша? Познакомь меня.
— Лейтенант Равера — адъютант князя дель Сарто.
Марио, поняв, что речь идет о нем, вежливо поклонился.
— Ах, вон оно что, — разочарованно протянула Пустовойтова. — Оказывается, это всего лишь телохранитель. Но сумеет ли он сохранить то, что ему поручено?
— Не беспокойся за меня.
— А я не беспокоюсь. Беспокоится, видимо, твой князь. Не зря же он приставил к тебе этого медведя. Кстати сказать, дель Сарто не такая уж большая птица, как тебе кажется. Есть более солидные объекты, и у тебя сегодня будут кое-какие шансы. Я мешать не стану…
— Спасибо за совет. И скажи, что это за дом. Я до сих пор не пойму, где нахожусь.
— Это особняк, подаренный Кулагину адмиралом Рейнгардтом.
— А что здесь было раньше?
— Кафе какого-то пиндоса.
Галка вздрогнула. Это же бывшее кафе Георгиоса!
— Но при чем тут Кулагин? — быстро овладев собой, спросила осторожно она.
— Ему понравился этот домик. У него губа не дура. Рейнгардт не мог отказать. Адмирал вообще ни в чем не может отказать Кулагину. Он считает его новым Карузо. Тебе нравится здесь?
— Не очень.
— Конечно, это не палаццо итальянского князя, — усмехнулась Пустовойтова.
Оживленный шум гостей смолк. Все повернулись к двери Офицеры вытянулись. В комнату вошел Рейнгардт в сопровождении адъютанта и коренастого капитана третьего ранга. Лающее приветствие отозвалось звоном посуды. Пустовойтова неожиданно выхватила у Галки преподнесенные Раверой цветы и бросилась вперед, расталкивая гостей. Такой наглости Галка не ожидала. Она растерянно смотрела, как ресторанная певичка, пробившись к Рейнгардту, протянула ему розы.
— Артисты приветствуют вас, господин адмирал.
Гости вежливо зааплодировали.
Рейнгардт передал букет адъютанту, приложился к руке Пустовойтовой и небрежно кивнул в сторону лестницы.
— Благодарю, господа. Однако где же главный виновник торжества?
Кулагин подошел к нему нетвердой походкой. Тенор был уже навеселе и отчаянно коверкал немецкие слова.
— Ваше превосходительство… Мой дом… Я счастлив…
Галку передернуло. Шут балаганный!
За столом она оказалась между Раверой и коренастым капитаном третьего ранга, длинную фамилию которого так и не запомнила. У капитана были бесцветные неприятные глаза. Он в упор разглядывал девушку, говорил пошлости и косился на немецкий орден, приколотый к тужурке Марио.
Среди гостей был и Хюбе. Галка заметила его уже за столом. Он рассеянно кивнул ей и отвел взгляд. Рядом с ним сидела Пустовойтова.
Тосты не отличались оригинальностью, но число их угрожающе росло. Гости быстро пьянели. Галку выручал Марио: каждый раз он наливал в ее рюмку безобидный лимонад. Капитан третьего ранга заподозрил обман и устроил скандал. Он требовал, чтобы Марио пересел на другое место. Галка сказала, что она все равно не будет пить, так как бережет голос.
— Не слушайте ее, капитан, — крикнула через стол Пустовойтова. — Она просто ломается. От вина не теряют голос. Я вот пью со всеми.
— Ну, тебе-то терять нечего, — вспыхнула Галка.
Ей не следовало говорить это. На лице Пустовойтовой через слой пудры выступили багровые пятна.
На другом конце стола кто-то постучал вилкой о стакан.
— Господа! — не вставая с места, обратился к гостям Рейнгардт. — Я предлагаю выпить за тех, кто, претворяя в жизнь веления фюрера, ведет победоносные бои на юге, — за нашу армию, авиацию и флот!
Кто-то крикнул «Ура!» Десяток глоток подхватило этот крик. Офицеры вскочили, но адмирал не встал.
— Господа, — продолжал он, — это лето принесло нам ряд выдающихся побед. Судьба Кавказа предрешена. Армейская группировка генерала фон Паулюса не сегодня—завтра форсирует Волгу и выйдет в тыл большевистской столице. Наше наступление неудержимо. Второго чуда под Москвой не будет. Конечная цель близка! В эти исторические дни фюрер и нация требуют от нас последнего напряжения сил. Здесь, в тылу, мы должны раз и навсегда покончить с террористическими бандами, действующими на наших коммуникациях. Только недавно нам стало известно, что в районе порта вот уже несколько месяцев орудует отряд советских подводных диверсантов.
— Кажется, этот отряд состоит из одного человека, — пробормотал Марио.
Но никто, кроме Галки, его не услышал.
— В борьбу с диверсантами должны включиться все, — говорил Рейнгардт, — от русской полиции — вы слышите, господин бургомистр, — до командиров частей гарнизона и кораблей, стоящих в порту.
— Этого еще недоставало, — пьяно усмехнулся капитан третьего ранга. — Мой эсминец не корыто, которое можно продырявить перочинным ножом. Плевал я на всех диверсантов.
Адмирал, видимо, услышал и недовольно посмотрел в его сторону.
— Я уверен, — Рейнгардт наконец поднялся, — что мы в ближайшие дни ликвидируем враждебные вылазки в городе и порту. За нашу победу, господа!
Гости уже вставали из-за стола, когда к Галке подошел артист Семенцов.
— Галина Алексеевна, — наклонясь к ней, тихо сказал он, — немедленно уходите отсюда. Я слышал разговор Пустовойтовой с гестаповским майором. Они готовить вам какую-то пакость.
Галка поблагодарила его. Ей не пришлось уговаривать Марио.
— Я давно хотел предложить вам уйти, — сказал итальянец. — Мне здесь не нравится. В другом месте я бы научил вежливости кое-кого из присутствующих.
Равера недобро посмотрел в сторону капитана третьего ранга. Тот стоял к ним спиной, преграждая путь к двери, и разговаривал с двумя морскими офицерами. Казалось, он не обращал внимания на Галку и ее спутника. Но девушка была уверена, что капитан стал там нарочно, чтобы не дать ей выйти из узкого прохода между столами и стеной. Это, видимо, понял и Равера. Побледнев, гигант рванулся к капитану, но Галка удержала его.
— Марио, не затевайте ссоры.
— Я ему сверну голову!
— Только не здесь. Сейчас начнут танцевать, и мы выйдем.
Галка видела, как к капитану третьего ранга подошла Пустовойтова и стала что-то говорить. Капитан хмыкнул и кивнут головой. Галка прислушалась, но Пустовойтова уже отошла.
— Господин капитан, как вам удалось провести корабль по Дунаю? — продолжая прерванный разговор, спросил один из офицеров.
— О, это было нелегко. Пришлось снять все вооружение и стать на поплавки.
— Правда, что вы представлены за это к Железному кресту?
— А вы полагаете, что только итальяшки могут получать немецкие боевые ордена?