Воспоминания о пережитых муках смешивались с эйфорией освобождения от них, пробуждая невольную благодарность к мужчине, избавившему ее от страданий. Александра слишком долго терпела приступы изматывающего жара, и теперь, не могла вызвать в себе привычную ненависть к Оборскому. Потом, все потом… Она подумает об этом позже… А сейчас — спать… Без сновидений и мук изнывающего от желания тела, без неотвязных мыслей и эмоций, без неутоленной жажды и постоянной боли… Спать…
Девушка потянулась и вздохнула — как же давно она не чувствовала себя так хорошо… Обняв подушку, Саша провалилась в глубокий, исцеляющий сон.
А Глеб, тем временем, пребывал в эйфории. Александра не оттолкнула, не отшатнулась от него, когда поняла, что он сделал. Он до сих пор повторял про себя то слово, которое вырвалось у него помимо воли, в порыве страсти. Никогда прежде он не отваживался произнести подобное — любимая. Не было в его прежнем лексиконе такого выражения. Даже в ранней юности, в пору бурных романов, Глеб ни разу не назвал так ни одну из своих многочисленных подруг. А сейчас… Он смаковал это слово, лелеял его, представляя, как однажды осмелится произнести невозможное прежде определение вслух…
Как же упоительно хороша его… любимая! Нежная, чувственная, сладкая… То, что он ощущал прикасаясь к ней… Невозможно описать — восторг, страсть, нежность, страх…
А волк просто млел от счастья. Он жил более простыми категориями, чем человек. Зверь соединился со своей парой, почувствовал биение жизни своих щенков, ощутил аромат желания и утвердился в согласии самки… Что может быть лучше?
Теперь, когда Глеб восстановил связь с Александрой, у него появился шанс приручить ее, окутать тысячами невидимых нитей, сделать зависимой от душевной и физической близости с ним. Такова природа оборотней. Девочка еще не знает, что их жизни, отныне, неотделимы одна от другой. Не только он, волк, не сможет жить без нее, своей пары, но и она, человек, будет ощущать необходимость его присутствия, его тепла и его прикосновений. Метка оборотня, пусть и не так быстро, как положено, но все же запустила процесс формирования связи, а последующая близость поможет закрепить союз волка и человека, объединяя две непохожие половинки в единое целое…
Мечты Оборского прервал стук в дверь.
— Глеб, нам нужно поговорить, — в комнату вошел непривычно серьезный Борис. На обычно добродушном лице дяди, альфа увидел печать нелегких раздумий.
— Располагайся, — Оборский указал на кресло и внимательно взглянул на Нелидова, — что случилось?
Пожилой оборотень хмурился и не знал, как начать разговор.
— Бор, хватит мяться, говори уже, — нетерпеливо поморщился Глеб.
— Я не совсем уверен, — начал врач, — но решил предупредить тебя.
Нелидов ненадолго замолчал, повертел в руках бумаги и, со вздохом, отложил их в сторону.
— Да, что происходит, ты можешь объяснить толком? — не выдержал Оборский.
— В общем, мне не нравятся последние анализы Саши, — решившись, выпалил Борис, — я не знаю, что происходит, но меня настораживает реакция ее организма. Нет, я, конечно, делаю скидку на то, что она отличается и от нас, и от простых людей, но все равно… Обычные показатели вводят меня в замешательство, уровень тромбоцитов резко упал, гормоны, вообще, сбесились — я не успеваю следить за изменениями, — гемоглобин понизился до критического…
— Бор, ты можешь русским языком сказать, что происходит? — взволнованно перебил его Глеб.
— А? — рассеянно посмотрел на него врач. — Прости, забыл, что ты в этом ничего не понимаешь. К сожалению, в ситуации с Александрой, я и сам не многое могу сказать наверняка. Нужны серьезные обследования. Так что, тебе, все же, придется отправить ее в клинику.
— И все-таки. Какие-то предположения у тебя есть? — Оборский серьезно смотрел на Нелидова.
— Учитывая ее состояние до беременности — слабость, обмороки, отсутствие аппетита, и наложившиеся теперешние симптомы… Боюсь, все не очень хорошо, — неохотно ответил Борис.
В комнате застыла гнетущая тишина. Глеб, не отрываясь, смотрел на своего дядю, а тот пытался не реагировать на немигающий взгляд альфы. Тяжелая сила прижимала старого оборотня к земле, заставляя склонить голову перед вожаком.
— Прости, — опомнился Глеб, отводя глаза.
— Так, что делать-то будем? — отдышавшись, спросил Нелидов.
— Поедем в клинику, — немногословно ответил Оборский, — звони своим, пусть подготовят палату.
Борис кивнул и вышел из комнаты, а Глеб рассеянно уставился в окно. Он не видел белого великолепия старых елей и укрытых снегом ветвей раскидистых лип. Перед глазами стояло лицо Саши — тонкая, прозрачная кожа, большие печальные глаза, появившаяся недавно грустная морщинка между бровями…
Как сказать Александре, что ей придется пройти обследование в клинике? Девушка, и так, еле переносит все эти бесконечные осмотры, процедуры, уколы… Потерев занывшие виски, Оборский решительно поднялся с кресла.
Две секунды — и он уже у двери Сашиной комнаты. Осторожно проникнув внутрь, Глеб неслышно подошел к постели. Александра, обняв подушку, сладко спала. На ее щеках играл слабый румянец, пушистые волосы разметались по подушке, а губы были тронуты легкой улыбкой. Сердце оборотня пропустило удар. Сладкий, родной уже аромат окутал Оборского, принося умиротворение в растревоженную душу.
Нет, с ней все будет хорошо. Никаким болезням он ее не отдаст. Сделает все возможное и невозможное, но Саша будет здорова.
Присев на корточки перед кроватью, он легонько погладил девушку по щеке.
— Саш, — тихо позвал Глеб.
Девушка неохотно открыла глаза и посмотрела на него. В первые секунды он увидел недоумение в ее взгляде, потом, узнавание и панику. «Что ж, обычный набор» — со вздохом, констатировал оборотень.
Александра неосознанно отодвинулась от мужчины.
— Что вам нужно? — хрипло спросила она.
— Саш, ты только не волнуйся, — голос Оборского звучал непривычно мягко, — Борис Анатольевич считает, что ты должна пройти обследование в его клинике. Это не займет много времени. Максимум, дня три.
— Со мной что-то не так? — проницательно посмотрела на мужчину Александра.
— Нет, все нормально. Нужно просто кое-что уточнить. Так, мелочи всякие. Ты только не волнуйся.
Саша хмыкнула. «Да, уж, не волнуйся… После всего, что было в ее жизни, самое глупое — волноваться по поводу обследований».
— И когда мне нужно быть в этой клинике? — уточнила она.
— Как только соберешься, так сразу и поедем.
Саша, вздохнув, поднялась с постели. Шелковая ткань халатика плотно обтянула пополневшую грудь девушки, и Оборский тяжело сглотнул. Он помнил манящую мягкость ее тела и сейчас испытал непреодолимое желание обнять свою… девочку. Он сам поразился той интонации, с которой мысленно произнес это слово. Непривычно нежно и трогательно. Да, уж, сентиментальным Глеб никогда не был и теперь удивлялся происходящим с ним метаморфозам. «Девочка, любимая… Что дальше? Рыбка, солнышко, или, может быть, малышка?» Подобными ироничными размышлениями мужчина пытался отвлечься от мягких изгибов своей пары. Сцепив руки за спиной, он наблюдал за сборами Александры.
— Вы так и будете здесь сидеть? — Саша изящно приподняла бровь.
Глеб опомнился и поспешно поднялся.
— Прости, уже ухожу. Буду ждать тебя за дверью, — бросил он и вышел из комнаты.
Саша вздохнула и прислонилась к стене. Понятно, что Оборский недоговаривает. Обострившееся чутье твердило, что ее ждут проблемы. Хотя, их, и так, хоть отбавляй. И неожиданная беременность, и проживание в ненавистной усадьбе, и страшные воспоминания… И странное спокойствие при общении с Глебом… Разве могла она представить еще вчера, что будет мирно разговаривать со своим мучителем? А волнение Оборского?..
Явно с ней что-то не так. Или не с ней, а с детьми? И хозяин переживает о своих отпрысках? Еще бы — столько лет ждать, а тут…
Машинально присев на кровать, Александра прерывисто вздохнула. Странное предчувствие кольнуло изнутри. Она ощущала смутное беспокойство, будто вот-вот лишится чего-то очень дорогого, необходимого, бесценного… Странное выражение лица хозяина, его попытка говорить с ней мягко и ласково… Что не так? Почему сердце заполняется нехорошим страхом? Липким, убивающим надежду на… на что? Да, нет! Она же хотела избавиться от всех последствий произошедшего… Переписать жизнь набело, начать ее заново… Похоже, судьба пошла ей навстречу… Холодный пот прошиб девушку. Дрожащей рукой она отерла выступившую испарину.
Александра положила ладонь на плоский живот и представила, что будет, если она лишится этой беременности. Глухая тоска заворочалась в сердце. Саша не хотела этих детей, она ненавидела их отца, мечтала избавиться от поселившихся внутри монстров, так почему же сейчас так испугалась за две маленькие жизни?
Александра не знала ответа. Мощный, неожиданно проснувшийся инстинкт требовал одуматься, защитить малышей… и девушка сдалась. Она сделает все от нее зависящее, чтобы с ее детьми ничего плохого не случилось. Ее дети. Саша задумчиво повторила эти слова. Непривычно, невозможно… Или, все же…
Пронзительная нежность к маленьким чудовищам, как до этого называла их Александра, поразила ее.
Они не монстры. Малыши. Ее малыши.
Саша решительно взяла сумку и направилась к выходу.
Глава 14
Оборский в волнении расхаживал по коридору. Саша выставила его из кабинета УЗИ, категорически отказавшись проходить обследование в присутствии «ненужного свидетеля». Глеб смирился и остался за дверью — лишь бы Александре было комфортно. А теперь, он мерил шагами просторный холл второго этажа и бросал взгляды на запертый кабинет.
Саши не было уже больше получаса. «Вот, что там можно так долго выяснять? — постепенно заводился мужчина. — Только бы с ней все было хорошо… Нет, с ней обязательно все будет хорошо» — тут же поправлял он себя.
Тем более, что сегодня Саша выглядела посвежевшей и бодрой. Вон, даже слабый румянец на щеках пробился. И глаза перестали быть безжизненными и равнодушными. Нет, Борис что-то напутал, с ней все будет в порядке. Глебу очень хотелось верить в то, что Нелидов ошибся.
Когда Александра, наконец-то, вышла из кабинета, Оборский мгновенно оказался рядом. Девушка вздрогнула и отодвинулась.
— Прости, — пробормотал мужчина, — ты как?
— Хорошо, — холодно ответила Саша.
Вышедший вслед за своей пациенткой Борис, ободряюще улыбнулся племяннику и обратился к девушке:
— Ну, что, Сашенька, пойдем, я тебе твои хоромы покажу. У нас тут такая красота! Лучшие санатории и рядом не стояли!
Добродушный тон Нелидова успокоил нервничающую Александру, но не обманул альфу. Оборский почувствовал фальшь и напряжение в словах дяди. Глеб шел позади Саши и Бориса, не отрываясь взглядом от плавных движений девушки и напряженно размышлял, к кому еще можно обратиться за помощью. Попытаться поговорить с Роном? Или лучше сразу звонить Грегори? Все-таки, в Америке несколько больших кланов, возможно, там и специалисты хорошие найдутся.
— Ну, вот мы и пришли, — сообщил Нелидов, распахивая филенчатую дверь.
Комната, выделенная особой пациентке, ничем не напоминала обычную палату. На стенах висели мирные пейзажи, в углу притулился удобный диванчик, у окна расположилась широкая двуспальная кровать. Саша присела на нее и выжидающе посмотрела на мужчин.
Оборский поставил сумку с вещами на пол и обвел глазами помещение. Чисто, уютно, красиво. Девочке будет здесь удобно. Глеб чувствовал неловкость — он ощущал себя лишним в этой комнате. Нелидов ласково разговаривал с Сашей, объяснял ей что-то по поводу предстоящих обследований и процедур, а Оборский переминался с ноги на ногу и не знал, куда деть руки — они казались странно чужими.
— Ну, что, Сашенька, мы пойдем, а ты обустраивайся тут и ложись отдыхать. Сегодня мучить тебя больше не будем, все основные обследования проведем завтра.
Борис, улыбнувшись, пошел на выход. Глеб нерешительно посмотрел на девушку.
— Мне уйти? — спросил он.
— Да, — коротко ответила Саша.
— Хорошо, если что-то понадобится, жми кнопку вызова сестры, — спокойно сказал Оборский, оглядев свою пару с ног до головы, — и постарайся отдохнуть.
Он переставил сумку на столик, чтобы девушке не пришлось наклоняться, и вышел из палаты. Глядя на закрывшуюся за оборотнем дверь, Саша испытала облегчение. Внимание Глеба тревожило ее, не давало расслабиться и почувствовать себя в безопасности. А еще, лишал покоя его затравленный взгляд. Виноватые глаза, цвета растопленного меда, грустно смотрели на нее, и Саша, бесконечно презирая себя за слабость, испытывала жалость к проклятому оборотню. «Хватит о нем думать!» — приказала она себе.
Неторопливо переодевшись, Александра прилегла на кровать. В последнее время девушка быстро утомлялась и сейчас с удовольствием растянулась на мягкой постели, пережидая легкое головокружение. Ее мысли уплыли к недавнему событию — черно-белые полосы на экране монитора, непонятная картинка и маленькие точки, на которые указал ей врач.
Александра улыбалась, вспоминая две крошечные горошинки. Ее малыши. Саша сама не понимала, как могла подумать, что сможет отказаться от них. Она положила руку на плоский пока живот. Неужели крохи виноваты в том, как они появились в ее жизни? Разве можно испытывать к ним ненависть?
И опять она вернулась к виновнику всего — Оборскому. Глеб очень изменился. Исчез прежний властный и эгоистичный человек, уступив место совершенно незнакомому мужчине. Алекс пытался донести до Саши мысль, что альфа никогда больше не сможет причинить боль своей паре, что он будет заботиться и оберегать девушку, как самую главную ценность своей жизни. Но события той ночи, когда были зачаты дети, перечеркивали все утверждения Метельского. Если Глеб тогда смог взять ее силой, что помешает ему и в будущем обидеть «свою пару»?
«Он пожертвует ради тебя жизнью» — уверял ее Алексей.
Как такое возможно? Кто она и кто Оборский?!
Саша хорошо знала отношение к «плебсу» в среде людей, подобных Глебу. Для таких, как он, отношения с прислугой могли быть не более чем прихотью, мимолетным желанием, развлечением на одну ночь. Так, походя, снял напряжение и забыл, как зовут эту «Таню-Маню-Валю…»
Сейчас Александра имеет для него ценность только как женщина, вынашивающая его детей. А что потом, после их рождения? Когда Оборский получит то, что ему нужно?
Никто не помешает хозяину забрать у нее малышей. Саша потерянно уставилась в окно. Раньше, когда она только узнала о беременности, ей хотелось избавиться и от Глеба, и от его отпрысков, но сейчас, стоило только понять, что ее могут просто вышвырнуть из дома, после рождения детей, все внутри отчаянно воспротивилось этому.
Осторожно приоткрывшаяся дверь тихо закрылась. Девушка лежала, не шелохнувшись, и медсестра не стала ее будить.
Однако Саша не спала. Мысли, одна безумнее другой, мучили ее своей неотвязностью. Александра искала выход из ситуации. Сбежать? Куда? И как? Если беременность преподносит такие сюрпризы, то чего от родов ждать? И к кому обращаться? Мало ли, вдруг у детей будут какие-то «волчьи» признаки, или еще что-то? Нельзя, чтобы кто-то узнал о том, что они оборотни, иначе малыши пострадают.
Девушка невесело усмехнулась. Куда ни кинь… Не сбежит — отберут детей, сбежит — обнаружат и все равно отберут, а если и не найдут, то сама нарвется на неприятности. Господи, что же ей делать? Надеяться на чудо? Или ждать подходящего шанса? Если бы она чувствовала себя более-менее сносно, можно было бы попытаться уйти из клиники, а там — будь что будет, как-то бы выкрутилась. А дальше? Чем выплачивать ипотеку, где взять деньги на детей, куда скрыться от Оборского? По всему выходило, что пока лучше не предпринимать ничего кардинального. А потом, она обязательно что-нибудь придумает…
Кое-как успокоившись, Саша попыталась уснуть.
Утро началось с бодрого голоса медсестры. Веселая, разговорчивая девушка, быстро перетянула руку пациентки жгутом, и, не прекращая успокаивающе что-то приговаривать, безболезненно ввела в вену иглу.
— Ну, вот, и замечательно! — жизнерадостно щебетала сестра, — сейчас еще немного потерпите — и все!
Ласково улыбнувшись Саше, она ловко согнула руку девушки, зажимая пропитанный спиртом ватный диск.
Потом был завтрак и хождение по кабинетам, где Александру осматривали, брали все новые и новые анализы и заставляли вспоминать перенесенные ею болезни, начиная чуть ли не с младенческого возраста.