— Собаки ничего не обнаружили, — сказал детектив. — Мы все еще продолжаем обыск в доме Джоуны в надежде найти нечто, что подскажет нам, где он мог… закопать ее. Мне очень жаль. Не знаю, как можно было сообщить вам об этом помягче.
— А дом Джоуны? Что с ним будет?
— Вместе с земельным участком он будет передан церкви Святого Стефана. Отец Коннелли назначен душеприказчиком Джоуны. Тот хотел, чтобы отец Джек передал вырученные деньги на благотворительность по своему выбору. Дом пребывает в ужасном состоянии, поэтому, скорее всего, тот, кто купит его, просто снесет здание, чтобы построить на его месте особняк в колониальном стиле или что-нибудь в этом роде. Это выйдет дешевле, чем ремонтировать и восстанавливать дом.
Значит, все комнаты, хранящие свои секреты, будут разрушены и уничтожены.
— Я бы хотел сам осмотреть комнаты. Может, я замечу нечто такое, что пропустили ваши люди.
Меррик уставился на него с таким видом, словно был сбит с толку и не понимал, о чем идет речь.
— Здесь нет ничего необычного, — настаивал Майк. — Кроме того, я хочу прослушать пленку с голосом Сары.
— Чтобы еще сильнее наказать себя?
— Я хочу прослушать ее. Там может быть какой-нибудь намек. Вы не знаете мою дочь так, как знаю ее я. Она очень умна. Она могла пытаться подсказать нам что-либо.
— Я могу вам посоветовать прекрасного специалиста по оказанию моральной поддержки…
— Такое вполне может случиться, — стоял на своем Майк. — Возьмите, к примеру, Элизабет Смарт [16]. Полиция сочла ее мертвой, а все это время она была жива, и если бы ее семья поверила полиции и прекратила поиски, ее бы никогда не нашли. Но этого не случилось. Ее нашли, потому что семья не теряла веры.
— Хорошо, я устрою для вас посещение дома Джоуны, если вы этого хотите. Дайте мне несколько дней. — Меррик посмотрел на часы. — К сожалению, мне пора идти. Может, позвонить кому-нибудь?
Майку вдруг пришло в голову, что последним членом его бывшей семьи была собака. Единственным человеком, с которым он мог поговорить, был Билл, ставший ниточкой, еще связывавшей его с реальным миром.
— Пожалуй, я немного задержусь здесь, — сказал Майк. — Позвоните и дайте мне знать, когда я смогу осмотреть дом.
— Хорошо.
Меррик помедлил, потом поднялся и зашагал к выходу. Каблуки его туфель звонко цокали по паркетному полу.
— Меррик?
— Да.
— Эд рассказал мне о вашем отце. Мне очень жаль.
— Берегите себя, Майкл.
Было уже четыре часа пополудни, но солнце пока и не думало садиться, и Мэйн-стрит оставалась шумной и ярко освещенной его лучами. Майк вспомнил — это было много лет назад, — как он стоял на том же месте, где сидел сейчас, и смотрел в окно, как мать примеряет новые туфли, а продавец вежливо улыбается, стараясь не смотреть на синяки и припухлости у нее на лице. Она ушла, умерла. Ее убил Лу. И Сара тоже ушла. Скорее всего, она тоже мертва. Ее убил Джоуна.
Майк увидел самого себя в день рождения Сары, кладущим букет сирени на вершине Холма.
Он сделал это не в память о Саре. Своим поступком он отказывался признать ее смерть и отпустить ее.
Куда отпустить?
В комнату вошел официант, молодой парнишка лет двадцати, одетый с иголочки. На нем был костюм, а в ушах покачивались бриллиантовые серьги.
— Мужчина, который только что ушел, сказал, что ужин — за его счет, — сообщил парень. — Ничего, если я спрошу, кто он такой? Его лицо показалось мне знакомым.
— Вы знаете, кто такая Сара Салливан?
— Нет.
— В самом деле, откуда вам знать? Ее же не показывают по MTV.
— Прошу прощения. Я сказал что-то не так?
Майк вздохнул.
— Нет, — ответил он. — Вы тут ни при чем.
ГЛАВА 27
Майк решил, что лучше всего сделать то, что он задумал, пока солнце еще не зашло.
Подъезжая по Андерсон-стрит к дому, он увидел, что вся лужайка и ступеньки завалены букетами цветов, открытками, свечами и увеличенными снимками Сары. Репортеров он нигде не заметил; очевидно, они на время оставили его в покое или же до сих пор толпились у могилы Джоуны. Он заехал на подъездную дорожку и припарковал грузовичок в гараже, подальше От любопытных глаз.
Войдя в дом, он отключил телефоны в кухне и в спальне. Он не мог отвлекаться на звонки — они могли заставить его отказаться от задуманного. Майк спустился в подвал, собрал все, что было нужно, и поднялся наверх.
Комнату Сары заливали теплые солнечные лучи. Ее запах, который сохраняли подушки, простыни и одежда, уже давно выветрился. Время было безжалостно. А вот все остальное оставалось прежним: письменный стол у окна, фотография Тома Брэди с автографом, которую подарил ему Билл; куклы Барби, домик, «мустанг» и частный реактивный самолет, сваленные в кучу в углу. У Барби имелся даже собственный ресторанчик «Макдоналдс», стоявший рядом с ее особнячком. На стене, над застеленной белым покрывалом кроватью Сары, висели четыре фотографии: снимок самой Сары в палате родильного дома; Джесс, в первый раз взявшая Сару на руки; Сара у Майка нa руках; Capa, спящая в плетеной переносной колыбельке. Повесить их туда захотела сама Сара — дочка пришла и восторг и изумление от того, что когда-то была такой маленькой.
Он начал с кукол Барби. Майк медленно брал их по одной и аккуратно укладывал в картонную коробку. Он решил отдать на благотворительные нужды ее игрушки, одежду и мебель. Фотографии останутся висеть на стене до тех пор, пока он не придумает, как поступить с ними. Вещи, с которыми связаны памятные истории, — например, плюшевого медвежонка с надписью на животе «Ты у меня особенная», которого Майк купил в больнице в тот день, когда Сара появилась на свет, и положил сначала в инкубатор к дочке, а позже и в ее кроватку, — он уберет в другую коробку и спрячет на чердаке, рядом с вещами своей матери.
ГЛАВА 28
На следующее утро, в субботу, не успел Майк вновь подсоединить телефон в кухне, как тот разразился пронзительной трелью. На экране появилась надпись «Эллис, Саманта». Майк снял трубку. Было самое начало десятого.
— Как у тебя дела?
Этот вопрос задавали ему все, словно он был смертельно болен и готовился вслед за Джоуной сойти в могилу.
— Потихоньку, — ответил он и налил себе третью чашку кофе.
— Какие планы на сегодня?
— Куча работы. Зашиваюсь. — Они безнадежно опаздывали со сдачей работы в Ньютоне. Пристройку следовало закончить к концу недели, и Билл вкалывал один, подолгу задерживаясь по вечерам. — А ты? Уже в конторе?
— Нет, у меня сегодня нет работы. Для разнообразия я решила поступить как все нормальные люди и отдохнуть в собственный уик-энд. Вчера я смотрела триллер по Lifetime, сегодня иду на йогу, а потом усядусь перед телевизором, чтобы посмотреть еще парочку дурацких фильмов. А сейчас я смотрю по ESPN, как трое мужиков лазают наперегонки по телефонным столбам.
— По телефонным столбам?
— Я серьезно. Здоровенные такие ребята с широкими кожаными поясами ползают по телефонным столбам.
Я люблю спорт, но подобное занятие представляется мне глупым. Что скажешь?
— Наверху есть голая женщина?
— Определенно нет.
— Пиво?
— Я, по крайней мере, его не вижу.
— В таком случае я согласен с тобой целиком и полностью.
Она рассмеялась, и при звуках этого смеха Майк вдруг почувствовал, как в груди что-то дрогнуло и ему стало легче.
— У тебя есть планы на сегодняшний вечер?
— Сэм, необязательно…
— Я звоню вовсе не из жалости. — Сэм помолчала, давая понять, что не шутит. — Послушай, что я тебе скажу. Поезжай на работу, сделай, что должен, а потом, если будет настроение увидеться со мной, позвони. Можешь звонить в любое время, я все равно буду дома. У тебя есть номер моего домашнего телефона?
— У меня включен определитель абонента.
— Значит, договорились. Смотри не переработайся.
— И тебе того же. — Майк повесил трубку, слыша, как в душе у него звучит теплый голос Сэм.
Он смотрел в открытое окно на кусты сирени, растущие и углу двора, когда телефон зазвонил снова.
— Значит, ты решил оставить меня здесь, пока я не сдохну, — сказал Лy.
— О чем ты говоришь?
— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, черт тебя подери! — Лу говорил прерывающимся голосом, как человек, которого только что вытащили из воды, не дав утонуть. — Зная тебя, я готов предположить, что ты прочел утренние газеты и теперь прыгаешь от радости.
Майк посмотрел в окно на почтовый ящик в конце подъездной дорожки. Репортеров по-прежнему не было видно — по крайней мере, пока. Он был уверен, что они до сих пор толкутся в Белхэме. Прижав плечом к уху трубку радиотелефона, Майк вышел в кухню и направился к двери.
— Мне плевать, что они там понаписали, — продолжал Лу. — Говорю тебе, я не делал этого.
Открыв входную дверь, Майк спустился по ступенькам и быстрым шагом пересек переднюю лужайку. Утренний воздух был чист и свеж.
— Ты слышишь, что я говорю? Я не делал этого.
Он вытащил сегодняшний номер «Глоуб» и развернул. На первой странице красовалась цветная фотография Лу, которого сопровождали два детектива. Заголовок вверху гласил: «АРЕСТОВАН УБИЙЦА ТЕЛОХРАНИТЕЛЯ».
— Мой адвокат перебрался в другой штат, — сказал Лу. — А твой? По-моему, он недурственно вытащил тебя тогда.
Майк пробежал глазами статью, выхватывая отдельные слова и фразы. Найдены улики, указывающие на причастность Лу к убийству телохранителя, который умер от ожогов третьей степени. Возбуждено уголовное дело. Лу «предположительно» был связан с мафиози Кадиллаком Джеком, Скарлаттой, и, опять же «предположительно», участвовал в ограблении банковских броневиков, перевозивших деньги.
— Ты слушаешь? У меня всего пять минут.
Майк продолжал читать.
— Мой адвокат умер.
— Тогда ты должен найти мне нового.
Майк оторвал глаза от страницы.
— Что?
— Мне нужно, чтобы ты нашел мне адвоката.
Взгляд его вновь метнулся к чердаку. Вещи его матери — те, которые он сумел спасти, — лежали там в коробке из-под обуви. Незадолго до своей поездки в Париж Лу собрал все ее вещи и фотографии — буквально все ее личные вещи, которые она не взяла с собой, — и сжег в алюминиевом мусорном контейнере на заднем дворе.
— Ты — вонючий сукин сын, — сказал Лу и повесил трубку.
ГЛАВА 29
Часом позже Майк убедился в этом сам.
Когда речь заходила о таком загадочном человеке, как его отец, Майк был уверен только в одном: Лу до ужаса боится тесного, замкнутого пространства. Не то чтобы Лу прямо и открыто признавался в этом — отец никогда и ничем не делился с сыном. Просто однажды дождливым воскресным днем на Майка снизошло озарение, когда он смотрел у Билла по телевизору «Охотника на оленей» — сцены того, как Де Ниро и Уокена, попавших в плен, запихивают в тесные клетки. То же самое случилось и с Лу. Посмотрев фильм, он понял, почему отец всегда предпочитает лестницу лифту, почему крайне редко летает на самолетах и почему наотрез отказывается садиться в маленькие автомобили: «Оттуда не выберешься. Если сел в такую — считай, ты уже покойник».
Меррика на месте не оказалось, поэтому Майк переговорил с Тугодумом Эдом. Подъехав к участку, он увидел репортеров, столпившихся на автостоянке перед входом. Майк объехал участок, где у открытой задней двери его поджидал Тугодум Эд.
— Твоего старика определили в камеру предварительного заключения вместе с Брайаном Делански, — сообщил Тугодум Эд, когда они шли по коридору. — Знаешь его? Он наш, местный.
— Что-то не припоминаю, — ответил Майк.
— Алкаш. Габаритами не уступит Биллу, только крышу у него снесло окончательно. Сегодня в два часа ночи мы нашли этого Делански на полу в луже блевотины и крови, почти без сознания. А твой старик спит сном младенца на своей койке. У Делански сломан нос, и врачам «скорой» пришлось откачивать жидкость из обоих яичек. Сам Делански уверяет, что поскользнулся и упал. Сколько, ты говоришь, стукнуло Лу?
— В этом году будет шестьдесят.
— Готов биться об заклад, он бы и Ганнибалу Лектеру устроил веселую жизнь. — Тугодум Эд остановился перед дверью, ведущей в камеру предварительного заключения. — У тебя есть пятнадцать минут. Потом мы будем готовить его к переводу.
— Я помню правила.
— Учти, твоего старика под залог не выпустят. Поговори с ним и попробуй растолковать ему ситуацию. Всем будет легче, если он согласится сотрудничать с нами.
Тугодум Эд открыл дверь, и Майк шагнул в тускло освещенный коридор.
Лу находился в последней камере. Ссутулившись, он сидел на койке, держа обеими руками жестянку колы. Лицо его было бледным и блестело от пота. Несмотря на то что в комнате было прохладно, под мышками его футболки проступили темные полукружья. В тесной камере стоял запах пота, к которому примешивался аромат дезодоранта «Олд Спайс» и табачного дыма.
У решетки стоял раскладной стул, и Майк опустился на него.
Прошло добрых две минуты. Лу не шевелился и не открывал рта.
— Я вырос вместе с этим парнем, Поли Уотерсом, — сказал Лу. — Мы с ним даже в армию пошли одновременно. А потом однажды ночью вошли в деревню, которую якобы сравняли с землей. Поли смотрел в другую сторону, когда узкоглазый с огнеметом превратил его в ходячую свечку. Сгорая заживо, человек кричит по-особому. Его крик забыть невозможно.
— А как кричит человек, которому ты вышибаешь мозги?
Лу поднял взгляд от банки колы.
— Полиция обнаружила окурки на заднем дворе Джоуны, за сараем, — сказал Майк. — Угадай с трех раз, чьи отпечатки остались на них?
— Я не собираюсь садиться в тюрьму за то, что натворил кто-то другой.
— Отпечатки на окурках совпали с найденными на двух осколках стеклянной бутылки, в которой был «коктейль Молотова». В довершение ко всему, в соседях у Джоуны оказался офицер запаса. Так уж получилось, что в ту ночь он забавлялся с очками ночного видения. Угадай, кого он увидел на крыльце выкручивающим лампочки?
— Они нашли на них отпечатки?
Не нашли. Поэтому Майк не ответил.
— Не думаю, — высказался Лу.
— Зато они нашли в снегу твою золотую зажигалку.
— В последний раз я доставал ее у МакКарти, — возразил Лу. — Кто-то украл ее из моего пальто. Можешь спросить у Джорджа МакКарти, он подтвердит.
— Кто-то пытается подставить тебя?
— Ты чертовски прав.
— Насколько я понимаю, полиция схватила тебя в тот момент, когда ты намеревался в спешке свалить из города.
— Я собирался вернуться во Флориду.
— Думаю, тебе нелегко будет убедить в этом присяжных.
Лу заскрипел зубами, и на скулах у него заиграли желваки.
— Я тут позвонил кое-кому, — продолжал Майк.
После разговора с Лу он перезвонил Сэм, объяснил ей ситуацию и поделился одной мыслью, только что пришедшей ему в голову. Она выслушала его, внесла несколько предложений и согласилась помочь.
— Фрэнки Делланно, — сказал Майк. — Ты помнишь его?
Лу кивнул.
— Старый мафиози, у него была банда в Норт-Энде.
— Адвокат, которого я имею в виду, не только вытащил из каталажки самого Делланно, он еще и представлял интересы двух его рядовых головорезов — Джимми Пальчика и малого по имени Престано. Так вот, их тоже освободили в зале суда.
— Как зовут твоего адвоката?
— Вайнштейн.
— Стью Вайнштейн? У которого контора в Бруклине?
— Нет, этот парень работает в Бостоне. Его почти невозможно нанять, но я могу обратиться к другу, который попросит Вайнштейна об ответной услуге.
— Обращайся.
— Он стоит очень дорого.
— Насколько дорого?
— Пятьдесят штук в качестве предварительного гонорара.
Лу не колебался ни секунды.
— Звони своему другу.
— Эти полсотни — только первый взнос. В таких делах, когда против тебя имеются убойные улики, речь пойдет минимум о ста тысячах, может, даже двухстах. Парни, подобные Мартину Вайнштейну, не работают в кредит.